Андрей демченко пусть царица умрет

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 15

- Ну, я, например, мог бы. Думаю, любой врач бы смог. Хотя нет, не любой... Хирург бы смог. Или паталогоанатом. Может быть, художник... Скульптор. Режиссер, на худой конец. Кто еще? Ну, скажем, спортсмен.

Неплохо, подумал Воронов, очень неплохо. Ведь среди гостей Зыковой были и врач, и режиссер, и спортсмен...

- Допустим, ей сломали шейные позвонки. Убийца должен быть физически очень сильным человеком?

- Не обязательно. Надо просто знать, как повернуть шею, надо владеть каким-то специальным приемом. Если в данный момент мышцы шеи расслаблены и вообще - человек не ждет нападения, большого усилия не надо, шейные позвонки ломаются легко. Со знанием дела любой мужик шею свернуть в состоянии. Подчеркиваю: со знанием дела. Но только, - Константин Владимирович сделал паузу, - хотя нет, все нормально.

- Что вы хотели сказать?

- Да я подумал, зачем шею-то ломать, если ты специалист, как это сказать... Мо методике убийства?

- То есть?

- Ну вы же сами понимаете, что, например, человека убить можно гораздо более, как это сказать, чисто, что ли.

- Я знаю, - сказал Павел, - но это актуально, если убийцей был врач...

- Извините, что перебиваю, - поднял руку Константин Владимирович, - хочу вас поправить. Насчет врача... Я вот, например, врач, но как сломать шею, не знаю. Как наложить шину, на сломанную шею, это знаю, а сломать - нет... Нас все-таки учат лечить, а не убивать.

- Это ясно, - ответил Павел, - только я могу вам сказать, что история криминалистики знает много случаев, когда убийцами были врачи... И убивали они со знанием дела, именно как специалисты по организму человека и по средствам, которые могут его разрушить. Но насчет шеи - критику принимаю... Тут скорее должен был работать мастер по боевым искусствам. А если это так, если убийца - человек, хорошо владеющий способами убийства, и если ему надо инсценировать несчастный случай, то, наверное, лучшего способа, чем сломать шею, не найдешь. Удушение эксперты устанавливают легко... То, что был сильный удар - тоже обнаружить можно. А вот шею...

- Ну, в общем, да. Только вот вы все говорите "убийство" да "убийство", а разве это доказано?

- Нет. Кстати, я хотел вас спросить... Вот вы сказали, что смерть Зыковой в чисто профессиональном смысле не показалась вам насильственной. Но в каком-то другом - показалась, ведь так?

- Так. Но объяснить это я вам вряд ли смогу.

- Почему же?

- Знаете, это где-то, - доктор замолчал этак минуты на три, - это где-то там, где кончаются слова. Остаются только ощущения. Нет-нет, я не экстрасенс, я никогда в жизни не проявлял никаких таких способностей... Это и не интуиция даже. А вот... Как бы сказать... Вот увидел я ее, как она лежит, какое у нее лицо, как свет на тело падает... Как люди вокруг стоят. Увидел и понял, что убили. Вы понимаете меня?

- Понимаю, - ответил Павел, - я сам с этим сталкивался. Бывает, смотришь на покойника и говоришь себе: этот не своей смертью умер.

- Именно об этом я и говорю...

- Вы ни с кем больше не делились этим ощущением? Я имею в виду людей, которые там были?

- Нет, что вы...

- Вы убеждены, что на теле не было никаких следов насилия? Синяки на запястьях, кровоподтеки... Может быть, на шее что-нибудь.

- Нет, ничего этого не было. Такие вещи я обязан фиксировать, я в этом смысле всегда очень внимательно смотрю.

- Теперь вот что, Константин Владимирович... Мне очень важно, как вели себя мужчины, которые там находились. Вы, кстати, не помните, сколько их было всего?

- С этим проблем нет, вам повезло. У меня зрительная память - будь здоров! Как фотоаппарат работает. А тут вообще случай особый... Вилла, красивая женщина мертвая лежит, куча мужиков... Вот я запомнил по-особому, очень точно. Восемь их было. Более того: я даже могу вам сказать, как себя вел каждый из них.

- Это просто великолепно, я вижу, мне действительно повезло. Итак...

- Один, самый толстый, высокий, дородный такой - тот был просто убит. Практически все время просидел на диване - там, в этой сауне, диван такой громадный, кожаный, кольцом вокруг стола, вот за ним он сидел. Руками голову обхватил... Молчал в основном.

- То есть выглядел так, будто бы для него смерть Зыковой явилась огромным горем? - спросил Павел, поняв, что речь идет о Бармалее.

- Будто бы так. А может, это и вправду так было. Мне вообще-то показалось, что этот толстый по-настоящему переживал.

- Может быть, и так. А другие?

- Один был накачанный такой, волосы светлые...

- И что же он? - это Басов, самбист, подумал Павел.

- Этот был, в общем, спокоен... А может, просто хорошо держался. Вообще-то он, я вспоминаю, довольно бледный был.

Потом был там один молодой, мальчишка совсем (Петя Рыбаков, решил Воронов). У этого что-то типа истерики началось. Вообще он мне психически не особо стабильным показался. Неврастеник или даже психопат... По темпераменту - холерик.

- Что значит "типа истерики"?

- Да как-то дергал всех, лез повсюду... Потом внезапно разрыдался, да так, прямо в голос. Я удивился, а мужики даже не реагировали, как будто это для них дело привычное.

- Так, а насчет остальных?

- Старик там был один... Ну не то что старик... Вроде за шестьдесят (кроме Федотова, этим стариком быть некому, сказал себе Павел). Этот суровый такой, брови все хмурил... Как туча ходил. Молчал, ни слова. Потом кто еще... А, интеллигентный там такой был, ко мне сразу подошел, сказал, что врач, мой коллега... Даже фамилию назвал. Рудман, что ли...

- Гутман?

- Да-да, точно. Этот, мне показалось, переживал очень сильно. Все повторял: мол, какое горе, какое несчастье... Были еще двое... О тех просто не знаю, что и сказать. Такие обычные, ничем не приметные (это, значит, Квитко и Парамонов, подумал Павел). И вели себя так - ни рыба, ни мясо.

- Как будто им все равно?

- Да нет, я бы не сказал... Подавленные, в общем-то, были.

- Ну что ж, Константин Владимирович, - вздохнул Воронов, - один только гость остался.

- Вы говорите о негре? Да, я его специально под занавес

оставил... На самом-то деле он не негр, а мулат, просто очень темный. Этот, как кукла, глазами хлопал, губищи раскрыл, вот и все. А насчет эмоций... Понятия не имею. Разве у них поймешь?

- А скажите, есть у всех этих людей какая-то общая черта? Что-то, что бы их объединяло?

Врач задумался.

- Ну, вообще-то они совершенно разные, - сказал он наконец, - есть, как говорится, мужики, мужчины на все сто процентов, как тот накачанный, а есть хлюпики, как мальчишка, который разревелся. Тот, толстый - он килограмм сто сорок тянет, а двое неприметных мужичков - они от силы кило по семьдесят. Но есть в каждом из них, знаете ли, что-то такое... Притягивающее, что ли. Приятное. Вообще - они весьма симпатичны внешне, каждый по-своему.

- Интересно, - пробормотал Воронов, думая о чем-то своем, - все привлекательные... Симпатичные... Переживали вроде бы они все... Ладно, - встряхнувшись, Павел словно вышел из оцепенения, - будем прикидывать, что к чему... Спасибо, Константин Владимирович!

- Не за что... Обращайтесь, если надо! - сказал доктор.

Встав, чтобы проводить Павла, он оказался под настенным плафоном, в потоке света, и Павел увидел, что его покрасневших глаз текут слезы. Плачет? Странно...

- Что случилось? - спросил Воронов.

- Да это я просто зевнул, - улыбнулся Константин Владимирович, - спать хочется...

- Если что, я обращусь?

- Пожалуйста... Запишите номер моего мобильника.

ПРОСТОЙ ПРИЕМ

Следующий день начался с того, что Павла попросту послали на все четыре стороны.

В десять утра он позвонил Басову, самбисту. Резкий мужской голос на том конце провода буркнул:

- А кто его спрашивает?

- Это вы, Сергей Павлович? - уточнил Воронов.

- Ну, а если и я... А это кто?

- Меня зовут Павел Воронов, я частный детектив. Я расследую...

- А я-то при чем? - перебил Басов.

- Вы были в гостях у Нины Зыковой, когда...

- Ну, был, ну и что? - опять перебили Павла, - чем я могу помочь?

- Я просто хотел поговорить, потому что...

- Нет, я говорить не буду. Пусть в милицию вызывают, тогда приду, а со всякими детективами... Нет. И не звоните больше, понятно?

Басов бросил трубку.

Что и требовалось доказать, подумал Павел. Говоря с Басовым, он сознательно представился именно частным детективом, а не следователем с Петровки. С официальным представителем властей Басову пришлось бы беседовать в любом случае, но Павлу было интересно, как он поведет себя, если у его будет выбор. Отказ Басова Павел взял на заметку, а пока... Ничего, побеседуем с другими, сказал себе Воронов. "Мрачного старика" Федотова не оказалось дома, а вот Квитко Павел нашел. Николай Сергеевич особо не упирался, сказал своим простуженным тенорком пару слов - мол, устал работы было много, отдохнуть бы надо, но тут же добавил, что готов встретиться.

Квитко встретил Воронова дома, на работу ему надо было только после обеда. Принял на кухне своей холостяцкой однокомнатной квартиры на последнем, пятом этаже грязной хрущобы. Проходя мимо комнаты, Павел с удивлением заметил, что в углу стоит огромный телевизор "Тошиба" ценой примерно в полторы тысячи долларов, а на стареньком серванте - мощный музыкальный центр, тоже явно не из дешевых. Он вспомнил, что такими же контрастами отличалась комната одной скромной учительницы, которая была любовницей крупного бизнесмена (не так давно Павел расследовал его убийство). Был там и шикарный телевизор, а главное - огромная, очень красивая кровать...

Вообще все это весьма оригинально: Бармалей, безработный актер, свободно отдает частному детективу десять тысяч баксов, у водителя автобазы - навороченная техника... Это у них потому, что

они были друзьями Зыковой или наоборот, они были ее друзьями потому, что у них какие-то непонятные источники доходов? Какая тут причинно-следственная связь?

Пока усаживались за стол и закуривали, Павел мимоходом оглядел Квитко. Среднего роста, фигура ладная... Кожа смугловатая. Волосы темные, волнистые, лысина не намечается. Глаза не выразительные, зато синие. Не голубые, а именно синие. Джинсы, белая майка... Ба, а это еще что такое? Когда Квитко, садясь на стул, нагнулся, Павел заметил у него на шее золотую цепь оригинального плетения - толщиной не менее чем в полпальца. Нет, подумал Воронов, зарплаты водителя на все эти штучки не хватит точно, если, конечно, это водитель автобазы, а не нового русского. Или новой русской, вспомнил Павел о Зыковой.

- Николай Сергеевич, - начал Павел, - один из мужчин, которые гостили у Нины Ивановны в тот вечер, обратился ко мне с просьбой. Я должен установить, что произошло в тот вечер на вилле: несчастный случай или убийство. Если убийство, я должен найти убийцу.

Квитко слушал Воронова внимательно, но довольно спокойно. Затянувшись сигаретой, он сказал:

- Ну что ж, вам и карты в руки.

- А вы-то сами как думаете: могла быть у кого-то причина убить Нину Ивановну?

- Понятия не имею.

- Ну хорошо, тогда давайте начнем с самого начала. Для меня очень важно, как вы познакомились с Зыковой, как общались с ней. Любая информация, даже та, которая на ваш взгляд кажется ерундовой, может пригодиться.

Квитко немного помолчал, будто прикидывая, о чем стоит говорить, а о чем - нет, потом начал:

- Познакомились мы... Когда же это было? Года два назад. Она в мебельном магазине кресла купила. Итальянские, под старину... Дорогие были, по три тысячи долларов за кресло. Ну вот, а я, значит, привез их, кресла эти. Сам и выгружал, и так там нехорошо вышло... В общем, я не рассчитал, кресло - оно слишком тяжелое было. На плечи взял, и тут меня с ним как-то повело, крутнуло... Упасть-то я не упал, но о стенку шандарахнулся. И ножка сразу - чик!

- Обломилась?

- Не то что обломилась, она-то вроде целая была, а там всякие завитушки деревянные с нее посыпались. Я кресло поставил, вижу, хозяйка стоит... Глядит недовольно так. Ну, думаю, все, сейчас телегу на базу накатают, вылечу к едрене-фене. И, видно, рожа у меня такая была, что эта хозяйка засмеялась. Ладно, говорит, фигня все это.

- Так и сказала - "фигня"?

- Она еще круче сказала. Она вообще матерком подпускала, как ветерком, запросто.

- Когда ругалась на кого-то?

- И так бывало, но обычно больше для смеха, когда рассказывала что-нибудь.

- И что было дальше?

- Ну, сказала, что клей мне даст какой-то специальный, и чтоб я сам эти завитушки быстренько обратно приклеил. Я и приклеил, делов-то... - Квитко замолчал.

- А потом?

- Ну что потом? Обедом накормила.

- Сама?

- Зачем сама? У нее повар.

- Кстати, а это он готовил, тот повар, когда вы у нее в последний раз были?

- Он.

- Так там же только друзья Зыковой были, повар-то откуда взялся?

- Да это Петрович, ну такой... Который в годах уже. Он тоже ее другом был.

- Николай Сергеевич, а потом вы просто дружили с Ниной Ивановной или выполняли какие-то ее просьбы? Ну, по хозяйству там помочь или подвезти куда-нибудь?

- Всякое бывало... И по хозяйству.

- А те, остальные мужчины, они тоже "по хозяйству"?

- Не знаю, - Квитко постепенно уходил в себя, замыкался, видно было, что тема становится для него скользкой, - если надо, с ними и говорите.

- Вы часто видели их у Зыковой?

- Ну, не помню уже. Кого-то, может, пару раз встречал, кого-то чаще...

- Я слышал, когда вы сидели за столом, внезапно погас свет - это правда?

- Правда.

- Света долго не было?

- Минут пять... Может, больше.

- Все мужчины, которые были в тот вечер - все они оставались за столом или не все? Или кто-то выходил, вы не помните?

- Нет, не помню. Знать бы тогда, так может, я бы внимательнее был.

- С кем-то вы разговаривали постоянно, все время, пока сидели в темноте?

- С Бармалеем говорил... Потом с Петькой, он проводку ремонтировал. Петровича слышно было. Парамошку, Парамонова то есть. Басов... Не помню, вроде молчал. Нет, точно не помню.

- А Гутман?

- Это врач, что ли, борода? И тот молчал.

- Точно?

- Точно молчал.

- Ну, а негр этот... Одало, кажется?

- Одало... Я его Одеялом звал. Негра как раз не было, он потом пришел, - тут Квитко запнулся, поняв, что невольно подставил

человека, - да вы не подумайте чего... Одало - он такой, он и мухи не обидит.

- Но факт остается фактом: когда вы сидели за столом без света, Одало с вами не было, так?

- Ну, так. Но ведь и Басов, и Гутман, вы говорите, молчали. Может, их тоже не было?

- А вот если вы вспомните те минуты: могло быть так, что кто-то быстро выбежал из-за стола, побежал в сауну, убил Зыкову и вернулся, и тут же включился в разговор, будто и не уходил? Могло так быть?

- Могло, наверное... Только вы не там копаете.

- Почему же?

- Никто из нас Нину убить не мог, - твердо сказал Квитко, - запомните мои слова. Говорю: никто.

- Почему?

- А так вот... Не мог, и все.

- Но, Николай Сергеевич, знаете ли, это как-то странно звучит... Бездоказательно. Я бы еще, возможно, понял, если бы вы только за себя самого отвечали, но за других... Почему вы в других-то так уверены?

- Никому из нас она плохого не делала... Никогда. Только хорошее. Если помогали - всегда хорошо платила. И с чего бы это вдруг взять да и свернуть шею такому человеку? Кому из нас это надо было, зачем? - Квитко начинал горячиться, причем Павел заметил, что не напоказ, а от души.

- Что значит "хорошо платила"? - спросил Павел.

- Ну, возьмешь, например, газонокосилку, побреешь лужайку, кусты подстрижешь - могла сотню долларов дать, а если ей очень понравится, то и две.

- Да, неплохо, - сказал Павел, вспомнив почему-то о размере оклада Дугина, - это и правда очень неплохо. А скажите, Николай Сергеевич, вы не знали человека, который был любовником Зыковой?

- Это какого такого человека? - Квитко казался очень удивленным.

- Ну, был у нее любовник?

- А мне-то почем знать? - глаза Квитко стали круглыми, как у напуганного кота, - да разве же она о таком со мной стала бы разговаривать?

- Ну хорошо, а вот эти люди, с которыми вы у нее были тогда в гостях - как вы думаете, кто-то из них мог иметь с ней близкие отношения?

- Не знаю... По мне - так вряд ли. На фига ей такие нужны? У нее, я думаю, мужики были - куда нашему брату...

- Николай Сергеевич, ведь это вы нашли Нину Зыкову мертвой, так?

- Ну, так, - явно насторожился Квитко, - и что с того?

- Да нет, ничего. Я просто что подумал, - Павел сделал паузу, - ведь очень часто подозрение в первую очередь падает именно на

того, кто обнаружил труп... Банально, иногда даже глупо, но что поделать?

- Это вы к чему говорите? - Квитко чуть побледнел, нервно потер висок.

- Давайте так, Николай Сергеевич. Мы сейчас просто как бы допустим, что я подозреваю вас в убийстве. Повторяю: мы это просто допустим. Тем более то, что это убийство, еще вовсе не доказано... И вот я вас как будто спрашиваю: вы уверены, что Зыкову убили не вы? И что вы мне на такой вопрос как будто ответите?

- Как это, - Квитко был ошеломлен до предела, он явно не мог понять смысла игры, предлагаемой Павлом, - как это я мог ее убить, если я в доме был... Я же ведь за столом сидел вместе со всеми! Вообще на двор не выходил!

- Ну, Николай Сергеевич, - протянул Воронов, - вы думаете, это алиби? Уверяю вас, оно никуда не годится... Сейчас объясню. Все очень просто: понимаете, это вовсе не факт, что Зыкову убили в то время, когда все сидели за столом. В это время она могла быть в сауне - кстати, зачем она туда пошла, непонятно. Она могла быть там - живая. Убийца знал, где она находится, и вот, когда все пошли ее искать, он поспешил не куда-то еще, а именно в сауну, быстренько сломал женщине шею, сбросил ее с лестницы - и замер над трупом, как будто в шоке. Дескать, когда увидел, так растерялся, что и слова сказать не мог. Так что, Николай Сергеевич, как это ни печально, алиби у вас нет. Причем нет только у вас, у вас одного из

всей компании. Все сидели за столом, как и вы, но Зыкову-то именно вы обнаружили. Вы видите - у меня есть основания задержать вас по подозрению в убийстве...

- Вижу, - судорожно сглотнул слюну Квитко, - вижу, как вы все это хитро подвели... Но я не убивал... Нет. Это не я, - было видно, что он лихорадочно искал какой-либо аргумент, который мог бы доказать его невиновность. Павел молчал. Наконец Квитко сообразил:

- Между прочим, я не сам в сауну пошел! Не сам, - выдохнул он, - вот если бы сам, тогда другое дело. Так, нет?

- Как это? Приказали вам идти, что ли?

- Послали меня... Бармалей послал. Иди, говорит, в сауну.

- Он у вас там что, за старшего был?

- Вроде того...

- Значит, он мог бы послать в сауну кого угодно, но послал именно вас?

- Да.

- Над этим надо подумать... А пока, Николай Сергеевич, скажите, вы владеете приемами борьбы? Ну, я к тому, что, скажем, шею человеку вы могли бы сломать?

- Да откуда? Я сроду ничем таким не занимался, - казалось, что Квитко говорит искренне.

- И вы уверены, что никто не мог показать вам такого приема? Я ведь все равно проверю, - добавил Воронов, увидев, что Квитко колеблется.

- Ну, если только... Если только Басов нам показывал.

- Что именно и кому это "нам"?

- Приемы всякие. Он же самбист, мастер спорта.

- Николай Сергеевич, это очень важно: был ли среди этих приемов такой, которым можно сломать шею?

- Был, кажется, - Квитко задумался, - да, я вспомнил... Точно был.

- Вы мне его можете показать?

- Я не помню... То есть помню, но не точно.

- Покажите хоть в общих чертах.

- А как я покажу, на ком?

- На мне, понятное дело.

Квитко с интересом посмотрел на Воронова. В его прищурившихся глазах заплясали чертики.

- Как это на вас? Вы что же, не боитесь? - спросил он.

- А чего мне бояться? - удивился Павел.

- Как же, вы ведь меня в убийстве подозреваете... А вдруг я и вправду убийца? Тогда ведь я и вам сломать шею могу, что мне стоит...

- Мне не можете, - спокойно сказал Воронов, - я заблаговременно шейные мышцы напрягу, а они у меня тренированные.

Квитко усмехнулся.

- Так, - вспоминал он, - эта рука сюда, под подбородок, с упором, эта за шею заходит, назад... Ну, вот, вроде так. Теперь надо вот так нажать - шея хрясь! И сломается.

- Интересно, - сказал Воронов, который, хотя имел черный пояс по каратэ и вообще разбирался в разных видах боевых искусств, этого приема не знал, - легко, главное... Очень просто. И силы большой не надо. А скажите, Николай Сергеевич, кому еще показывал Басов этот прием?

- Да нам всем и показывал...

- То есть все семь человек, не считая, понятное дело, самого Басова, этот прием знали?

- Выходит, так.

- Все, Николай Сергеевич, - Воронов чуть наклонил голову, - разрешите откланяться... Спасибо.

- Да не за что. Но...

Blog

Андрей демченко пусть царица умрет

Содержание