Ать свою книгу воспоминаний или точнее сказать, изложить свою жизнь на бумаге, у меня появлялись давно, я даже не могу сейчас точно сказать в какой год или день

Вид материала

Документы

Содержание Чимкент. марки. события в школе. выбор учебного

Подобный материал:

• Моя педагогическая деятельность, 24.23kb.
• Исследование развития школы №17, через изучение воспоминаний людей, связавших свою, 165.27kb.
• Лариса Александровна Леденёва подходит к нам. Для меня «классная дама» не просто учитель, 178.11kb.
• Николай Нотович Неизвестная жизнь Иисуса Христа, 1051.21kb.
• Памятка для родителей   Какой бы родитель не хотел бы сказать: «Я люблю своего ребенка, 160.72kb.
• I. Удвоение Не знаю, что делать. Имей я хотя бы возможность сказать "плохо мое дело",, 3355.48kb.
• «Смеются все и даже йоги!», 64.09kb.
• Вишнев В. Н. Безродная Н. В. Остеохондроз Профилактика и лечение Введение, 623.65kb.
• Пролог: "Хагакурэ" и я, 801.32kb.
• Старайся полюбить эти вопросы сами по себе, 4738.11kb.

Так незаметно, но очень интересно пролетело лето. За это время мы «обжились» в Чимкенте, привыкли к городу, всегда на первых порах удивляясь теплу, лёгкой и сытой жизни в южном городе. И впечатление о нём у нас сложилось самое лучшее, прямо сказать – так хорошо мы ещё не жили до этого нигде. Со временем яркость и необычность города стала для нас нормой жизни, и мы зажили обычной и простой жизнью – работой и учёбой. К началу десятого класса, чтобы ходить в школу родители (сейчас я уже не вспомню кто) мне купили дипломат. Тогда только-только начиналась такая мода, и купить его в магазине было просто невозможно. Его можно было только «достать» и всего несколько человек в школе ходили с такими, как у меня дипломатами. До этого у меня был, с которым я ходил – кожаный портфель с двумя замочками – его купили в Усть-Каменогорске, но там я его почти не носил. Потому что отец вовремя мне отдал хорошую, объёмную из ярко-желтого кожзаменителя папку. Вот с ней я и проходил всё время учёбы в Усть-Каменогорске.

В сентябре я начал учиться в десятом классе и узнал необычную новость: в Чимкенте, оказывается, учебный год во всех школах города построен своеобразно. Первая четверть в школе идёт ровно один месяц – сентябрь, а весь октябрь все школьники города, кроме самых маленьких, едут на хлопок повально. Всех начинают брать, начиная даже с мальчиков четвёртого класса, а уж с пятого едут все! Приезжают все обратно с хлопка обычно первого или второго ноября и сразу идут на каникулы. Но обязательно собираются на демонстрацию 7 ноября. Вторая же четверть начиналась уже как обычно с 10 ноября. На хлопок ехали не только школьники, по такой же схеме учились и студенты всех институтов, техникумов и училищ. В октябре город затихал, молодёжи практически в городе не было видно. Если кого-то и было видно, то это были только те, кто по состоянию здоровья не мог ехать, но он обязательно должен был представить в учебное заведение справку о своём здоровье с заключением врача. Все мои одноклассники это событие воспринимали спокойно. Они, «закалённые» ежегодными поездками, всё это связывали как поездку в пионерлагерь или здоровый отдых на природе целый месяц. Ехать приходилось далековато от города – ещё южнее, под границу с Узбекистаном, в Сары-Агачский район Чимкентской области. Только этот район в Казахстане и ещё несколько районов рядом занимались хлопководством. Так называемым «белым золотом» и очень этим гордились. В Чимкенте было много предприятий завязанных на это: хлопкопрядильная фабрика, фабрика нетканого производства, где делали обивочную ткань и нитки всех размеров и ещё какие-то другие. Тогда этому придавалось огромное государственное значение. Вся сложность в хлопководстве в том, что коробочки с хлопком необходимо собирать в определённое время, по мере их созревания и открывания. Но они все открываются не одновременно, а в разное время, поэтому по одному полю можно ходить до бесконечности через каждые 1-2 дня. Поэтому всех расселяли в «летних домиках» на полях и поочерёдно собирали с каждого через определённое время. В это время ещё было довольно тепло, не было той жары, как летом, стояла хорошая тёплая погода, и ночами было не холодно.

Я, слушая рассказы одноклассников о хлопке, тоже стал готовиться к этому «необычному» путешествию. Но дома родители взвесив все «за» и «против» решили, что там мне нечего делать. Условия жизни в поле, недалеко от узбекских кишлаков с их грязью и привозной водой не способствовали здоровью. Примеров всяких болезней было предостаточно, раз мама работала в больнице, то и сталкивалась с этим чаще, ведь официальной статистики никто, это ясно и понятно никогда не озвучивал. Из нашего класса, кажется Женя Матвеев «собиратель хлопка» так прямо с поля и поехал в инфекционную больницу с желтухой. Мама всё оформила красиво и правильно, справка представленная в школу подтверждала то, что я был болен – это устроило всех. Таким образом, я «откосил» от этой почётной обязанности и остался в городе, неожиданно получив в подарок целый месяц. Всех нас «больных» закрепили за школой делать полезные дела. Я с одной девчонкой из нашего класса был распределён в библиотеку. Старшая над нами была начальник библиотеки – она и должна была руководить нашей отработкой. Работа была ерундовой – подклеивать книги, что-то расставлять, что-то писать и считать карточки, помогать ей вести учёт. На всё это уходило не более двух часов в день. Поэтому свободного времени у меня получалось очень много.

Не помню точно в это время или раньше нам задали задание написать сочинение на тему: «Каким будет наш город через несколько лет?» И на подготовку к нему дали много времени. Вот и использовал его по назначению. Часть информации я нашёл в газетах, которые были у нас дома, с помощью отца. А основным источником послужило то, что подобрала мне хорошая девушка в городской юношеской библиотеке. Когда я пришёл к ней, записался и поделился своей проблемой, она сказала просто: «Приходи через два-три дня». Она набрала так много всего в газетах «Южный Казахстан», журналах и в других статьях. В то время, когда ещё и в помине не было ксероксов, компьютеров, принтеров и тому подобного она нашла так много материала, что мне пришлось несколько дней с ручкой и тетрадкой всё выписывать себе, что пригодилось бы для сочинения. Материала у меня набралось очень много, да и мне самому это было интересно. Уже не помню, что я получил за то сочинение (а учился я на «4» и «5»), но это было просто удачным стечением обстоятельств в моей жизни. Во-первых, я многое узнал про сам город, а во-вторых, потом я с тихим удивлением видел, как строился город вживую. То о чём я писал ещё несколько лет назад в своём сочинении, появлялось на моих глазах. Примерами являлись – улица-аллея возле кинотеатра «Юбилейный», магазин «Баян-Сулу», зоопарк, дендрарий, детская железная дорога, ЦУМ, строительство Чимкентского пивзавода и новые микрорайоны на пустырях. Именно тогда я задумался над таким выражением, что «лишних знаний не бывает», не задала бы нам учительница по литературе такой темы, а ограничилась бы какой-нибудь стандартной, то я бы не открыл для себя эту страницу, так бы и прожил жизнь, просто не задумываясь об этом. Но надо же было этому так совпасть, что я тогда много узнал о самом городе и о его будущем, а затем моя жизнь была ещё долго связана с ним и мы (в смысле родители) уже никуда больше не переезжали, и я мог видеть, вспоминать и сравнивать всё то, что видел. Вот так в жизни бывает! Я просто писал сочинение, заданное в школе, особо об этом не задумываясь, предполагая, что мы с родителями всё равно к тому времени куда-нибудь переедем, и я ничего этого не увижу. Но жизнь повернула совсем по-другому.


ЧИМКЕНТ. МАРКИ. СОБЫТИЯ В ШКОЛЕ. ВЫБОР УЧЕБНОГО

ЗАВЕДЕНИЯ. МОСКВА МИИТ. ВЫПУСК. ВЫЗОВ В АВОКУ.


Примерно в это же время я узнал о «грандиозном» событии в жизни моих родителей. Почему-то раньше над этим вопросом я как-то в жизни особо не задумывался. Я принимал его, таким как он есть. Но оказывается, моя фамилия, к которой я привык с детства в своей жизни, проучился с ней всю школу и уже практически, почти её закончил, совсем не «наша». Все однофамильцы, имеющие такую же, как у нас фамилию никаким образом не могут быть нашими родственниками, потому что эту фамилию родители взяли, заменив свою, ещё в Ленинграде. Всякие подробности, каким образом они и зачем это сделали, мне особо не объясняли. Но мама с её удивительной способностью всё сложное в жизни уметь объяснить кратко и понятно сказала просто:

- Мы подумали, что тебе надо идти в школу и поэтому фамилия должна быть хорошая!

Осмысливая услышанное от мамы, я действительно глубоко задумался над этим вопросом. И уже точно в тот раз добился от мамы и отца, тем более что мы как раз проходили в школе родословную наших царей Романовых, своего «генеалогического дерева». У мамы девичья фамилия была как у бабы Ани – Дмитренко, у отца родителей – Жидовский. Как объяснил отец, оказывается такая фамилия широко распространённая. Да я и сам часто её слышал, но в варианте – Жидковский (Жидков). Но когда оформляли документы его родителям, то полуграмотная писарша в конторе немного ошиблась и пропустила букву. Но от этого кардинально поменялся смысл и звучание. Переделывать в то смутное время ничего не стали, и отцу так и пришлось с ней учиться в школе и военном училище. Видимо она там и ему самому доставляла немало проблем. Кто там из моих родителей решал этот вопрос и как они пришли к обоюдному согласию, я не знаю, но факт остаётся фактом – фамилию они сменили! Мама рассказывала, что они долго выбирали, подходя к этому вопросу серьёзно, вдумчиво, перебирая множество вариантов. Она должна была быть не очень редкой, но и не очень распространённой, хорошо звучать и быть в начале списков – ведь это решение на всю жизнь! Мама всегда рассказывала мне о том, что в школе, где она всегда сидела на первой парте – ведь её фамилия была в начале списка классного журнала, и ей хорошо было видно, как учитель водит по нему ручкой. Много фамилий похожих на нашу всякие: Назаровы, Азаровские, Базаровы, Казаровы, даже Елизаровы, но наша фамилия встречается реже всего. И я очень рад, что они не ошиблись в своём выборе. Тайну того, кто же из них выбрал я так и не знаю, да уже и не так интересно. Я прожил с ней всю свою сознательную жизнь и был доволен. Отец никогда ничего по этому поводу не объяснял, отвечая на всё кратко: «Поменяли и поменяли – так тогда было нужно!» Подведя итог этому, можно смело сказать, что они стали «зачинателями» этой фамилии, которая продолжилась во мне, моих детях и, надеюсь в моих внуках. Через время уже никто и не вспомнит об этом, воспринимая её как само собой разумеющееся. После этого я как-то невольно стал обращать внимание на то, что вокруг нас на свете живут люди с такими фамилиями, которые бы можно было и поменять. Но видимо они так и не решаются или не хотят этого сделать. Как хорошо, что мои родители смогли в то время решиться это сделать. За это я им очень благодарен.

Именно в Чимкенте я уже очень осознанно стал заниматься своим увлечением – марками. В городе была довольно большая и увлечённая команда филателистов. Общество было хорошим, большим, имелось так же и детское отделение. Магазин, в котором продавались марки, находился в центре города, возле Центрального парка, как раз напротив Главпочтамта. Это было очень удобно и совсем не так, как это было в Усть-Каменогорске. Там собирались в одном месте – Дворце Металлургов, а магазин находился совсем в другом конце города. Продавщица здесь была сама увлечённая филателистка, великолепно разбиралась во всём, знала всех членов общества и всегда была приветлива и могла проконсультировать практически по любому вопросу. В общество я вступил по той же схеме, как в Усть-Каменогорске показав отцовский билет – меня (в смысле его) сразу приняли. Отец был со мной, поэтому никаких вопросов не возникло. Почему-то в Чимкенте поступление марок было больше, часто попадались редкие экземпляры и блоки, которые выпускались очень ограниченным тиражом. Поэтому возможностей для пополнения коллекции было намного больше. И можно сказать, что именно десятый класс и был моим «золотым веком» в увлечении марками. Я уже внимательно отслеживал выпуски новых марок СССР по каталогам. По международному каталогу можно было проследить выпуски марок других стран посвящённых космосу и спорту. Пополнение коллекции стало более осмысленным. Появилось планирование, розыск недостающих марок. Сейчас я точно и не вспомню, или тогда или чуть позже с подсказки отца, так как был большой спрос на новые выпуски СССР, я начал собирать все выпуски новых марок в нескольких экземплярах для обмена.

Собиралось общество по воскресеньям с 10.00 до 12.00 в помещении одного из зданий напротив магазина, это было очень удобно, так как все сначала заходили в магазин, узнавали все новости, выкупали свой конверт с новыми поступлениями марок (только для членов общества), а затем уже шли к месту сбора. Обстановка в обществе была хорошая, многие знали друг друга уже много лет, поэтому и расчёты в обменах марками часто проводились условно и «виртуально». Именно тогда я понял, то настоящая увлечённые чем-то люди никогда не копейничают, всё делается на доверии, запоминании без всяких записей. Возвращение долга – дело чести, честности в отношениях и соответственного отношения к тебе. Будешь «нормальным» человеком – с тобой будут общаться, начнёшь хитрить, обманывать хоть в копейках – всё! С тобой уже никто не будет доверительно общаться. Отсюда и становится понятным смысл народной мудрости: «Авторитет и уважение зарабатывают годами, а теряют в одну секунду».

В воскресенье, если отец был дома он всегда с радостью ходил со мной к филателистам. Это были самые счастливые минуты в детстве и в неделе. Мы не спеша одевались и не торопливо пешком, по короткому пути, вдоль берега Качкар-Аты шли к магазину. Обычно всегда светило солнце, город неспешно только просыпался, и ощущение того, что никуда не надо спешить и можно спокойно поговорить обо всем, чём хочешь, нас очень радовало. Раз отец приходил со мной, то многие члены общества его тоже знали. Отец садился в уголке с кем-нибудь из них, затевали разговор, что-то обсуждая, и давая мне возможность спокойно посмотреть новинки и обсудить необходимость их приобретения или договориться на следующее воскресенье. Общаясь с ними и вникая во все вопросы, отец тоже сам постепенно увлекался филателией, давая мне довольно дельные советы. Постепенно в нашей коллекции стали прибавляться конверты, почтовые карточки, специальные гашения и открытки. Просто так «для души» отец стал собирать новые выпуски юбилейных рублей посвящённых разным датам. Их в доме скопилось целая пластмассовая баночка. Увлечением марками не прошло даром – это воспитало у меня терпение, внимательность, целенаправленный поиск чего-то. Оно же воспитало у меня чувство анализа, систематизации, аккуратности, а самое главное – дало возможность общения с увлечёнными людьми-единомышленниками, людьми которые понимают тебя, и ты понимаешь их. Чимкентское общество филателистов, несомненно, было самим лучшим, из всех которые я видел.

К примеру, в городе Тюмени общество очень маленькое, разобщённое на отдельных любителей марок, особо ничем не связанные между собой. Возможности его ограничены, нет места, своего магазина, конечно и большого желания с ними общаться нет.

Вернувшиеся с хлопка мои одноклассники приехали радостные, рассказывая кучу весёлых историй, по их словам выходило, что поездка туда увлекательная прогулка «в народ». Всё там, в глухом заброшенном кишлаке было похоже на поездку в деревню к бабушке из большого города и цивилизации. Один из наших друзей попал в больницу с желтухой из-за грязи и плохой воды. Сама больница была на другом конце города, и мы ездили его проведывать. Это были запоминающиеся поездки. Так как от нас прямой автобус туда не ходил, и ехать пришлось бы с пересадкой в центре города – то мы делали по-Чимкентски. Тут надо пояснить, что только в этом городе я впервые увидел такое, чего никогда не видел в других. Оказывается, что если кому-то необходимо куда-то ехать, то надо просто выйти на край дороги и махнуть рукой! Любая машина, которая почти сразу же остановится, отвезёт куда надо – ровно за один рубль! Это была уже давно «узаконенная» такса по городу. Это было очень удобно, не такие это были уж большие деньги, причём такса не зависела от количества человек – всегда была единой.

И мы, сокращая время на поездку всегда «сбрасывались»: один рубль туда, один рубль обратно. К самой больнице подъехать было очень сложно, и мы выходили раньше и шли через бугор к ней пешком. Инфекционная больница тем и отличалась от всех, что посетителей не пускали внутрь. И мы, как делали все обходили её сзади и, найдя окно палаты (на них на всех были приклеены бумажки с номером) стояли внизу. Все палаты были на втором и третьем этажах, и мы общались через приоткрытое окно. Больница стояла на окраине города, вокруг неё царило какое-то запустение, заброшенность, весь двор был завален опавшими листьями, и вообще она производила какое-то удручающее впечатление и нежелание туда попадать. Каждый раз после её посещения у меня появлялось какое-то упадническое настроение, и я ещё долго находился под впечатлением от всего увиденного. Связь между хлопком и больницей была не очень радостной и конечно не соответствовала весёлым рассказам о хорошо проведённом времени. Но мы были молоды, тем более тогда это воспринималось как неотвратимая необходимость и многие относились к этому просто как к возможности уехать из дома, от опёки родителей и как продолжение летних каникул. Из-за своего возраста мы быстро забывали всё плохое, а в памяти оставалось только хорошее.

Зимой в школе произошло одно событие, которое мне надолго запомнилось. Погибла одна наша десятиклассница из соседнего класса. Она запомнилась мне маленькой, озорной и весёлой девчонкой ничем особенным не отличающаяся от всех других. Оказывается, она давно занималась толи гимнастикой, толи акробатикой – сейчас я уже не вспомню, это не важно, но факт остался фактом. Она была всегда «верхней» в живой пирамиде из людей. То есть иногда её подбрасывали на специальной качели и она, взлетая вверх делала несколько оборотов и должна была «прилететь» прямо на плечи верхнего гимнаста, который тоже стоял на плечах других. Иногда необходимо было залазить наверх по стоящим друг на друге людям. Как там это всё произошло, нам не объясняли. Она как-то неудачно взлетела, сорвалась и не попала куда было необходимо. И с огромной высоты упала на арену.

Мы сдавали какие-то деньги, вспоминали её и как-то все вдруг не по-детски мгновенно повзрослели. В день похорон занятия в школе не отменили, но всех десятиклассников и кто хотел попрощаться отпустили. Жила она рядом со школой и мы всем классом пошли к её дому. Меня, хоть я и знал её совсем немного, очень тронул этот факт. Это было впервые в моей жизни, когда совсем молодая девчонка ещё вчера ходила рядом, жила и мечтала о счастье и вдруг вот так совсем внезапно, как-то совсем нелепо погибла. Почему это произошло? Кто виноват в этом? Как так? Это просто не укладывалось у меня в голове. Мне было действительно, просто по-человечески жаль её и её родителей. Ведь сейчас вокруг не война и не бандиты. И она погибла не совершив никакого подвига в своей жизни, ведь тогда было бы хоть какое-нибудь слабое утешение… Почему-то эта нелепая и неожиданная смерть этой незнакомой мне девчонки сильно меня потрясла. Это несчастье вызвало у меня кучу разных мыслей и заставило как-то взглянуть на жизнь с другой стороны:

- А зачем я живу? Что должен я сделать в своей жизни? А что сделал? Правильно ли я живу? А если вдруг со мной что-нибудь случится – что будут помнить обо мне люди одноклассники? – эти вопросы и мысли роем несколько дней вились в моей голове. И этот вечный Толстовский философский вопрос: «А что останется после меня?», не давал покоя.

И только потом я нашёл для себя правильный, как мне казалось, ответ. Во всём виноват этот проклятый «большой спорт». Тогда я впервые серьёзно задумался и осознал, что существует огромная разница между физкультурой и спортом. Физкультурой, с её нормальными нагрузками можно заниматься всю жизнь. А чтобы чего-то большого достичь в спорте, стать чемпионом, нужно рисковать и это касается всех видов – единоборств, велогонок, лыж, коньков, гимнастики. Сколько людей при этом теряет здоровье, калечатся, становятся инвалидами, никто не считает, а они мучаются потом всю оставшуюся жизнь. Разве что бег, плавание и шахматы – в этом роде поспокойнее. Пример гимнастки Елены Мухиной – тому яркое подтверждение. Такая знаменитая – «звезда» в 20 лет, на пике популярности получила страшную травму позвоночника и еще 26 лет жила прикованная к постели, всеми позабытая в ужасной нищете.

Так я учился до весенних каникул, правда уже в феврале-марте началась приписка в военкомате. В Чимкенте он был тогда один на весь город и мы – ребята всем классом в один из дней поехали туда. Перед этим кто-то предложил постричься наголо – устроить такой прикол, вроде бы нас в армию «забривают». И мы все, договорившись перед этим походом пошли постригаться, правда, не наголо, но практически – оставив всего по 3-5 мм, «под расчёску». В то время, когда длинные волосы были в моде и все поголовно стремились так ходить, это казалось весело. Когда мы, все ребята пришли в школу на следующий день с суперкороткой стрижкой – все девчонки в классе обалдели! Такого от нас никто не ожидал. Все девчонки показывали на нас пальцами и перешёптываясь между собой тихонько посмеиваясь. Учителя тоже добро улыбались, глядя на нас, но потом все привыкли.

Сама приписка прошла быстро, и там необходимо было сказать о желании поступать в военное училище. На прямой вопрос военкома:

- Хотите ли Вы поступать в военное училище? По состоянию здоровья Вы подходите.

- Да хочу! – твёрдо ответил я.

Ведь мы уже к тому времени договорились с Серёгой Степановым о том, что мы едем поступать вместе, только ещё не определились в какое. После той «исторической» встрече в мае прошлого года мы часто виделись, перезванивались, а наши родители против нашего желания не возражали. Для тех, кто изъявил такое желание, в военкомате была проведена в апреле повторная медицинская комиссия, с более жёстким отбором. Ведь требования к курсантам более высокие, чем к солдатам. Мы с Серёгой вместе прошли её успешно, сделав заявку, после долгих размышлений на Алма-Атинское ВОКУ.

Кроме меня, из нашего класса захотел тоже попробовать поступить в военное училище Миша Колмак. Он один у нас в классе всерьёз занимался велосипедным спортом и частенько пропадал то на соревнованиях, то на сборах. В какое, правда, училище он хотел поступить я не помню, но он тоже прошёл медкомиссию получил направление и поехал сдавать экзамены но, к сожалению не прошёл по конкурсу. Так получилось, что из всего нашего класса и даже со всего выпуска школы я лишь один стал офицером. Все остальные выпускники выбрали другие профессии.

Весь десятый класс я тоже находился в раздумьях и сомнениях. Что же делать дальше? Куда идти учиться? Какой-то страстной увлечённости чем-то у меня (о чём я так мечтал всё время, откладывая этот вопрос на потом) так и не возникло. Сказать, что я точно чего-то хочу, я не мог «примеривая» на себя в раздумьях какие-то профессии, чётко остановить выбор на какой-то одной тоже никак не получалось. Ладно, с военным училищем покончено, выбор уже определён – мы едем с Серёгой в АВОКУ. Ничего страшного в этом нет. Дело в том, что экзамены во всех военных училищах в то время проходили на месяц раньше, чем везде в институтах и техникумах. Так что если попробовать сдавать экзамены туда и вдруг не сдать, то ничего особо и не теряешь, успевая в институт или туда, куда ещё сам захочешь. Поэтому особого риска потерять год не было, сдачу экзаменов в военное училище можно было посчитать «тренировкой» перед «серьёзными» испытаниями в институт. Но в какой же институт мне поступать, если я вдруг не поступлю в училище? Жизнь теперь ставила передо мной нелёгкий вопрос.