М. М. Бахтин: черты универсализма

Вид материала

Документы

Содержание Заменитель слова или полное слово Боги и люди Глагол или связка Два слова никогда не означают одного и того же.

Подобный материал:

• Бахтин М. М. Проблема речевых жанров, 655.26kb.
• М. В. Бахтин история христианской церкви, 3038.41kb.
• Бахтин и проблемы методологии гуманитарного знания, 5436.4kb.
• Учебное пособие. Предисловие А. М. Пронина. М.: Издательство Московского института, 1286.9kb.
• Перелік публікацій кафедри філософії культури І культурології за 2008 рік, 309.03kb.
• «акцентуированных личностей», 94kb.
• Бахтин с. И., Тюгашев, 1645.73kb.
• А. П. Лотоцкий, В. П. Бахтин, Е. В. Грабовский, А. Н. Грибов, 21.3kb.
• 2 Цель работы, 316.35kb.
• М. В. Бахтин Ректор Института деловых коммуникаций, 103.17kb.

^

Заменитель слова или полное слово

Теперь, пожалуй, мы установили некоторые положения, Животное и человек отстоят друг от друга не так далеко, как язык в служебном облачении отстоит от языка домашней расслабленности, а строгая серьезность – от забавы. Развитие языка грудного младенца не является непрерывным процессом восхождения. Язык проходит свой путь от звуков животных до призывания Бога отнюдь не с помощью грудного младенца. Нет, призыв воина, обращенный к Богу, приходит к грудному ребенку лишь как отражение. И это отражение, заполняющее собой детскую и жилую комнаты, привело к образованию заменителей слов.

Эти заменители слов отделяют от полных слов половину, поскольку они могут быть наглядно дополнены жестами. Таким образом, обиходный язык основывается на возникающем благодаря телесному присутствию приравнивании заменителей слов (местоимений) и ласкательных имен, даваемых в ответном обращении. Обиходный язык отказывается от обратного пути взаимности. В нем божественное, справедливое, благое могут быть превращены в абстракции, так что человек не дожидается конца периода, т.е. ответа богов или противоположной стороны. Например, ваше «справедливое» – это соединение напрямую. Вы не хотите ждать, когда жажда справедливости будет утолена в свое время в справедливом судебном решении. Ибо закон еще должен быть найден. Он не создается впервые и специально для данного случая. Но вы не хотите ждать часа богов. Тени ваших собственных понятий, средних родов, местоимений окутывают вас до срока как тех детей, которым хочется по десять раз на день играть в наречение ребенку имени или в свадьбу. Горе тому, кто захочет узнать у этих детей, играющих за пределами действительного времени, что на самом деле означают свадьба или наречение ребенку имени. Ты сам в своих стихах говоришь, что ты разрушил границу между началом и концом и, стало быть, границу периода. Ты хвастаешь своей энциклопедической, т.е. двигающейся по кругу мыслью. С одной стороны, ты рассматриваешь своих слушателей как юношей, пребывающих в состоянии покоя, т.е. как юношей, находящихся перед жизненной взаимностью, а с другой – ты поощряешь этих своих учеников, задержавшихся в юношеском возрасте, в использовании твоего среднего рода: «божественное», «сущее». Так что они понимают или считают, что понимают еще до того, как они столкнутся с богами и людьми, пройдут болезненную катехизацию, познают вопрос и ответ.

^

Боги и люди

Но тогда исчезает разница между богами и людьми. Ибо власть богов открывается нам в их делах. Глаголы – это действия богов. «Зевс посылает гром», – так я говорил в начале этого послания. Вместо этого ты говоришь своим возлюбленным мальчикам, что пришел день грома. Но тем самым уничтожается граница между богами и людьми. Для тебя главная граница проходит между животным и ребенком. Но это не главная граница, главное – отграничить друг от друга играющего человека и строгого Бога. Вот где проходит подлинная граница. Бог не болтает, когда мы его призываем. Люди – это наполовину дети. Это означает, что в течение половины их жизни их нельзя принимать всерьез. Ибо они способны поступать то так, то эдак. Но тот, кто может поступать то так, то эдак, оставлен Богом, находится в полудреме, и чем больше нами овладевает сон, тем меньше нас охватывает космос. Спать – значит выпадать из единства. Во сне мозг не работает в полную силу, он не горит страстью, т.е. он разрывает узы, связывающие нас со всеми гармониями. Поскольку люди из-за своего страха и косности чаще всего являются детьми, находящимися в полусне, то ты и я вынуждены своим словом довести человека, пребывающего в сладком детском сне, до состояния бодрствующей, горящей страстью жизни. Наша речь является служебной, если она уподобляет себя воздуходувному меху. Напротив, каждый бодрствующий серьезный человек так же исполнен духа, как ты и я. Когда врач горит страстью – он служит тому же, что и я с тобой. Его следует принимать всерьез. Но, поскольку один врач горит страстью, а другой холоден, то отдельное лекарское действие не может открыть нам смысл названия «бодрствующий врач». Ибо мы никогда не знаем, является ли он именно в данном случае совершенно серьезным. Но боги в своих действиях нам всегда хорошо знакомы. Ибо их мы считаем способными к связанной серьезности, и в отличие от нас, жалких трусов, они не уклоняются даже от соприкосновения с безумием и смертью. И это так потому, что мы часто забавляемся, а они действуют всегда. Таким образом, тот, кто предстоит забавляющимся, должен скрывать свою серьезность. Тот, кто поет на пиру, должен делать это так, словно и боги играют. Поэтому, Гомер, превратил богов в играющих детей, поэтому он молчит о неистовствующем Дионисе, поэтому он воспевает только тот уровень действительности, на котором люди божественно серьезны, а боги сладострастны и склонны к шутке. Но Гомер, по меньшей мере, кое-что сообщает о прошлых делах богов, их ужасных, решающих делах. Гомер еще не отрицает, что сам Зевс посылает дождь из облаков и оплодотворяет этим Геру. Но ты отрицаешь происхождение глаголов из нашего богопознания. Твое «божественное» остается вечным винительным падежом, средним родом, вещью, смысл которой сообщается ей извне – лишь тем, кто ее мыслит. К твоим «мама» и «папа», «этому» и «это», «здесь» и «вот» ты присоединил последнее местоимение – бытие.

^

Глагол или связка

Что такое бытие? Это – «антоним», «местоимение» всех глаголов. Бытие – это pro-verb, «место-глаголие». Но, к сожалению, поскольку «antirhema» часто переводится как «пословица», то я не буду использовать слова «pro-verb» или «antirhema». Это лишь умножит заблуждения твоих учеников и учеников твоих учеников. Что такое заменитель слова, «антоним», может напомнить самый скверный урок грамматики. Учитель должен признать, что здесь вместо «слова» стоит заменитель слова. «Этот» в действительности – это Цезарь, о котором прежде шла речь с упоминанием его полного имени. Но кто слышал о заменителе глагола? Словечко «есть» варвары называют «связкой». Или они называют его вспомогательным глаголом. Но это – заменитель глагола. Вместо «Зевс рождает», «Зевс посылает гром», «Зевс целует», «Зевс мочится», «Зевс сверкает молнией», «Зевс посылает дождь», у наших энциклопедистов, обожествляющих слова, это называется: «Зевс есть».¹ Да. Но качество этого «есть» составляется из всей совокупности действий нашего Зевса, которые приписываются ему в культе или мифе. В заменителе глагола, antirhema заключено не больше и не меньше, чем во всех тех глаголах, которые соотносятся с Зевсом. Ибо «есть» так же гибко, как и «что-то». Это – пустая оболочка. В этих «кто-то», «что-то» и «есть» слушатель предполагает одно и то же: ты должен заполнить меня тем, что с тобой случилось. Это «что» является либо личностью, которая живет, либо случаем, который с тобой произошел. Это «что» мы испытываем только так. Об этом ты умалчиваешь. Ты хочешь возвести на царство как раз то, что мы не испытываем.

Но необходимо указать на отличие всех местоимений от твоего местоглаголия. Ибо иначе останется загадкой, почему ты и я должны принимать твое изобретение всерьез. Твои слова «бытие « и «сущее» соответствуют действиям богов, включающих в себя роли всех местоимений, вместе взятых. Местоимений так же много, как и песчинок на порском побережье: «он», «этот», «этот самый», «тот самый», «тот». Как много оттенков для одного и того же случая, лишь бы не называть само имя! Точно так же обстоит дело с «их», «оно», «вот». Так что добавление еще одного местоимения нас больше не возбуждает. Если завтра твоя подруга позовет тебя как «Парми», то она не изменит домашний порядок. Ты и без того уже имеешь крупный счет, озаглавленный «местоимения». И благодаря этому счету и с именами давно уже произошло что-то неприятное. Тот, кто часто говорит: «что-то», «этот», «где-то», «ты», «вот», часто забывает о полных словах, скрывающихся за своими заменителями. Произвольный характер этих местоимений накладывает отпечаток на стоящие позади них имена. Ученики, школяры и все пассивные члены городской общины развращаются местоимениями и начинают путать одно полное слово с другим. Школа даже способствует этому, называя такую путаницу синонимами. И тем самым сфера влияния местоимений на имена обосновывается более явно. Школы начали дерзко утверждать, что для одной и той же истины имеется много равнозначных слов.

Стыд и срам таким словарям. ^ Два слова никогда не означают одного и того же. Горе певцу, не нашедшему единственно верного слова, горе свидетелю, не нашедшему единственно истинного слова! Вы со своими синонимами так расшатаете мир, что ваши ученики в конце концов будут называть вас «старыми ослами». Но что такое синонимы, эта возвратная инфекция, попадающая в возвышенный язык из ваших детских комнат, по сравнению с твоим изобретением!

Все действия исходят от богов. В ответ на свои призывы кузнец получает определенное указание для совершения действий от Гефеста, невеста – от Афродиты, полководец – от Ареса, правитель – от Зевса. Что такое человеческие дела, не осененные божественной волей?

Каждый, призванный в этом мире по имени, должен делать дела, к которым он призывается, иначе мир обрушится. Глаголы лишь до тех пор освещают улей города, пока боги остаются его правящими личностями, а каждый служащий действует под своим именем. Плохо уже то, что благодаря синонимам родители называются друзьями своих детей, офицеры – друзьями рядовых, как плохи и прочие подобные размягчения костей, но теперь боги вообще изгоняются из страны. Они просто «суть». Но кто тогда исцеляет, предписывает, судит, заключает мир? Вероятно, один из тех многих «кто-то» вашей идеально круглой, безграничной сферы заменителей имен, о, энциклопедисты выдуманного, безымянного мира. Во время игры вы узнаете обыкновенных людей, а не богов. Но обыкновенные люди способны действовать в строгом смысле этого слова, лишь если над ними господствуют боги. Ибо о делах можно высказываться, совещаться, сообщать, дела можно обещать, прославлять, порицать лишь тогда, когда они предписаны богами. Личностью становится только человек, следующий строгой заповеди, не желающий больше жить произвольно. Чем отличается врач от знахаря, если не служебным именем «врач», подчиняющим его богу исцеления?