Geum.ru

Ать свою книгу воспоминаний или точнее сказать, изложить свою жизнь на бумаге, у меня появлялись давно, я даже не могу сейчас точно сказать в какой год или день

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   37

В связи с этим у нас была одна запоминающаяся история. В детском саду, который был у нас в городке, стояла близко к забору одна деревянная беседка. На ней художником были нарисованы персонажи из сказок Пушкина: Баба-Яга в ступе, Черномор с длинной бородой и много ещё других. Поэтому она представляла для нас собой идеальную мишень. Единственным препятствием было то, что садик охранял сторож, который нас гонял оттуда. Поэтому мы в одно время, когда нас сильно увлекало кино, а буйная энергия требовала выхода, систематически по вечерам делали «набеги» на садик. Время выбирали уже в сумерки, но еще, чтобы было видно. Вооружившись копьём, томагавком и ножами мы скрытно прикрываясь кустами, подкрадывались к нему, в одно движение, как все настоящие индейцы, перепрыгивали забор, который окружал садик, и скрытно приближались к беседке. Как только мы подходили на расстояние броска, все одновременно бросали копья, заранее между собой распределив цели, потом метали томагавки и «добивали» уже ножами. Особо у нас ценились точные попадания в Бабу-Ягу и Черномора, поэтому доски вокруг них были самыми разбитыми. При этом набеге, после первого броска, самым главным было ещё громко заверещать по-индейски и метать синхронно, чтобы стук от втыкаемых в беседку копий был одновременным. Потом надо было быстро и не мешкая, пока сторож нас не поймал, подбежать и подобрать своё оружие, и убегать иначе сторож у нас всё «оружие» отбирал. После нескольких атак доски в беседке регулярно несколько раз меняли и подкрашивали. Но потом, видно директору садика это надоело, и она пожаловалась начальнику гарнизона. С нами одновременно в один день «поговорили» отцы и «набеги» на садик пришлось прекратить, а потом и мы сами увлеклись другими играми.

После фильмов про древних греков мы все повально увлекались изготовлением мечей и щитов, а самые увлечённые делали даже разные шлемы от русских до таких которые были у крестоносцев. Именно тогда я стал обращать внимание на породы деревьев, так как возрастали требования по твёрдости дерева. Из простой сосны или берёзы мечи быстро ломались и поэтому мы обыскивали все стройки в поисках твёрдых пород: дуба, лиственницы и других. И целыми днями все, собираясь в сараях, увлечённо строгали, точили, вырезали, овладевая искусством владения ножовкой, ножом и наждачной бумагой. Изготовить меч было полдела, необходим был ещё и щит. Особо ценными в то время были круглые бочки из круглой фанеры: их распиливали вдоль, – и получалось два полукруглых щита. Затем они раскрашивались, внутри делались ручки, чтобы удобнее было его держать, и прибивали войлок – смягчать удары. Таких вооруженных готовых воинов у нас набиралось очень много – целое войско, и мы тренировались, делая как в фильмах; строились в фалангу, перестраивались в линию по команде как настоящие солдаты. Самыми увлекательными были битвы между собой, когда мы честно и по жребию делились на две группы. Конечно, бились аккуратно, больше ударяя по мечам и щитам, но, иногда увлёкаясь, доставалось, и по руке или ноге. Битвы были редки, так как всё поле битвы после неё было усеяно обломками мечей, копий и щитов. И снова всё приходилось делать заново. Но с того времени игр я понял главное, что в чётком строю биться легче, когда справа и слева твои товарищи тебя прикрывают, чем когда каждый бьётся в одиночку.

Самая удивительная по тем временам была история, связанная с кино, которая произошла с американским вестерном «Лимонадный Джо», моим любимым фильмом детства. Надо сказать, что в посёлке для гражданских людей было всего два высоких огромных типовых кинотеатра – не чета нашему, барачному ГОКу. Они поражали нас своими размерами, имели большое крыльцо и высокие колоны на входе – это ДК Железнодорожников и ДК Целинников. По вечерам там иногда проводили танцы для взрослых, но чаще всего показывали кинофильмы. Расположены они были в посёлке, далековато от нас и пойти туда в одиночку кому-то с городка было довольно проблематично потому, что это была «чужая» территория. Можно было запросто огрести по ушам от местной поселковой шпаны. Это деление посёлка по условным границам было первым правилом, усвоенным с детства. Каждый охранял свою территорию и поэтому местные к нам в городок, а мы к ним в посёлок в одиночку старались не ходить. Мягко говоря, мы друг друга недолюбливали и на этой почве у нас были стычки. Но и тут всё было не так чётко: к местным русским ребятам мы относились более-менее терпимо, а с казахами был особый разговор. Поэтому ни один местный никогда не мог придти к нам в городок просто так, в кино или в магазин.

Все новые кинофильмы, которые привозили нам в посёлок, сначала показывали в этих ДК, а уже потом отдавали нам в военный городок. Мы так долго и с нетерпением ожидали новый кинофильм «Лимонадный Джо», о котором много читали в журнале «Экран» и мечтали его скорей увидеть, что впервые в истории произошло невероятное. Такое событие было только один раз за всё моё время жизни в Сары-Озеке. Фильм в посёлке начали показывать в ДК Железнодорожников целую неделю и нам всем, кто жил в военном городке, конечно очень не терпелось его посмотреть пораньше, не дожидаясь пока его привезут к нам. И вот старшие ребята каким-то невероятным образом, проявив чудеса дипломатии, договорились с местной казахской шпаной, а кинотеатр был в их «зоне влияния», о перемирии на время фильма. Эта новость мгновенно разлетелась среди нас по гарнизону, и конечно, каждый захотел использовать такой удачно выпавший шанс. Срочно был организован сбор денег для покупки билетов на самые лучшие места в кинотеатре. Так объявили старшие ребята – это было их решением – раз мы идём в кино, то должны были высоко «держать свою марку»! Цена билета для нас тогда была просто заоблачной – 70 копеек, но несмотря это никто не отказывался! Наша группа «разведчиков» выкупила билеты заранее, за день до фильма и все разговоры были только об этом невероятном событии. Было назначено время сбора в нашем «старом» городке, чтобы к нам присоединились и те, кто жили на «Жигулёвке». И вот такой долгожданный день настал! Мы огромной компанией, ведь мы взяли с собой и всех девчонок с городка, двинулись в посёлок. Никогда больше я в жизни не видел такого количества наших детей собранных вместе. Тут были практически все. Вот что значит «волшебная сила искусства!» Старшие ребята перед походом провели с нами серьёзный инструктаж по правилам поведения. Главным было нигде не отрываться от толпы, держаться вместе, в разговоры с местными ребятами не вступать, на провокации не поддаваться, но в случае чего быть готовым к стычке, но только если будет на это команда старших, а самим ничего не предпринимать.

Я впервые попал в такой огромный кинотеатр, и всё там меня удивляло: огромное каменное фойе с картинами и фотографиями артистов, красивый зал с наклоном и огромный экран. Многие местные казахи, дети чабанов пришли не в кино, а просто так – посмотреть на нас, такое событие и чудо для них! Все мы огромной группой, под недобрыми взглядами и удивлёнными нашей смелостью и по их понятиям «наглостью» держались гордо. Мы, строго соблюдая перемирие, сразу не задерживаясь, прошли в кинозал. Наши места оказались в самом центре зала, оказалось, мы выкупили сразу несколько рядов, ведь нас было больше сотни. Девчат и тех, кто поменьше рассадили в центре, а ребята постарше заняли места по краям, во избежание любых проблем. Народу было полный зал, фильм оказался захватывающим, про жизнь и приключения американских ковбоев. Назад мы тоже ушли все вместе, под взглядами «аборигенов», которые весь фильм ходили возле кинотеатра, чтобы ещё раз на нас посмотреть, но всё в тот раз закончилось хорошо. Но этот поход был один единственный раз в нашей жизни. Все остальные кинофильмы мы смотрели у себя в ГОКе и на солдатских площадках.

Вторым источником знаний в то время были книги – хорошие книги были огромным дефицитом, хотя их цена любой была не больше одного рубля, но купить интересную книгу было просто нельзя, и поэтому их «доставали» по своим каналам, очень ценили и обменивались между собой. Это было «золотое» время, когда я их «проглатывал» в огромном количестве. Именно тогда я открыл для себя, французского писателя Жюль Верна, точно сейчас не вспомню, но всю подписку из огромного количества толстых серых томов я осилил почти за месяц. Александра Дюма с его мушкетёрами прочитал всех сразу за один заход разом. Луи Буссенара и Артура Конан-Дойля уже читал более вдумчиво, стараясь как можно больше запомнить из рассказов о путешествиях. Я уже упоминал ранее о том, что много книг я брал в нашей библиотеке ГОКа, но всё-таки наступил такой момент, когда я там перечитал всё, что мне было интересно. Тогда мама отвела меня поселковую взрослую библиотеку, которая располагалась как раз напротив «моего нелюбимого детского садика». Конечно, она была намного больше, чем у нас в городке. Там работала довольно приятная женщина, с которой у нас сложились очень хорошие отношения и я очень благодарен ей за то, что она уже целенаправленно стремилась подбирать мне книги. Народу в библиотеке всегда было мало, читального зала не было, и поэтому нам особо никто не мешал общаться. Она могла коротко рассказать о любой книге сама, а когда я приносил уже прочитанные книги, всегда спрашивала, понравилась ли она или нет? Я у неё был из военного городка записан только один. Она меня довольно хорошо узнала и очень здорово и увлечённо предлагала мне книги, разрешая брать сразу по две-три домой. Всем же остальным давала только по одной. Помню как я «запоем навалился» читать и перечитывать книги уже из поселковой библиотеки. Мама и отец не противились этому, даже купили для меня персональную настольную лампу, чтобы я мог читать по вечерам. Помню, как было здорово уже вечером уютно лечь в кровать, взять какую-нибудь книгу и читать, читать, пока уже не начнут слипаться глаза. В комнате стояла тишина, а ты вместе с героями книг или путешествовал, преодолевая трудности, или воевал с врагами, или распутывал хитроумные загадки преступников. Очень поразила меня в детстве книга о русском путешественнике Миклухо-Маклае. В ней необычно было всё: и сама фамилия автора, и захватывающий сюжет, основанный на реальных событиях, а самое главное то, что это всё было реальной правдой. А не придуманной историей, как например, о моряке «Робинзоне Крузо».

Читая, её я всегда примерял ситуацию на себя – как бы я смог добровольно, будучи человеком, из высшего общества, офицером, без всякой страховки и гарантий жить и строить отношения среди настоящих туземцев-дикарей? Ведь жить пришлось с ними в каменном веке и не один день или месяц, а целые годы, ожидая прибытия корабля. Именно тогда увлёкшись темой про путешествия, я «одним махом» узнал и открыл для себя великие географические открытия Колумба, Магеллана, Тура Хейердала и про его бальсовый плот «Кон-Тики», папирусные лодки «Ра» и «Ра-2», открытие Антарктиды Беллинсгаузеном и Лазаревым. А так же про увлекательное соревнование по открытию Северного и Южного полюсов между смелыми героями-полярниками Нобелем, Скоттом и Пири.

Это было удивительное время! Время мечтаний и детского желания быть там, вместе с ними, скакать на лошадях, плыть на кораблях, встречать туземцев и ощущать чувство неизвестности, которая ждёт тебя впереди. Из того времени меня очень поразила одна книга, сейчас уже не помню её название, где живым языком в виде историй рассказывалось про то, как покоряли Атлантический океан – все поставленные рекорды на кораблях, самолётах, воздушных шарах, дирижаблях, плотах и разных лодках. Самым удивительным и поразительным в ней был рекорд на четырёхметровой байдарке за две недели! Этому герою себе еду приходилось готовить на маленькой спиртовке, держа её в руках! Сколько человек погибло ради этих рекордов, и сколько пропало без вести – всё это наводило на мысль о смелости и отваге тех, кто победил и рисковал своей жизнью, играя с природой океана. Наверное, сейчас покажется странным, как я всё успевал тогда? Отвечу честно – не знаю! Учёба мне давалась легко, на письменные уроки я тратил очень мало времени, а устные предметы я старался в школе прямо на уроке слушать внимательно, а дома только заглядывал в учебник, чтобы «освежить» знания и жизнь тогда летела со скоростью курьерского поезда. А то, что я успел так много прочитать в своём детстве, всё это благодаря моему отцу.

Сколько я помню отца, то всегда с какой-нибудь книгой возле его кровати – у него на тумбочке постоянно лежали какие-то мемуары, а то и по два-три сразу. Будучи по жизни всегда наблюдательным человеком, я сразу ещё в детстве заметил, как очень быстро читает отец, и напрямую его об этом спросил. В ответ на это он мне просто показал и объяснил способ быстрого чтения художественной литературы, когда зрением сразу схватываешь всю страницу, выбирая основное и главное для себя. Приступив к тренировке, я буквально сразу, ещё в раннем возрасте освоил эту технику быстрого чтения, и поэтому мог «проглатывать» за вечер до сотни страниц в день. Конечно, когда требуется внимательность и необходимо осмысление прочитанного текста, я читаю более медленно и вдумчиво, а всё остальное с того времени – только так. Поэтому способность быстрого чтения здорово помогало мне в школе, когда я мог на перемене буквально одну-две минуты взглянуть на текст или страницы учебника и, ухватив суть текста спокойно ответить на 4-5. Историю, географию, литературу я внимательно выслушивая объяснение учителя в школе, дома только проглядывал страницы, намечая для себя схему ответа. И никогда ничего не учил в полном смысле этого слова, как это делали другие ученики. У нас и в доме как-то было заведено с детства так, что ни мама, ни отец никогда не проверяли у меня домашние задания, полностью полагаясь и доверяя этот вопрос мне. Во-первых, отец целыми днями пропадал на службе, да ещё полевые выходы-лагеря, наряды, командировки и времени, проводимого дома у него было мало. Во-вторых, мама, работая участковым врачом по всему району, очень уставала на работе, да и дома соседки по городку не всегда давали ей просто отдохнуть, надоедая со своими проблемами. Поэтому вопрос, который сначала мне задавали: «Ты уроки сделал на завтра?», довольно быстро заменился на другой: «Как дела в школе?» А дела у меня в школе всегда были хорошо, за всё время учёбы я вообще не помню каких-то проблем связанных с этим. Учиться в школе мне всегда было легко, и поэтому свободного времени для других дел всегда было много. Конечно, были и досадные неудачи, связанные со спешкой, забывчивостью или неаккуратностью, – но это бывало довольно редко, и было обычной текучкой. По итогам четвертей всё всегда выходило хорошо.

Где-то к этому времени относится и открытие сделанное с подсказки отца про то, что можно ещё научиться, не только быстро читать, а и быстро писать. Он рассказал, что существует в мире такое понятие как стенография. Заинтересовавшись этим, я нашёл в библиотеке такой учебник и удивился тому, как умные люди смогли это всё придумать. Оказывается, действительно можно писать в несколько раз быстрее, полностью используя все крючки и завитушки написания вместо букв и слов. После нескольких самостоятельных уроков и выучив алфавит я мог написать разные слова, но видимо не проявляя должной настойчивости и не находя этому практического применения – забросил. Жаль, что в то время не было никаких курсов, чтобы окончательно выучится этому полезному делу.

С детства, не помню точно с какого класса, но где-то примерно с 3-4 у меня была выработана своя схема учёбы. Я не любил сидеть и ждать, мучится в сомнениях и догадках, как это делало большинство других учеников, волнуясь с мыслью о том, спросят или не спросят? Поэтому, когда я видел по журналу, что уже пора, не дожидаясь этого момента, сам поднимал руку, чтобы ответить у доски, самостоятельно проявляя инициативу. Четвёрка или пятёрка была сразу гарантирована, и это позволяло мне последующие несколько уроков по этому предмету быть спокойным. Не помню уже, кто мне про неё рассказал, всё-таки кажется, моя мама, потому что она всегда сидела в школе на первой парте и видела классный журнал. Но я эту идею творчески доработал под себя и так учился все годы в школе и даже в военном училище. В основе её была главная идея, – не ждать и не прятаться от проблем связанных с учёбой, пряча голову в песок, как испуганный страус, а самому смело идти им навстречу, вовремя нанося упреждающий удар!

Из-за того, что мой отец много сам читал и мне всегда давал деньги на их покупку, если я хотел какую-нибудь книгу купить, то у нас в доме их периодически скапливалось неимоверное количество. Мама пыталась складывать их подальше с глаз: в шкаф, на шкаф, на полки, под кровать и другие места, но места постоянно не хватало. Поэтому всё своё детство я всегда помню в окружении книг, при чём отец не выбирал какой-то определённый жанр, а покупал всё, что ему нравилось. Это были хорошие книги о войне, воспоминания маршалов, знаменитые художественные романы и просто разные интересные книги. Мне нравилось, что если выдавалось свободное время, то, перебирая не спеша книги дома, всегда можно было найти что-то по настроению. Отец читал много, иногда сразу параллельно несколько книг, удивляя меня этим, а потом и я с возрастом заметил это же за собой. Поэтому круг вопросов, на которые он мог ответить был очень большой, практически не ограниченный. Удивляя меня, он мог в тонкостях рассказывать мне о труде шахтёров, полеводов, учёных и моряков так увлекательно, что ему верилось, хотя сам он никогда на этой работе не работал. Регулярно, примерно один раз в год, мама сама или вместе с отцом делала, как она говорила «ревизию»: отбирала часть книг, по её выражению «на выброс». Так же всегда было и при наших переездах. Избавление от книг возлагалось на меня – стопками я относил их везде: в библиотеку, в наш «штаб»-сарай, солдатам в кочегарку, которая была у нас между домами, а так же в беседку во дворе где их разбирали другие. Уже в Чимкенте, когда я учился в старших классах, мама доверила мне их сдавать в букинистический магазин после домашней ревизии, а деньги использовать на свои карманные расходы. Хорошо помню, что я отвёз в магазин полных три или четыре хозяйственных сумки, получив сразу за это неплохие деньги.

Через несколько лет из нашей первой квартире на четвёртом этаже, мы переехали в другую квартиру, в этом же подъезде, но на втором этаже. Хотя она была тоже двухкомнатной, но на более «престижном» этаже, она мне не очень понравилась: зал был проходной, окна выходили во двор – никакой романтики и вида, под окнами была лавочка. На ней регулярно тёплыми и долгими летними вечерами собирались женщины или молодёжь, которые ржали как лошади далеко за полночь, мешая всем спать. С этим переездом был связан какой-то скандал, подробности которого я плохо помню, но якобы моя мама, проявив самостоятельную инициативу, договорилась со старыми хозяевами и быстро переехала. Она провернула операцию самозахвата очень быстро в обед, попросив солдат из кочегарки помочь, и сразу сменила замок во входной двери. Меня в этом деле на помощь или не звали, или я был в школе, не помню, но в том переезде я не участвовал. Как там родители уладили и решили этот вопрос, не знаю, но дальше мы продолжили жить в этой новой квартире.

Уже в ней у нас появилось первое по тем временам чудо техники – радиола! Она была такая белая, на длинных ножках, с полированной крышкой, а когда её откроешь – то на ней можно было проигрывать пластинки. Как сейчас помню на 33, 45 и 78 оборотов в минуту, это регулировалось специальным переключателем. Хорошие пластинки в то время тоже были дефицитом, они делались на чёрных виниловых дисках двух размеров: большие и маленькие, а ещё были синие мягкие и гибкие из журнала «Кругозор» (был такой журнал для молодёжи с набором в нём из 5-6 пластинок). Конечно, и у нас появился свой набор любимых с детства пластинок, песни которые звучали на них, я хорошо запомнил: «Королева красоты», «Карлсон», «Как провожают пароходы», «Где-то на белом свете…» Когда у нас собирались гости, в те времена люди не стеснялись сами петь, всегда «заводили» радиолу. Тогда не было знаменитого сейчас караоке, его заменяли обычные пластинки, просто имелась возможность поставить любимые песни несколько раз, и это было очень здорово! Поэтому пели много, слова песен знали наизусть, подпевали пластинкам и без них. Моя мама пела очень хорошо, имела большой репертуар: украинские, русские народные, современные и популярные тогда песни. У неё было несколько толстых своих книжек-сборников со словами песен, я их ещё видел в Чимкенте. Она могла вечером дома под хорошее настроение, взяв их руки негромко с удовольствием напевать свои любимые песни.

Кроме пластинок у неё можно было включить радио. Правда на длинных и средних волнах работало всего несколько радиостанций, «Маяк» и ещё какие-то. Но зато на малых частотах было четыре диапазона, а я ещё присоединил к радиоле специальную радиоантенну из скрученной медной проволоки и вывел её на балкон, укрепив на стене, повысив мощность приёма. Поэтому получил возможность слушать в эфире очень много разных радиостанций. Запомнились такие удивительные тихие вечера, проведённые возле неё.

В памяти всплывают такие картины: я сижу в комнате, свет выключен, на улице уже темно, радиола малым и таинственным светом подсвечивает шкалу и ты, потихоньку вращая ручку настройки, передвигаешь красную палочку, которая скользит по шкале с надписями столиц разных стран. Из радиолы потоком льётся чужая, незнакомая и непонятная мне речь и ты вслушиваешься в неё, удивляясь тому огромному количеству радиостанций, которых слышно. Буквально чуть-чуть повернёшь ручку, и английская речь сменяется на испанскую, итальянскую и многую другую, которую ты не знаешь. Этот мир, находящийся там удивлял и одновременно завораживал тебя своей загадочностью. Иногда сквозь шум и треск прорывалась и русская речь и даже можно было услышать такие просоветские радиостанции как «Голос Америки» из Вашингтона, «Европа» и «Би-Би-Си». Их пытались заглушать, включая шум и треск, но чаще всего их было слышно хорошо и разборчиво. В то время политика меня особо не интересовала, а вот музыку тех времён – это «Битлс», «Пинк Флоид», «Ролинг Стоунз», Высоцкого и Окуджаву, прослушать можно было только на этих волнах. Какое это было чудесное и удивительное время, – когда можно было так спокойно, никуда не спеша побродить по радиоэфиру! Уже тогда я стал задумывался над тем, что в этих песнях такого, что их не дают слушать? Было как-то удивительно и по-детски не понятно, как можно вообще запрещать песни, ведь их слышно по радио, а слова можно переписать и петь под гитару? Только почему-то она была у нас только в Сары-Озеке, уже в Усть-Каменогорск её не взяли, а куда она делась, не помню, наверно кому-нибудь оставили на память – так часто делали мои родители, а уже позже и мы с Людой, когда переезжали сами.