И. Ю. Сундиев Террористическое вторжение: криминологические и социально-политические аспекты проблемы

  1   2   3   4   5   6   7   8

Терроризм сегодня признан серьезной угрозой обществу, борьба с ним – наиболее приоритетной задачей всех правоохранительных служб. Уже несколько лет в нашей стране интенсивно разрабатываются законы, концепции, стратегии, каждая из которых хороша сама по себе, но они вместе пока не образуют необходимой законченной системы. Проблема нам видится в том, что среди ученых и практиков, законодателей и правоприменителей до сих пор нет общих концептуальных позиций, нет единства методологии в оценке современного терроризма как экстремальной социальной реальности. Даже такая базовая проблема, как генезис современного терроризма, трактуется в зависимости от политических пристрастий авторов и меняется от документа к документу. Однако от того, что будет поставлено во главу угла при рассмотрении истоков терроризма, во многом будет определяться успешность и стратегических, и сугубо прагматических схем реагирования на террористические акты в социальном, политическом, внутри- и межгосударственном ракурсе.

Фактически, «основной вопрос» стратегии борьбы с терроризмом сводится к тому, что рассматривать в качестве основы его современного генезиса: столкновение цивилизаций или новый политико-экономический передел мира?

В первом случае, характерном для большинства американских и европейских криминологических работ, – рассмотрении столкновения цивилизаций как основы современного терроризма – проблемы его анализа переводятся в историко-политическую плоскость, слегка окрашенную культурологической терминологией. В концентрированном виде это выглядит как описание результатов «цивилизационных гонок»², в которых одна из участниц («исламская цивилизация») проиграла более «прогрессивной» – «атлантической» (западной). Недовольные результатами «варвары-исламисты» принялись мстить победителям с «азиатским коварством и жестокостью», а именно – террористическими методами. То есть, обоснование формируемой в последние двадцать лет политической структуры мира сводится к сюжету малобюджетного боевика, которым усиленно пытаются замаскировать действительную суть происходящего. Между тем действительная история последних десятилетий подсказывает несколько иную картину. Распад «Варшавского блока», а затем и Советского Союза лишили страны Запада мощного консолидирующего инструмента – «коммунистической угрозы» «свободному миру». Кратковременные попытки жестко формировать «однополярный» мир на базе «общечеловеческих ценностей» оказались малоэффективными. Для политической консолидации становящегося все более и более аморфным и слабо управляемым «мирового сообщества» – стран, идущих по «атлантическому» цивилизационному пути, вновь потребовался Враг, но не простой, а отвечающий ряду обязательных критериев. Он (Враг) должен представлять собой явную, безусловную и ужасную угрозу, но при этом не быть связанным с ведущими странами Запада. Его местоположение должно быть там, куда можно наносить безответные удары; его можно увидеть только на экране телевизора и в Интернете; борьба с ним должна продолжаться бесконечно долго, а мера ее успешности оставаться неопределенной; наконец, необходимость борьбы с Врагом должна убедительно оправдать любые ограничения демократических прав собственных граждан, а увеличение расходов на борьбу с ним не должно вызывать возражений у населения. Этим Врагом стал мировой терроризм – основной инструмент «варварских» цивилизаций, стремящихся уничтожить «прогрессивную» (западную) цивилизацию.

На практике, «мировое сообщество» в лице своих уполномоченных представителей (G8, ОБСЕ и т.п.) определяет, какие государства, политические силы и социальные слои заслуживают причисления к лику прогрессивных («своих»), какие – отсталых («варварских») цивилизаций. Одни и те же действия по отношению к прогрессивным цивилизациям именуются терроризмом, по отношению к отсталым – национально-освободительной (антиимперской, антитоталитарной и т.п.) борьбой. Террористов нужно уничтожать в любой точке Земного шара, не обращая внимания на государственный суверенитет, с «национально-освободителями» обязательно нужно договариваться руководству тех стран, против которых они борются. «Священную» борьбу с терроризмом ведут не отдельные государства, а все страны, причисленные к лику «прогрессивных» цивилизаций, в лице своих доверенных представителей (коалиционных вооруженных сил); переговорный же процесс в государствах «промежуточных» и «варварских» цивилизаций могут вести только носители прогрессивных цивилизационных ценностей – неправительственные организации прозападной ориентации. Само понятие государственного суверенитета при этом объявляется архаикой. Г. Киссинджер в программной книге «Нужна ли Америке внешняя политика?» (Does America Needs a Foreign Pollicy?) в 2001 г. писал: «…Невмешательство во внутренние дела других стран отброшено в пользу концепта всеобщей гуманитарной интервенции, Или всеобщей юрисдикции. Не только США, но и многие европейские страны это осуществили…» При этом подходе вопросы о материальных, кадровых, финансовых источниках террористической деятельности переводятся в мистико-конспирологическую плоскость наднационального религиозного фанатизма, бороться с которыми представители «прогрессивных» цивилизаций могут любыми способами и не утруждая себя доказательствами.

Второй подход, который нам кажется более обоснованным – рассмотрение современного терроризма как основного инструмента нового политико-экономического передела мира. Сами предпосылки и условия такого передела начали формироваться с середины ХХ в. с бурным развитием транснациональных корпораций, формированием глобальных рынков, доминированием информационных технологий и кооперативных связей. Стартом в этом переделе стал распад Советского Союза и мировой системы блокового сдерживания. Субъектами современного передела мира являются уже не государства, как в предыдущие исторические периоды, а неправительственные организации и транснациональные корпорации. Новые субъекты не могут легитимизировать свои действия в рамках действующей системы международного права, новое право под эти субъекты еще не создано ввиду кратковременности их существования, но, с их точки зрения, можно поставить мир перед фактом свершившегося передела, замаскировав его всеобщей террористической угрозой. В свою очередь террористические методы и антитеррористическая борьба в необходимых пропорциях способны сделать то, что невозможно добиться другими способами. Пример – войны в Югославии, Афганистане, Ираке, поддержание критической нестабильности на Северном Кавказе как способы успешной стабилизации долларового обращения и передела мирового рынка углеводородов. Достаточно прозрачным становится в этом случае вопрос о кадровых, материальных, финансовых и прочих ресурсах террористической активности. Это не мифические орды «новых кочевников» (Ж. Аттали), а вполне прагматичные современные корпоративные структуры, выполняющие конкретные террористические заказы, связанные с перераспределением властных полномочий в экономической и политической сферах. Их внешняя идеологическая оболочка выполняет функции маскировки реальных участников и конечных целей происходящего и имеет то же происхождение, что и корпоративные имиджи транснациональных корпораций, да и разрабатывается, как правило, теми же специалистами. Они (современные террористические организации) опираются не на спонсорство мифических фанатиков-финансистов, а на осязаемую «экономику терроризма» (the New Economy of Terror), годовой оборот которой, по оценкам экспертов³, достигает 1,5 трлн долларов, или более 5% мирового валового продукта. Основными направлениями получения «террористических» сверхприбылей являются:

игра на стоимости фьючерских контрактов на углеводородное сырье путем организации террористических актов на ведущих нефтепромыслах, нефтепроводах (в первую очередь – Ближний Восток, тропическая зона Африки);

«торговля страхом», среди которой на первом месте по затратности – стимулирование разработки, производства и обязательного оснащения техническими системами безопасности всех объектов социального назначения, компонентов транспортных систем, жилищ, на втором – страхование и перестрахование от последствий террористических актов, на третьем – постоянное увеличение числа лиц, прямо или косвенно занятых охранной или антитеррористической деятельностью (всеобщий «налог на антитеррористическую защищенность»);

силовое обеспечение производства и транзита наркотиков;

«коммерческий» захват заложников и похищение людей с целью последующего получения выкупа.

Необходимо подчеркнуть, что в отличие от традиционной криминальной («теневой», «черной» и т.п.) эти направления «экономики терроризма» не затрагивают государственных бюджетов, а формируются как изъятие ресурсов граждан путем сверхнормативного повышения стоимости товаров и услуг. При этом наблюдается своеобразный эффект «черного восстановления социальной справедливости»: чем выше индивидуальный доход – тем больше размер личных затрат на антитеррористическую защищенность. Иначе говоря, террористическая деятельность в процессе нового передела мира оплачивается, в первую очередь – отдельными гражданами, во вторую – мелким и средним бизнесом.

Не менее значимую, хотя и замаскированную, прибыль террористические организации получают от действий по «основной специализации» – участии в переделе власти в конкретных регионах, странах, экономических отраслях. Актуальный отечественный пример – многолетняя террористическая активность в Дагестане, где местные кланы делят власть на всех уровнях. Каналом финансирования исполнительных звеньев этих акций являются, как правило, благотворительные фонды, зарегистрированные в исламских странах и офшорных зонах.

Свою нынешнюю роль – наднационального экономического и политического субъекта современный терроризм смог занять в тандеме со средствами массовой коммуникации – «субъективизированными» информационными технологиями. Именно средства массовой коммуникации позволяют террористам манипулировать общественным сознанием от глобального до регионального уровней, формировать требуемое заказчиком эмоциональное отношение граждан к конкретным фактам, событиям, персонам. И именно средства массовой коммуникации позволили террористам превратить процесс своего взаимодействия с властями в глобальное интерактивное шоу, прямо влияющее на происходящие политические процессы. Самый яркий отечественный пример – публичные переговоры В. Черномырдина и Ш. Басаева во время захвата больницы в г. Буденновске. Отдельная тема – роль средств массовой коммуникации в увеличении поражающей способности террористических актов. Для примера: трехсуточная прямая трансляция в сентябре 2004 г. захвата террористами школы в Беслане, последовавших переговоров, штурма и освобождения заложников, а так же последующих комментариев с демонстрациями подробностей привели к резкому ухудшению состояния здоровья граждан на всей территории страны. Так, до конца сентября 2004 г. зафиксирован нетипичный рост смертности от обострения сердечно-сосудистых заболеваний, внезапного обострения хронических заболеваний, травматизма, суицидов. Этот рост, по сравнению с аналогичными периодами прошлых лет настолько заметен, что позволяет обоснованно говорить о его связи со способами информационной подачи террористического акта в Беслане и рассматривать эти людские потери как «отсроченные жертвы терроризма».

Современная информационная политика формируется теми же субъектами передела мира и отражает в каждом конкретном случае не государственно суверенные, а сугубо корпоративные интересы, реализация которых не ограничивается общепринятыми моральными нормами. Примером отечественной информационной практики может служить многолетнее оголтелое сопротивление владельцев СМИ (в большинстве случаев – это иностранные граждане) любым попыткам внести коррективы в Закон о СМИ, регламентирующие информационное «освещение» террористических актов и других чрезвычайных происшествий. В свою очередь власти не намерены использовать в полной мере свои возможности ограничения СМИ, ибо именно через них реализуются манипулятивные технологии управления общественным мнением, без чего немыслим современный политический процесс.

Достаточно часто в политологической литературе можно встретить утверждение, что любые попытки противодействовать происходящим процессам (переделу мира) есть признак косности и догматизма и, даже, – «стремление остановить прогресс». Парадоксальность внешнего сходства геополитических процессов начала ХХ в. и нынешних не должны маскировать главного отличия: век назад доминировали идеологии, сейчас – информационные технологии. Общность убеждений тогда, и однородность оценок при нарастающем информационном контроле – сейчас. Естественная трансформация института государственности тогда, и искусственная деградация государства с перехватом его традиционных контрольных функций новыми субъектами передела – сейчас. Используя терминологию Н. Гумилева, можно сказать, что предыдущие переделы мира были следствием естественного роста пассионарности народов, нынешний – следствие неконтролируемых возможностей информационных технологий в реализации амбиций небольшого числа наднациональных субъектов, лишенных традиционных моральных барьеров. И Россия выступает здесь в качестве объекта передела внешними, по отношению к ней, силами и субъектами.


§ 2. Глобализация

как детерминанта современного терроризма


Главным итогом XX в. стало господство глобальных процессов нивелирования в экономике, политике, культуре, образе жизни, затрагивающих все человечество и каждого человека в частности. Существование глобализации как явления само по себе объективно и не вызывает ни у кого сомнений, ее в начале XXI в. считают одной из самых мощных сил современного мироустройства. После окончания «холодной войны» она проявляется в разных измерениях, активно влияет на соотношение и расстановку сил на международной арене, на безопасность, окружающую среду, здоровье, демографию, причем это влияние проявляется как в позитивных, так и в негативных аспектах.

В глобальном мире терроризм стал в мире всепроникающим и перманентным. Никто и никому не может гарантировать защищенности от террористического акта, будь то политический деятель или простой гражданин. Терроризм стал реальной ежедневной и ежечасной угрозой жизненно важным интересам личности, общества и государства.

В глобально зависимом мире возникает общий социальный клубок проблем. Глобализация делает одинаково уязвимыми перед новыми угрозами большие и малые, богатые и бедные, материковые и островные общества и страны.

Отношение к процессам глобализации различных стран и каждого человека в отдельности неоднозначно. Во многом это обусловлено не только тем, что стартовые возможности у отдельных стран здесь неравнозначны, но и стремлением сохранить свою историческую самобытность. Несмотря на оптимистические заявления сторонников глобализации, общепризнанно, что она содержит множество конфликтов и противоречий.

Это предопределяет необходимость творческого переосмысления проблем борьбы с терроризмом, анализа сложных социальных явлений и процессов в обществе, являющихся стимулятором террористической деятельности, в соответствии с потребностями практики, условиями нынешнего этапа развития мирового сообщества.

Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, выступая в 1997 г. в ООН, отмечал: «Несмотря на невиданное благоденствие, которое достигнуто во многих странах благодаря техническому прогрессу и глобализации производства и финансов, ни правительствам, ни ООН, ни частному сектору не удалось найти ключ к ликвидации той хронической бедности, которая держит в своих тисках большинство человечества. Более того, нынешние дисбалансы в мировой экономике создают серьезные угрозы для будущей международной стабильности. Дисбаланс в распределении богатства, неравномерность экономической интеграции и политической фрагментации, дисбаланс между воздействием человечества на общепланетарные системы жизнеобеспечения и возможностями таких систем»⁴.

Следует отметить, что одним из объективных препятствий на пути к объединению мира являются этические, религиозные и идеологические различия народов. Расширение масштабов перемещения людей по планете не отменяет того, что большая их часть продолжает рождаться и воспитываться в относительно закрытых национальных государствах, народностях, а также группах, образованных по принципу родства, религиозной общности или единой истории. Все это ведет к существенным различиям в этических ценностях у отдельных личностей или групп людей, к разному пониманию смысла таких основополагающих категорий, как права человека, индивидуальная свобода. Даже при отсутствии непосредственного конфликта сохраняется непонимание ими друг друга.

Наиболее тиражируемая «страшилка» последнего времени – «неизбежность противостояния» мусульманского и всего остального мира. В самом деле, мусульмане составляют значительную часть населения планеты. Последователей ислама – почти миллиард человек, т.е. 1/6 населения Земли.

Мусульманский мир составляют 120 государств, некоторые из которых процветающие и экономически развитые. Не все они являются сторонниками терроризма. Египет, Ливан, Судан, Алжир, Пакистан сами ведут борьбу с исламским экстремизмом и его идеологией.

В широко известную международную Организацию Исламская конференция (ОИК), созданную в 1969 г., входят более 50 стран с населением 650 млн. человек. Эти государства располагают 70% мировых запасов нефти и половиной мировых запасов газа. ОИК сегодня – одна из наиболее умеренных и толерантных исламских организаций. Не осуждая явно террористические методы достижения целей, она, тем не менее, дистанцируется от террористических организаций.

В противовес ОИК в 2000 г. был создан Международный фонд «джихада» (священного порыва), обращенный против «крестоносцев и иудеев», деятельность которого оказывает заметное влияние на мировые события. Россия в этих условиях объективно оказывается основным заслоном на пути различных мусульманских радикалистских и террористических течений, пытающихся проникнуть в Европу, в частности – на Северный Кавказ.

Ситуация существенно обостряется, когда на этнические различия накладываются различия идеологического, прежде всего религиозного, характера. Эти различия не являются преходящим феноменом⁵.

Население развивающихся стран, отставание которых от развитых государств нарастает, враждебно относится к Западу и его ценностям еще и потому, что сознает принципиальную недоступность многих из этих ценностей для себя. Растущий разрыв между богатыми и бедными странами, неравномерное использование мировых ресурсов уже приводит к дестабилизации обстановки в мире и крупным социальным потрясениям.

Социально-политические механизмы глобализации лежат в основе несовершенства и явной несправедливости современной системы мироустройства, миропонимания и миротворчества. Современные экономические, политические и духовно-идеологические международные отношения неизбежно несут отпечаток XX в., что используется для обоснования многих инцидентов и конфликтов, угроз для национальной безопасности. Это:

цивилизационные различия между современными государствами. Это объявляется пережитком, в противовес чему предлагается явное и скрытое навязывание другим народам и государствам сложившихся социокультурных стереотипов атлантического мира;

неравноценное геополитическое положение отдельных государств в мире, неравенство их природно-ресурсных потенциалов. Современная экономика базируется на углеводородных ресурсах. Большая часть месторождений углеводородов и путей транзита топлива находится вне стран атлантической ориентации. Отсюда настойчивое стремление установить «справедливый» (атлантический) контроль за добычей и транспортировкой углеводородов любыми средствами (ассеметрично-террористический вариант – внешнее управление критической нестабильностью на Северном Кавказе в 1992 – 1999 гг.);

неравномерность экономического развития народов различных стран, появившаяся возможность экономической экспансии и переделов. На практике это означает разрушение суверенной экономики, размещение на ее территории производства компонентов продуктов, которые будут собираться в других странах и полная зависимость от внешних поставок продовольствия и потребительских товаров;

различия в политических режимах отдельных государств, насильственная политическая интеграция, вовлечение отдельных стран в различные военно-политические блоки и альянсы;

открытая политика двойных стандартов в отношении других народов со стороны США и Европейского союза, прикрывающая их эгоистистические интересы. Типичные примеры – принципиально разные форматы отношения к суверенным стремлениям Сербии и Косово, Абхазии и Приднестровья;

обострение противоречий между провозглашенными принципами самоопределения народов и принципом их территориальной и государственной целостности, «заинтересованная» позиция протекционизма международных организаций в различной реализации этих принципов в зависимости от интересов «анлантистов» применительно к конкретной территории;

политизация миротворчества и миротворческой роли одних государств в отношении других, нарушение при этом международных норм и механизмов урегулирования межэтнических и военных конфликтов, как это было и продолжается в Ираке.

Говоря о глобализации как таковой, по всей видимости, стоит согласиться с мнением о том, что она – осевая проблема, выражающая и главное направление развития мира, и главное противоречие начала XXI в., является питательной средой для терроризма.

Противоречия процесса глобализации и ее побочного продукта – локализации во многом и определяют интенсификацию терроризма сегодняшнего времени. Это обусловлено тем, что для многих стран терроризм является внутренней болезнью, порождаемой в основном их самобытным развитием и общества в целом в различных областях (культуре, политике, экономике, социальной сфере). Террорист комфортно чувствует себя именно здесь – в странах с незавершенной модернизацией, перестройками, преобразованиями, там, где есть ресурсы и нестабильная власть. В то же время (благодаря глобализации!) проявления терроризма отмечены и в стабильных развитых странах, так как предпосылки для него существуют практически везде.

В условиях глобализации терроризм важно рассматривать именно с политико-криминологических позиций. Любой другой подход к этой проблеме вторичен, так как анализируя эту преступную деятельность с религиозной, националистической, цивилизационной и других точек зрения или через призму ее противоречий, исследователь неизбежно будет отвле­каться от главного – анализа коренных проблем (причин), ее определяющих. Феномен международного терроризма проявляется как асимметричное несогласие с существующим порядком, односторонней гегемонией, реакцией на реально установившуюся монополизацию права на легитимное насилие и представительство ценностей конкретной цивилизации.

Ряд специалистов считают, что борьба с терроризмом – это противостояние современной цивилизации варварству и фанатизму. Однако оба они – варварство и фанатизм – порождены самой «современной Цивилизацией» и являются составной частью ее развития. Это объективная реальность, поэтому, борясь с терроризмом, следует пересмотреть существенные параметры того общественного бытия, к которому пришло человечество на пороге постиндустриальной эры и информационной революции⁶.

Международный терроризм приобретает сегодня устрашающий характер не только для обывателей, ориентированных на новостные передачи СМИ. Следует подчеркнуть, что глобализация развивается не только в экономике, но и самой террористической деятельности. Сегодня террористы готовятся к ведению своих акций в одной стране, совершают их в другой, а укрываются в третьей – идеальный для них вариант. Такие организации, как «Всемирный исламский фронт борьбы против иудеев и крестоносцев», «Аль-Каида», «Аль-Джихад» и др., опоясали сетью своих террористических ячеек весь мир.

Следует отметить, что современный террор, как средство борьбы за передел мира, обязательно использует и сам корпоративный капитал. События первых лет нового века показали, что здесь действует устойчивая закономерность. Чем глубже нищета и национально-культурное угнетение стран «третьего мира», и, как следствие, развитие в них реакционно-фундаменталистских тенденций, чем выше при этом уровень монополизации легитимного насилия, тем больше, с одной стороны, опасность использования терроризма силами, противостоящими этой власти.

В современных условиях среди многих причин развития терроризма как социально-политического феномена, конфронтационной формы общечеловеческих отношений следует особо выделить фундаментальное противоречие однополюсного мира, установившееся более десяти лет назад, в котором власть принадлежит узкой группе «глобальных игроков»⁷. Суть этого противоречия проистекает из противостояния основных субъектов глобализации: с одной стороны, США и их союзников, и с другой – всех остальных стран мира.

Эти проблемы порождены определяющей в условиях мировой глобализации моделью экономической и политической организации общества, а не неким «столкновением цивилизаций», лишь маскирующим реальные экономические, политические, духовные и другие основы гегемонии корпоративного капитала в мире. Результатом этого клубка противоречий становится усложняющаяся система отношений насилия, охватывающая человечество в целом.

Современные мировые технические и технологические достижения позволили террористам использовать асимметричные (относительно дешевые, но достаточно эффективные) средства противодействия традиционным методам завоевания военно-политического господства. Террористические акты в США 11 сентября 2001 г. показали мировому сообществу возможности использования обыденных атрибутов современной цивилизации (в данном случае – средств транспорта) в качестве оружия массового поражения и тактику его применения.

Соединение практики локальных войн и терроризма в единую антагонистическую систему рождает феномен, названный военными теоретиками асимметричными войнами.

Это оригинальный, совершенно новый и особый тип насилия. Он характеризуется различными, но непосредственно взаимосвязанными (обусловленными социопространственными противоречиями глобализации) основаниями и причинами военных действий у противостоящих сторон как продолжение политики гегемонии военными, впрочем, и невоенными в традиционном понимании этого слова, средствами со стороны субъектов глобализации и сопротивление глобальной гегемонии неадекватными, т.е. террористическими методами.

Кроме того, асимметричные войны предполагают качественно иные средства и методы борьбы противостоящих сторон, отказ от традиционных моральных обоснований насилия. При сходстве в стремлении к «точечному» характеру ударов (как со стороны террористов, так и со стороны государств, использующих «особо точное оружие»), а также по совершенно различным декларируемым результатам в конечном итоге, как правило, уничтожаются не инициаторы насилия, а совершенно посторонние люди.

Эти войны характеризует качественное различие сил у противостоящих сторон (очевидно, что боевой потенциал террористических организаций на несколько порядков ниже потенциала США, НАТО или России) при способности каждой из них оказывать соизмеримое влияние на противоположную сторону.

Наконец, в асимметричных войнах нет не только линии фронта, но и сколько-нибудь локализованного в пространстве театра военных действий. Для них характерна так называемая точечно-сетевая структура военных действий. Акты терроризма сегодня проявляются практически везде, в любых точках Земного шара.

Среди поводов возникновения асимметричных войн отдельно следует выделить развитие структур и отношений сетевого общества и геополитическую (геоэкономическую) противоречивость нового ми­ропорядка, где лишь глобальные игроки обладают монополией на легитимное насилие и «цивилизованность», тогда как все остальные участники по определению становятся «разрушителями цивилизации», «фундаменталистами» и «террористами».

Следует отметить, что ранее разрозненные террористические организации в условиях глобализирующегося мира неизбежно совершенствуют свою структуру, стремятся интегрироваться для достижения общих целей, т.е. превращаются в транснациональные корпоративные структуры. Практика показала, что между различными террористическими организациями сегодня налажены тесные связи на основе идеологической, религиозной и военно-организационной общности. Налажено эффективное взаимодействие различных террористических организаций во взаимном снабжении оружием и спецсредствами, обеспечении прикрытия, разделении функций в ходе осуществления тех или иных преступных операций. Отмечен масштабный перелив вооружений и спецтехники посредством нелегальных поставок, осуществляется подготовка боевиков в учебных лагерях других стран и т.д.

Эксперты по проблемам современного терроризма считают, что в настоящее время в нем намеренно подчеркиваются элементы националистического и фундаменталистского толка. Этнически и религиозно близкие террористические движения разных стран смыкаются и сливаются друг с другом (как и многие другие транснациональные корпорации), ставят перед собой крупные геополитические цели, такие, например, как воссоздание Великого Халифата или противодействие гегемонизму США.

Таким образом, постепенно и практически начинает складываться новая двухполюсная конфигурация мира по оси «Юг – Север», конфронтационная по определению и грозящая тектоническими социальными сдвигами.

Другим самоочевидным фактом является то обстоятельство, что фундаментальной причиной террористических актов в условиях глобализации стала сама политика США, которые строят свое благополучие на последовательной и эффективной дестабилизации других государств.