Geum.ru

Николай Фёдорович Фёдоров статьи философского содержания печатается по

Вид материалаДокументы

Содержание


Кирилл (315—386) — епископ иерусалимский, один из отцов церкви. Федоров имеет в виду его «Беседу о претворении Господом воды в в
Иннокентий III
Мария Федоровна
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   17
Исторический очерк» — см. примеч. 2 к письму 48 — Т. IV наст. изд., с. 263-264. Ср. письмо Н. П. Петерсона к В. А. Кожевникову (январь 1905 г.): «Исторический очерк, с которого и началось писание всего, в июне 1878 г. в ответ на письмо Достоевского, оставшегося после Николая Федоровича, и который был прочитан Соловьевым, [...] назывался в разное время различно, а сначала был без всякого заглавия; — первое, полученное им название, было, кажется, Трудная повесть, а потом "Что такое история?" Но выше этого заглавия стояло заглавие — "Вопрос о братстве" и проч.» (ОР РГБ, ф. 657, к. 10, ед. хр. 29, л. 70 об.).

148 См. примеч. 409 к «Отечествоведению».

149 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 7, ед. хр. 67 (копия рукой Н. П. Петерсона — к. 3, ед. хр. 4, лл. 364-366). Ранее опубликовано: «Вопросы философии», 1993, № 1, с. 146. Небольшой набросок-дополнение к III части «Записки».

150 См. примеч. 131.

150а Кирилл (315—386) — епископ иерусалимский, один из отцов церкви. Федоров имеет в виду его «Беседу о претворении Господом воды в вино в Кане». Максим — епископ туринский (V в.), автор более 250 проповедей.

151 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 6, ед. хр. 66, лл. 60-60 об.

152 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 7, ед. хр. 10 (копия рукой Н. П. Петерсона — к. 3, ед. хр. 4, л. 4-4 об.).

153 Самуил — последний из судей израильских (XI в. до н. э.). Управляя Израилем, способствовал национальному и духовно-нравственному возрождению своего народа. При нем была одержана победа над филистимлянами, основаны пророческие школы — своего рода религиозно-нравственные братства и общины, служившие воспитанию патриотизма и распространению просвещения. В последние годы жизни из-за недовольства народа правлением его преемников — двух его сыновей, по просьбе израильтян поставил им царя Саула, но вскоре, осуждая некоторые поступки Саула, тайно помазал на царство Давида.

154 Под «узурпацией» Федоров имеет в виду принятие Карлом Великим императорского титула (см. примеч. 123 к «Собору» — Т. I наст. изд., с. 503). После смерти Карла Великого франкские короли сохраняли императорский титул, однако в результате постепенного распада созданной им обширной империи (под влиянием центробежных сил внутри и нападений извне) значение титула стало лишь номинальным, а в 924 г. он вообще исчез. В Западно-Франкском королевстве (территория нынешней Франции), бывшем частью прежней империи, в 987 г. королем, вместо законного наследника престола, представителя династии Каролингов, был избран сын графа Парижского Гуго Капет (941—996), ставший основателем новой галло-франкской династии Капетингов, стремившейся к созданию самостоятельного французского королевства. Идея же империи была возрождена в Восточно-Франкском, германском королевстве, в котором с 919 г. Каролингов сменила новая, саксонская династия, один из представителей которой, Отгон I (912—973), завоевавший Северную и Среднюю Италию, был коронован в 962 г. папой Иоанном XII и провозгласил создание «Священной Римской империи».

155 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к.7, ед. хр. 78, лл. 1-2 об.

156 Здесь и в первой сноске Федоров имеет в виду два сочинения писателя и публициста XVI в. Ивана Семеновича Пересветова: «Сказание о турецком царе Магмете и о том, как он собирался сжечь книги греческие» и «Сказание о Петре Волосском воеводе, како писал похвалу благоверному царю и великому князю Ивану Васильевичу всея Руси». В обоих сочинениях, написанных с назидательной целью и адресованных Ивану Грозному, Пересветов рисовал образ мудрого правителя, устрояющего свое государство на началах «правды» («Правда сердечная Богу радость, царю великая мудрость»). В первом «Сказании» этот образ был воплощен в «царе Магмете» (реальное лицо — Магомет II, завоевавший Константинополь), который взял Царьград, хотел сжечь христианские книги, но затем опамятовался, начал править «по правде» (заботился о создании образцового войска, все население привел к присяге и призвал на службу государству, установил справедливый суд и т. д.) и даже намеревался принять христианскую веру. В «Сказании» выражалось убеждение Пересветова, что «второй Рим» пал и был предан в руки неверных «за неправду», эта же мысль выражалась и в «Сказании о Петре Волосском»: «Ленилися греки за православную христианскую веру крепко стояти, и ныне от турок принимают неволею многие страсти»; «Магмет взял Царьград, познал силу Божию и уставил во всем царстве правду» («Известия и ученые записки Казанского университета». T. I. Казань, 1865, с. 31-46; приводимые Федоровым слова см. на с. 31).

157 Нижняя империя (франц.).

158 Речь идет об Исидоре, митр. Московском и всея Руси в 1436—1441 гг., греке по происхождению. В момент взятия Константинополя он находился в городе и описал это собьггие в особом послании.

159 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 7, ед. хр. 97, л. 1 об.

160 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 7, ед. хр 86 (копия рукой Н. П. Петерсона — к. 3, ед. хр. 3,лл. 368-369). —370.

161 Печатается по: ОР РГБ, ф.657, к. 7, ед. хр. 111 (копия рукой В. А. Кожевникова с поправками Н. П. Петерсона — к. 3, ед. хр. 4, лл. 407-408).

162 Т. е. в 1900 г. Летом этого года соединенные войска Германии, Японии, США, Англии, Франции, Италии, Австро-Венгрии вторглись в Китай для подавления ихэтуаньского восстания, направленного против возраставшего иностранного влияния внутри страны (об участии России в союзной акции см. примеч. 181). После кровопролитного разгрома восстания Китаю был навязан кабальный Заключительный протокол (7 сентября 1901 г.), фактически превращавший его в зависимую, полуколониальную державу.

163 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 7, ед. хр. 78, лл. 3-5 (копия рукой В. А. Кожевникова с поправками Н. П. Петерсона — к. 3, ед. хр. 4, лл. 132-134). Ранее опубликовано: «Начала», 1993, № 1, с. 60-62. 12 й лист — фрагмент текста III части «Записки».

164 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 7, ед. хр. 141, л. 2-2 об.

165 Данная заметка написана по следам чтения книги историка литературы Василия Николаевича Малинина «Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания» (Киев, 1901). Обстоятельный, фундаментальный труд Малинина был посвящен всестороннему анализу историософских взглядов Филофея (XVI в.), разбору развитой в его сочинениях теории «Москва — III Рим». Историк стремился показать, что идея религиозного и государственного преемства от Византии была стержневой идеей Московского царства, которое осознавало себя как царство богоизбранное и теократическое. В приложении к книге были помещены все сохранившиеся послания Филофея.

166 Послание Филофея к Великому князю Василию Ивановичу // Указ. соч. Приложения, с. 50-51.

167 «Лучшею оценкою религиозно-политических теорий Филофея, — писал В. Н. Малинин, — служит то, что они были усвоены его современниками и потомками и входили в состав самых разнообразных произведений. По почину и со слов нашего старца, конечно, еще в XVI в. Москва стала известна под именем 3 го Рима. [...] самым важным свидетельством того значения, которое имело для XVI века церковно-политическое учение Филофея, без сомнения, служит то, что формула этого учения вошла в состав уложенной грамоты 1589 года об учреждении патриаршества в России» (Указ. соч., с. 767-768). Эта грамота была составлена сразу же после поставления первого русского патриарха Иова и, помимо подписей царя Федора Ивановича, самого патриарха и русских митрополитов и архиепископов, была скреплена еще и подписями константинопольского патриарха Иеремии II и членов его свиты, греков митрополита Иерофея Монемвасийского, архиепископа Арсения Элассонского и архимандрита Христофора. В грамоте, в частности, говорилось: «Так как ветхий Рим пал от аполлинариевой ереси, а второй Рим — Константинополь находится в обладании у безбожных турок, то твое, благочестивый царь, великое российское царство — третий Рим — превзошло благочестием все прежние царства; они соединились в одно твое царство, и ты один теперь именуешься христианским царем во всей вселенной» (Указ. соч., с. 768), — причем слова эти были вложены в уста патриарха Иеремии II.

168 См. примеч. 16 к «Проекту соединения церквей» — Т. I наст. изд., с. 507. Обширные цитаты из прений Арсения Суханова о вере с греками (ныне вместо византийского «царя на Москве государь благочестивый во всей подсолнечной и царство его христианское Бог прославил», «все доброе, бывшее у вас, перешло благодатию Христовой к нам в Москву» и т. д.) В. Малинин приводил на с. 491-492 своей книги.

169 Вероятно, речь идет об эпизоде русско-турецкой войны 1877—1878 гг. В начале 1878 г. в результате победоносных сражений русские войска подошли к Константинополю. Однако, несмотря на господствовавшие тогда в армии и обществе настроения («Константинополь должен быть наш»), Александр II под давлением иностранных держав (прежде всего, Англии и Австрии) был вынужден отказаться от взятия города.

170 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 7, ед. хр. 69 (копия рукой Н. П. Петерсона — к. 3, ед. хр. 4, лл. 373-374). Ранее опубликовано: «Начала», 1993, № 1, с. 63-64.

171 Речь идет о подложном завещании Петра Великого, текст которого впервые был опубликован в полупамфлетном сочинении Г. Лезюра «De progrès de la puissance russe depuis son origine jusqu’au commencement du XIX siècle», Paris, 1812 («О возрастании русского могущества от его истоков до начала XIX столетия»), а затем, уже в другой редакции, появился в книге Ф. Гальярда «Mémoires du chevalier d’Eon», Paris, 1836 («Мемуары шевалье д’Эона»: с 1755 по 1760 гг. он состоял при французском посольстве в Петербурге и был тайным агентом Людовика XV). В завещании содержалась обширная программа завоевания Россией мирового господства, одним из пунктов которой было взятие Константинополя.

172 Одним из главных векторов мировой истории Федоров считал борьбу земледельческих, континентальных народов со степными кочевниками, а также с цивилизацией «океанической», торговой, представителями которой в древнем мире были финикийцы, основавшие в 825 г. до н. э. Карфаген, а в новое время стала Англия, «владычица морей» («третий Карфаген»).

173 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 9, ед. хр. 53 (копия рукой Н. П. Петерсоиа — к. 3, ед. хр. 4, лл. 371-372). Книга Михаила Ивановича Хитрова (1851—1909), духовного писателя, с 1895 г. — священника, помощника председателя Училищного совета при Св Синоде, вышла в свет в Москве в 1893 г. Это было подробное жизнеописание Александра Невского с планами и иллюстрациями. Центральное место в книге занимали главы, посвященные монголо-татарскому игу, оценке значения нашествий с Востока (так или иначе, они на несколько веков отсрочили процесс европеизации России, дали ей возможность сохранить духовную и культурную самобытность, развиваться по своим внутренним, органичным законам), а также судьбе романо-германского мира в ХП-ХШ вв. и «крестоносному движению» Запада против России, получившему отпор со стороны Александра Невского. Высказывал М. И. Хитров свой взгляд и на «всемирно-историческое призвание России», которая, располагаясь между «двумя противоположными культурными мирами, Востоком и Западом», ныне находящимися в состоянии вражды и борьбы, должна «не замыкаться во внутренних распрях, не тратить на них свои богатые силы, даже не думать о своем устройстве и благополучии»; ее дело — «подготовлять мирную встречу Востока и Запада», содействовать утверждению «мира всего мира» (М. И. Хитров. Святый благоверный великий князь Александр Ярославич Невский. М., 1893, с. 41).

174 Иннокентий III (с 1198 по 1216), Иннокентий IV (с 1243 по 1254) — римские папы. Время Иннокентия III было вершиной могущества папской власти на Западе. В 1204 г. им был организован IV крестовый поход, который привел к захвату Константинополя и временной победе католицизма на Востоке: там была образована Латинская империя и провозглашено единение церквей с полным подчинением патриарха папе.

175 М. И. Хитров был знаком с Н. Ф. Федоровым по библиотеке Московского Публичного и Румянцевского музеев (его книга одной из первых в России появилась с печатными каталожными карточками — см. примеч. 8 к разделу «Библиотеки и музейно-библиотечное образование»), разделял многие его воззрения на русскую историю и книгу свою в определенном смысле строил в духе федоровского понимания историографии. В предисловии к ней Хитров привел цитату из IV т. «Истории России с древнейших времен» С. М. Соловьева, в которой знаменитый историк сетовал на сложность исторического описания XIII и XIV столетий: «...летописи молчат о самом главном, о причинах события, не дают видеть связи явлений. Нет более живой драматической формы рассказа, к какой историк привык в южной летописи; в северной летописи действующие лица действуют молча; воюют, мирятся: ни они сами не скажут, ни летописец от себя не прибавит, за что они воюют, вследствие чего мирятся [...] выходят люди на сцену, делают что-нибудь, но делают молча. Конечно, здесь выражается характер эпохи, характер целого народонаселения, которого действующие лица являются представителями. Летописец не мог выдумывать речей, которых он не слыхал; но с другой стороны нельзя не заметить, что сам летописец неразговорчив» (цит по: Указ. соч., с. II). Признав аргументы Соловьева, Хитров в то же время указал на невозможность для вдумчивого историка ограничиваться лишь фиксацией событий без раскрытия их внутреннего, сокровенного смысла, впрочем, как отверг и противоположную крайность («пускаться в догадки, предположения, создавать образы и картины для оживления рассказа» и т. д.). «Единственное средство сколько-нибудь помочь горю — это самому автору проникнуться глубоким благоговением и любовию к предмету изображения и чутьем сердца угадать то, на что не дают ответа соображения рассудка. Согретая глубоким искренним чувством речь коснется сердца читателя — сердце сердцу весть подает» (там же). Именно к такому вчувствованию, вживанию, сроднению с предметом изображения — так, чтобы в душе и сердце историка оживали образы давно ушедших людей и событий и их полнокровные портреты затем запечатлевались в слове, — призывал и Федоров. Он выступал против «критики» и «обличительства», против борьбы партий и направлений в исторической науке (не раз говорил, что история — не суд) и призывал к возрождению старинного духа летописания, понимаемого как дело священное, к усвоению житийного жанра, смысл которого не в приукрашивании, а в преображении действительности: икона личности укрупняет те ее черты, которые несут на себе «образ и подобие Божие», икона события развивает его значение в вечности. М. И. Хитров усвоил этот взгляд Федорова на священную, истинную историографию и, опираясь на широкий круг источников, главным руководством, задающим тон и смысловую доминанту рассказа, избрал именно житие Александра Невского: «Начиная писать каждую новую главу, мы внимательно перечитывали жизнеописание современника, стараясь проникнуться тем настроением, которое сказывается в его словах». Главной же задачей книги поставил воскрешение родного прошлого: ввести в глубокую древность, в «родные заветы старины», оживить светлый ее образ, воспитать чувство благоговения к ней» (Указ. соч., с. III). При этом, говоря о Невском, возвеличивая значение «священной личности в истории и памяти народной», автор не забывал и его предшественников, «отцов», представлял его как «наследника добродетелей своих предков».

176 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 7, ед. хр. 75 (копия рукой Н. П. Петерсона — к. 3, ед. хр. 4, л. 42).

177 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 7, ед. хр. 81 (копия рукой Н. П. Петерсона — к. 3, ед. хр. 4, лл. 27-28). Заметка тематически связана с сюжетами статьи В. А. Кожевникова «Международная благодарность» и статьями Н. Ф. Федорова «О Румянцевском Музее» и «Еще о Румянцевском музее как памятнике 1812 года» (см. в наст. томе).

178 Мария Федоровна (урожд. София Доротея Вюртембергская, 1759—1828) — супруга императора Павла I. Была учредительницей и попечительницей целой сети учебных и благотворительных заведений, преимущественно связанных с детским воспитанием и женским образованием (вплоть до 1917 г. они составляли специальное «Ведомство императрицы Марии»).

179 Речь идет о двух эпизодах разбирательства вокруг «Писем из Риги» Ю. Ф. Самарина, в резкой форме указывавших на засилье в Остзейском крае немцев-чиновников и притеснения ими православных. Власти увидели в этих письмах стремление обострить русско-немецкий вопрос внутри России. Сказалось и подозрительное отношение к славянофильству официальных кругов, где оно связывалось с «панславистским учением на Западе» (М. Лобанов. Сергей Тимофеевич Аксаков. М., 1987, с. 243), считалось «антиправительственной партией», упрекалось в проповеди анархии (идеи К. С. Аксакова «о земле и государстве»). В марте 1849 г. Ю. Ф. Самарин был арестован и допрошен в III Отделении. Затем состоялся личный разговор с ним Николая I. В собственноручной записи беседы, сделанной сразу же после возвращения из крепости, Ю. Ф. Самарин так передавал сказанное ему императором: «Вы очевидно возбуждали вражду немцев против русских, вы ссорили их, тогда как следует их сближать. [...] Вы хотите принуждением, силою сделать из немцев русских, с мечом в руках как Магомет, но мы этого не должны, так как мы христиане». Русские не могут сделаться немцами, так же как и немцы — русскими, заметил далее Николай I, «но мы должны любовью и кротостью привлечь к себе немцев». Главный упрек царя, адресованный им Самарину, состоял в том, что своими «Письмами из Риги» он фактически обвиняет правительство в антинациональности, в том, что оно «национальные интересы русского народа приносит в жертву немцам» (Ю. Ф. Самарин. Сочинения. Т. VII. М., 1889, с. XCI-XCII). Вслед за арестом Самарина последовал арест И. С. Аксакова, поводом к которому стала его переписка (перлюстрировавшаяся III Отделением): в ней содержались резкие суждения о властях, о «подлом петербургском обществе», слова возмущения в связи с задержанием Самарина. И. С. Аксакову было предложено ответить на ряд вопросов, касающихся его политических взглядов, славянофильских идей и т. д. С ответами московского славянофила внимательно ознакомился Николай I, сделал на полях множество помет, замечаний и возражений и отправил рукопись шефу жандармов гр. А. Ф. Орлову с резолюцией: «Призови. Прочти. Вразуми. Отпусти!»

180 Освящение Большого Кремлевского дворца было совершено 3 апреля 1849 г. в самую ночь Пасхи после Пасхальной заутрени. Приезд царя на Пасху в Москву и торжество «освящения Златоверхого Кремлевского новоселья» «на основании Прародительского его Дома», торжество, на которое допущены были представители разных сословий, трактовалось патриотической прессой в духе «официальной народности» как знамение неразрывного единства царя и народа, в противовес революционному «размирью и рушению» Запада, как живое свидетельство преемственности новой императорской России от древней «Святой Руси» («Московские ведомости», 1849, 2, 12, 16 апреля). 9 апреля 1849 г. в доме московского генерал-губернатора А. А. Закревского состоялся «Маскарад», на котором присутствовали все члены августейшей фамилии и где было представлено костюмированное шествие «Англия и Россия». Впервые это шествие, изображавшее «два наиболее мощных государства образованной Европы», прошло в ночь с 9 на 10 февраля также в доме генерал-губернатора. Для изображения Англии был избран двор Елизаветы, Россия же «была олицетворена во всем величии и красоте своих древне-русских и теперешних народных одежд, со всем разнообразием их по местностям, областям и племенам. Русское шествие представляло намеки на историю и географию России, на движение столиц, на постепенное возникновение и присоединение княжеств, городов, царств, на все многовековое возрастание исполинского народа и государства» («Московские ведомости», 1849, 19, 22 февраля). Эта же история собирания русской земли была развернута и 9 апреля пред очами императора, и, как сообщал С. Шевырев, представленное зрелище нашло «глубокое сочувствие в самом хозяине России», пожелавшем повторить праздник 11 апреля в зале Российского благородного собрания (С. Шевырев. Русский праздник, данный в присутствии их императорских величеств 9 и 11 апреля // Московские ведомости, 1849, 21 апреля). Этот праздник, представивший «древнюю и новую Россию» «воочию», в ее «народной одежде» и горячо встреченный и Николаем I, и его окружением, и светским обществом, хотя бы они и были «в немецком платье», противопоставляется Федоровым параллельной негативной реакции и царя, и правительства на ношение московскими славянофилами (С. Т. и К. С. Аксаковыми) русской одежды и бороды. В том же 1849 г. был издан циркуляр, запрещавший русскому дворянству носить бороду, причем ревностным сторонником циркуляра был тот самый генерал-губернатор А. А. Закревский (кстати, подозрительно относившийся к славянофилам), в доме которого дважды состоялся «русский праздник».

181 Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 7, ед. хр. 80 (копия рукой Н. П. Петерсона — к. 3, ед. хр. 4, л. 145). Заметка связана с событиями лета 1900 г. в Китае (см. примеч. 162). Формальным поводом для начала военных действий союзных войск стала осада повстанцами, в середине июня занявшими Пекин, посольского квартала. Китайское правительство предложило иностранным посланникам выехать из страны, но они отвергли этот призыв, ссылаясь на то, что дороги неблагополучны и безопасность их и их семей не может быть гарантирована. Позиции держав, начавших военные действия, были различны. Если Германия, США, Япония преследовали откровенно агрессивные, захватнические цели (германские солдаты отличались особенной жестокостью по отношению к повстанцам и мирному населению), то Россия официально заявила о своем отрицательном отношении к колониальной политике европейских держав, указала на то, что она не ведет войны с Китаем и «что присутствие ее войск имеет целью оказать помощь пекинскому правительству и оградить русских подданных от мятежников» (В. В. Корсаков. Пекинские события. СПб., 1901).

По вопросу о том, кто будет руководить союзными войсками, между европейскими державами возникли острые противоречия. В конце концов было решено, что это будет германский фельдмаршал Альфред