"Рассказывай."
| Вид материала | Рассказ |
- Пап! Ну, расскажи, наконец, как ты с нашим Домовым познакомился Пап Ну, паа-аа-ап!, 197.21kb.
- Моу «сош №6» «Рассказывай, память, былое…», 61.7kb.
отпраздновать свое двадцатилетие. Был он темноволосый, кареглазый, с
небольшой бородавкой у левого виска. Черты красивого лица немного
портила излишне большая нижняя челюсть. Жуга вдруг вспомнил - именно
его он видел только что в корчме в кругу подвыпивших картежников. Не
самая достойная компания для боярского сынка.
- Так ты Жуга? - нетерпеливо повторил тот свой вопрос. Отрывистая,
жёсткая речь. Голос ещё ломается, а гляди-ка - уже командовать
привык...
Рыжеволосый кивнул.
- Это мое имя.
- Тогда у меня к тебе дело.
Жуга покачал головой.
- Не знаю, кто тебе и что про меня наболтал, но я не берусь ни за
какие дела.
- Я заплачу тебе. Я видел, как ты дрался. Мне нужны такие люди.
- Многие дерутся лучше. На деньги ты наймешь кого угодно.
- Но ты умеешь колдовать.
Жуга пожал плечами.
- Я травник, только и всего.
Паренёк помолчал. Чувствовалось, что ему трудно себя переломить,
чтобы продолжить разговор с этим упрямым простолюдином.
- Радмил и Молинар не захотели мне помочь, - сказал он, поборов
богаческую гордость, - а Золтан Хагг и вовсе отказался говорить со
мной. Быть может, ты сумеешь.
Жуга покачал головой.
- Не знаю, кто такие. И Радмил, и Молинар, и Золтан Хагг.
- Волшебники из местных.
- А-а... - кивнул тот безразлично. - Тогда - тем более. Прости,
боярский сын, не смогу тебе помочь.
- Но может, ты хоть выслушаешь меня?
Жуга помедлил.
- Нет.
- И всё же знай - меня зовут Кинкаш. Кинкаш Дёже. Я жду тебя под
желтым колесом. Сегодня вечером.
Он развернулся и направился обратно.
Жуга нагнулся, поднял рыбу. Положил её на прилавок. На западе пока
ещё негромко заворочалась гроза. Влана торопливо перекрестилась. Жуга
посмотрел наверх. Налетевший ветер шевельнул его отросшие рыжие
волосы, приоткрыл висок, белеющий косым давнишним шрамом.
- Как ни крути, а все пути ведут в корчму, - вздохнул он.
- А что там?
- Так, дела...
- Так мне прийти?
Жуга впервые улыбнулся.
- Да. Конечно, приходи. Я помогу.
Влана вздрогнула и промолчала.
* * *
Остаток дня гроза кружила над домами, словно коршун над цыплятами,
всё выбирая, где и как сподручней разразиться. Жуга успел за это время
посетить обжорный ряд, где прикупил пирожков с требухой, и после
перебрал почти что весь товар в трех лавках с травами и снадобьями.
Купил он, впрочем, мало, всё больше морщился, ругаясь втихомолку:
торговцы травами здесь оказались сплошь, как на подбор, жульё и
шарлатаны.
Под вечер грохнуло, потоком хлынул дождь. Корчма была полна
народу. Шварц в вымокшей насквозь, но чистой рясе сидел на прежнем
месте возле лестницы. Какой-то друг или знакомый, из состраданья, не
иначе, угостил его пивком - на столе перед ним были полупустая кружка
и длинный, дочиста обглоданный скелет сушёного рыбца. Отмытая в реке
монашья борода изрядно распушилась, приобрела вполне приличный
пепельный оттенок; Шварц вычесал из шевелюры жжёные волосья, и теперь
лишь опалённые брови напоминали о рассказаной им истории.
Влана тоже была здесь, помахала рукою, завидев Жугу. На лавке
рядом с ней лежал рогожный куль, разрезанный в накидку. С рогожи
капало.
Жуга присел за стол.
- Пьёшь? - он кивнул монаху.
- Пью, - печально согласился тот. - Грешен есть. Моя вина.
- Это я его угостила, - поспешно вмешалась Влана. - Мы тут
говорили...
- Дожили, - поворчал Жуга, снимая с плеч котомку, - монаху девка
пива ставит... Давно сидите-то?
- Недавно. С полчаса, - ответил тот.
- Три кружки, стало быть, - отметил про себя Жуга. - Хозяин!
Ладош! Эй!
Тот обернулся из-за стойки. Прищурился.
- Чего там?
- За этих я плачу. Только пива больше не надо.
- А что подать-то в таком разе? - Он подошел, вытирая передником
руки, и остановился в ожидании. Жуга порылся в кошельке.
- Похлёбки дай и каши. Гречневой. Большую миску.
- С рыбой?
- С мясом.
- И что ж, - он усмехнулся, - всухомятку, стало быть, всё есть-то
будете?
- Ну... а, ладно, чёрт с тобой, - Жуга махнул рукой, - давай неси
и пива тоже.
- Сколько?
- Две кружки.
- Три, - сказала Влана.
- С вами по миру пойдёшь, - усмехнулся Жуга. Повернулся к Ладошу.
- Сколько там?
- Ну, ежели вам с пивом... Два на десять менок.
- Однако ж, дорого... На четверик. А на сдачу рыбки нам сообрази
сушёной.
Хозяин ушёл.
- Богато живёшь, Лис, - с оттенком легкой зависти заметил брат
Бертольд. - Работал зиму-то, небось?
- Всякое бывало.
- Лис? - девушка нахмурилась. - Почему Лис?
- Прозвали так, - Жуга пожал плечами. - А что, не похож?
- Нет. Вот разве, рыжий только.
- Спасибо хоть на том, - Жуга поворотился к Шварцу. - Ну, что,
тебя не тронули сегодня?
- Благодаренье богу, нет, - ответил тот. Вздохнул.
В дымящем блюде принесли похлебку. Жуга вынул нож, достал из сумки
и нарезал хлеба. Взялись за ложки.
- Мне бы хотелось осмотреть ту яму, - сказал Жуга, когда черёд
дошел до каши.
- Никак не можно, - брат Бертольд облизал ложку и сыто отдулся.
Глотнул пивка и взялся за рыбца. - Монахи в келью нас не пустят, а
если самому пробраться, тоже всё едино - яма-то засыпана.
- Ну, а про тех двоих ты что-то вспомнил?
Шварц торопливо перекрестился рыбьим хвостиком.
- Спаси меня боже, вспоминать! Темно там было. Сильные, аки беси.
Ростом малые - мне вот по сюда. А! вот ещё - за бороду, я помню,
ухватил того, с ножом. Рога ещё там были у него...
- Хватит, - поморщился Жуга, - гляжу, ещё кружка, так ты и про
копыта вспомнишь. Н-да...
Монах растерянно примолк.
- Чего ж мне делать-то, Жуга? - спросил он наконец.
- Посмотрим утром. Я здесь комнату заказал, да вижу, что ещё одну
надо. Ты всё ещё не при деньгах? - Бертольд поспешно замотал головой.
- Так, - Жуга нахмурился. - Ладно. Сниму я на ночь комнату тебе.
- Это что, мне одному опять?! - подпрыгнул тот. - Я не... я... да
они ж меня...
- Да не ори ты. Я рядом буду, за стеной.
- Ну, да! Ты с девкой миловаться будешь, а я - всю ночь сиди,
дрожи?
- Замолкни, - коротко сказал Жуга. - Не знаю, что ты натворил, и
кто тебе за это хочет глотку перерезать, если не врёшь. Чтоб тебе
помочь, новой напасти дождаться надо.
- А я, получается, наживкой в таком разе буду?!
Жуга поднял взгляд и усмехнулся.
- Кому сейчас легко?
Гроза прошла. За окнами стемнело. Жуга поднялся и прошёл к
хозяину. Тот глянул вопросительно.
- Чего угодно?
- Бадью с водой и комнату.
- Ещё одну?
- Угу. И вот ещё что... Кто такой Кинкаш Дёже?
- Кинкаш Дёже? Сын Милоша Дёже, боярина из Клуж-Напоки. Это с его
ребятами ты поцапался сегодня. Он тоже, кстати говоря, тут комнату
снимает, уже четвертый день. Да только не видать его сегодня что-то. А
ты и впрямь Жуга?
- Впрямь, вкось, какая разница, - ответил тот. - А что?
- Да так, - пожал плечами Ладош, - ничего.
* * *
Бадья с водой дымилась посреди комнаты. Жуга поставил посох в
угол, швырнул котомку на кровать. Отлил воды из принесенного с собой
кувшина в кружку. Влана молчала.
- Мойся пока, - Жуга кивнул ей на бадью и протянул брусочек мыла.
- Но я не... Видишь ли, я сейчас...
- Я не для этого прошу.
- Ладно, - кивнула та. Нащупала завязки юбки. - Ты выйдёшь?
- Нет, - Жуга покачал головой и пояснил. - Так надо.
Обострившееся обоняние травника ещё на рынке уловило исходящий от
девушки едва заметный характерный острый запах. Теперь же ясно можно
было разглядеть и прочие признаки надвигающейся болезни. Огнёвка-сыпь.
Жуга ругнулся про себя, недобрым словом помянувщи дуру повитуху,
вздохнул и молча вывернул мешок. Достал и развернул тряпицу. Мелко
нашинкованая смесь сухой травы, шурша, посыпалась на воду. Влана
настороженно покосилась не него.
- Зачем это?
- Так надо. Ты мойся, мойся. И запоминай. Вот это, - он вытащил
другой, поменьше, сверток, - будешь дважды в день запаривать и пить.
Щепоть на кружку. Я сам готовил, можешь не бояться.
- А что это?
- Чтоб молоко скорее высохло. Болит, небось, в груди?
Влана покраснела.
- Н-да, - Жуга взъерошил волосы рукой. - Вот. Это тоже заваривай и
растирайся на ночь. Боль... ну... которая там, тоже пройдёт. Не
перепутай только.
- Жуга, - девушка потупилась. Закусила губу. - Ты... Я хочу
сказать, это был не твой... не твоя...
- Знаю, - отмахнулся тот. - Знаю.
- Откуда?
- Оттуда, - буркнул травник. - Я, может, неуч и дурак, но до
девяти считать ещё умею. Не было ему столько... Ладно, вылезай. Я
отвернусь.
Жуга дождался, пока Влана не залезла под одеяло, раскрыл окно, с
натугой приподнял бадью и вылил позеленевшую воду на улицу. Снаружи
заматерились. Жуга захлопнул раму, погасил свечу и тоже забрался на
кровать. Улёгся спина к спине.
- Жуга, - позвала девушка негромко.
- М-м?
- Зачем ты няньчишься со мной, коль знаешь?
Жуга пожал плечами. В постели это получилось плохо.
- Бог знает, зачем.
- Ты вспоминал обо мне?
- Нет.
- Я... наверное, мне нельзя было так. Но как растить ребенка
одной, без дома, без семьи, без денег? Холера тут ещё...
Жуга промолчал.
- Злишься на меня?
- Нет.
- Жуга, я... - Влана вдруг повернулась лицом к нему.
- Что?
- Я... Нет, ничего, - она вздохнула. - Спи, Лис. Спи.
* * *
Истошный крик взвился в полночной тишине, гвоздём буравя уши. Жуга
вскочил, отбросил одеяло, одним движеньем натянул штаны и с посохом в
руках метнулся к двери.
- Запрись и никуда не выходи! - крикнул он Влане. Перепуганная
девушка сумела лишь кивнуть в ответ.
Кричала женщина, откуда-то снизу. Кричала долго, не умолкая.
Корчма зашумела, просыпаясь. Захлопали двери. В нижнем зале было
пусто. Жуга, едва касаясь ступеней, сбежал вниз по лестнице, где у
дверей почти что сразу столкнулся с Ладошем.
- Кто кричит?!
- Что?
Ладош был в одном носке и в вязаной жилетке поверх ночной рубахи,
в одной руке держал горящую свечу, в другой - мясницкий длинный нож.
- Кто кричит, спрашиваю?! - рявкнул Жуга, теряя терпение.
Хозяин указал ножом на дверь:
- Там. В комнате...
Дверь, запертая изнутри, не поддавалась. Жуга ударил раз, другой -
с разбегу, расшиб плечо и выругался. За дверью притихли. Меж тем
сбегался народ - большинство постояльцев корчмы, разбуженные криками,
спешили вниз. Кто мог, пришёл с оружием.
- Что тут творится?
- Кто кричал?
- Эй, господин Кинкаш, откройте! - позвал хозяин. Свеча в его руке
дрожала. - Чего за шум у вас там, а?
- Кинкаш? - внезапно вскинулся Жуга.
- Ну да. Он поздно заявился, с девкой. А комнату всегда внизу
снимает. Там, значит, и просторней и теплей, хоть и дороже...
- О, чёрт... Ломайте дверь! - Он обернулся. - Огня! Свечей несите!
Ударили. Ещё. Засов слетел со звоном, дверь рухнула, толпа
ворвалась в комнату и замерла, притихнув. Ладош наклонился, посветил
свечой и спешно отступил назад.
- Силы небесные...
Девчонка на измятой и разбросанной постели была жива, лежала там
без чувств в чем мама родила. На шее и груди темнели ссадины. Второе
тело было на полу - высокий молодой мужчина лежал ничком, сжимая меч в
руке. Кровь растекалась тёмной лужей. "Эй, рыжий! - донеслось из
толпы. - Там, справа! Осторожней!", "Не двигайся!"
Жуга замер и медленно встал. Обернулся.
Посреди комнаты, щетинясь ломаными досками, темнел неровный провал
подземного хода.
И в этот миг раздался смех. В толпе заоборачивались.
Хохотал Бертольд.
- Не... не меня! - выдавил он сквозь истеричный смех. -
Перепутали! Ха-ха! Они перепутали!
- Дайте ему кто-нибудь по зубам, - хмуро бросил Жуга.
Смех сам собой умолк и перешел в икоту. Жуга присел и повернул
лежащего на спину.
То был Кинкаш.
Кабатчик повернулся к людям.
- Бегите за стражей.
* * *
- Зовут?
- Жуга.
- Откуда родом?
- С гор.
- Чей сын?
- Родителей не помню... да и не знаю.
- Так... Чем занимаешься?
- Странствую.
- Нищий?
- Травник я.
Градоправитель Маргена откинулся на спинку кресла, сложил ладони
на животе и покрутил большими пальцами. Нахмурился, поворошил зачем-то
лежащие на столе бумаги. Вздохнул.
Дело принимало неприятный оборот.
Илие Радулеску ходил в градоправителях не первый год, в народе
слыл вельможей мудрым и справедливым, да и сам весьма гордился тем,
что должность свою получил не за взятки и пустые обещания, а выбран
был народом за вполне реальные, конкретные дела. Он был ещё далеко не
стар и не без основания рассчитывал пробыть на этой должности ещё лет
пять, а бог даст, и все десять, да видно не судьба: война, холера,
разное другое прочее. Обозы прими да размести, да людей дай, чтоб
охранять в пути, а то мародёров развелось. Провиант впрок тоже надо
запасти, оружие, мануфактуру; стены городские укрепить, колодцы
почистить. В ополчение людей дать. Та ещё неразбериха. А тут ещё вдруг
- на тебе! - в трактире, в центре города прирезали боярского сынка, да
так, что и следов не отыскать! До того ль сейчас, когда вот-вот османы
к стенам подойдут?! Ну ладно, мужики да горожане подерутся спьяну,
бывает, но такое... А ещё яма эта дурацкая. Н-да... Вот и разбирай
теперь, сиди и самолично дознавайся.
Он поднял взгляд на стоящего перед ним рыжего парнишку. Покосился
на окно, где секретарь за столиком, согнувшись в три погибели и
высунув язык от черезмерного усердия, скрипел пером, записывая
сказанное. Чернила так и брызгали во все стороны.
- Значит, говоришь, ты травник... - повторил он. Паренёк кивнул. -
Так что ты мне прикажешь делать-то с тобою, а? Подумай сам. Ведь
получается, что ты последний, кто с Кинкашем говорил. Та девка, что
припёрлась с ним перепихнуться, не в счет - какие там, тудыть ей,
разговоры... У дверей тебя, опять же, первым увидали, да ещё и с
дубинкой. Да драку днём ещё с его ребятами затеял там при всем честном
народе. Что скажешь? А?
- Не затевал я драки, - хмуро отозвался рыжий странник. - А что до
посоха, так я всегда его ношу - нога у меня больная.
- Да, отговорка на славу! - усмехнулся Радулеску. - Здоровые бы
так дрались, как ты... И где ж ты был той ночью?
- Наверху был, в комнате...
- Один?
- Нет.
- Тоже с девкой, стало быть, - усмехнулся градоправитель. - Ну-ну,
понятно - дело молодое... Как её зовут?
- Не помню, - помолчав, ответил тот.
- Что ж, и это бывает, - кивнул серьезно Радулеску, вновь пошарил
на столе и вытащил два сплошь исписанных неровными каракулями
пергаментных листа. Сощурился подслеповато. - Вот тут хозяин корчмы
говорит, будто ты его вечером спрашивал, кто, мол, такой Кинкаш Дёже.
Было это?
- Было, - кивнул тот.
- А зачем?
- Он сам перед этим меня отыскал, Кинкаш этот.
- Ага... Угу... - Градоправитель перебрал бумаги. - Верно. Вот и
дружок его Кобор показал, что за тобой боярский сын вдогон отправился,
в аккурат, значит, после драки... А потом вернулся, значит. И? Чего он
от тебя хотел?
- Не знаю я. Не вышло у нас с ним разговора.
Градоправитель помолчал. Развёл руками.
- Что ж получается тогда? Никто тебя не видел и не знает, и
поручиться за тебя некому. Говоришь, что родом с гор, а на волоха не
похож. И тут тебя видели, и там - всюду нос свой сунуть ухитрился. В
комнате тебя, конечно, не было... ну а если сговор? И ты в нем
замешан? Стоял у двери на случай, если выскочит. А люди - вот они, -
он помахал пергаментом, - озлобились. Чего я им скажу? Благодари-ка
лучше бога, что дверь была закрыта изнутри, а то я и не знал бы, что
сказать им в оправдание твоё... Кто может подтвердить твои слова?
Монах? Корчмарь? Продажная деваха?
Жуга молчал, понимая, что спорить бесполезно. Илие Радулеску встал
и подошел к окну. Некоторое время молча смотрел на улицу. Секретарь за
своим столом с показным усердием шуршал бумагами.
- Знаешь, что, - не оборачиваясь, сказал наконец градоправитель, -
недосуг мне сейчас с тобой цацкаться. Есть поважней дела. Шёл бы ты из
города от греха подальше, покуда ещё можно уйти. Ты и этот твой
приятель чокнутый, монах который. А то тоже, понимаешь, ходит,
баламутит народ со своим дьяволом, тьфу ты, господи прости... Вот.
Сутки вам даю, считая от сегодня. Увижу завтра вас - пеняйте на себя.
Понятно или повторить?
- Чего уж непонятного...
- Ну, по сему и быть, - он махнул рукой. Снял с пальца и оттиснул
на дешевом сером сургуче массивную печатку. - На, - протянул Жуге. -
Отдашь десятнику, и стража у дверей тебя пропустит.
Странник кивнул, повернулся и направился к двери.
Про сорок менок, что остались у стражников, он умолчал.
Так и так бы - не отдали.
* * *
- Нет, вот ты скажи мне толком: с чего вдруг я-то должен уходить?!
Чего я сделал-то, что бургомистр и меня с тобою вместе прогоняет?
- Оставайся, если хочешь, - буркнул Жуга и отвернулся. Вопрос
остался без ответа.
Распухший нос Бертольда Шварца был красен, словно клюква, и разве
только не светился в сумраке подвала. Монах умолк, глотнул из кружки.
Глаза его бегали. Он всё никак не мог прийти в себя после событий
прошлой ночи, а теперь вот узнал о новой, свалившейся на них напасти.
Идти обратно под Жёлтое Колесо приятели не решились, и, поплутав с
полчасика по городу, остановили свой выбор на какой-то другой корчме -
тёмном подвальчике с большим, аляповато нарисованным зеленым раком на
вывеске. Раков тут, впрочем, не подавали, как и других порядочных
закусок, да и пиво оказалось гораздо хуже ладошевского. С утра здесь
было малолюдно. От бочки из-под квашеной капусты невыносимо разило
кислым - видно, приготовили вчера, чтобы вынести вон, да руки не
дошли.
Жуга, хмурый и невыспавшийся, в молчании цедил вторую кружку.
Поводов для веселья и впрямь было маловато: деньги кончились. Тех
менок, что остались, едва хватило, чтобы горло промочить.
Свет, льющийся в распахнутую дверь, на миг закрыла чья-то тень,
Жуга не успел оглянуться, как Влана уже сидела на лавке рядом с ними.
- Чего пришла? - нахмурился Жуга.
- Уф! Насилу вас отыскала! - Она порылась в сумке, выложила на
стол большой пирог, луковицу, и две пригоршни моченых яблок. - Нате
вот, поешьте, пироги ещё горячие. Знаю, что мало, но всё таки...
Шварц ожил буквально на глазах.
- Еда! - Он истово перекрестился. - Благослови тебя господь,
девка! Надо же... Дай нож, Жуга.
Жуга рассеянно вынул из-за пояса и протянул ему свой нож с
ореховой рукоятью. Повернулся к Влане.
- Как ты себя чувствуешь?
- Лучше, - потупилась та. - Вот только извелась вся, когда вас
стража повязала.
- Так она ведь многих повязала, без разбору.
- Ну. Только прочих сразу отпустили, а вас до утра мурыжили. Чего
сказали-то хоть?
- Если градоправитель не заберет свои слова обратно, - вмешался