Усеченная пирамида в центре кровавой площади содрогнулась. Тот, кто уже много десятилетий был заключен в стеклянном саркофаге, рвался на свободу
| Вид материала | Документы |
- 11. считается, что александр великий был захоронен в стеклянном саркофаге, заполненном, 351.24kb.
- «Основы исследовательской деятельности в работе с одаренными детьми», 76.59kb.
- Выступление Леонида Лозбенко, директора «Крокус Конгресс Центра», 80.63kb.
- -, 190.28kb.
- Лекция 19 «демократическая» реформа школы и ее результаты (90-е годы), 138.83kb.
- Роман «антропосари й» книга умирает не тот, кто старый, а тот, кто поспелый! Глава, 14130.56kb.
- Великая Пирамида в Гизе (Пирамида Хеопса), 397.5kb.
- Пётр Аркадьевич Столыпин был человеком странной судьбы. Он не рвался к власти, но неожиданно, 341.82kb.
- Дети Самый счастливый тот, кто имеет ребенка, детей, кто может проявлять о них заботу, 63.73kb.
- Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда, 375.85kb.
Бастион Лучников. Москва, Варшавское шоссе, 5 августа, воскресенье, 00:41
– Как это случилось? Как?!!
– Их поджидали, – пожал плечами На-Хаг. – Как только чуды вышли из портала, их атаковал вампир. Мы не успели прийти на помощь. Он забрал «стим» и смылся.
– Рогатый кретин!
– Но...
Вероника наотмашь хлестнула иерарха по морде.
– Почему ты сразу не предупредил нас?!
– Мы сообщили в Замок и...
– Идиот! – Ведьма была готова .растерзать неудачливого На-Хага. – Кретин! Какой Замок? При чем здесь Замок? Это был наш «стим»!! Предназначенный для нас!!!
– Успокойся! – Элигор оттащил обезумевшую наложницу от рогатого, но его взгляд не обещал На-Хагу ничего хорошего. – Я не знаю, какой подвиг ты должен совершить, чтобы Великий Господин забыл о твоём проступке!
Рогатый опустил голову. Красный коснулся плеча Вероники:
– Сколько там было «стима»?
– Три литра, – глухо ответила ведьма. – Столько, сколько нужно для церемонии.
– Уговори Гюнтера дать нам еще! Придумай что-нибудь!
– Не получится, – покачала головой Вероника.. – Мы выбрали все. В Замке осталось меньше литра.
– И что делать?
Девушка задумчиво погладила подпись Азаг-Тота:
– Есть выход. Есть. И он очень понравится Великому Господину. – Золотые глаза ведьмы медленно прошлись по иерархам Кадаф. – У нас будет Золотой Корень для церемонии!
* * *
– Еще одной атаки мы не выдержим, – угрюмо подытожил Себастьян.
– Запасы магической энергии истощились. Маги собирают последние крохи. – Гуго криво усмехнулся: – Высасывают артефакты.
За стеной стонал Рик Бамбарда, ему делали операцию прямо на офисном столе: медицинский центр Бастиона был разгромлен, а на портал до госпиталя эрлийцев не оставалось энергии.
Де Гир посмотрел на своих сторонников. Мрачные лица, опушенные глаза и вопрос... Вопрос, витающий в воздухе. Немой вопрос. Невысказанный. Но Франц слышал его так, словно бы каждый участник совещания произнес его вслух. Громко.
ЧТО ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ, КОМАНДИР? Веря ему, они поставили на карту все. Они надеялись. Но Орден молчал даже после атаки гиперборейцев. Ни одна ложа не поспешила на помощь мятежным Горностаям.
А твари Кадаф совсем рядом, за стенами. Еще чуть-чуть, и они ворвутся в Бастион, и не уйдет никто. Все слышали о пылающей ненависти Азаг-Тота и понимали, почему великий магистр направил против мятежников именно этих зверей. Пленных не будет. Что же дальше?
Франц знал, о чем думал каждый сидящий перед ним рыцарь. Нужна помощь. Дать ее может только Темный Двор. И еще Франц знал, что отказа не будет: стоит ему обратиться к Сантьяге, как сотня или две сотни гарок ударят в тыл гиперборейцам, снимут осаду за десять минут, усилят потрепанных Горностаев и помогут де Гиру взять Замок. Помогут. Вот только трон, завоеванный с помощью Темного Двора, будет совсем непрочным, и правление нового великого магистра получит клеймо враждебного Великого Дома. Нет, этот вариант отпадал.
Оставалась смерть. Смерть тех, кто доверился ему. Тех, кто был готов на все ради него. И ответственность за них требовала принять решение.
– Нам нужна поддержка, Франц, – тихо сказал Себастьян де Лок. – Иначе все это напрасно.
Никто не шелохнулся. Де Гир понял – они ждут ответа. Набрать номер Сантьяги. Пять секунд. Попросить помощи – десять секунд. Через минуту здесь будут гарки. Франц не сомневался, что комиссар держит воинов наготове.
Де Гир потянулся к телефону, но новый крик заставил его одернуть руку.
– Хваны!! Порталы хванов!!
Все бросились к окнам, и радостный рев окутал Бастион Лучников: в тыл гиперборейцам заходили маршалы хамелеоны в полной боевой выкладке.
* * *
Шесть иерархов Кадаф, собранные в одном месте, представляли собой грозную силу. Очень грозную. И любой планирующий операцию военачальник не мог себе позволить игнорировать их. Шесть иерархов Кадаф способны переломить ход любого сражения. Хотя бы ценой собственной жизни, но способны. Победа в древней войне против гиперборейцев была достигнута благодаря колоссальному численному перевесу нападавших, которое заставило Азаг-Тота рассредоточить своих лучших магов по всему фронту. Зато когда Великие Дома сдавили кольцо вокруг замка Кадаф и все иерархи оказались сконцентрированы в единый кулак, с ними ничего не смогли сделать. Ярость Великих Домов была высока, но возможные потери охладили ее, и обитатели Тайного Города позволили лучшим солдатам Азаг-Тота уйти в Глубокий Бестиарий.
Шесть иерархов Кадаф не боялись ничего, и отчаянная атака хванов должна была захлебнуться в крови, если бы...
– Развернуть задние шеренги! – Анабот бросился навстречу приближающимся врагам. – Элигор, выводи резерв!!
– Назад! – Золотые глаза Вероники вспыхнули звездами.
– Что?!
– Мы потеряем пехоту!
Краснокожий понял замысел ведьмы. Он резко выбросил вперед руку:
– Яна! Анабот! Прикройте нас! Не дайте прорваться хванам! На-Хаг, портал!!
Рогатый подскочил к магам Ордена:
– Врата, откройте врата!
– Куда?
– В зону Кадаф!
Рыцари переглянулись:
– Это измена...
Первую шеренгу мертвых демонов хваны просто смахнули с доски. Изящно и беспощадно. В отличие от мятежников де Гира маршалы хамелеоны не испытывали недостатка в магической энергии.
А еще они соскучились по настоящим сражениям.
А еще они считались одними из лучших бойцов Ордена.
И против стремительной атаки четырехруких у потрепанных демонов не было шансов. Несколько мгновений мертвые пытались защищаться, а затем...
...демоны дрогнули.
...хваны поднажали.
Но перед ними возникли два иерарха Кадаф. Женщина в черном, виртуозно вертящая шест, и огромная жаба, чей страшный язык безжалостно разрывал четырехруких. Два иерарха преградили дорогу маршалам хамелеонам, позволяя мертвым демонам опомниться и более или менее организованно отступить в открывшиеся врата.
Приободрившиеся Горностаи вышли из Бастиона, но их удар был бесполезен: твари Кадаф уходили, не принимая боя.
– Что они делают? – удивленно спросил Муба.
– Уходят, – хладнокровно ответил Нера. – Они не хотят драться. Они почему-то не хотят драться. – Он помолчал. – Нам не повезло.
На-Хагу не удалось заставить рыцарей сделать портал. Они предпочли смерть. И после того как разорванные чуды рухнули к его ногам, рогатый сосредоточился, прикрыл золотые глаза и быстро прочитал заклинание, открывающее тяжелые грузовые врата. На-Хаг потратил на их построение почти всю свою энергию, но другого выхода не было: второй подряд ошибки Элигор бы ему не простил.
Первыми ушли Вероника и краснокожий. За ними – мертвые демоны и Тощие Всадники, затем залетели Дурсон и остатки птиц Лэнга, затем сам На-Хаг и, наконец, продолжающие отбиваться от хванов Яна и Анабот.
Врата закрылись.
Глава 9
Силы уходили. Последние капли шли на поддержание угасающей жизни, последние капли продлевали агонию, но и только. Ни на что большее их уже не хватало. Парадокс. Дурацкая шутка. С нуля возродить гиперборейскую империю, возродить философию Кадаф, оставить в дураках врагов и так бесславно закончить дни. Сделать все, к чему стремился, и медленно умирать в подмосковных лесах.
Дурацкая шутка!
– Великий, к вам опять этот, рыжий.
Азаг-Тот угрюмо посмотрел в тяжелое, нелюбимое лицо этой наложницы. Тупа, но исполнительна, главное – преданна. И ее лютая ненависть ко всему миру иногда поражала гиперборейца. Так может ненавидеть лишь глубоко несчастная женщина. Ей казалось, что она ухватила удачу за хвост, а вместо этого – постылая тягомотина совместности с презирающим ее мужчиной. Она взобралась на вершину, но ее душа сгорела далеко у подножия. Это нравилось Азаг-Тоту. Но вот кислое, стремительно стареющее лицо, со следами приближающейся базедовой болезни, действовало раздражающе.
– Пусть войдет, – с трудом прохрипел Великий Господин.
Говорить с каждым днем становилось все труднее и труднее.
– А я уже здесь, дорогой, здравствуй, здравствуй. – Коба осторожно пожал полумертвую руку вождя и спокойно развалился в соседнем кресле. – Ты, женщина, иди. Иди,женщина.
Наложница вопросительно посмотрела на Азаг-Тота, но тот лишь шевельнул пальцем. И страшная женщина вышла.
– Вижу, дорогой, что плохо, потому и не спрашиваю.
Рыжий принялся задумчиво набивать трубку. Еще одна ненавистная черта. Как и проклятый кавказский акцент. Когда сил было больше. Великий Господин мог себе позволить выдерживать табачный дым, но сейчас это было ужасным испытанием... И слушать неторопливую речь с кавказским акцентом... Акцент и трубка! Мерзавец!!
– Не кури, – едва слышно велел Азаг-Тот.
– Да, не спрашиваю, – повторил Коба, – хотя сам вижу, дорогой, что плохо. Умрешь ты скоро, да... А партия спрашивает: когда?
Облако ароматного дыма мягко окутало лысую голову вождя. Азаг-Тот закашлялся и снова, в который уже раз, с ненавистью восхитился этим невысоким грузином.
Слуги, рабы, новые иерархи, которых он создал, с радостным повизгиванием восприняли теорию ненависти. Они были хороши. Они были исполнительны, как эта... наложница. В последнее время вождь с трудом вспоминал имена. Они не боялись крови и лили ее с маниакальным энтузиазмом. Они без жалости истребляли всех: женщин, стариков, детей, всех, кто хотя бы на мгновение усомнился в правильности слов их господина, любого, кто осмелился гордо вскинуть голову или хотя бы поднять глаза. Их ненависть кипела так же, как когда-то у тех, первых иерархов, и не беда, что эти совсем не владели магией: для массовых убийств это не требовалось.
Но Коба...
Коба вновь и вновь поражал Великого Господина. Когда остальные иерархи жадно и заносчиво делили главные посты, он скромно согласился на мелкую, серую должность, на которой было невозможно выпятить свои заслуги. Когда остальные иерархи занимали шикарные особняки, закатывали грандиозные приемы и вешали на своих любовниц украденные драгоценности, он почти круглосуточно работал, незаметно и постепенно собирая в своих руках нити реального управления империей. Сейчас остальные иерархи продолжали говорить, а Коба уже начинал приказывать. И очень скоро напыщенным болтунам придется пожалеть о своей глупости.
– Партия хочет моей смерти?
– Партии нужна твоя смерть, дорогой. Мессия не может быть вечным. О нем должны слагать легенды, а не наблюдать его агонию. Мессия должен быть выше этого.
И снова облако ароматного дыма. И снова натужный кашель.
– Я и так выше, ты даже не представляешь...
Коба добродушно улыбнулся. Очень добродушно, как умел только он: простовато, но с мужицкой хитринкой.
«Я бессмертен! Я вечен!» – Азаг-Тот хотел крикнуть это в лицо наглому рыжему грузину и вдруг, совершенно отчетливо, с обреченной отчетливостью осознал свою слабость. Тысячи лет без Золотого Корня подкосили могучий организм. Если бы хоть одна экспедиция на Алтай увенчалась успехом... Хоть одна! Но найти плантацию не удалось ни хитрым разведчикам, ни вооруженным карателям. Ни одна экспедиция, посланная на поиски Золотого Корня, не вернулась, и сила, которая заставляла содрогаться мир, ушла.
А беспомощный крик мог вызвать у Кобы лишь досадливую жалость.
– Надеюсь, похороны будут пышными ? – криво усмехнулся Азаг-Тот.
«Жаль, мерзавец, что в твоей жизни мы уже не встретимся... Что ж, я умею проигрывать. В следующий раз...»
– Вах, – с веселой обидой развел руки рыжий. – Первоклассные!
– Я хочу, чтобы меня погребли в...
– О чем ты говоришь, дорогой? – перебивая его, притворно изумился Коба. – Кто же закапывает мессию? Люди будут ходить к тебе веками! Они будут поклоняться тебе.
– Что? – В первое мгновение Азаг-Тот даже не понял, что имел в виду рыжий. – Какие люди?
– Гробница, – коротко объяснил Коба. – В самом удачном месте, на Красной площади. Скромная, достойная архитектура, пара вымуштрованных солдатиков, ать-два, а внутри ты. – Рыжий пососал трубку. – Как живой.
«Мумия?! Нет!! Меня надо похоронить! Закопать в землю! Гроб сгниет, одежда истлеет, кожа растворится, и организм начнет получать такие нужные вещества! Следы Золотого Корня есть повсюду, я сумею высосать их из почвы, через двести-триста лет я восстановлю силы и вернусь! Я снова вернусь! Но мумия... Я буду лишен подпитки! Я буду просто спать! И...»
Но разве это объяснишь прагматичному ублюдку, удовлетворенно попыхивающему вонючей трубкой?
– Я не хочу быть куклой.
– О чем ты говоришь, дорогой? Тебе будут поклоняться.
– Я не хочу.
– Увы, дорогой, – Коба прищурился, – мы отняли у людей бога. Надо найти ему достойную замену.
– Если бы мы не уничтожили церковь, мы бы никогда не взяли власть! – из последних сил вскинулся Азаг-Тот. – Мы бы никогда не опустили этих червей до скотского состояния! Мы бы никогда не разбудили их ненависть! Мы бы никогда...
– Я рад, что мы понимаем друг друга, – покивал головой рыжий. – Но людям нужна высшая сила, дорогой. Они должны верить. Управлять толпой воинствующих и ни во что не верящих атеистов очень непростое занятие. – снова неспешное пыхтение трубки. – И я дам им нового бога. Тебя.
– Бога нет!
– Возможно, – без энтузиазма согласился Коба.'– Но религия все равно нужна.
– Ненависть – вот религия.
– Э-э, дорогой, – слегка нахмурился рыжий. – Я слушал твои речи и прекрасно помню, но, поверь мне, ненависть – это просто'эмоциональное состояние. Кратковременное или длительное – зависит от степени психического расстройства. А на одних эмоциях да еще в компании с психопатами, которых ты наплодил, далеко не уедешь. Нам работать надо, дорогой, нам надо работать. И тебе... придется потрудиться.
– Нет!
«Меня надо закопать!»
– Ваш ученик станет великим императором, Азаг-Тот. Великим, но неудачливым.
Коба продолжал говорить, но его голос становился все глуше и глуше, превратившись в тихий фон. Морок. Кто-то аккуратно и очень ловко навел на комнату морок. Если бы не проклятая слабость, Азаг-Тот задолго почувствовал бы появление мага, а теперь...
– Я вижу, вы действительно не в форме.
– Сантьяго?
В соседнем с Кобой кресле появилась длинная фигура в элегантном светлом костюме.
– Добрый день, Азаг-Тот. «Сантьяго... Добрался».
– Прошу меня извинить, что смог навестить вас только сейчас, – нав чуть склонил голову. – Вы очень хорошо укрылись от нашего взора.
– Кажется, последние тридцать лет я был на самом виду, – рассмеялся Азаг-Тот. Появление старого врага придало ему сил. – Как же вы не уследили?
– Вы знаете как, – спокойно ответил Сантьяга. – В вашем организме чрезвычайно мало Золотого Корня. Можно сказать – практически нет. И вы совсем не применяли магию. Когда вы только появились с толпой своих оголтелых сторонников, мы изучили вас, но не обнаружили ничего подозрительного. К сожалению, наблюдатель не обратил внимания на поразительную древность некоторых клеток вашего организма. Он был строго наказан. – Комиссар помолчал. – Увы, но ситуацию это не изменило.
– Я вас обманул... Обманул!
– Да, обманули, – признал Сантьяго. – Мы решили, что кровавый кошмар, который ваша партия развернула в стране, стал заурядным следствием борьбы за власть...
– И не вмешивались!
– У нас не принято указывать соседям, как им жить, – резко ответил комиссар. – Хотите травить друг друга – пожалуйста! Нам же проще.
– Тогда что ты делаешь здесь? Ты же видишь: я ни разу не применил магию. Все, что я создал, все, что получилось, все – только благодаря убеждениям и пропаганде. Все члены партии – заурядные челы. Среди них нет ни одного колдуна!
– Но все они адепты философии Кадаф.
– Ненависть – это жизнь.
– Вот поэтому я здесь, – негромко проговорил Сантьяга. – Нас не устраивает, что вы до сих пор живы.
– Ты не сможешь убить меня, нав!
– К сожалению, – согласился комиссар. – Мы провели тщательные анализы вашего организма...
– Я знал, что нельзя доверять врачам!
– И поняли, что вы по-прежнему неуязвимы для нас. – Сантьяго помолчал, а затем в его черных глазах заиграли озорные огоньки. – Закапывались в землю, Азаг-Тот? Высасывали элементы Золотого Корня ? Весьма удачный ход.
– Ты подсказал Кобе идею с мумией! – понял Великий Господин. – Ты...
– Хотел! – Комиссар выставил вверх длинный указательный палец. – Но ваш ученик оказался более прагматичным, чем я ожидал. Он сам придумал ход с новой религией. – Нав перегнулся к Азаг-Тоту. – А на что вы рассчитывали когда уничтожали церковь ?
– Ты все равно меня не убьешь.
– А вы, выпотрошенный и высушенный, будете лежать в стеклянном ящике столько времени, сколько мне потребуется, чтобы придумать, как от вас избавиться. Сантьяго поднялся из кресла.
– Я все равно вернусь, – прохрипел Азаг-Тот. Морок спадал. Коба аккуратно выбил трубку и дружелюбно улыбнулся хмурому вождю:
– Теперь, дорогой, давай обсудим, когда тебе лучше умереть...
И в самом сердце древнего города...
И в самом сердце столицы некогда православной империи...
... С соблюдением всех языческих обрядов была возведена гробница. Город, обитатели которого некогда называли его Третьим Римом, украсился уродливой мумией. Украсился стеклянным ящиком, в котором гнила воплощенная ненависть мира.
* * *«Срочно! Сенсация! Невероятное развитие событий вокруг Бастиона Лучников! Хваны снимают осаду тварей Кадаф! Как сообщают наши корреспонденты, мятежные Горностаи, с трудом отбивающие штурм гиперборейцев, совершенно неожиданно получили подкрепление в лице маршалов хамелеонов!! Семья Хван выступила на стороне Франца де Гира!! Это событие способно резко изменить расстановку сил, и теперь положение бывшего мастера войны не кажется сомнительным. Де Гир уже заявил, что...»(«Тиградком»)* * *
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь. Москва, Лосиный Остров, 5 августа, воскресенье, 00:42
Закутанная в темный плащ с капюшоном, королева медленно поднялась на площадку главной башни дворца и, увидев собравшихся по ее приказу военачальников, остановилась.
– Воевода, доложите обстановку.
Милана сделала шаг вперед.
– Как вы и предсказывали, ваше величество, противник произвел смену войск. Сейчас дворец окружает гвардия великого магистра, усиленная рыцарями лож.
– Всех лож?
– Нет. Видны штандарты Драконов, Саламандры и Мечей. Горностаев нет.
– Что происходит сейчас?
– Обычная активность. Никаких признаков подготовки к штурму. – Воевода Дочерей Журавля помолчала. – Может, великий магистр сдержит свое слово и, удостоверившись, что мы отдали лабораторию, не будет штурмовать дворец?
Каждое слово, каждый звук этой фразы ломали гордость Миланы, рвали на части ее самолюбие, но уж слишком непростым выдался день, и хотя последние атаки гиперборейцев не отличались особой яростью, воевода понимала, что против гвардии у потрепанных дружинников не остается шансов.
– Нет, – покачала головой королева, – чуды атакуют нас сразу же, как только будут готовы. В противном случае Леонард отвел бы войска.
– Он вынужден бросить на нас гвардию, – спокойно добавил барон Мечеслав. – Чтобы отвлечь Орден от мятежа Франца. Ему нужна победа, чтобы не допустить раскола.
– Значит, штурм, – подвела итог Милана. – Признаться, воевать с самими рыцарями мне нравится куда больше, чем с этими ублюдками Кадаф.
Она рассмеялась, но все прекрасно понимали, что воевода храбрится. Она была воином и не могла вести себя иначе, но в бездонной глубине ее глаз королева прочла смертельную усталость и... Не отчаяние, нет, но понимание неотвратимости поражения.
И не только у Миланы.
– Они подтянули боевых драконов, – добавила красавица воевода. – Планируют использовать их вместо птиц Лэнга.
«Пришло время открыть карты», – поняла Всеслава и тихо проронила:
– Штурма не будет.
– Но вы же сами... – вскинула голову Милана.
– Я сказала, что они планируют пойти в атаку, но это не значит, что мы позволим им это сделать, – четко произнесла королева. – Собери у главных ворот свою дружину, воевода, всех, кто остался.
– Сделаем вылазку? – Несмотря на откровенную самоубийственность затеи, в голосе Миланы не было ни тени сомнения.
– Дополнительно я передам в твое подчинение всех боевых магов, – продолжила Всеслава. – И сформирую вспомогательный отряд из наиболее боеспособных дружинников. Их возглавит барон Мечеслав.
– Дадим открытый бой? – Барон расправил плечи. – Безнадежно, но красиво. Мне это нравится.
Всеслава внимательно поглядывала на Милану. В бароне королева не сомневалась, но хотела окончательно удостовериться, что не ошиблась в выборе, рекомендуя в свое время белокурую красотку на пост воеводы Дочерей Журавля. И Милана оправдала надежды ее величества.
– Надеюсь, вы не забыли отдать соответствующий приказ морянам? Их удар извне может нам помочь. Мы успеем положить больше рыцарей.
Голос красавицы воеводы не дрожал, лицо оставалось бесстрастным.
«Мы успеем положить больше рыцарей, прежде чем они перебьют нас», – хотела сказать воевода.
Королева поняла это и улыбнулась.
– Разумеется, Милана, я предупредила морян, – медленно ответила она. – И ты права, мы положим много рыцарей. Очень много. – Она выдержала паузу. – Всех, кто стоит под стенами Зеленого Дома.
Тонкая бровь воеводы Дочерей Журавля удивленно изогнулась. Барон недоуменно покосился на повелительницу.
– Не буду вас томить, – извиняющимся тоном произнесла Всеслава. – Несколько минут назад Зеленый Дом заключил военный союз с Темным Двором. Гарки ударят по рыцарям одновременно с нами.
– Гарки?! – Глаза воеводы вспыхнули.
– Дорогая, я знал, что ты неспособна на самоубийство! – И барон, нисколько не стесняясь присутствия Миланы, обнял королеву. Впрочем, их взаимоотношения давно стали секретом Полишинеля. – Как тебе удалось сломать навов?
– Неважно.
– Гарки! – Воевода Дочерей Журавля посмотрела на огни лагеря чудов. Посмотрела уверенно, по-хозяйски, взглядом мясника, пришедшего в загон. – Гарки! – По губам Миланы скользнула холодная улыбка.
Даже в окутавшем Лосиный Остров мраке летней ночи, даже в прерывистом пламени факелов и разожженных,в бочках костров это было величественное зрелище. Величественное и легендарное. Давно, очень давно регулярная армия Ордена не выступала во всей красе. Давно, очень давно сектор Зеленого Дома не подвергался нашествию блистательных рыцарей. И никогда раньше положение людов не было столь отчаянным. У зеленых не было шансов, и каждый солдат Ордена, начиная от мастера войны и заканчивая последним.оруженосцем, знал это. Гиперборейцы сделали все, чтобы грозная гвардия с минимальными потерями поставила Людь на колени.
– А если королева выбросит белый флаг, мы отменим штурм? – осведомился командор войны Теодор ле Ман.
– Зачем? – рассмеялся Гюнтер, бросив на начальника штаба гвардии удивленный взгляд. – Мы должны победить.
– Аналитики считают, что Всеслава может попытаться избежать ненужных жертв...
– И добровольно признать протекторат Ордена? – Шайне отечески потрепал ле Мана по плечу. – Теодор, не будь наивным, ты же мой начальник штаба! – Мастер войны сделал шаг вперед и причмокнул: – Посмотри, Теодор, какая сила! Какая мощь! Мои рыцари готовы убивать, разве мы имеем право отказать им в этом удовольствии?
С небольшого холмика, на котором стояла штабная палатка чудов, открывался великолепный вид на боевые порядки Ордена. Идеально продуманные, выверенные, несокрушимые. По центру, прямо напротив искалеченных ворот дворца, Шайне расположил гвардию, элиту, лучших воинов Чуди, не просто классных рыцарей, но магов, умеющих в бою все. Их алый штандарт гордо развевался над шеренгами, готовясь первым взметнуться над поверженными стенами Зеленого Дома. Справа гвардейцев поддерживала колонна ложи Дракона, впереди которой поигрывал тяжеленным молотом Эмиль фон Чавес. А слева заняли позицию Саламандры, считавшиеся испокон веков золотой пехотой Ордена. В отличие от Драконов они были верны длинным двуручным мечам, которыми с легкостью перерубали закованного в латы воина. Быстрые и подвижные рыцари ложи Мечей выполняли функцию сдерживания: расположившись вокруг стен, они зорко следили за тем, чтобы люды не предприняли неожиданную вылазку и не ударили во фланг нападающим. Резерв, почти треть гвардии, Гюнтер сгруппировал неподалеку от штабной палатки, около которой были собраны и маги, осуществляющие прикрытие штурма. Уверенный в собственных силах мастер войны не стал перебрасывать в Лосиный Остров ни василисков, ни мантикор, ни единорогов, ограничившись лишь пятью драконами.
– Сила! – повторил Шайне. – Сила!! Для моей армии нет преград!!
Теодор искоса взглянул на возбужденного Гюнтера, на мгновение задержал взгляд на темных солнцезащитных очках, которые капитан, несмотря на ночное время, нацепил на нос, но промолчал.
– Горнисты! Подайте сигнал готовности!!
– Может, оповестим войска скрытно? – немедленно предложил ле Ман, но Шайне небрежно махнул рукой.
– Мы никого не боимся, мой друг, никого! Пусть люды знают, что их ждет!
– Клянусь ленью Спящего, как можно возиться так долго? – Разъяренный лейтенант топнул ногой на неповоротливого гвардейца. – Горнисты передали готовность!
– Слышал, слышал, – рыцарь торопливо затягивал подпругу на драконе. – Десять секунд, и все будет в порядке.
– Разленились за мирное время! Лишний вес набрали! Ну, погодите! Победим зеленых, вы у меня еще побегаете на ночных тревогах!! Вы у меня узнаете, что такое гвардия!!
Командующий драконами лейтенант был старым служакой и не давал своим подчиненным спуску. Недостатка ночных тревог и внезапных проверок в этом подразделении не замечалось.
– Я готов, командир! – Рыцарь взлетел в седло, и одновременно горнисты заиграли атаку.
– Отлично! – Лейтенант резко дернул поводья своего дракона и неожиданно улыбнулся. – Не подведите, сынки, великий магистр хочет взять дворец до рассвета! В бой!
Могучие твари тяжело взмыли в воздух.
– Они пошли на штурм!
Стоящая на башне Всеслава чувствовала, каждой клеточкой чувствовала лихорадочное возбуждение, охватившее ее подданных. Чувствовала и переполнялась гордостью за свой народ: ни паники, ни страха, ни мысли об отступлении. Каждый защитник Зеленого Дома понимал, что судьба древней цивилизации решается здесь, на этих стенах. И каждый защитник Зеленого Дома был готов умереть, но не отступить.
– Они приближаются!
Железные шеренги Ордена подходили к стенам дворца с ужасающей неторопливостью. Призрачный свет факелов играл на обнаженных мечах и тяжелых боевых молотах, отражался от блестящих рыцарских доспехов и улетал ввысь, к звездам, к Луне, которую периодически закрывали парящие в ночном небе драконы.
Чуды не стреляли, не пытались пробить стены дворца, и Всеслава понимала почему: наспех залатанные ворота, которые твари Азаг-Тота снесли еще при первом штурме, только и ждали удара. И этот удар будет нанесен в самый последний момент.
Королева спокойно подошла к краю башни и заглянула вниз, во внутренний двор Зеленого Дома, где ожидали приказа отряды Миланы и барона Мечеслава. Последние, самые последние отряды, которые был способен выставить Великий Дом Людь. Всеслава вздохнула и коротко, но очень громко приказала:
– Открыть ворота!
– Что они делают? – не сдержал удивления Теодор ле Ман.
– Гордость, – рассмеялся Гюнтер. Знаменитая гордость королевы Всеславы. – Она решила погибнуть в открытом бою!
– Надо приказать магам...
– Не надо! – величественно взмахнул рукой Шай-не. – У чудов тоже есть гордость, Теодор, не забывайте об этом! Передайте приказ войскам: атаковать вышедший из дворца отряд! Все силы туда. Не лезьте на стены! И отведите драконов, в ближнем бою от них не будет толку!
К чести гвардейцев, необходимо отметить, что они ни на минуту не усомнились в боевых качествах людов. Да, дружины Зеленого Дома были измотаны и обескровлены непрерывными боями. Да, теперь им предстояло сразиться со свежими и хорошо обученными войсками, которые к тому же имели существенное численное превосходство. Но все это меркло перед тем, что люды шли на последний бой, и ярость, горевшая в зеленых глазах, удесятеряла их силы.
Чуды сдавили дружинников с трех сторон, ударили одновременно: гвардия в лоб, Драконы и Саламандры с флангов. Зеленые выдержали первый натиск, чуть прогнулись, но устояли, сжались, прижались плечом к плечу и... Вот только в этом бою не существовало понятия «первый натиск», «второй», «третий»... Рыцари нажали, а затем все новые и новые шеренги врубались в строй людов, ни на секунду не останавливая свою атаку. Боевые молоты против тяжелых топоров, мечи против мечей, ненависть против ненависти. Убитые валились под ноги живым. Раненые не могли покинуть эту кипящую, переполненную железом и кровью кашу и сражались до конца. Потерявшие оружие выхватывали ножи и кинжалы, бросались на врага с голыми руками, стараясь задушить, разорвать, выдавить глаза... Представители тысячелетних цивилизаций были похожи на выпущенных из клетки диких зверей, рычание которых заглушало боевые кличи и стоны.
– Где же гарки?! – не выдержала Снежана. – Мы же погибаем!
«Мы же погибаем!» – Слова молодой жрицы ножом резанули по сердцу Всеславы.
«Зачем нужна эта самоубийственная атака?» Невысказанный вопрос висел в воздухе, но никто, ни Милана, ни барон Мечеслав, ни жрицы, которым королева рассказывала план битвы, никто из них не задал его. И отчаянный, идущий от самой души выкрик Снежаны был отзвуком этого вопроса.
«Зачем?! Зачем? Зачем...»
«Это плата», – коротко ответил Сантьяга Всеславе во время аудиенции.
Королева знала, что ответ будет именно таким. Она готова была упасть на колени перед навом, просить, нет, умолять, чтобы комиссар изменил условия. Но понимала, что это бессмысленно. В разное время в черных глазах Сантьяги можно было увидеть веселье и раздражение, иногда сочувствие, жалость – никогда.
Поэтому Всеслава даже не шелохнулась. Она выдержала паузу и очень четко, очень обдуманно и едва не по слогам произнесла:
«Я думала, мы вполне заплатили потерями во время атак гиперборейцев».
«Тварям Азаг-Тота вы платили за свою гордыню, – невозмутимо ответил комиссар Темного Двора. – А вылазкой рассчитаетесь за нашу помощь».
И кровь дружинников потекла рекой.
– Ваше величество, – Снежана едва не плакала, – где же гарки?
– Они придут, – спокойно ответила Всеслава, бесстрастно наблюдая, как гибнут ее подданные. – Они собираются нанести один-единственный удар, а потому медлят.
– Но наша армия...
Всеслава не успела перебить или прикрикнуть на молоденькую жрицу: за спинами увлеченных атакой чудов завертелись вихри многочисленных порталов.
– Гарки!!
* * *