"Рассказывай."
| Вид материала | Рассказ |
- Пап! Ну, расскажи, наконец, как ты с нашим Домовым познакомился Пап Ну, паа-аа-ап!, 197.21kb.
- Моу «сош №6» «Рассказывай, память, былое…», 61.7kb.
пройдя от силы две версты, Жуга почувствовал, что выбился из сил.
- Дай мне, - окликнул Дьёрдь.
- Споткнёшься...
- Ничего, авось да не споткнусь. Скажи-ка лучше, долго нам ещё
идти?
- Сейчас, вот только место подходящее присмотрю. Балку бы нам...
овражек какой ни то.
- Зачем?
- Да так... Тревожно мне что-то костёр разводить, а в овраге - всё
не так приметно. Опять же - и вода рядом...
Дьёрдь хмыкнул с сомнением, но промолчал.
Оврага, впрочем, не нашли. Уже стемнело, когда путники добрались
до леса. Деревня давно уже скрылась из виду, и хоть ушли они недалеко,
погони можно было не опасаться - едва ли кто из суеверных поселян
решился бы идти за беглецами в этакую ночь, а если кто и взялся, то
навряд ли углядел бы в чаще леса робкий огонек костра. Здесь, за
деревьями, где тонкий березняк сходил на нет, и вековые ели вставали
мохнатой зелёной стеной, было тихо и безопасно. Тут всё ещё лежал
глубокий зимний снег, и Жуге стоило немалого труда отыскать сухую
вешнюю поляну. Парнишку уложили на одеяло, Жуга наломал побольше
сушняка, развел костёр, и лишь после того, как вода в котелке
закипела, улёгся отдохнуть.
Дьёрдь откромсал краюху хлеба, сыру, протянул Жуге. Отрезал снова
- для себя. Движения были точные, спокойные, не хуже, чем у зрячего.
Помедлил в нерешительности.
- Как там подранок-то? - Он кивнул на мальчика. - Ещё не
оклемался?
- Вроде, нет, - Жуга стряхнул с рубахи крошки. - Сейчас отвар
остынет, раны перевяжем. Ну-ка, помоги.
Совместными усилиями передвинули паренька поближе к костру. Жуга
стянул с него заплатанный кафтан и принялся разматывать присохшие
повязки. Осмотрел раны, нахмурился: "Эк заживает-то
хреново..."Мальчишка шевельнулся, застонал. Открыл глаза.
- Болит... - тихо выдохнул он. Голос у него был хриплый, глухой,
какой-то словно бы простуженный.
- Терпи, - кивнул в ответ Жуга. - Боль чувствуешь, значит, живой.
- Кто... ты?..
- Меня зовут Жуга. - Он завязал последний узелок и вытер руки о
рубаху. Подбросил дров в костёр и сел поближе. - А ты? Тебя как звать?
Парень долго молчал. Свет костра выхватывал из темноты его худое
узкое лицо.
- Они... называли меня... Зимородок, - сказал он наконец.
- Они? - спросил Жуга, нахмурясь. - Кто это - "они"?
Мальчишка сглотнул и не ответил.
- Пить хочешь?
- Хочу.
Жуга поднес к его губам берестяную кружку. Парнишка жадно выпил
всё большими гулкими глотками и в изнеможении откинулся назад на
одеяла.
- Я... поздно пришёл... - пробормотал он. - Не смог один... Они
придут... Ноги...
Веки найдёныша сомкнулись, он задышал ровней и вскоре вновь уснул.
Жуга укрыл его кафтаном и долго сидел неподвижно в молчаливой
задумчивости.
- Чего там, Лис? - спросил Дьёрдь, уставши слушать тишину. - Чего,
а?
- Да спит он, не шуми, - рассеянно ответил Жуга. - Я сонного
настоя ему дал. Давай и ты тоже ложись.
Дьёрдь отмахнулся:
- Какой тут сон! На три дня вперед у Атанаса выспался. Я уж лучше
так посижу.
- Как хочешь, - кивнул Жуга. Взъерошил волосы рукой и вдруг с
размаху стукнул ею по колену. Дьёрдь аж подпрыгнул:
- Ты чего?
- Да не пойму никак... Ни разу не было, чтоб волколак за помощью к
людям шел! А этот...
- Попал в беду, вот и прибежал, - буркнул Дьёрдь.
- Э, не скажи. Такой и умирая к людям не пойдет.
- С чего ты взял?
- Он - волк. Он кислого боится, да и серебра, наверно, тоже. А
значит это - зверем он рожден, а облик человеческий на время лишь
принять способен.
- А что, бывает и наоборот? - поразился Дьёрдь. - Неужто разные
бывают волколаки эти?
- Конечно.
Донесшийся из леса хруст заставил Дьёрдя вскинуть голову.
- Ты слышал? - мгновенно насторожился Жуга.
- Вроде как сучок треснул... - неуверенно сказал Дьёрдь.
- Вот и мне показалось. - Жуга потянул к себе посох.
- Может, волк?
- Да нет, так просто волка не услышишь... Не разберу никак,
откуда... Вот опять!
Жуга всмотрелся в ночь, и на какой-то миг ему почудился
зеленоватый блеск меж темных еловых стволов. Рука вдруг зачесалась под
браслетом, и неосознанную мысль Жуги "Кто там?"вдруг поглотила жадная
волна: "Отдай! Отдай! Моё!"- на сотни голосов кричала темнота, и даже
Дьёрдь почувствовал себя неуверенно.
- Кто там, Жуга? - шепотом спросил он.
Тот не ответил.
А через миг кусты подлеска расступились.
* * *
Он был большой, широкогрудый, без ошейника, с массивной круглой
головой и чёрный, словно ночь. Жуга никогда в жизни не видел собак
такой величины.
- Так вот какой ты, пёс дождя... - задумчиво проговорил Жуга и
облизнул пересохшие губы. - Чего тебе надо?
"Уйди с дороги,"- был ответ.
- Скажи сперва, зачем пришёл.
Взгляд пса остановился на Зимородке.
"Отдай мне этого ублюдка."
- Его ты не получишь.
Пёс глухо заворчал, шагнул вперед и обнажил клыки.
"Не лезь в мои дела, щенок! Отдай, если хочешь жить!"
Жуга покачал головой:
- Ты уже слышал мой ответ, - сказал он. - Уходи.
"Тогда умрите оба!"
Жуга едва успел вскинуть посох, защищая горло - клыки с голодным
хрустом вошли в деревяшку. Увесистое тело рухнуло сверху, скребя
когтями полушубок, и оба, сцепившись, повалились на снег. Посох
извернулся для удара. Пёс тут же прыгнул в сторону, и в тот же миг,
как будто рухнула незримая стена, со всех сторон с воем повалили
собаки.
- Дьёрдь, берегись! - вскричал Жуга.
Предупрежденье оказалось лишним: слепой вскочил, как будто только
этого и ждал, отбросил ножны прочь, и сабля засвистела в воздухе,
плетя стальное кружево. Первые капли крови упали на тёмный снег.
Опередив других, большая рыжая собака прыгнула с разбегу, целясь
человеку в горло, и рухнула с наполовину отсеченной головой. Дьёрдь
бился яростно, отчаянно, ища врага на слух, на запах мокрой шерсти, по
дуновенью воздуха, по сотрясению земли, и собаки невольно сдали назад,
ворча и огрызаясь.
Вожак был тоже здесь - везде и словно бы нигде, не дрался -
танцевал, невидимый в ночи, он ускользал в последний миг и снова
нападал. Ни посохом, ни саблей его было не достать. Удары уходили в
пустоту, в то время как клыки всё чаще находили свою цель. Царвули у
Жуги окрасились кровавым.
И вдруг всё кончилось.
Вся стая ринулась назад, и через несколько секунд лишь
разрубленное тело да следы на снегу напоминали о безумной схватке.
Дьёрдь опустил окровавленный клинок и повернулся к Жуге.
- Что всё это значит?
- Сейчас... Погоди...
Пятная кровью снег, он спешно собрал раскиданный в драке костёр,
раздул огонь и отбросил кафтан.
- Ну, как он там? - спросил Дьёрдь.
- Жив... Ни одна собака не смогла подобраться. - Травник поднял
взгляд и только теперь заметил, что Дьёрдь сорвал повязку с глаз. -
Неужто, снова видишь, Дьёрдь? - сказал Жуга, вставая. - Не знаю, что
бы я и делал без тебя.
Дьёрдь помолчал, прежде чем ответить.
- Не вижу я, Жуга, - сказал он наконец. - Ни черта я не вижу...
Из воспаленных, красных глаз его, двумя блестящими дорожками
сочились слезы.
Уснуть в ту ночь Жуга так и не отважился.
* * *
- А вот скажи-ка мне, чего ж он до сих пор-то человек?
- Эк спросил... Ну откуда же мне-то знать? Может, слаб он ещё, а
может, луна пошла на ущерб, вот и не получается у него...
- А волком, значит, серебро его не возьмет?
- Дед Вазах как-то говорил, что будто бы нет.
- А над собой он, стало быть, не волен?
- Ну, да. Само всё происходит...
- Дела-а...
Два человека шли вдоль леса по дороге. Тащили на носилках
третьего. Соорудить носилки поделился мыслью Дьёрдь, решив тем самым
две проблемы сразу - нести найдёныша вдвоём было куда как легче, да и
поводырь теперь не требовался. Похолодало, дорога подмерзла. Шли они
всё больше по обочине и за день отмахали шесть, а то и семь верст, что
для обоих было достиженьем немалым - шутка ли сказать! - слепой да
хромой, да ещё с такой ношей...
Собак не видно было и почти не слышно, лишь изредка и где-то
далеко вдруг раздавался хриплый лай. Ни Дьёрдь, ни Жуга не
сомневались, что в покое их оставили ненадолго. Во всяком случае, не
позже следующей ночи следовало ждать непрошенных гостей.
Зимородок проснулся только под утро, сжевал кусок хлеба и, выпив
настоя, уснул. Дьёрдь шёл с новой повязкой на глазах, и лишь ругался
втихомолку, когда спотыкался.
- Помнится мне, у тебя ножи когда-то были в посохе, - сказал вдруг
он Жуге. - Чего ж ты дрался-то без крови?
- Ну, были, - хмыкнул тот. - Да только вынул я их. А то, не дай
бог, в драке распалюсь, да и прибью ненароком кого-нибудь. Да и в
городе, если стража заметит, хлопот не оберешься.
- Ну, так и что с того?
- Ну... Я ж не воевать иду.
- Вот как? Ну-ну... - Он помолчал. - Тогда давай, лечи меня
скорее, Лис, а то и впрямь ведь на куски порвут. Сослепу-то много ли
повоюешь! А к слову говоря, кто они, собаки эти?
- Да чёрт их разберет... - Жуга поудобнее перехватил смолистые
рукоятки носилок и обернулся посмотреть, не сильно ли при том тряхнуло
Зимородка. - Сбежали в лес, да одичали там.
- Ты, вроде, называл кого-то псом дождя, - напомнил Дьёрдь.
- Ну, может, называл, - ответил неохотно тот.
- И говорил как будто с кем-то перед дракой. С ними что, человек
что ли был?
- Да не было там с ними никого, - ответил Жуга, и прежде чем
слепой успел спросить его о чем-нибудь, скомандовал: - Опускай. Сюда
вот, да... Здесь и остановимся.
Вновь запылал костёр. Темнело быстро. День, ветренный, не
по-весеннему холодный, пригнал с собою облака. Луна, как путник на
болоте, совсем увязла в этих темных клочьях, лишь изредка проглядывал
сквозь них её неровный жёлтый лик. Жуга молчал. Молчал и Дьёрдь, как
будто чуя бесполезность дальнейших расспросов. Найдёныш, что назвался
Зимородком, пришёл в себя и даже вроде бы набрался сил - полулежал
сейчас недвижно у костра, смотрел в огонь и лишь порою вздрагивал,
настороженно вслушиваясь в ночь.
- Откуда ты? - спросил его Жуга.
- Из местных я, - ответил тот и отвернулся; и это было все, что
удалось Жуге о нем узнать. И лишь потом, спустя почти что два часа, он
снова подал голос.
Он зарычал.
* * *
Жуга поспешно огляделся, вздрогнул: пёс был тут. Сидел у самого
края поляны, почти совсем невидимый вне светового круга, и лишь глаза
блестели зеленым.
Парнишка дёрнулся к нему, и Жуга поспешно ухватил его за ворот
рубахи.
- Куда тебя несёт?!
- Пусти!
- Сдохнешь! - рявкнул тот, швырнул его обратно на расстеленный
тулуп: сиди, мол, где сидишь, и повернулся к вожаку.
- Чего пришёл?
Дьёрдь подобрался ближе и молча обнажил клинок.
Пёс посмотрел на Дьёрдя, на Жугу, зевнул и лег медлительно на
снег. Осклабился в усмешке.
"Нашёл себе нового дружка?"
- Тебе какое дело до моих друзей? - Жуга взглянул на Зимородка,
снова посмотрел на пса. - Чего ж ты не привел свою ораву?
"Похолодало, - был ответ. - Они придут потом."
- Так значит, ты один?
"Мне некуда спешить,"- ответил пес.
- Ах вот оно что... - Жуга нахмурился. - Надумал нас измором
взять?
"Угадал."- Пёс посмотрел на Зимородка. - "Пусти его. Сам видишь,
как он хочет драться."
Жуга лишь криво усмехнулся.
- Достойную же добычу ты выбрал, нечего сказать... - Он помолчал.
- Труд невелик - подранка добивать. За что ты так его ненавидишь?
Вожак ощерил клыки:
"Он - зимородок! отравная кровь, дурное семя! Он умрет!"
- Отравная кровь? - озадаченно переспросил Жуга. - Дурное... Бог
мой! - Жуга вдруг переменился в лице. - И сколько же подруг он у тебя
отбил?
"Молчи, щенок!"- пёс даже подскочил, рыча от ярости.
- А, стало быть, я прав!
Пёс повернулся и исчез в мгновенье ока - ни шелеста кустов, ни
хруста листьев, лишь напоследок донеслось из темноты:
"Заплатишь за свои слова."
- Сочтёмся, - произнес угрюмо рыжий странник.
Воцарилась тишина.
- Ушёл? - спросил негромко Дьёрдь.
- Ушёл, - кивнул Жуга, - но затаился где-то рядом.
- Зачем ты не пустил меня? Зачем?! - Парнишка стиснул кулаки.
- И что б ты сделал? - помолчав, спросил Жуга.
Найдёныш закусил губу.
- Да лучше умереть, чем выслушивать такое, - глухо сказал он. - Я
волк... и я уже побил его однажды! Он трус. Они могут нападать, только
когда их много...
Он распалялся всё сильней, и дерзкая речь в устах совсем ещё
мальчишки звучала странно и нелепо. Жуга нахмурился, придвинулся к
нему и в следующий миг, не зная сам, зачем он это делает, вдруг
потрепал его по голове, взъерошил густые белые волосы и усмехнулся.
Парнишка замолчал, ошеломлённый, глянул страннику в глаза и потупился
виновато. Казалось, будь у него хвост - поджал бы.
- Хорош боец! - невесело проговорил Жуга. - На трех ногах, быть
может, устоишь, но вот на двух... Сиди уж. Тоже мне, Зимородок...
Жуга провел ладонью вниз, с затылка к шее паренька, и замер ощутив
под пальцами шершавый, загрубелый след от ошейника. Помедлил и опустил
руку.
- Когда, говоришь, ты родился? - спросил он.
- Прошлой зимой.
Он пришёл к человеку просить о помощи, подумалось Жуге, пришёл,
потому что привык доверять... Полтора года - это всё равно что
пятнадцать лет для человека. Собачий век недолог...
- Ну, вот что, - сказал Жуга, вставая. - Чем попусту сидеть,
давай-ка твои раны поглядим. Дьёрдь! - кликнул он. - Неси настой.
И принялся разматывать повязки.
* * *
На третью ночь остановились поздно.
Поляна в этот раз им подвернулась маленькая, со всех сторон
закрытая деревьями, но выбирать не приходилось - дорога проходила
через лес. Стало ещё холоднее, а к вечеру и вовсе - снег пошел. У
Зимородка вновь открылись раны, пришлось опять готовить ему настой.
Теперь он спал, придвинувшись к костру. Уснул и Дьёрдь. Было
непривычно тихо - впервые за все эти дни не слышно было псов.
Жуга устал. И было от чего! - хотя слепой и нес мальчишку наравне
с Жугой, ни он, ни Зимородок не смогли бы вовремя заметить псов. Жуга
стоял на страже ночь и день, один за всех - три дня, четыре ночи он не
спал иначе, как урывками, и травяной настой, снимающий усталость и
сон, уже почти не действовал на него.
"Еще два дня, - подумал он с угрюмым равнодушием, - и псы дождя
возьмут нас... Может, даже не врасплох, но всё равно - возьмут. Дьёрдь
слеп, мальчишка так и не оправился от ран, а я так устал, что скоро
буду засыпать на ходу..."
Жуга однажды видел, как лиса, упавши в реку, выбралась на берег и
потом отряхивалась долго, мокрая, смешная, как будто сразу ставшая в
два раза меньше, чем была. Наверно, сейчас он выглядел не лучше.
Мгновенья времени, идя цепочкой друг за дружкой, воспринимались
после, словно бы издалека, со стороны. Он поднял взгляд и долго так
сидел, глядя в чёрное небо, следя за тем, как снежные хлопья заново
укрывают поляну, деревья вокруг, и проталины белым пушистым одеялом.
Снег сыпался с ночного неба, сухой, не белый, но белёсый как табачный
пепел, и точно также как и пепел рассыпался мелкой пылью на земле.
Весенний снег как будто подновили. "Зима, - подумалось Жуге. Он поднял
воротник тулупа. - Зима среди весны..."
И встрепенулся вдруг, сраженный шалой мыслью.
А что, если...
Он покосился на браслет и закрыл глаза. Нет, нет, не надо
торопиться... Так. Теперь представь, что надо крикнуть, только без
звука. Зов... крик о помощи в ночи...
Ещё...
Ещё...
Ещё...
* * *
"Одиночка?"
Жуга поднял взгляд.
Белый волк сидел перед ним на снегу.
- Я давно хотел спросить, - устало проговорил Жуга. - Почему ты
всё время называешь меня одиночкой?
"Такие как ты не сбиваются в стаю. У вас всё по-другому. Ты звал
меня только за этим?"
Жуга посмотрел на спящих у костра.
- Мы в беде, и я не знаю, что мне делать...
"Я не смогу тебе помочь. Мое время уже кончилось."
- Но почему? Что тебе мешает?
"Когда-нибудь ты сам это поймёшь."
- Сдается мне, - сказал Жуга, - я так и не дождусь от тебя
разумного ответа. - Он помолчал. - Кому вы служите?
"Не служим никому."
- Но вы приходите на зов. Или песня всё таки права? "Волков
встретишь к помощи", так?
Вожак оскалился в усмешке:
"Я не знаю ваших песен. Мне достаточно своих. Но если даже так, то
это не для всех. Ты хитрый - выждал время и позвал, когда на пару дней
опомнилась зима."
Жуга пожал плечами:
- Есть бабье лето. Почему нельзя быть "дедовой зиме"? Или так не
бывает?
"Бывает. Каждый год. Но ты первый, кто додумался воспользоваться
этим."
- Расскажи мне про мальчишку, - попросил Жуга, покосившись на
спящего. - Зачем они преследуют его?
"Его отец был зимним волком, мать - из рода псов. Он - зимородок.
Он дважды чужой. Псы дождя его убьют."
- Он - перевертень?
"Глупый вопрос."
- Мне так не кажется, но раз ты так считаешь, то - прости, - Жуга
помрачнел. - А что же твоя стая?
"Он там чужой. К тому же всё равно ему не дожить до зимы."
- Но нельзя же так! Ведь каждую луну он... он...
"Такова жизнь. Почему тебя это волнует?"
- Неужели ничего нельзя сделать?
Волк долго молчал.
"Ты тратишь жизни, словно сны, - сказал он наконец. - Что ж, это
твоё дело. Ты уже не раз делал невозможное возможным, так играй же
дальше, если тебе этого хочется."
- Что это значит?
"Там есть ещё четвертая подвеска."
Жуга помедлил в недоумении.
- Рыбка?
"Рыбка ли? - глаза вожака блеснули. - Подумай сам. Я ухожу. Удачи,
Одиночка."
- Ты не боишься псов? Там стая. Я могу тебе помочь?
"Они смешны. Они опасны, - был ответ. - Поберёги свои силы, они
тебе ещё понадобятся, а о себе я позабочусь сам. Прощай."
И белый волк исчез за снежной пелёной.
* * *
Палец тронул свежий снег, нарисовал дугу. Не отрываясь, ей
навстречу прочертил вторую. Концы их сомкнулись. Рисовальщик чуток
помедлил и двумя быстрыми штрихами изобразил короткий, вилкой, хвост
вразлет.
- Так, что ли?
- Так, - кивнул Жуга. - Вот только плавники там ещё.
- Наружу?
- Внутрь. Два. Один выше другого.
Два плавника добавились к рисунку. Дьёрдь подышал на пальцы,
согревая, и призадумался, подперев ладонью перевязанную голову.
- Нет, не видел, - проговорил он, наконец. - Ни разу нигде не
встречалось. А тебе?
- Случалось иногда видеть в пригорье... на старых камнях.
- Ну, и?..
- Чего - и? Видел, да и все. Н-да... - Жуга взъерошил волосы
рукой. - И спросить не у кого. Этак наобум заваришь кашу, хрен потом
расхлебаешь. - Он помолчал и закончил: - А с другой стороны - и
мешкать нельзя. Скорее надо начинать, пока собак нет.
- А, ошалели от снега. - Дьёрдь понимающе кивнул. - То-то, я чую -
похолодало. - Он поёжился. - Это уж всегда, как водится по весне...
Ну, так что?
- Что, что... - Жуга вздохнул. - Решаться надо.