Geum.ru

Сергей Антропов наш друг саддам

Вид материалаДокументы

Содержание


Благодетель уходит в подполье
Вперед к однопартийности?
Подобный материал:
1   ...   22   23   24   25   26   27   28   29   ...   35

БЛАГОДЕТЕЛЬ УХОДИТ В ПОДПОЛЬЕ



Недавно в Интернете мне попалась любопытная статья о новых российских теневиках. Надо же: со всех экранов их уговаривают спать спокойно, обещают понять и простить – а они упорно прячутся в тени. Кто же они – суперолигархи, контрабандисты, подпольные производители пиратских видеокассет? Если бы! Название статьи поражает вопиющей, даже по отечественным меркам, нелепостью: «Российские меценаты не решаются выйти из «тени»…

Вот тебе раз! Выходит, в темных углах современной нашей реальности прячутся не воры, не аферисты, не фальшивомонетчики, а – благодетели. Творят добро, помогают сирым и убогим, спасают душу – но делают это в глубокой тиши, как нечто постыдное и беззаконное. Почему? С какой стати?

Вот цитата из публикации:

«В Российском музее меценатов – есть и такой – на стенах длинный ряд портретов: Морозовы, Третьяковы, Рукавишниковы. Фотографии нынешних российских меценатов здесь, скорее всего, не появятся. Желающих тратить деньги по-прежнему много, желающих афишировать это – нет совсем».

Может, они у нас такие скромные? Не исключено. Но главная причина иная: не хотят популярности, потому, что выйдет себе дороже.

Оказывается, даже известные в мире зарубежные благотворительные фонды вызывают у наших властей стойкие подозрения. Однако наивные иностранцы постепенно приспосабливаются к суровым российским условиям и упорно продолжают помогать больным. Нашим больным, если кто-то еще не понял. Чем так уж суровы наши условия, объяснила известная правозащитница Ольга Алексеева, исполнительный директор российского представительства британского благотворительного фонда, десять лет работающего в России с безнадежно больными детьми: «Если тимуровцы пришли к бабушке наколоть ей дров, то бабушка должна заплатить налог на прибыль, а тимуровцы там еще что-то должны заплатить».

Есть во всем этом нечто до боли знакомое. Ну да, все тот же родимый российский рэкет, только не в обличье мордоворота с уголовными наколками, а благообразного чиновника при галстуке в кабинете с компьютером и портретом президента. Ну, не хочет наш отечественный клерк, чтобы лекарства шли к больному ребенку напрямую, мимо чиновничьего кармана!

Попробуем разобраться, хотя бы в первом приближении, как мы дошли до жизни такой.

Для начала будет полезно вспомнить, что и как происходило в нашей стране в начале девяностых. Советская власть в те дни закончилась, поскольку обанкротилась и развалилась ее экономика, надорвавшись под непосильной тяжестью амбиций сверхдержавы на глиняных ногах. Еще при диктатуре КПСС государство влезло в огромные долги Западу, нечем стало платить зарплату, инфляция била все рекорды – чего уж говорить о капиталовложениях в восстановление, оздоровление и развитие …

Рецепт лечения экономики давно известен: приватизация. То есть, передача предприятия из рук обанкротившегося государства в руки частной инициативы. Это нелегко было сделать в Германии или Англии, где собственность священна, и во сто крат труднее в России, где предприимчивость семьдесят лет считалась преступлением.

Конечно, стоило бы подождать, пока общественное сознание дозреет до необходимости приватизации. Но у разваленной до предела экономики не было времени ждать. Миллионам людей угрожала неминуемая гибель от элементарного голода. У тех, кто взвалил на себя тяжесть реформ, был выбор между плохим и катастрофическим. Пришлось выбирать плохое. И они выбрали быструю приватизацию, чем спасли страну, но облекли себя на проклятья, не смолкающие до сих пор. Ибо до сих пор в сознании многих граждан приватизация синоним воровства – хотя никто не протестует против приватизации квартир и земельных участков. И многие люди, живущие все еще скудно, охотно верят объяснениям, звучащим со страниц газет и экранов телевизора: дело не в том, что ты плохо работаешь или много пьешь, а в том, что тебя ограбили приватизаторы.

И вот эти общественные настроения наши чинуши используют во имя собственного блага, грабя и разваливая прекрасно работающие корпорации и требуя взятки у бизнесменов, дающих деньги на лечение безнадежно больных детей.

Даже сегодня, когда все предельно ясно, жуликоватые «патриоты» из оппозиции постоянно нам напоминают: в начале приватизации огромные госпредприятия покупались за мизерные суммы. Напомню кое-что и я. Еще лет пятнадцать назад крупная компания «Микродин» купила московский ЗИЛ за сто миллионов долларов. Сколько крику было! Мол, флагман советского автомобилестроения стоит не меньше пяти миллиардов, а его продают за гроши… Ну, и где нынче этот «Микродин»? Разорился и обанкротился, потому что зиловские грузовики никто не хотел покупать даже в России – а уж за рубежом тем более.

Кстати, в той же Англии убыточные предприятия продавали частному капиталу за один фунт стерлингов – лишь бы избавить казну от разорительных дотаций…

Очень забавно выступил на суде по делу ЮКОСа свидетель, заметьте, не защиты, а обвинения, бывший директор комбината «Апатиты» Анатолий Поздняков (Известия от 24 августа 2004 года): «Государство дотации выделять перестало… все мое время уходило на поиск денег и выбивание долгов. Количество работающих к 1994 году сократилось до 16 тысяч человек. А правительство на все запросы отвечало: приватизируйтесь, привлекайте инвесторов. Наконец, нашелся инвестор. Им, на свою беду, оказался Михаил Ходорковский. Спас предприятие, стал выплачивать зарплату рабочим, платить налоги государству, да еще ежегодно давать десятки миллионов долларов на благотворительность? Да, все так и было. А раз было – значит, самое место ему в тюрьме…

Стоит ли удивляться, что нынешние российские меценаты, помогая больницам и школам, театрам и музеям, пугливо оглядываются на камеру «Матросской тишины»? Ведь кто знает, сколько после каждого благого дела надо, во избежание крупных неприятностей, отстегнуть кабинетному рэкетиру…

Когда-то знаменитый российский благотворитель доктор Гааз произнес удивительную по емкости фразу: «Спешите делать добро». Сегодня эта формула была бы, наверное, чуть-чуть длинней: «Спешите делать добро в тайне от чиновника».

_____________




VIII.

Дурак

смеется последним


Сергей Антропов


ВПЕРЕД К ОДНОПАРТИЙНОСТИ?


Приход весны узнают по грачам, приближение выборов – по рейтингам. Исследователи общественного мнения оживились, результаты опросов публикуются все чаще. В этом, конечно же, есть резон – и партиям, и избирателям желательно поточнее знать, в какой точке графика они находятся, что им светит и что грозит. Журналисты уже успели обозначить главную, по их суждению, интригу: чем закончится предвыборное состязание «Единства» и КПРФ, кто в гонке окажется первым, а кто вторым. И, соответственно, как себя будет чувствовать Владимир Путин во время практически неизбежного второго президентского срока – станет ли уверенно проводить необходимые стране реформы или будет вынужден тратить время, которого у России в обрез, на бесплодную полемику с полуграмотной, агрессивной и корыстной красной оппозицией.

Что и говорить – вопрос существенный.

Но есть проблема, менее очевидная, но, как минимум, не менее важная.

Существует вполне реальная угроза отката страны далеко назад – к безнадежной, убийственной и для экономики, и для политики однопартийной системе.

Почему я так думаю?

Аналитики, озабоченные соревнованием «Единства» и КПРФ, мало интересуются тем, что происходит в нижней половине рейтинговой таблицы. А там происходит вот что: согласно опросам, три представленных в нынешней Думе партии, «Яблоко», СПС и ЛДПР, имеют рейтинги от 6 до 8 процентов. То есть, вполне могут в новой Думе создать фракции малочисленные и не слишком влиятельные. Особенно если учесть, что постаревшие сторонники компартии, вышколенные многолетней дисциплиной, приходят на выборы всегда, а свободолюбивые демократы часто скучному выполнению гражданского долга предпочитают лыжную прогулку или шашлык на дачном участке.

Что же будет представлять из себя Дума, где решающее влияние будут иметь всего две партии?

Без ЛДПР нижняя палата, безусловно, потеряет в зрелищности – некому станет таскать женщин за волосы и поливать коллег минеральной водой. Однако это можно пережить: реже станут смотреть парламентские дебаты и чаще «Большую стирку». А вот без заметного усиления двух демократических партий российский парламент может, вообще, утратить всякий смысл.

Недавно политологи произвели любопытный подсчет результативности думских фракций, поделив число важных законопроектов на количество депутатов. Первое место заняло «Яблоко», второе СПС, а дальше, с огромным отрывом, «Единство» и КПРФ. С «Единством» все понятно – ему не обязательно разрабатывать законопроекты, «партия власти» для того и существует, чтобы поддерживать инициативы правительства. Причина пассивности КПРФ иная – интеллектуальная слабость и низкий уровень профессионализма. А теперь представьте – что будет с российским парламентом, если в него войдут только две эти партии?

В принципе, для нормальной страны двух партий вполне достаточно. Вон, в США только и есть, что демократы и республиканцы – а как-то справляются, и живут так, что нам только мечтать. Причина проста: каждые четыре года избиратель имеет возможность корректировать путь страны, призывая к власти тех, чья программа убедительней и реалистичней. А что получится при двухпартийной системе у нас?

У нас получится однопартийная. Ибо КПРФ роль оппозиции играть органически не способна. Оппозиция – это партия, готовая после выборов стать партией власти и руководить страной. Но все последнее десятилетие лидеры коммунистов победы на выборах боялись куда больше, чем поражения. Ведь тогда пришлось бы взять на себя ответственность за страну, формировать правительство – пришлось бы работать. А кто в КПРФ умеет работать – Зюганов, Шандыбин, Драпеко, Астраханкина?

Все мало-мальски толковые люди от коммунистов давно ушли. Последних на что-то способных – Подберезкина, Семаго, Селезнева, Губенко, Горячеву – изгнали в последнее время. Зюганову с компанией мозги не нужны, нужны руки, способные подниматься по команде. Когда перед президентскими выборами Зюганова спросили, кому в случае победы он предложит возглавить правительство, лидер КПРФ, растерявшись, назвал лидера «Яблока» – Явлинского! Впрочем, главного коммуниста понять можно: деловые качества своих соратников он знает слишком хорошо...

На что же будет способен парламент, состоящий из двух долек: партии власти и партии, боящейся власти? Никакой борьбы мнений, никаких поисков новых путей, никакой реальной законодательной деятельности. Фиговый листик на исполнительной власти, нечто вроде декоративного Верховного Совета времен диктатуры.

Однажды однопартийность уже погубила страну: монопольная власть коммунистов привела советскую империю к голоду, экономическому краху и развалу. Независимая демократическая Россия вышла из кризиса – но запас прочности у нее невелик. Новая политическая монополия способна и ее разрушить: лишенная серьезной критики и реальной конкуренции власть неминуемо скатывается к застою, к самодурству, к гниению, к премьеру с ботинком в руке и лично дорогому товарищу Леониду Ильичу Брежневу. Мы этого хотим?

Сегодня жизнь достаточно стабильна, на митинги собираются в лучшем случае двести человек, чтобы вывести хоть кого-то на демонстрацию, коммунисты платят бабулям по стольнику. Нам надоела политика, мы просто живем.

Тем более, стоит напомнить: не исключено, что на парламентских выборах в декабре решится судьба России. И определит ее простой житейский вопрос: пойдем мы с вами к избирательным урнам или предпочтем шашлык на дачном участке.

_____________