Geum.ru

Рассказы о природе для детей и взрослых

Вид материалаРассказ
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   16
СТОРОЖ-ДЕРГАЧ


Так уж устроено всё по весне, что каждая птица возвращается домой из зимнего путешествия в точно определённое для неё время…

Только-только заглянет к нам весна, только успеет приоткрыть землю по полям самыми первыми проталинами, как на эти проталины уже летят грачи…

Грачи – самые первые наши перелётные птицы. И хоть кое-кто из грачей и научился за последнее время зимовать возле больших городов вместе с воронами, хоть и вводят порой такие грачи-домоседы нас в заблуждение – не весна ли наступила, раз грачи под окнами на мусорных ящиках – но всё равно, самые главные грачи вернутся к нам только тогда, когда по полям откроются первые проталины.

Станут проталины пошире, расплывутся вовсю по зимним дорогам весенние лужи, и тут же возле старого скворечника появится скворец. Вернётся скворец вслед за грачами, заверещит, защелкает, объявляя о своём прибытии.

Увидите, услышите скворца, торопитесь в поле. Так и есть: звенит уж высоко в небесах песенка-колокольчик жаворонка… Жаворонок возвращается к нам тут же за скворцами.

Итак, в село, в посёлок весна пришла вместе со скворцами. В поле весна выслала своего звонкого гонца-жаворонка. А в лесу? Как дела в весеннем лесу?.. А в лесу главная весна ещё не началась. И хоть гремят там давным-давно громкие барабаны дятлов, хоть выводит радостно свою милую песенку синица-московка, но всё равно это ещё не весна.

Весна придёт в лес только после первого весеннего дождя, который омоет сухие травы по перелескам и совсем опустит к земле зимние сугробы под елями. Вот тогда сразу торопитесь в лес и внимательно прислушивайтесь… Так и есть: "пинь-пинь, пинь-пинь" – раздается и тут и там. Так и есть: вернулись в свой лес зяблики. "Пинь-пинь" – это ещё не песенка, это только позывка, проверка, перекличка друг с другом. Но всё равно: зяблики вернулись, весна в лес пришла.

А раздастся первая песенка зяблика, жди дроздов. Явятся они, как всегда, шумно и все разом заверещат, засвистят, засуетятся по всему лесу, и за ихним шумом и гамом не всегда расслышишь другие весенние лесные голоса. Заморочат тебя дрозды совсем и пропустишь ты порой тот день, когда раздастся в лесу первый малиновый перезвон-колокольчик зарянки-малиновки. А малиновка прилетит к нам, как только зацветёт ольха.

Если первую песенку малиновки не каждому из вас удастся услышать, то уж первое "ку-ку, ку-ку" нашей кукушки разберёте всегда, и никакие дрозды не помешают этому громкому голосу.

А когда ждать кукушку? А вот кукушка не всегда верна своим срокам… То прилетит она только тогда, когда на деревьях уже покажутся листочки, а то явится вдруг куда раньше – прилетит, как скажут, на голый лес, где нет ещё по деревьям ни одного зелёного листа.

Не любил прежде крестьянин такую раннюю кукушку. Знал, что если прилетит кукушка вдруг на голый лес, то жди неурожая, голода… Лучше бы явилась она со своим вещим "ку-ку" тогда, когда берёзки уже распушатся в первом весеннем наряде.

Кукушка на голый лес – это к неурожаю… Верна ли примета? Честное слово, верна!.. Знает эта вещая птица, какая погода ждёт её там, где собирается она подкидывать свои яйца в чужие гнёзда. Если впереди майские холода, то кукушка не торопится: что делать в холод этой птице в лесу – в холодное время не будет ей в достатке корма, ведь птица она насекомоядная и никакими семенами, как тем же зябликам, ей не прокормиться… Вот и прилетает кукушка тогда попозже, когда лес уже в весеннем наряде.

Ну, а если подскажут ей её собственные приметы, что май обещает быть тёплым, что по такому теплу разведётся много разных насекомых, тут уж кукушка торопится домой, прилетает на голый лес, принося своим ранним "ку-ку" людям тревогу.

Да и как не тревожится, если знал крестьянин и ещё одну примету: май холодный – год плодородный. А потому и желал он всякий раз, чтобы не было по весне большого майского тепла. Разведётся по тёплой весне множество всяких разных мошек, гусениц, жуков и нападёт вся эта прожорливая тварь прежде всего на поля и огороды. Где уж тут быть хорошему урожаю при таком числе прожорливых нахлебников.

Не верите, проверьте сами эту примету… Если есть у вас хотя бы небольшой огородик, значит, есть там и грядочка с редиской. А если видели вы, как растёт редис, то должны были запомнить, что нередко точат листья редиса крошечные жучки – крестоцветные блошки. Иной раз таких проточенных жучками дырочек на листьях редиса бывает очень много, другой весной блошки могут и погубить весь ваш урожай. А вот теперь вспомните, когда больше всего разводится таких вредителей-блошек: по тёплой или по холодной весне? Вот тут и вы станете ждать с тревогой возвращение кукушки. Честное слово.

Итак, лес наш совсем ожил, заговорил птичьими голосами. И река давно жила – треснул, разломился и ушёл вниз по реке зимний лёд. А случилось это ещё в первой половине апреля, почти сразу после того, как вернулась домой белая трясогузка. Прибыла эта птичка, наведалась сразу к реке, побегала по льду, погрозила своим длинным хвостиком зиме, что всё ещё отсиживалась подо льдом, и испугалась зима трясогузки, испугалась и отпустила из ледяного плена речку. Это тоже очень верная примета: прилетела трясогузка, погрозила льду хвостиком – жди ледохода на реке.

Ну, вот вроде бы все наши путешественники и собрались… Да нет, не все ещё вернулись домой. Забыли мы с вами про ласточек и про золотую птицу иволгу, птицу-флейту. Забыли и о соловье.

Ласточки прилетят к нам немного попозже кукушки. Прилетят, рассядутся по проводам около дома, заверещат-заговорят, будто радуются встрече с родными местами… Прилетят ласточки и сразу оживёт небо – взад и вперёд будут носиться эти птицы над нашими домами. Весело, легко сразу станет от ласточек. А тут ещё объявит о своём возвращении и соловей.

Прилетит соловей незаметно, сразу проверит свои родовые места, где суждено ему и в этом году устраивать гнездо, а потом дождётся, когда лист на берёзе развернётся так широко, что сможет удержать на себе капельку росы, и только тут подаст свой громкий голос. И заговорят, запоют соловьиными песнями берега рек и ручьёв.

Ну, а услышите песню соловья, ждите песню иволги. Совсем скоро и она подаст свой голос – голос лесной флейты.

Ну, кажется, теперь все путешественники собрались… И снова мы с вами ошиблись – не вернулись домой ещё самые последние гонцы. Не видели и не слышали мы с вами ещё нашу красавицу чечевицу, не раздался на лугу ещё и крик коростеля-дергача…

А чечевица прибудет к нам только тогда, когда соберётся зацвести черёмуха… Почему задерживается она в пути? Почему так долго не прибывает коростель?.. Ну, с коростелем вроде бы попроще разобраться. Коростель – пешеход, и на зимовку от нас он уходит пешком, и обратно возвращается на своих двоих. Тут уж и в пути можно задержаться. А чечевица? Возможно, чечевица прилетает к нам последней по той причине, что путешествие её и осенью, и весной очень-очень долгое.

Зимует эта наша красавица на юге Азии, но отправляется туда не по прямой, а таким вот путём: сначала добирается от нас до Дальнего Востока, то есть летит сначала в восточном направлении, и только там сворачивает на юг. Таким же путём возвращается эта путешественница и обратно. Так что простим чечевице её опоздание. Хорошо?

Говорят, что такая странная дорога получилась у чечевицы по той причине, что когда-то, давным-давно, жила она только на востоке нашей страны. Оттуда по осени и улетала прямо на юг, на зимовку. Но затем захотелось чечевице посмотреть, как устроена вся наша земля, и понемногу-понемногу стала она продвигаться на запад. Так и добралась до наших мест. Живёт она теперь летом и здесь, у нас, но дорогу свою, по которой когда-то прибыла в новые для неё места, помнит хорошо и всякий раз осенью и весной пускается в путь только по этому маршруту…

Вот и чечевицу мы с вами дождались, вот и услышали её занятный посвист: "Че-че-ви-цу видел? Че-че-ви-цу видел?”.. А теперь прислушивайтесь по вечерам к голосам луга и обязательно услышите вот-вот крик нашего самого последнего весеннего путешественника, коростеля-дергача… "Дерг-дерг, дерг-дерг…" Так и есть – прибыл и коростель. Окончились все весенние путешествия.

Вот такой порядок весеннего перелёта почти в точности сохраняется и в моём северном лесу. Есть, конечно, здесь исключения. Не видим мы тут грачей – не добираются они до нашего леса. И скворцы не сразу явятся к своим скворечникам, что ждут их в нашей деревушке. Прилететь-то они прилетели вовремя, но отсиживаются пока в большом посёлке, на краю леса, ждут, когда тепло нагрянет в нашу деревушку, и тогда уж вместе с сизыми чайками явятся к нам…

Ну, а дальше все, как по весенним правилам. И зяблики сразу после первого дождя, и дрозды следом, и кукушки то на одетый, то на голый лес, и ласточки-касаточки, мои добрые друзья, прибудут к своему сроку, и соловей с Бодунова острова подаст свой голос, когда вовсю развернётся на берёзе лист, и иволга заговорит на своей флейте совсем недалеко от моего дома. А там и чечевица явится под окно на черёмуху и начнёт выспрашивать меня: видел я или не видел ещё самую первую чечевицу? Ну, и конечно, в завершение весны коростель.

Коростелей у нас немного. На нашем лугу, возле деревушки, ведётся из года в год один единственный коростель. А другой – на той стороне залива, где от прежнего хутора остался только один единственный дом, дом бабы Лизы. Дом теперь пустует по зиме – бабы Лизы уже нет на свете. И только летом туда приезжают сыновья. А до приезда сыновей-дачников сторожит этот дом ещё один наш коростель дергач. "Дерг-дерг, дерг-дерг", - слышится с той стороны залива. "Дерг-дерг, - всё в порядке… Дерг-дерг, - всё на месте"… И вправду, слышишь голос дергача возле самого дома бабы Лизы и точно знаешь, что никого другого сейчас там нет. Попробуй подойди к этому дому, который сторожит коростель, и птица сразу смолкнет. Вот тебе и сигнал, что на той стороне залива появился какой-то человек.

Мало у нас коростелей. Может быть и развелось бы их побольше, да места у нас для такой птицы не очень подходящие: кругом лес, а луга невелики да и те всё больше и больше зарастают ольхой да березняком. Ведь люди нашу деревушку оставили почти совсем; зимой не живут, а по лету только дачники, временные жильцы. А что взять с дачника – разве дачник будет заботиться о лугах, о коростеле…

Да ещё достаётся нашим коростелям каждый год во время сенокоса. Приедет на наши луга трактор с косилкой, смахнёт за день всю поднявшуюся траву, не задумываясь, конечно, ни о каких птенцах и зайчатах, что могут в это время оказаться на лугу, уедет, и тут же на скошенный луг является прожорливое вороньё подбирать то, что погубила тракторная косилка.

Иногда мне удавалось тут опередить наше вороньё, и тогда я находил на месте покоса и погубленных птенцов коростеля. Взрослые птицы ещё убегут от трактора. А что делать птенцам, ещё совсем крошкам? Ведь коростель самый последний весенний путешественник, самым последним прибывает он к нам и самым последним начинает устраивать своё гнездо. Вот и не успевают его птенцы подрасти как следует до сенокоса, не успевают научиться как следует бегать, чтобы спастись от беды.

Да ещё одна беда устроена у нас на лугу. Чтобы легче было косить траву, вырубили на нашем лугу все кусты. А как раз в таких кустах посреди луга и любит водиться коростель-дергач. Нет теперь высоких, густых кустов на лугу, вот и не защищено поэтому гнездо этой птицы ни от какой косилки.

Слышу я по весне крик-позывку коростеля и снова переживаю, снова гадаю, что ждёт эту птицу в этом году: погубит или не погубит тракторная косилка её птенцов?.. Тревожное это ожидание, а потому тревожна для меня и сама встреча с первым криком нашего дергача, только что вернувшегося домой пешком из дальнего путешествия. Плохо ему здесь, губят здесь его детишек, а на вот – всё равно тянет что-то его на родину…

Вот и в эту весну встретил я, как положено всех своих перелётных друзей. Уже и чечевица прибыла домой, и теперь я ждал только коростеля. Была уже вторая половина мая. В это время в лесном озерке по имени Изерко хорошо ловилась рыба. Наше озеро, большое и глубокое, ещё никак не оправилось после зимы, а вместе с озером так же неспешно приходила в себя и самая разная рыба. А вот в Изерке вода уже успела нагреться, и рыба там гуляла во всю. Туда-то каждое утро и отправлялся я проверить свои ловушки. Ведь в нашей деревне всегда жили рыбаки, ловить рыбу было главным нашим занятием, а потому и я не оставлял этой работы.

Вот и в этот раз отвёл я от своих мостков лодку, сел за вёсла и – раз-раз-раз – глубоко опустил вёсла в воду. Лодка выровнялась, двинулась вперёд и пошла через волну к противоположному берегу. Волна была не очень крутой, но всё равно вёслами приходилось как следует работать. За этой работой и не заметил я, как оказался уже у Бодунова острова. Здесь волна была полегче, и я немного расслабился. И только-только оставил я вёсла, как услышал крик коростеля: "Дерг-дерг, дерг-дерг…"

Господи Боже мой, явился наш запоздавший путешественник. Слава Богу, всё в порядке! Добрался до родных мест скиталец. "Дерг-дерг; дерг-дерг,"- будто отвечала мне на мои приветствия долгожданная птица… "Дерг-дерг, дерг-дерг…" Но что это? Откуда приходит ко мне этот голос?.. Через ветер я всё-таки разобрал, что дергач кричит в этот раз не на лугу, а где-то, чуть ли не в деревне… Ну, ладно, на обратном пути всё проверим.

Обратно я вернулся часа через два. Доплыл до Бодунова острова, спрятался за ним от ветра и снова прислушался. "Дерг-дерг, дерг-дерг,"- как два часа тому назад то и дело безустали выводил мой коростель… Где ты? Откуда подаёшь голос?

Вот и мои мостки, мой причал. Вот и мой дом – берег всё ближе и ближе, и всё громче и громче крик птицы. И теперь у меня уже нет сомнения – коростель сейчас где-то возле моего дома. А может быть, он забрёл на мой огород? Может быть, те кустики смородины, которые я посадил по всему огороду, и которые теперь поднялись, выросли и стали настоящим ягодным садиком, как-то приглянулись моему коростелю – ведь любит он кусты, что поднимаются посреди луга. А у меня с моим садом получилось почти то же самое – кругом деревни лишь трава, а кусты только у меня на огороде.

Я осторожно причалил лодку, стараясь не шуметь, вошёл в дом и заглянул через окошко в свой садик: нет ли здесь коростеля?

А коростель разом исчез, как только я причалил лодку к берегу. И всё время, пока я был дома, голоса не подавал.

Ну, что ж, братец, давай проверим, где ты?

Пришлось мне снова возвращаться к лодке, садиться за вёсла и плыть к Бодунову озеру. Теперь я плыл и внимательно прислушивался… Вот уже совсем скоро и сам Бодунов… И тут вдруг опять раздалось: "Дерг-дерг, дерг-дерг…"

Точно: коростель забрёл ко мне на огород, понравились ему мои кусты смородины, крыжовника и облепихи. "Дерг-дерг, дерг-дерг",- повторяла птица раз за разом…

Ну, что ж, раз тебе нравится здесь, живи, сторожи мой дом, как сторожит из года в год дом бабы Лизы другой такой же коростель-дергач. Живи, если тебе нравится здесь. А я постараюсь тебя не беспокоить.

Вот так и объявился у меня свой собственный сторож. Уходил ли он куда из моего сада, не знаю, но всякий раз, когда я был дома, сторож молчал. Но стоило мне хоть недалеко уплыть на лодке от нашей деревушки, как коростель тут же начинал выкрикивать своё громкое: "Дерг-дерг, дерг-дерг". И это "дерг-дерг" в тихую погоду я слышал даже на лесном озерке Изерке. Слышал и знал, что дома у меня всё в порядке.

Но если коростель вдруг замолкал, то я не ошибался – значит, кто-то пожаловал ко мне в гости. Я торопился домой и обязательно в таком случае встречал гостей.

А чуть позже довелось мне и увидеть своего добровольного хранителя…

Дом мой стоял на бугре. Три его окна смотрели с бугра вниз, на воду. Четыре окна посматривали вперёд, вдоль бугра, а последнее, восьмое окошко выходило на сам бугор. На этом бугре и был устроен у меня огород. И сидя дома, занимаясь чем-то, я всегда видел прямо перед собой и кусты смородины, которые когда-то принёс из леса и посадил вдоль забора. Теперь смородина разрослась и встала вдоль забора настоящей стеной.

Эта живая стена заслоняла мои грядки от ветра. Изгородь из лесной смородины была у меня слева от окна, а справа поднимались кусты красной смородины, впереди, дальше по бугру, стояли облепихи, а между этими кустами и облепихой я нарочно оставил пустое место – полянку. Эта полянка была прямо у меня перед окном и сюда, на эту полянку, и собирались порой самые разные мои гости.

Сюда спускались первые вернувшиеся домой скворцы, чтобы поискать на земле, ожившей после долгой зимы, себе пищу. Сюда являлись и первые дрозды. И певчие дрозды, и дрозды-рябинники. И тут, прямо у себя под окном, наблюдал я, как дрозды-рябинники добывают себе червяков…

Стоит дрозд на одном месте, не шевелится, замер весь, только чуть-чуть поводит головой из стороны в сторону. Но вот и головка замерла – значит, добыча обнаружена. И вдруг быстро так, - раз вперёд клювом, как мушкетёр шпагой, и в клюве у птицы уже червяк. Червяк пойман, ухвачен за кончик, но сам он ещё в норке. Теперь его надо достать из норки и, если слишком грязен, то ещё и помыть в лужице.

Червяка из норки дрозд достаёт очень просто – тянет потихоньку и тянет. А вот моет червяка в лужице дрозд как заправская прачка. Прыг-прыг к лужице с червяком в клюве. Потом клюв к воде и раз-раз клювом и червяком из стороны в сторону. Вымоет и только потом проглотит.

Словом занятная у меня эта полянка. Вот на этой самой полянке и предстал передо мной коростель-дергач.

Явился он как-то под вечер. Явился вдруг. То не было никого на полянке, а то сразу передо мной дергач. Да такой красивый, такой франтоватый – ну, просто кавалер с высокого бала. И не подумаешь тут, что такому разнаряженному кавалеру ещё совсем недавно пришлось отмерять тысячи километров пешком до моего дома.

Замер я, не шевелюсь, любуюсь коростелем и стараюсь не пропустить ни одного его движения. Но всё равно как-то просмотрел, как-то не уловил как раз тот момент, когда рядом с моим коростелем-красавцем оказалась вдруг и ещё одна красавица-птица.

Вот они стоят рядом прямо передо мной. Коростель, мой сторож, коростель-ухажёр по-прежнему одно внимание. Он по-прежнему весь осторожность. А дама его сердца ведёт себя попроще, она что-то выглядывает на земле, поводит головкой.

Только бы не заметили меня, только бы побыли здесь ещё немного, дали бы на себя насмотреться… А для этого мне никак нельзя шевелиться – птицы могут заметить любое движение в доме и тут же исчезнут.

Уж не могу точно сказать, как долго продолжалась эта встреча. Наверное, всё-таки долго. Дама, которую мой сторож уговорил на семейный союз, по-прежнему что-то выискивала, что-то высматривала вокруг, а затем юркнула в кусты. Следом за ней исчез в кустах смородины и мой сторож. Затем, через какое-то время он снова явился на полянку, походил, потоптался на месте, поднимая высоко голову и ещё пуще раздуваясь, как петух перед курицей. Но дама к нему больше не вышла. Не дождавшись, когда подруга примет приглашение к новой прогулке, коростель, на этот раз не торопясь, ушёл в свои кусты и больше в тот день мне так и не показался. Но зато, как только стало заходить солнце, заговорил, закричал в моих кустах на всю округу.

Такого раньше у нас не было. До сих пор он кричал у меня под окном только днём, а ночью то ли замолкал, то ли отправлялся куда ещё. Может, по ночам он и отправлялся на поиски дамы сердца. А вот теперь нашёл её и привёл туда, где, по его мнению, было вполне подходящее место для будущего гнезда. И теперь он, счастливый кавалер и будущий отец, никуда больше не уходит, не отправляется ни в какие ночные походы-поиски и находится здесь, возле того места, где совсем скоро появятся на свет его детишки… Вот так вот. Знайте все, кто хозяин этого сада-огорода… Дерг-дерг, дерг-дерг…

Следом изменил коростель своей привычке кричать днём. Покричит ночью, да так громко, что сначала я просыпался от этого крика, а днём молчок. Словом, отказался коростель дальше сторожить мой дом. Некогда ему теперь – у него теперь другие заботы.

Я же сдержал слово, данное птице, и не беспокоил её в саду. На грядках у меня было уже всё посеяно, пропалывать грядки было ещё рано, и на огород я по возможности не заглядывал. А потому и не могу точно сказать, устроил ли коростель у меня под окном гнездо и вывел ли здесь своих птенцов…

Если бы и дальше в деревушке оставался только я один, то никто не мешал бы этой птице жить так, как она хочет. Но, увы, уже с начала июня наша деревушка начинала оживать – в свои дома возвращались их хозяева-дачники, которые по зиме жили в городах и посёлках, а с летним теплом, как перелётные птицы, тянулись к родным местам.

Ещё вчера наша деревня принадлежала только чайкам, куликам, чечевицам, трясогузкам, скворцам… Птицы были повсюду. Они, наверное, уже привыкли и ко мне, и я, пожалуй, не очень им мешал.

Да и вёл я себя в обществе своих пернатых друзей, видимо, не очень плохо – по крайней мере старался их не беспокоить.

Но вот сегодня прибыли первые дачники, чем-то начали стучать, зашумели, и наши птицы разом притихли. А на другой день уже не было чаек возле моего дома, сразу улетели от моих мостков кулики.

Может быть, и моего коростеля и его подругу тоже не устроили наши дачники, и они оставили облюбованное было место и подались куда-то ещё?..

Правда, покинул мой сад коростель не сразу. Ещё долго по ночам раздавался у меня под окнами его громкий крик. Но однажды ночью я проснулся от тишины. Прислушался – нет птицы, не кричит дергач… Где он? Куда делся? Может быть, уже успел вывести птенцов и увёл теперь их подальше от людей? А может, всё-таки не согласился с шумом ожившей деревни и оставил начатое было хозяйство.

По вечерам я прислушивался теперь к голосам луга и только на третий или на четвертый день услышал там далёкий голос коростеля-дергача. Но поскрипел коростель совсем недолго и замолчал. Так же недолго разговаривал он и следующим вечером… Нет, этот голос-скрип был уже не таким бойким и частым, как прежде… А потом, когда на луг приехал трактор с косилкой, коростель замолчал совсем.