Чтение на евразийском перекрестке международный интеллектуальный форум 27-28 мая 2010 г материалы форума Челябинск 2010
| Вид материала | Документы |
СодержаниеТ. С. Суэтина Н. П. Терентьева |
- Международный конгресс «кардиология на перекрестке наук», 34.76kb.
- Международный форум по информационным технологиям, 114.28kb.
- Viii международный форум «молочная индустрия», 685.57kb.
- Пост-релиз. V международный форум пищевой промышленности«Оборудование. Технологии., 78.16kb.
- Международный туристский форум карелия–2010, 75.01kb.
- Итоги IV международного форума по спутниковой навигации 1-2 июня 2010г в Москве, 117.01kb.
- Предварительная программа форума доступна на сайте: От имени Оргкомитета, 11.42kb.
- Материалы Всероссийской научно-практической конференции Часть I москва Челябинск 2010, 4034.01kb.
- Третий международный форум по интеллектуальной собственности, 277.67kb.
- Третий международный форум по интеллектуальной собственности, 261.84kb.
негативные проявления в женской читательской аудитории Слово – устное, рукописное, печатное – всегда было одним из наиболее мощных средств, способствующих социализации, в том числе – гендерной. С первых веков своего существования русская христианская литература была наполнена примерами «мужей» и «жен» («добрых» и «злых»), коим надобно было следовать или же их максимально избегать. Печатное слово с еще большим упорством проводило подобную идею. Приведем примеры созданного в конце XV–начале XVI вв. «Домостроя», четко прописавшего правила жизни для мужчин и женщин; изданной в 1717 г. книги «Юности честное зерцало, или показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов», на десятилетия ставшей воспитательницей русского дворянина и русской дворянки. Безусловно, приводя эти «прямолинейные» примеры книг, непосредственно ориентированных на гендерную социализацию, мы осознаем и то, что на нее напрямую или косвенно влияют практически все художественные тексты. Помимо этого, правила полоролевой дифференциации жизни – идейная основа существования многих специализированных изданий – календарей, справочников, журналов, некоторых видов научно-популярной литературы. Во всяком случае, с уверенностью можно констатировать, что с конца XVIII в., с появлением первого журнала мод для женщин, в России зародился жанр печатных женских изданий. Сегодня отечественный рынок женской книги многообразен и в видовом, и в тематическом аспектах и отвечает любым пристрастиям этой читательской группы. Наряду с этим, в последние годы все четче проявляется и другой феномен – «мужское издание», более ярко структурирующееся в журнальной продукции, но уже вполне видимое и в книжном сегменте. Современное понимание социальных ролей мужчин и женщин претерпевает существенное преобразование. Традиционные гендерные стереотипы разрушаются: приветствуется женская карьера, «ум» не лидирует в рейтинге мужских качеств и т. п. Видимо, социальные последствия этого процесса различны по своей значимости. Однако вполне определенно можно сказать, что наиболее существенное влияние на жизнь общества может оказать складывающееся новое понимание ролей мужчин и женщин как создателей семьи, как отцов и матерей. Между тем понятно, что это «новое понимание» в своем сущностном ядре не должно представлять социальную угрозу и быть в рамках «правил» национального менталитета. В этом отношении полезным является взгляд на современного читателя как пользователя информации гендерно-социализирующего содержания. Проблема представляется достаточно серьезной и объемной, междисциплинарной по структуре, а потому в данном случае будут лишь затронуты некоторые аспекты, связанные с женской гендерной социализацией посредством чтения. Прежде всего – о наиболее ярком проявлении специфики чтения женщинами художественной литературы: об увлечении их значительной части любовными (женскими) романами. На наш взгляд, сегодня уже есть и возможность, и необходимость объективно оценить это культурное явление. Ворвавшись в начале 1990-х годов в жизнь многих российских женщин, любовный роман устоял и перед осмеянием критиков, и перед попытками противодействия библиотекарей. Теперь понятно, что невозможно было никакими средствами укротить многолетний эмоциональный голод на литературу-релакс, на «сказки для взрослых». Более того, объективно следует признать: читающая женщина – весьма позитивный для подражания пример для ее детей, мужа. Можем ли мы диагностировать последствия популярности любовного романа во внешних проявлениях жизни российских женщин? Даже без специального исследования, на наш взгляд, вполне резонно в заметном улучшении внешнего вида российских женщин (более «феминном») наряду с доступностью парфюмерии и косметики, бездефицитностью одежды искать «след» любовных романов и другой ориентированной на женщин печатной продукции. Духовные, общекультурные перемены в жизни российских женщин диагностировать гораздо сложнее. Объективно не представляется возможным говорить об их значительной социальной активизации: нет существенного увеличения женщин в структурах власти, с трудом выживает женское предпринимательство, нет должного авторитета у женских организаций. И среди множества правомерных ответов на вопрос «Почему и сами женщины, и общество во власти древних гендерных стереотипов в отношении женской личности?» хотелось бы назвать любовный роман в качестве «виновника». Не секрет, что любовный роман (наряду с детективами) обладает качествами «информационного наркотика»: его хочется все больше и больше, он требует значительного времени, которое могло быть отдано детям, общесемейным занятиям, а, может, и служебной карьере, общественной деятельности. При этом содержание этих книг, как правило, почти ничего не дает ни уму, ни сердцу читательниц. В этом ракурсе подход «читающая мама (неважно даже, что читает) – пример ребенку для подражания» уже не выглядит безупречным. Видимо, настало время, когда от благостного настроения о высокой женской читательской активности надо перейти к его многоаспектному глубокому изучению. Права Е. И. Голубева, утверждая: «Каков литературный багаж …реальных сегодняшних мам в нашей стране, мы не знаем. Стратегически целесообразно было бы провести специальное всероссийское исследование, потому что его в полной мере можно определить как изучение главного фактора чтения будущих поколений» (курсив – Е. Г.) (1, с. 216). Однако еще более сложными представляются последствия увлечения любовными романами из разряда массового производства молодым поколением. По итогам исследования «Сельский ребенок: чтение, книжная среда, библиотека» В. Чудинова сделала весьма острый вывод: «Их (девочек – Л. С.) интерес к “гламурным” журналам, примитивным книгам “о любви”, женским сентиментальным романам формирует у них “глянцевый” образ женщины, для которой первостепенное значение имеет “модная” внешность. Внутренние достоинства и красота души отступают на второй план. “Примитивизация” личности, человеческих отношений, разрыв с требованиями, которые общество предъявит к будущей женщине, – именно эти проблемы возникнут у нынешних девочек-подростков, увлеченных подобной литературой, которой издается все больше и больше» (4, с. 39). Итак, ни в коей мере не отказывая любовному роману в праве на существование и на присутствие в читательском женском репертуаре, укажем, что чрезмерная увлеченность ими имеет определенные негативные последствия для развития отдельной женской личности и в целом способствует сохранению стереотипа интеллектуальной ограниченности женщин. При этом в наиболее сложном социальном положении в будущем могут оказаться нынешние молодые почитательницы этого жанра. Столь же опасными могут быть и результаты широкого распространения в женской, особенно – в молодежной, аудитории так называемых «глянцевых журналов». Конечно, нельзя отрицать правомерность их определенной ориентирующей функции – в товарах, услугах, моде и др. Однако мы солидаризируемся с высказываем В. Чудиновой из приведенной выше цитаты. При этом именно гендерные последствия подобной «социализации» через чтение представляются нам наиболее социально опасными для девочек. На примере опять же сельских детей В. Чудинова говорит о том, что в их чтении широко представлены такие журналы и газеты как «Cool», «Молоток», «Штучка», «СПИД-инфо» и др. «Большинство их просвещают юных относительно секса и эротики, стимулируя и эксплуатируя их интерес к этим темам… Таким образом, низший слой массовой культуры, активно стимулируемый и продвигаемый телевидением, книгоизданием, периодической печатью, влияет на социализацию детей и подростков, казалось бы, незаметно, но очень значительно» (3, с. 204, 205). На этом фоне, для сравнения, покажем, что низкий уровень грамотности российских женщин в вопросах сохранения репродуктивного здоровья и правильного репродуктивного поведения специалисты связывают во многом с их недостаточной информированностью посредством книг, журналов и т. п. (2, с. 117). Еще более тревожным с позиции влияния на будущее гендерное поведение девочек предстает подобное чтение вкупе с другим вариантом читательского поведения будущих женщин, матерей. Е. И. Голубева, рассматривая сегодняшнее чтение девочек, отмечает больший, по сравнению с мальчиками, практицизм, приземленность, нежелание вникать в психологические тонкости отношений литературных героев, заключая, что в нем «явственно проявляется тенденция “маскулинизации” значительной женской части взрослого населения… Вот эти современные школьницы, через десять лет став мамами, в значительной степени определят облик юного читателя в нашей стране… Так что, предлагая сегодняшним девочкам книги и журналы для чтения (а как часто для “чтива”!), мы создаем эскиз картины ближайшего десятилетия. Правда, эскиз этот будет трудно исправить» (1, с. 217). Таким образом, современное чтение девочек проецирует неблагоприятную перспективу как относительно их поведения как будущих руководителей чтения своих детей, так и собственно поведения как женщин, матерей. Общество заинтересовано в воспроизводстве «типичных» мужчин и женщин, в отведении ими особенных «ролей», позволяющих выдерживать некий баланс между представителями полов. Безусловно, конкретная эпоха, социокультурная среда постоянно корректируют содержание этих ролей, однако по принципиальным параметрам они не претерпевают радикальных изменений, так как базируются на веками сложившихся представлениях о мужском и женском предназначении. Таким образом, явственно обозначается проблема: ситуация «кризиса чтения» в современном российском обществе – не только «количественная», но и «качественная». В данном случае есть основания утверждать, что репертуар читаемого многими женщинами и девочками создает значительную социальную угрозу, деформируя, с одной стороны, нравственные представления о женском поведении, соответствующие традиционной национальной культуре, с другой – затрудняет полноценное включение женщин в динамичную картину социально-экономического развития. Литература
Н. А. Стефановская, г. Тамбов Имидж читающего человека в современном обществе Одним из существенных элементов престижности читательской деятельности в обществе, общественной поддержки чтения выступает регулирование степени аттракции чтения и читающего человека через формирование символьного базового имиджа читающего человека, воплощенного в рекламе, социальных стереотипах, идеалах. Здесь, по нашему мнению, одна из проблем состоит в том, что общество заинтересовано в развитии читательской культуры лишь до определенного предела, поскольку в общественной системе чтение имеет достаточно противоречивый статус. С одной стороны, оно выступает как социализирующая практика, приобщающая к социальным нормам и связям, но с другой – оно формирует независимую в суждениях и поведении, внутренне свободную, критически мыслящую личность, что является угрозой для стабильности общественной системы. Поэтому, не имея возможности контролировать сам процесс чтения, государство, социум создают механизмы косвенной регламентации развития этой социальной практики, одним из которых и становится общественный имидж «человека читающего». Формы регламентирования чтения направлены на сохранение определенного баланса типов читающих людей в обществе, не нарушающего стабильность общественной системы. Нарушение баланса в сторону избыточности или недостаточности определенных типов читающих людей имеет негативные последствия для социальной системы. Так, для того, чтобы стать полноценным членом общества, исполнять социальные роли, функционировать в качестве общественного работника, личность должна овладеть определенным минимумом накопленного совокупного социального опыта, зафиксированного в текстах, т.е. освоить модель нормативного чтения. При критически низком уровне освоения этой модели общество регрессирует не только в культурном, но и в экономическом плане. При чрезмерном же распространении моделей рефлексивно-духовного чтения возрастает риск девиаций, формирования оппозиционных социальных групп, критической переоценки и разрушения имеющихся нормативных структур. Формирование привлекательного или отталкивающего имиджа «человека читающего» осуществляется через образы интеллигентов, начитанных людей, библиотекарей и библиотек, продуцируемые в произведениях художественной литературы, в массовых коммуникациях, через отношение политиков к чтению. Так, посещение библиотек видными государственными деятелями или распространение их портретов с книгой в руках – событие весьма редкое и менее рекламируемое, чем их присутствие на каком-либо концерте или спортивных соревнованиях. Отчужденное отношение к «человеку читающему» в России имеет глубокие исторические корни. В исследовании А.И. Рейтблата «От Бовы к Бальмонту» продемонстрировано, что в России первоначальное отношение к чтению формировалось как к чуждому, инокультурному явлению, поскольку в письменных текстах Древней Руси использовался древнеболгарский язык и тексты служили для пропаганды христианского вероучения. Читать и писать учили только на церковнославянском, и чтение, таким образом, имело ритуально-магический, чуждый нормальному жизненному поведению характер. Тем самым, образ древнерусского книжника формировался как образ представителя духовенства или лица из социальных верхов (князя и его приближенных). А чтение воспринималось как нечто экстраординарное, как попытка профана прикоснуться к сфере сакрального. При этом владение грамотой и использование ее в функциональных целях было довольно широко распространено в городах, но это не считалось подлинным чтением (3, с. 130, 131). Так, например, в древнем Новгороде бытовое владение навыками чтения и письма было довольно широко распространено, о чем свидетельствуют находки берестяных грамот, но нет оснований утверждать о широком распространении и массовом чтении книг его населением. Подобный имидж чтения как «барского занятия», «глупостей», которые не прокормят человека, сохранялся в народной среде до XIX в. Известный исследователь чтения того времени С.А. Раппопорт отмечал, что «механический процесс чтения получает для большинства народных грамотеев самодовлеющее значение, и значение немаловажное, в отношении главным образом, религиозном» (цит. по: 3, с. 133). А. Азимов, в статье опубликованной впервые в 1956 г. проанализировал имидж «человека читающего», культивируемый в США, показав конфликт между потребностью общества в знаниях и культом невежества. Анализируя литературные произведения и пьесы американских писателей, а также предвыборные кампании кандидатов в президенты, он выявил основные черты «великого американского стереотипа» противопоставления ценности естественного человеческого невежества и сухого, чуждого образования, отметил, что именно благодаря имиджу «слишком умного» А. Стивенсон проиграл выборы 1952 г. и 1956 г. Согласно этому стереотипу, счастье можно обрести лишь в невежестве; учеба же – скучное занятие, погрязнув в котором рискуешь упустить все радости жизни. Истоки данного стереотипа заложены в историческом прошлом первопроходцев, в среде которых образование воспринималось в основном как предлог оторвать мальчика от повседневных обязанностей к раздражению перегруженного работой отца (1, с. 395). Интересны наблюдения А. Азимова за использованием голливудскими режиссерами очков как шаблонного символа развитого интеллекта. Очки используются ими, с одной стороны, чтобы продемонстрировать принадлежность героя к интеллектуальной сфере (ученый, учитель, библиотекарь), а с другой, их нарочитая массивность уродует внешность героя (или героини). Отказ в какой-то критический момент от очков чудесным образом преобразует персонажа и позволяет ему обрести счастье. Тем самым, по мнению А. Азимова, зрителям «внушают две вещи: а) признак глубокой образованности выдает несчастного человека с несложившейся жизнью и б) формальное образование можно свести к минимуму, и это ограничение интеллектуального развития даст человеку счастье» (1, с. 396, 397). Авторские социологические исследования, проведенные в Тамбовской области в последние годы, также показывают, что у определенной части населения сформирован устойчивый негативный имидж «человека читающего». Так, по мнению респондентов, основной контингент нынешних посетителей библиотек составляют три основные категории: студенты, школьники, пенсионеры и домохозяйки. Остальные категории делятся на два типа. К одному относятся люди с положительными или нейтральными характеристиками – те, кому надо, кто хочет учиться, любознательные; учителя; кто любит читать; умные, образованные; отличники. К другому типу – люди, с негативно окрашенными характеристиками – «ботаники»; кому дома нечего делать; недоразвитые; у кого нет средств на приобретение книги. Такие характеристики дают посетителям библиотек около 6-7% опрошенных, причем в основном представители молодых возрастных категорий. Около половины участвовавших в исследованиях студентов выразили негативное отношение к чтению: они не любят читать, предпочитают просмотр телевизора, слушание музыки, считают, что чтение – увлечение «ботаников» и «заумных». Это может говорить о том, что для студентов чтение имеет как бы принудительный характер – читательская деятельность становится трудной и требующей волевого напряжения. Среди школьников подобное негативное отношение к чтению выразила меньшая часть – около 24%. Образ самого библиотекаря и в современной литературе, и в кинематографе и в средствах массовой информации, и в общественном сознании также не отличается особой привлекательностью. В начале 1990-х гг. проблема имиджа библиотечной профессии изучалась в рамках международного исследования под эгидой ИФЛА. По его итогам выявился господствующий образ библиотечной профессии в западной массовой культуре – «навеки среднего возраста, незамужняя и, как правило, некоммуникабельная женщина, она существует для того, чтобы гасить проявления непосредственности, резким голосом или шипением призывая молодежь к порядку» (4, с.253). В советской литературе также воплотились присущие во всем мире библиотечному стереотипу черты – такие как непрактичность, «невписанность» в окружающую действительность. Четко прослеживаются в портретировании библиотекарей в советской прозе мотивы бегства, отказа от борьбы за власть, в то же время библиотекарь часто наделяется чертами порядочности и едва ли не святости (2, с. 126). По материалам наших исследований имиджа детских библиотекарей г. Тамбова выяснилось, что подростки, юные читатели видят в библиотекарях, прежде всего, охранников (надзирателей), чиновников (начальников), советников, учителей. Образ «энциклопедиста» занимает в рейтинге представлений лишь 5-е место. Среди студентов, обучающихся в университете по специальности «библиотечно-информационная деятельность» около 18% изначально считают ее профессией второго сорта, и более 30% не планируют в дальнейшем работу в библиотеке. 56,4% студентов оценивают престиж получаемой профессии как «низкий» и «очень низкий» и лишь 5,1% – как «высокий». У работающих библиотекарей г.Тамбова низкую оценку престижа профессии дали примерно столько же – 55,8%, причем из них втрое больше чем среди студентов дали резко отрицательную оценку. Таким образом, можно предположить, что опыт работы в библиотеке еще более усиливает негативную оценку ее престижа, а не повышает ее. На престиж профессии как высокий и очень высокий указали 11,5% библиотекарей и в два раза меньше студентов (5,1%). Нейтральную оценку «престиж наравне с другими профессиями» дали 32,7% библиотекарей и 38,5% студентов. Подводя итоги, можно сделать вывод, что поддержка и трансляция в социальной системе подобных имиджей дискредитирует интерес к чтению у новых поколений, демонстрирует социальную неприспособленность «человека читающего». Литература
Н. И. Сушко, г. Минск Читательские интересы детей и подростков: проблемы чтения Сегодня книга – печатная, электронная – по-прежнему остается основой культуры и грамотности. Электронная книга становится особо значимой и выходит на уровень национальной проблемы в информационном обществе. Каковы тенденции в чтении подрастающего поколения – вот вопрос, остро волнующий представителей белорусского книгоиздания для детей и подростков. Опасения, связанные с «нечтением детей», мифы о «кризисе детского чтения» имеют под собой реальную основу. Как отмечает В. П. Чудинова, в начале XXI в. дети действительно читают «не то» и «не так», по сравнению с предыдущими поколениями. Они, безусловно, читают, но иначе, чем раньше, а также далеко не те произведения, которые были любимы и популярны у их родителей, и особенно – у дедушек и бабушек. Интенсивно идет процесс трансформации, коренного изменения читательских привычек юных читателей (1). Для того, чтобы отразить реальные процессы и тенденции развития детского чтения в Республике Беларусь, дать возможность издателям сделать прогноз выпуска литературы для детей, был проведен эксперимент. В ходе социологического исследования были использованы методы анкетирования, интервьюирования, анализа статистических данных. Социологический опрос учащихся четвёртых, седьмых, десятых классов общеобразовательных школ Минска был проведен в марте 2008 г. В нем приняли участие 225 школьников (от 10 до 15 лет), из них 75 учащихся четвертого, 75 учащихся седьмого и 75 – десятого классов. Респондентам было предложено ответить на ряд вопросов. На вопрос: «Что ты делал вчера?» многие из респондентов-подростков назвали несколько видов деятельности. Кроме выполнения домашних заданий, занятия, которое стоит для большинства подростков на первом месте (его отметили 70% подростков), многие смотрели телевизор (55%), общались с друзьями (40%), гуляли (35%), играли в компьютерные игры (38%), слушали музыку (26%), смотрели видеофильмы (19%), занимались в кружке или секции (18%), а также читали книги и периодику (17%). И каждый шестой подросток посещал Интернет. Для создания обобщенного портрета современного подростка можно сопоставить ряд цифр. Респонденты называли издания, прочитанные за последнюю неделю; они упомянули – 109 названий книг, журналов – 79 названий; газет – 41 название; компьютерных игр – 307 названий; сайтов и страниц в Интернете – 120 имен/названий. Как же относятся современные подростки к чтению? И особенно к чтению книг в свободное время? Для того, чтобы это выяснить, мы предложили им выбрать из ряда высказываний те, которые характеризуют их отношение к чтению. Утверждения «Больше люблю читать не книги, а журналы» выбрали 41% подростков, «Чтение нужно в основном для школьных занятий» – отметили 17% опрошенных, 17% подростков отметили вариант «Люблю читать книги на досуге», 16% опрошенных – «Не представляю своей жизни без книг», 9% предпочло высказывание «Чтение – это только получение информации». Выяснилось, что сегодня в структуре досуговых занятий современных подростков чтение периодических изданий «теснит» традиционное чтение книг «для души». Многие предпочитают читать не книги, а журналы. Чтение книг, которые традиционно входили в репертуар подростков, сегодня претерпевает существенные изменения. На вопрос «Читал ли ты за последние 5–7 дней какую-либо литературу не по школьной программе?» утвердительно ответили 54%, а отрицательно – 46%. Среди опрошенных подростков об отношении к чтению 52% ответили «Люблю читать, но нет времени», 25% выбрали ответ «Нравится читать, много читаю», 23% – «Не люблю читать, ничего не читаю». Как правило, большая часть тех, кто любит читать, это дети младшего школьного возраста. Чем старше ученики, тем меньше времени занимает чтение на досуге. В старших классах резко возрастает доля тех, кто читает литературу преимущественно по школьной программе. Уходит мотив «интересно», присущий детям младшего школьного возраста, ему на смену приходит стимул «школьное задание», значимым при выборе литературы становится не совет друга, а рекомендация учителя. Отношение к чтению – важная характеристика, она свидетельствует о том, что в целом позитивное отношение у школьников к чтению сохраняется, но учебные нагрузки и зачастую формальное, схоластическое преподавание литературы вкупе с другими факторами приводят к тому, что происходит отторжение от чтения в старших классах. Чем старше школьник, тем больше «чтение по школьной программе» теснит досуговое, не оставляя времени на чтение любимых книг и просто на возможность поразмышлять над новой книгой, получить радость от самого процесса свободного чтения (2). Исследование показало, что идет рост читательской аудитории периодических изланий. Как оказалось, газеты читаются довольно редко (35%), а журналы – часто (65%). При этом ярко выражен мотив «хочу почитать что-либо легкое, развлекательное», который находит свое выражение в предпочтении журналов с обилием иллюстраций. Активное обращение к периодическим изданиям детей и подростков начинается уже в младшем школьном возрасте, но особенно оно усиливается к подростковому возрасту. Причем часто дети и подростки покупают периодику самостоятельно. В 10–13 лет это, как правило, спонтанный, ситуативный выбор. В старшем возрасте он становится все более осознанным. В чтении подростков и читателей юношеского возраста преобладают молодежные, а также женские журналы, ориентированные на развлечение этой аудитории. Их читают, прежде всего, девочки, тогда как мальчики предпочитают другие – спортивные и технические издания (об автомобилях, компьютерах и др.). Познавательные журналы читаются сегодня значительно реже, чем раньше, причем мальчики-подростки читают их больше, чем девочки. Комиксы и «диснеевские» журналы популярны у читателей младшего школьного возраста, особенно у мальчиков. В то же время журналы, созданные специально для детей, больше популярны у девочек, так же, как и журналы о животных и о природе. Многих детей и подростков привлекают такие издания, как сборники кроссвордов, сканвордов, головоломок, причем в разных возрастных группах. Мальчики ориентированы на более широкий и разнообразный круг периодических изданий, тогда как девочки предпочитают издания развлекательного и прикладного характера, ориентированные на женскую аудиторию. В чтении присутствуют и «телевизионные» журналы и газеты. Часть подростков называла и издания технического характера – «автомобильные», а также «компьютерные» журналы. Меняется мотивация чтения и репертуар читательских предпочтений. Респондентам было предложено выбрать любое количество из 23 вариантов ответа на вопрос: «Какие книги ты любишь читать?». Самыми популярными темами и жанрами оказались приключения, ужастики, фантастика, путешествия, сказки, комиксы, книги о сверстниках. Далее идут книги по истории, о природе и животных, романы о любви, детективы (девочки их отмечали гораздо чаще, чем мальчики). Мальчики же проявили преобладающий по сравнению с девочками интерес к книгам о технике, компьютерах, спорте, о войне. Количество выборов других тем и жанров находится в диапазоне от 1,7% (по экономике, бизнесу, праву; по психологии, философии; о профессиях) до 5% (классика). Классическая литература, особенно зарубежная, в чтении почти не присутствует. Такая пестрота читательских предпочтений отчасти обусловлена, отчасти поддержана разнообразием современной издательской продукции. Однако вполне правомерно говорить о том, что идет процесс индивидуализации читательских интересов, более тонкого определения (поиска) своего читательского «сектора». А практика увеличения числа издаваемых изданий поддерживает эту тенденцию, создает условия для ее реализации. Литература
Т. С. Суэтина, г. Тюмень Читательские предпочтения тюменцев: историко-социологические наблюдения Формирование читательской аудитории в Тюмени происходило постепенно. Начался этот процесс примерно во второй половине XVIII в. и был обусловлен бытом горожан, социальной принадлежностью человека и его уровнем образования. «В XVIII веке несомненен рост грамотности сибиряков по сравнению с предыдущим веком, в особенности среди служилого люда и чиновничества. Этому способствовала политика центральной власти… Запрещалось неграмотных определять в сибирские дворяне и дети боярские, а предписывалось верстать их на местах в рядовые казаки. … Что же касается основной массы населения – крестьян, то она оставалась почти сплошь неграмотной» (5, с. 88). Грамотных людей было немного, да и грамота носила преимущественно церковный характер, этим объясняется распространенная практика чтения книг вслух. Читали Евангелие, Псалтырь, жития святых и т. д. Тюменский купец и меценат Николай Чукмалдин писал: «Мастерски читал дедушка Артемий, а лучше толковал прочитанное. Бывало, летом соберутся на открытом воздухе косогора под крышей навеса человек 30 слушателей… приносятся книги, из которых предполагается чтение или справки по поводу каких-нибудь споров, возникших на предыдущих собраниях…» (6, с. 347). Эти же книги зачастую существовали в списках, то есть переписывались в тетради. В конце XVIII–начале XIX вв. в России появилась мода на чтение, благодаря этому читательская аудитория значительно пополнилась, в первую очередь, представителями «третьего сословия»: купцами, мещанами и т.д. В их круг чтения входили духовно-нравственные книги, лубочная литература, древнерусские повести о Бове Королевиче, Петре Златых Ключей и др. При этом молодое поколение интересовалось новинками художественной литературы, изданиями по истории, географии, о путешествиях. Так, Н. Чукмалдин описывает, какую радость они с товарищем испытали, когда получили новые учебники из Москвы: «Ура! Физика и химия приехали!» (6, с. 354). В это же время определился читатель, интересующийся сугубо прикладным чтением, которое помогало в торгово-промышленной деятельности. Кроме того, для купечества было характерно собирательство книг и журналов. В своих мемуарах Н. Чукмалдин упоминает о купце Котовщикове, у которого была своя библиотека, но в которую он никогда не заглядывал. Таким образом, в XIX в. составление домашней библиотеки начало приобретать черты модного увлечения, которое нашло продолжение в XX в. На рубеже веков с расширением количества учебных заведений, развитием библиотечной сети в образе жизни горожан происходили изменения: даже для чтения книг, газет и журналов они «предпочитали отправляться в публичные заведения: клубы, библиотеки, читальни». В начале XX в. широкое распространение получила «массовая» литература. По воспоминаниям современников, составлялись компании по приобретению, прочтению и обмену этих лубочных книжек. Предпочтения отдавались детективным книгам (особенно о Нате Пинкертоне) и романам о любви (книги Л. Чарской, А. Вербицкой). После 1917 г. в России началось воспитание читателя нового типа. Религиозная, массовая литература, большая часть классики были преданы анафеме, хотя книги религиозного содержания, лубочная литература по-прежнему были в ходу. На читателей обрушился поток «новой» литературы. Особое внимание уделялось ребёнку-читателю (выходили серийные издания «Народной библиотеки» и Госиздата: «Историко-революционная библиотека», «Начатки знаний», «Основы современной науки» и др.). Однако, на общекультурном уровне тюменцев это сказывалось незначительно. Показательна следующая выписка из протокола заседания Юргинского райком ВКП (Ф.П–133. Оп.24. Д.22. ГУТО ГАСПИТО), демонстрирующая уровень культуры чиновников и последствия «чистки» библиотек в 1920-х гг.: «Отметить, что целиком по парторганизации НКВД члены и кандидаты партии от случаю к случаю читают художественную литературу и … такие произведения как: Шолохов «Тихий Дон», «Поднятая целина», Фурманов «Чапаев», Островского «Как закалялась сталь», Бруно Ясенского «Человек меняет кожу», Новиков-Прибой «Цусима» и т. д. Никто не читал о старых русских классиках. Как-то о Толстом, Гоголе, Пушкином, Лермонтове, Некрасове и др. – никакого представления не имеют». Думается, что и в других слоях населения ситуация была примерно та же. В конце 1990-х–начале 2000-х гг. ситуация принципиально не изменилась. Так, по итогам зондажного исследования читательской культуры тюменцев, проведённого в 2002 г. (2, c. 68), первое место в структуре чтения тюменцев занимает так называемое массовое чтение (54,3%). На втором оказалось функциональное (33,8%). На третьем – классическая литература (9,7%), на четвёртом – элитарная (2,7%). Неоднозначное отношение у тюменцев и к произведениям местных авторов. Большинству знакомы имена тюменских писателей, но читали их немногие. Самыми читаемыми являются К. Лагунов (72,7%) и В. Строгальщиков (17,5%:). Однако важно подчеркнуть, что лучшими книгами тюменцы признают произведения серьёзной литературы: М. Булгакова, А. Солженицына и др., – хотя читают больше издания массового характера (2, c. 73). Таким образом, формирование тюменского читателя тесно связано с социокультурными процессами, происходившими в стране в целом. Литература
Н. М. Теплякова, г. Костанай Динамика развития и сохранение традиций в библиотеке Просматривая старые отчеты и фотографии нашей библиотеки, ловишь себя на мысли, что как бы ни менялась политическая ситуация в стране, хорошая книга всегда была предметом разговора с юным поколением. Может быть, поэтому библиотека на самом деле была и остается любимой у детворы всех времен и народов. Наличие максимума сверстников и минимум взрослых (только библиотекари) рождает в детской библиотеке своеобразную атмосферу свободы и доверия. Отрадно, что процессы преобразования, коснувшиеся и детских библиотек, происходят при сохранении главного – любви к книге и ребенку, стремлении быть связующим звеном меж этих двух «любовий». Чтение, во всей его сложности и многообразии, – основной предмет заботы нашей библиотеки. Для всех этапов читательской деятельности (поиск, выбор, чтение) библиотека стремится создать наилучшие условия распределением фонда по возрастным особенностям, наличием хорошо организованного справочно-библиографического аппарата. Традиционные информационные буклеты о библиотеке уже несколько лет дополняют библиоигрушки, книжные закладки с рекомендациями лучших книг, форум «Обсудим» на сайте библиотеки. Соприкосновение запросов, потребностей (реальных и потенциальных) читателей с профессионализмом библиотекаря рождает совместную творческую работу. Будь то игры-путешествия по книгам или создание своих произведений, навеянных прочитанными книгами (журнал детского литературного творчества «Ёжик», мюзиклы, концерты ролевой музыки). Авторские мысли и открытия рождаются и в ходе обсуждений или громких чтений. Существовавшие когда-то газеты «Между стеллажами», «За дверями» продолжили свою жизнь в «Ёжике» – журнале творчества наших читателей, полноцветном, имеющем как бумажный вариант, так и электронный. Дети из потребителей информации превратились в её создателей и трансляторов. Орден Толкиенистов, выросший из читателей библиотеки, (в данный момент в нашем штате есть уже работающие специалисты, выросшие из толкиенистов), стал удачным примером активной читательской деятельности. Чтение книг Д. Р. Толкиена, А. Милна, К. Льюиса и др. стали для наших читателей не только ориентиром в познании общества и личности в нем, но и толчком для собственного творчества (литературного, философского, музыкального и т.д.). Толкиенисты стали примером доброго, умного и романтического общения. Активная исследовательская деятельность библиотеки в начале 1990-х гг. позволила не только заявить о себе далеко за пределами области, но и быть готовой к серьёзным переменам. В 1998 г. мы получили грант на участие в Международной Крымской конференции, и результат не заставил себя ждать. В 1999 г. получили международный грант на реализацию проекта «Мир фантазий». Грант был первым для детских библиотек Казахстана, нам он позволил быть первыми и в создании своего сайта. В сети Интернет мы обозначены с 2000 г. Новые технологии также сразу были поставлены на службу чтения, в частности, в библиографической работе. В библиотеке соблюдены основные нормы и правила организации и ведения СБА, но есть масса проблем по усовершенствованию этого аппарата, а в районах и городах необходимо элементарно активизировать эту работу, а порой и начинать почти с нуля. Время плохого комплектования сыграло на то, что библиотекари неоправданно много стали заниматься массовыми мероприятиями в ущерб индивидуальной и библиографической работе. Компьютеризация библиотеки с 2000 г. и наличие программного обеспечения РАБИС предоставили возможность получения информации в режиме удаленного доступа, обеспечения достаточно качественного уровня работы по предоставлению информации пользователям. Однако ошибочно мнение, что новые технологии смогут сократить расходы на получение пертинентной информации. Ещё на конференции Крым-2006 авторитетно было заявлено, что необходимо ежегодно при планировании солидно увеличивать статьи расходов, связанных с приобретением информации, если библиотеки намерены сохранить репутацию центров доступа к ней. Полнотекстовые базы данных могли бы стать уже доступными в самых отдаленных уголках и снять информационное неравенство, но они пока очень дороги. Сегодня необходимо изменение финансовой ситуации в отношении библиотек, обеспечивающих рост экономики посредством информационного обеспечения/сопровождения специалистов. Библиотеки должны выйти из разряда малозатратных и менее значимых, чем школа, детский сад, медицинское заведение. Ведь наличие информации, доступ к ней – это и безопасность, и благополучие общества, ведь конфликты чаще всего происходят из-за отсутствия достоверной и доступной информации. К сожалению, это не единственная проблема. С одной стороны, радуют положительные изменения в законотворчестве относительно библиотек, огорчает закон о государственных закупках, который затрудняет приобретение книг. На наш взгляд, выход не только в дополнениях к закону, но и в создании библиотечных коллекторов в областях с зарегистрированным доминирующим правом. Помимо хорошей книги, нужен библиотекарь – не беспристрастный посредник между читателем и книгой, а организатор, профессионально владеющий системой средств пропаганды литературы и умело применяющий их в общении и с конкретным человеком, и с группой читателей. К сожалению, молодых библиотекарей в нашем регионе практически нет. Училище культуры давно отсутствует и проблемы подготовки и переподготовки кадров решаются силами самой библиотеки, что не только затрудняет работу, но и не может быть продуктивным. Даже если появляются профессиональные кадры, то и они не всегда готовы к решению современных задач. Современных библиотекарей, к сожалению, больше обучают технологиям, но не учат понимать художественную литературу. Был в журнале «Библиотековедение» подан одинокий голос в защиту детских кафедр при академиях, университетах культуры профессором Челябинской академии культуры и искусств В. Я. Аскаровой и… всё. А ведь именно выпускники подобных кафедр стали уникальными специалистами в области детского чтения, и именно детские библиотекари подняли тревогу по поводу падения интереса к чтению. Эти проблемы библиотека намерена активно решать как для себя, так и для библиотек, работающих с детьми и юношеством в области. Запланировано проведение семинаров, практикумов с рабочим названием «Информационная культура + библиотека = общество знаний». Однако некоторые проблемы без серьёзной поддержки, в том числе – материальной, властных структур решить будет невозможно. В суете и трудностях необходимо не забывать о главном. У детского библиотекаря, всегда есть под рукой книги, где герои предлагают остановиться и послушать первого соловья, чтобы «не опоздать на целое лето» или убеждают нас в праве «иметь разное свое мнение». Этот импульс – задуматься, остановиться и в этом бешеном потоке событий остаться человеком умеющим слушать и слышать, дружить и жертвовать, понимать и быть понятым – нам нужно сохранить в себе и транслировать его нашим читателям. Н. П. Терентьева, г. Челябинск |