Научно-исследовательский институт проблем каспийского моря

Вид материала

Содержание

Библиографический список
Каспийская экспедиция начала xviii в.
История возникновения аптекарского огорода петра i
Сарепта и калмыки: взаимодействие культур

Подобный материал:

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 48

Библиографический список

1. Астраханские губернские ведомости. 1847. № 18. С.93–94.

2. Белевы путешествия чрез Россию в разные асиятские земли; а именно: в Испаган, в Пекин, в Дербент и Константинополь. Перевел с французского Михайло Попов. СПб. 1776.

3. Виппер Б.Р. Архитектура русского барокко. М. 2008. С. 113.

4. Гаврилова Е.И. «Санкт Питербурх» 1718–1722 года в натурных рисунках Федора Васильева // Русское искусство первой четверти XVIII в. Материалы и исследования. М. 1974.

5. Глаголев А. О дворцах, современных Петру Великому // Журнал Министерства внутренних дел. 1841. № 10. С. 43–77.

6. Голиков И.И. Дополнение к Деяниям Петра Великого... М. 1794. Т. 14. С. 381.

7. Гусарова Е.В. «Шелковый мастер» Маматагей Заманов и Замановский сад в Астрахани // Она же. Астраханские находки. История, архитектура, градостроительство Астрахани XVI–XVIII вв. по документам из собраний Петербурга. СПб. 2009. С. 186–199.

8. Денисов Ю.М. Исчезнувшие дворцы // Эрмитаж. История и архитектура зданий. Л. 1973. С.23.

9. Дневник пребывания Его Императорского Величества Государя Петра I в Астрахани //Астраханский сборник, издаваемый Петровским обществом исследователей Астраханского края. Вып. I. Астрахань 1896.

10. Домик Петра I в Борисовке // Чтения ОИДР. 1872. Кн. 2. С.231-232.

11. Знаменов В.В. Неизвестный Петергоф. Tелеканал «Культура». 2 июля 2002 г.

12. Ключаревская летопись. История о начале и возобновлении Астрахани, случившихся в ней происшествиях, а также о воеводах, градоначальниках и губернаторах. Астрахань 1887. С.45.

13. Ключевский В.О. Петр Великий, его наружность, привычки, образ жизни и мыслей, характер // Он же. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М. 1990.

14. Ключевский В.О. Петр Великий среди своих сотрудников//Он же. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М. 1990.

15. Красникова О.А. К вопросу о картографическом собрании Петра I и о Кабинете Петра Великого // Россия–Голландия. Сообщения Российско-Нидерландского научного общества. Вып. I. СПб. 2003. С. 193-216.

16. Левинсон-Лессинг В.Ф. Первое путешествие Петра I за границу // Культура и искусство Петровского времени. Публикации и исследования. Л. 1977. С. 19.

17. Луппов С.П. Библиотека Артемия Волынского // Памятники культуры. Новые открытия. Л. 1979. С. 122-128.

18. Малиновский К.В. Архитектор Фёдор Васильев // Петровское время в лицах. СПб. 2000.

19. Марков А.С. Петр Первый и Астрахань. Астрахань. 1994. С. 52-57.

20. Марков А.С. Тайный советник. Исторические повести. Волгоград. 1986.

21. Михайлов Г.В. Зимние дворцы Петра I. История строительства. Архитектура и художественное убранство. События и люди. СПб. 2002. С. 67.

22. Описание Санктпетербурга и Кроншлота в 1710-м и 1711-м гг.// Русская старина. 1882. Т.36.

23. ОР БАН. Собрание иностранных рукописей. F. 266. Т.5. Л. 4.

24. ОР БАН. Собрание рукописных карт. Оп. Основная.

25. ОР РНБ. Q. IV. 63. Л. 67 об.– 68 об.

26. От Кутума до Кизани. К 25-летию Советского района г. Астрахани. М.–Астрахань. 2000. С.7.

27. Пекарский П.П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1. СПб. 1862.

28. Петрухинцев Н.Н. Петр Великий в Липецке // Родина. 2004. № 1. С. 116.

29. Петр I и Голландия. Русско-голландские художественные и научные связи: к 300-летию Великого посольства. Каталог выставки ГЭ. СПб. 1996. С. 66-67.

30. Плужников В.И. Организация фасада в архитектуре русского барокко // Русское искусство барокко. Материалы и исследования. М. 1977. С.113.

31. Походный журнал 1722 г. СПб. 1855.

32. Рейман А.Л. Усадьба «Петербург» на реке Фехт // Пинакотека. 2007. №24-25.

33. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т.2. М. 1872.

34. Сборник РИО. Т.49. 1885.

35. Семевский М.А. Царица Екатерина Алексеевна, Анна и Вилим Монс. Очерки и рассказы из русской истории. СПб. 1884. С.296

36. Словарь архитекторов и мастеров строительного дела Москвы XV– середины XVIII вв. М. 2008. С. 171.

37. Соколов А.П. Дворец Петра Великого в Астрахани // Морской сборник. 1849. №1. С.42-44.

38. Фpиc Тейн де. Рембрандт. Перевод с голландского. М. 1956. ссылка скрыта

39.Успенский А.И. «Новыя Летния палаты» // Художественные сокровища России. 1903. №2/3. С.99.

40. Шишкин Иакинф. Артемий Петрович Волынский // Отечественные записки. Т. 128. 1860. С. 468.

41. Blonds Alexander. Neuerofnete Gartner Akademie. Augsburg. 1753. P.174. Tab. G.

42. Leth A., Stopendaal D. Zegepralende Vecht. Amsterdam. 1719.

О.Н. Сумина

ОГУК «Астраханский государственный объединенный

историко-архитектурный музей-заповедник»

КАСПИЙСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ НАЧАЛА XVIII В.

Целью восточной политики Русского государства в XVIII в. было обеспечение безопасности южных границ и выход к южным морям (15. С 55). Но более всего правительство тревожила перспектива утверждения в кавказских и прикаспийских землях Османской империи. Вместе с тем, присутствуя на Северном Кавказе, можно было развивать торговлю столь необходимую для растущего Русского государства^¹⁶.

В начале XVIII в. Персидское государство управляемое династией Сефевидов, находилось в состоянии глубокого внутреннего кризиса (12. С 35). Непопулярные реформы^¹⁷ шаха Гуссейна^¹⁸, вынудили одного из крупнейших феодалов Шир-Вейсы-Махмуда поднять кавказских горцев (9. С 621). Восстание афганцев началось в 1709 г. с взятия крепости Кандага. В 1713 г. Султан Хусейн не сумев справится со смутой, обращается за помощью к России (11. С 110). Тем временем восстание Мир Махмуда прокатилось по всей стране. К 7 марта 1722 г. он стоял под городом Исфаханом^¹⁹.

Мероприятия по укреплению границ Русского государства с Персидской державой начинаются с посольства Артемия Петровича Волынского в 1715 – 1717 гг., которому поручалось разведать, «каким способом в тех краях купечество российских поданных размножить и нельзя ли через Персию учинить купечество в Индию». А.П. Волынский должен был добиться заключения русско-персидского торгового договора и учреждения русских консульств (2. С. 153). В письменной инструкции царя помимо решения торговых вопросов, описания состояния сухопутных и водных сообщений, вооруженных сил и крепостей… послу поручалось выяснить, «какое шах персидский обхождение имеет с турками и нет ли их персов, намерения против их, турков, к начинанию войны… не желают ли они, персы, против их, турок, для безопасности своей с кем в союз вступить» (15. С. 55).

В августе 1715 г. А. П. Волынский отплывает из Астрахани. К марту следующего года через Низанбад^²⁰, Шемаху^²¹ и Тебриз прибывает в Исфахан (14. С. 698). Подробно ознакомившись с ситуацией, он пишет донесение в Петербург «удобнее нынешнего времени не будет» (15. С. 56). «Не только целою армией, но и малым корпусом великую часть к России присоединить без труда можно. Ведь против победоносной российской армии «не люди – скоты воюют», «только б были исправная амуниция и довольное число провианта… русский кураж и смелость!» (10. С. 69).

1 сентября 1717 г. был заключен Торговый трактат о праве свободной торговли по всей Персии для русских купцов, учреждении консульства и закупке шелка в неограниченном количестве (2. С. 153). Официальная миссия Артемия Петровича была выполнена и посольство отправляется в обратную дорогу через провинцию Гилян. Зимует в г. Шемахе. Из Шемахи А.П. Волынский пишет – «усиливаются слухи о русском войске, мол при Тереке зимует 100 кораблей». Тут же он встречается с «грузинцем» Форседан-беком, который предлагает христианам победить бассурман и искоренить их. «Грузинец» сообщил, что бухарскому хану за смерть А. Бекович-Черкасского, было заплачено 20 тыс. рублей.

3 тыс. отряд Бековича – Черкасского, кабардинского князя пошёл по велению Петра в Среднюю Азию от Астрахани в 1716 г. (3. С. 175) Ему предстояло «склонить» хивинского хана к дружбе с Россией и перекрыть плотиной Аму-Дарью: воды великой среднеазиатской реки надлежало пустить по древнему руслу в Каспийское море и по ней «до Индии водяной путь сыскать». Позднее отряд был полностью истреблен хивинцами (10. С. 69).

После Шемахи посольство разделяется, А.П. Волынский отбывает в Астрахань морским путем, а Алексей Лопухин с конницей сухопутным. Отправляя А.И. Лопухина из Шемахи в Астрахань, А.П. Волынский наставлял, чтобы «он осмотрел и описал тамошний путь, чего ради придал ему нарочно инженерного ученика и велел им делать дневной журнал, описывая подлинно, где какие места и какие реки впадают в Каспийское море, какие тамошние народы, сколько там войска» (15. С. 55).

В декабре 1718 г. Волынский вернулся в Петербург, где представил царю обстоятельный доклад, к которому был приложен «Журнал на персидскую карту с кратким описанием провинций и городов и где есть какие пути удобные или нужные к проходам армии» (15. С. 56.).

Кроме посольства А.П. Волынского в 1716 г. для изучения торговых путей западного и восточного берегов Каспия были направлены поручик Кожин, унтер-лейтенант Дорошенко, князь Урусов. Они обследовали участок от устья Амударьи и Волги до Гиляна, Астрабада, Мазендарана и Куры (17. С. 167). В 1719 г. капитан-лейтенант Верден и лейтенант Соймонов обследовали западный и южный берега Каспия вплоть до Астрабада на предмет гаваней и рек, и какие суда где могут приставать (10. С. 69). «Польза общих торгов, - вспоминал Ф.И. Соймонов, - служила тогда наружным видом сего предприятия, и назначенным в оную посылку офицерам предписано было в инструкции, чтоб они сие намерение везде распространяли, хотя другие словесные и тайные приказания до купечества не подлежали» (13. С. 33).

В 1719 г. Артемий Петрович был направлен генерал-губернатором в г. Астрахань. Консулами и торговыми агентами в сентябре 1720 г. в Исфахан и Шемаху были направлены Семен Аврамов и капитан Алексей Баскаков (14. С. 702). Согласно инструкции, их главная задача заключалась в сборе сведений экономического, военного и политического характера (6. С. 36).

Поводом для русского похода послужил погром в городе Шемахе. 21 июля 1721 г. к городу Шемахе подошли Дауд-бек^²² с казы-кумыцким владетелем Суркаем. 7 августа они взяли город и стали жечь и грабить знатные дома, ограбили многих купцов. Ограбив русских купцов на 500 тыс. рублей в частности Матвея Григорича Еврейнова на 170 тыс. (14. С. 705), бунтовщики нанесли удар самому Петру. Всё это приводит к тому, что в верховьях Волги строится военный флот для «овладения» Каспийским морем(1. С. 427), заготавливается провиант, фураж и снаряжение в Нижнем Новгороде, Казани и Астрахани. Для предупреждения враждебных действий со стороны Порты^²³ в конце 1720 г. был подписан Константинопольский договор о «вечном мире» подтвердивший основные условия Адрианопольского трактакта 1713 г. (15. С. 57.). Так же были приняты шерти от засулатских кумыкских владетелей, дагестанских князей в 1721 г. 21 апреля 1722 г. И.И. Неплюев^²⁴ на приеме у визиря от лица императора требует удовлетворение за Шемахинский погром.

К весне 1722 г. постройка кораблей на Волге была закончена, и флотилия в составе 274 различных судов (главным образом островских лодок, поднимавших до 40 человек каждая) было сосредоточено в Астрахани (7. С. 23). По мнению персидской стороны к маю 1722 г. в Астрахани было сосредоточено 46 тыс. войск и флот, состоящий из 47 парусных и 400 галерных судов (3 шнявы, 2 больших карабельных гекбота, 1 гукор, 9 шуйт, 17 тялок, 1 яхта, 7 эверсов, 12 гальотов, 1 струг, 34 ластовых судов, 196 больших островских лодок, 168 малых лодок) (8. С. 413).

Перед началом похода 15 июня 1722 г. был обнародован манифест на татарском, турецком, персидском языках к населению Персии и Прикаспийских областей о мирном подчинении русским войскам, идущим наказать бунтовщиков. Распространяли манифест Алексей Лопухин с 30 всадниками. 25 июня 1722 г. отправлены пункты консулу Семену Аврамову в Казбин: «Мы идем к Шемахе не для войны, но для искоренения бунтовщиков» (15. С. 58).

18 июля 1722 г. под командованием генерал-адмирала Ф. А. Апраксина и при участии Петра I из Астрахани отправляются в поход 274 судна (6 тыс. матросов), 170 лодок с десантным корпусом (1. С. 622), 22 тыс. пехоты, 9 тыс. регулярной конницы, 20тыс. казаков, 30 тыс. татар, 20 тыс. калмыков (3. С. 622).

23 июля конница дошла до реки Терки^²⁵, 27 июля в Аграханском заливе они встретились с флотом (9. С. 622).

Попытка эндриевского правителя Айдемира выступить против отряда под командованием бригадира Ветерани кончилась плачевно: его резеденция была превращена в пепел. Остальные северо-кумыкские владетели, а также некоторые кабардинские князья выразили готовность быть на русской службе (15. С. 59). 6 августа на Сулаке 100 тыс. русскую армию встречали шамхал Тарковский Адиль-Гирей, аксаевский владетель Султан Махмуд, кабардинский князь Арслан-бек Кайтукин, прибывшие для участия в дальнейшем походе со своими нукерами. Здесь же по указанию шамхала и аксаевского правителя было выделено 600 телег, запряженных волами для перевозки провианта, 250 быков на пищу солдатам и 9 персидских иноходцев царю в подарок (4. С. 23).

16 августа император получает письмо от жителей г. Дербента, что «по онаго Вашего величества указу и манифесту служить и по нашему желанию в послушании быть за потребностью рассуждаем… а мы бы бедные милосердным Вашего величества охранением взысканы были» (15. С. 60).

На пути в Дербент 23 августа его встретили представители уцмия Ахмед-хана и буйнакский владетель Муртузали, которые передали ему личные подарки и несколько десятков голов рогатого скота. В тот же день за версту до города русских приветствовала делегация дербентских жителей с ключами от города. Пётр Алексеевич писал в Сенат: «Правда, что си люди нелицемерною любовью приняли и так нам рады, как бы своих из осады выручили» (14. С. 379). Придворный историограф Надир-шаха Мирза Мехди – хан так же признал, что когда «падишах русских Петр прибыл в Дербент, то народ тамошний, опасаясь владычества турок, как непримиримых врагов, без разрешения шаха явился к нему с покорностью (5. С. 9).

Дербенский наиб Имам-кули-бек за мирную сдачу крепости был назначен правителем города, пожалован чином генерал-майора и постоянным годовым жалованием. Оставив комендантом Дербента полковника Юнкера, Петр выступил к лагерю на р. Милюкент, откуда был намерен совершить поход в Баку для строительства крепости у р. Кура. Царь был доволен успешным ходом операции, но гибель в море двух эскадр с продовольствием, эпидемия косившая солдат и падёж лошадей вынудили отказаться от продолжения похода (15. С. 60). К тому же активность России на Каспии вызвала крайне негативную реакцию османского правительства, увидевшего в этом покушение на его планы захвата Закавказья (2. С. 134). Прибывший в русский лагерь на р. Милюкент султанский представитель прямо заявил, что дальнейшее продвижение русской армии на Кавказе будет рассматриваться Портой как причина для объявления войны России (18. С. 91.).

Военным советом 29 августа 1722 г. было решено приостановить поход. На обратном пути в конце августа – начале сентября 1722 г. по указанию Петра на Урчинском валу близ устья р. Аграхань были построены укрепления и провиантские склады, получившие название Аграханский транжемент или Ставрополь (18. С. 91). У реки Сулак 20 сентября 1722 г. император заложил крепость Святого креста, которая была построена к 1724 г. (8. С. 413). Крепость Святого креста должна была прикрывать русские границы вместо прежней Терской крепости, положение которой государь нашел очень неудобной (14. С. 702). Назначив главнокомандующим генерала М.А. Матюшкина, 29 сентября Петр Алексеевич с флотом отплыл в Астрахань. Прибыв в Астрахань он получает письмо от визиря гилянского с просьбой о защите. В этой связи 6 ноября 1722 г. он отправляет полковника Шипова и капитан-лейтенанта Соймонова с 2 батальонами для занятия Гилянской области (1 тыс. человек 14 судов) (14. С. 711.). Генералу Матюшкину с 4 полками было предписано следовать в Баку (4 тыс. человек, 20 судов) (16. С. 36.).

Шах Султан Хусейн, осажденный афганцами в Исфагане, не дождался русского флота. 22 октября 1722 г. он явился в лагерь вождя афганцев Мир-Махмуда и отдал ему свою корону. Пленённого шаха вскоре убили, но его старшему сыну Тахмаспу удалось бежать на север страны, в Казбин, где он объявил себя после гибели отца шахом (11. С. 115). Тем временем в декабре 1722 г. Соймонов встал на якорь в 7 верстах от Решта^²⁶. Шипов занял караван – сарай в Реште. В феврале Шипов дал бой 3 визирям (15 тыс. человек) (3. С. 176).

В 1723 г. позиция Турции по отношению к России стала принимать угрожающий характер. Русско-турецкие переговоры (май - август 1723 г.) в Стамбуле при посредничестве французского посла де Бонака, не дали положительных результатов (15. С. 64.). И.И. Неплюев довел до сведения султана заявление своего императора: «Мы принимаем под своё покровительство народы, не имеющие никакого отношения к Порте и находящиеся в дальнем от неё расстоянии, на самом Каспийском море, до которого нам никакую другую державу допустить нельзя». В ответ на доводы турок, что мусульманские народы на Кавказе должны находится под защитой Стамбула, посол резонно напоминал о христианских народах, живущих под их властью на Балканах (3. С. 176).

Между тем, напуганный вторжением османских войск на Кавказ, 12 сентября 1723 г. посол Персии Исмаил бек в Петербурге подписал договор, которым все при Каспийском море лежащие персидские области, а именно: Дагестан, Ширван, Гилян, Мазандеран и Астрабад уступлены в вечное владение России (8. С. 414). Во взаимности сего монарх обязался подать помощь несчастному шаху (16. С. 37). Россия и Персия договорились об оборонительном союзе против Турции (3. С. 177).

Договор вызвал ярость Ашрафа, приемника Мир-Махмуда (11. С. 115). Ещё большее недовольство высказала по поводу этого договора турецкая сторона. Ведь в Персии государя нет, и потому она, естественно, переходит во владение Порты. 2 января 1724 г. переговоры с Османской империей зашли в тупик, России была объявлена война (14. С. 732). Но видя непреклонную позицию правительства Петра Ибрагим-паша при очередной встрече с Неплюевым выразил готовность уступить России Каспийское побережье до слияния Аракса с Курой. 12 июня 1724 г. в Стамбуле был подписан трактат о разделе сфер влияния на Кавказе, признавший за Россией территории, принадлежавшие ей ранее, переданные ей по Петербургскому договору, а также 2/3 приморской полосы Ширвана, часть земель Самуру. К Османской империи переходили Азербайджан, Грузия, Армения, Ширван. На территории Ширвана учреждалось Шемахинское ханство во главе с Дауд-беком – османским сюзереном. Сурхай стал покровителем над Ахтой, Рутулом, Цахуром и лезгинскими землями (15. С. 67).

В итоге под контролем русских войск была полоса в 50 – 100 верст по берегу Каспия.

Южное побережье Каспийского моря Петр I рассматривал как плацдарм на пути к овладению богатствами Индии и Китая (10. С. 69). С целью превращения России в главную транзитную артерию европейско-азиатской торговли по линии Балтийское море – Волга – Каспий (2. С. 153). Но уже в апреле 1725 г. оставшись без тяжелой руки императора русские вельможи приняли решение об ограничении сферы завоеваний только Гиляном. 30 марта 1726 г. Верховный тайный совет решился на уступку Персии всех трех новых российских провинций в Южном Прикаспии (12. С. 35.).

Из-за обострения русско-турецких отношений, в связи с заинтересованностью в союзе с Персией и необходимостью усиления европейской части армии 21 января 1732 г. был заключен Рештский мирный договор с Надиром. За вольность в торговле и обещание ни чинить отмщения христианам, не пускать турков к Каспию русские войска оставляют Астрабад, Мазандаран, Гилян. 10 марта 1735 г. по договору в Гяндже о вечной дружбе за беспошлинную торговлю и транзит в Индию были возвращены Дербент, Баку, Дагестан и срыта крепость Святого Креста. Россия вернулась к границам 1721 г.

В итоге по данным военной коллегии через Низовой корпус за 1722-1732 гг. прошли 70665 солдат и офицеров – 18 % регулярной армии России. Из них боевые потери 519 человек, утонуло - 124 человека, дезертировало - 596 человек, умерло от болезней - 36664 человека (10, с. 75).

В Астраханском Краеведческом музее история Каспийских походов начала XVIII в. всегда находила отражение. В 1970-1980 гг. в экспозиции отдела истории была представлена «Военная политика Петра I». В конце XX начале XXI вв. в «Петровском зале» экспозиции отдела истории и на выставке «Россия и Восток. Торговля и дипломатия» были представлены карты, фотографии участников, вооружение и бытовые предметы XVIII в. Эта тема одна из важнейших тем будущей экспозиции отдела истории Краеведческого музея города Астрахани. В зале «История Астраханского края в XV-XVIII вв.» в ближайшее время будет представлено вооружение русской армии XVIII в., рисунки и картины, посвященные пребыванию Петра I в Астрахани, портреты участников Персидского похода.

Библиографический список

Военно-морская идея России: Духовное наследие Императорского флота. М., 1999.
Бобылев В.С. Внешняя политика России эпохи Петра I М., 1990.
Буганов В.И. Пётр Великий и его время М., 1989.
Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 1. М., 1934.
Гаджиев С.А. Роль русского народа в исторических судьбах народов Дагестана. Махачкала, 1964.
Зевакин Е.С., Полиевктов А.М. К истории прикаспийского вопроса Тифлис, 1934.
Золотарёв В.А., Козлов И.А. Российский военный флот на Чёрном море и Восточном средиземном море. М., 1988.
История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988.
История СССР. Т. 1. М. 1939.
Курукин И. Уроки «персидской глупости» // Родина 2001. № 5. С. 69-75.
Новосельцев А.П. Освободительная борьба народов Закавказья в XVIII в. // Вопросы истории 1972. № 5. С. 110-123
Петрухинцев Н. Опальный фельдмаршал // Родина 1993. № 12. С. 34-37.
Соймонов Ф.И. Описание Каспийского моря. СПб., 1763.
Соловьёв С. М. Чтения и рассказы по истории России М., 1990.
Сотавов Н. А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. М., 1991.
Хрестоматия по истории СССР. Т. 2. М., 1953.
Штейнберг Е.Л. Первые исследователи Каспия XVIII–XIX вв. М., 1949.
Юхт А.И. Торговые связи России со странами Востока в 20-х годах XVIII в. М., 1981.

Н.И. Шустова

ОГУК «Астраханский государственный объединенный

историко-архитектурный музей-заповедник»

ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ АПТЕКАРСКОГО ОГОРОДА ПЕТРА I

В современной медицине лекарственные растения не только не утратили своих позиций, но привлекают к себе все более пристальное внимание ученых. Из более чем 3000 препаратов, применяемых отечественной медициной, 40% вырабатывается из лекарственных растений. С каждым годом число их увеличивается. Лекарственным растениям нередко отдают предпочтение в связи с их небольшой токсичностью и возможностью длительного применения без проявлений побочного действия.

С незапамятных времен все народы мира в поисках лечебных средств от недугов обращались к окружающей их природе.

На Руси «Аптекарские огороды» устраивались при монастырях. Первые упоминания об «аптекарских огородах» при монастырских садах появились в XI-XIII вв.

Началом таких садов были издавна разводимые гряды с лекарственными растениями: мятой, шалфеем, зверобоем, укропом, маком, цикорием и др.

В конце XV столетия и XVI веке широкое распространение на Руси получили лечебники, травники, вертограды.

При Иване Грозном в Москве была организована первая придворная аптека. В 1673 году в Москве была открыта еще одна аптека, которая предназначалась для обслуживания войск и «для всякого чина людей». Тогда же в Москве были созданы «аптекарские огороды», где возделывалось до 20 видов лекарственных трав.

Изучение и применение лекарственных трав получило дальнейшее развитие при Петре I. В 1701г. был издан указ об открытии аптек.При Петре I заготовки дикорастущих растений велись в широких масштабах. На крестьян была наложена так называемая «ягодная повинность», включавшая и сбор лекарственных трав. Все это привело к тому, что в 1754 г. медицинская канцелярия (бывший «Аптекарский приказ») распорядилась о том, чтобы «растения из чужих краев больше не выписывались», т.е. ввоз их из-за границы был прекращен.

В 1706 году по Высочайшему указу Петра I в Москве был заложен первый «аптекарский огород» при Московской медицинской школе, затем в 1714 году появился второй в Санкт-Петербурге. Эти первые огороды стали основой создания аптекарского дела в России.

Особое место в истории аптекарского дела в России принадлежит городам-форпостам, находившимся на перекрестках торговых путей из Европы и Азии в Россию. Таможни этих городов всегда были открыты для купцов и торговцев, что в немалой степени способствовало развитию аптечного дела. В XVII в. начали появляться аптеки и аптекарские склады в Полоцке, Могилеве, Архангельске, а несколько позже – Вильнюсе, Пскове, Курске и Астрахани. Существуют исторические сведения о том , как почти 300 лет назад аптекарское дело зародилось в Астраханской губернии.

Первая аптека в Астрахани была открыта в 1714 г. и была предназначена для лекарственного обеспечения войск Низового корпуса. Именно с этого момента астраханские фармацевты ведут отсчет истории аптекарского дела в регионе.

Климат Астрахани был благоприятным для устройства различных садов и виноградников, и в октябре 1720 г. Петр I издает именной указ астраханскому губернатору Артемию Волынскому о заведении в городе аптекарского огорода и виноградных садов. «Завесть в Астрахани аптекарский огород, также сделать ранжерею и держать вывозные из Персии деревья и травы».

В октябре 1721 г. астраханский сенат издал свой указ «О содержании в Астрахани аптеки против того, как в Москве таковые аптеки обретаются». В декабре того же года в Астрахань приезжает аптекарь Вильерс и аптекарский ученик Шварц с аптекарским оборудованием и медикаментами. В 1722 г. аптеку на обучение было принято пять русских учеников, один из которых – Андрей Татаринов, добившийся больших успехов, был направлен для дальнейшего обучения в медицинскую канцелярию

Чуть позже высочайшим указом Государя Императора было повелено учредить в Астрахани еще одну аптеку и госпитали – и во исполнение указа в июне 1725 г. было открыто астраханское Аптекарское отделение Медицинской коллегии. Это укрепило и положение аптекарских садов. Теперь здесь для сбора трав помимо основного штата работников также привлекались солдаты, вольные рабочие, женщины и дети.

С самого начала своего существования астраханские аптеки исполняли роль центров по сбору трав и поставке их в другие города России. Так, в 1727 г. в московские и петербургские аптеки на трех подводах был отправлен заготовленный солодковый корень, а в 1736 г. по наряду Медицинской коллегии было отправлено целое судно с медикаментами для нужд 20 полков. Для сбора лекарственных растений с 1740 г. в астраханской губернии были организованы экспедиции по четырем направлениям: по правому берегу Волги до Царицына, в дельту Волги, где добывался солодковый корень, в сторону Гурьева, где добывался черенковый ревень, на Северный Кавказ до Кизляра. По штатному расписанию 1740 г. астраханской аптеке полагались аптекарь, три гезеля (помощники аптекаря), два аптекарских ученика и 20 работников.

В настоящее время на территории Государственного научного учреждения Всероссийский научно-исследовательский институт орошаемого овощеводства и бахчеводства воссоздан аптекарский огород Петра I, где располагается коллекция лекарственных и пряно-вкусовых растений.

Каждый год «аптечный огород» обновляется новыми видами растений, которые хорошо произрастают в орошаемых условиях нашей области. Студенты Астраханской государственной медицинской академии, Астраханского государственного университета, сельскохозяйственного колледжа пополняют свой гербарий, одновременно делая зарисовки с подробным описанием строения лекарственных растений. В рамках экскурсии в летне - осенний период посетителям музея «Российский арбуз», который находится в ГНУ ВНИИОБ, показывают аптекарский огород

Петра I с подробным рассказом о лекарственных растениях.

А.А. Максимов

ГОК историко-этнографический и архитектурный музей-заповедник

«Старая Сарепта»

САРЕПТА И КАЛМЫКИ: ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ КУЛЬТУР

(60-Е ГГ. XVIII В.)

Колония Сарепта была, как известно, основана в 1765 г., с разрешения российского правительства, выходцами из германских земель – членами религиозного объединения «Евангелическое Братство» или «Евангелический Братский Союз», именуемыми также гернгутерами (от названия местечка Гернгут в Саксонии, где в 1727 г. было образовано Братство). Создавая колонию, евангелические братья ставили своей целью миссионерскую деятельность среди нехристианских народов Нижнего Поволжья, прежде всего калмыков.

Исходя из названной цели, гернгутеры-сарептяне уделяли особое внимание контактам с калмыками. Впечатления, полученные европейцами при контактах с кочевым народом, представляют интерес в контексте взаимоотношений культур с различной ментальностью.

Основным источником при написании данной статьи послужил труд летописца Сарепты Х. Зутера.

Первые контакты гернгутеров с калмыками имели место уже в 1765 г. Важным фактором, способствовашим развитию контактов, являлась потребность калмыцкого населения в квалифицированной медецинской помощи, получить которую, на тот момент, оно могло только в Сарепте. Сарептский врач И. Вир пользовался большой популярностью среди калмыков и имел среди них обширную практику (1. Л. 70). Другим фактором, являлась обоюдная зантересованность в торговых связях.

В 1768 г. «братья» Конрад Найц, Христиан Хаммель и Юстициус Фридрих Мальч приступили к изучению калмыцкого языка. Наибольших успехов в этом деле достиг Конрад Найц, служивший переводчиком у доктора И. Вира. Трое «братьев» в течение года жили среди калмыков, переняв их одежду и образ жизни. При этом К. Найц самостоятельно занимался врачебной деятельностью. Тогда же гернгутеры впервые обнаружили, что калмыки являются не язычниками, а приверженцами сложного буддийского учения, и находятся под сильным влиянием многочисленного и организованного ламаистского духовенства (3. Л. 195-197). Данное влияние воспринималось гернгутерами крайне негативно, поскольку существенно затрудняло миссионерскую деятельность и, по мнению сарептян, морально разлагало калмыков: «братья нашли, что калмыки, большей частью, были достаточно рафинированы и у них, в большинстве действий не отсутствует понимание того, что справедливо и несправедливо, в чём добро и зло. Только в общении и высказываниях выявлялись их развратные желания и легкомыслие во всех своих размерах и необузданной распущенности, они усиливались и поддерживались как языческим суеверием, так и посредством лживых интриг, выросшего в настоящую систему идолопоклонства их хитрых ламаистских жрецов» [курсив мой – А. М.] (2. Л. 72-72 об.).

При этом гернгутеры отмечали, что далеко не все калмыки подвержены порокам: «чем ближе мы знакомились с ними, тем чаще не только среди старых, но и среди молодых людей мы находили многих, которые живут довольно благонравно и не только считают неправильными пьянство, игры и т. д., но даже питают к ним отвращение, и если только благородный образ мыслей делает пригодными для Царства Божьего, то среди калмыков достаточно кандидатов для этого» (2. Л. 121).

Некий калмык по имени Бадшу говорил сарептянам: «я теперь скоро год живу у вас, я очень люблю вас и народ в Сарепте. Когда я приходил в Сарептский город и видел жителей, то сердце моё радовалось людям, я часто приходил только по той причине, чтобы видеть вас, т. к. у вас мне всегда хорошо на душе. Ваш образ жизни тихий и мягкий, вы не напиваетесь, не играете в карты, не делаете других плохих вещей, как это можно видеть в других местах. Вы любите калмыков и по этим причинам я вас тоже люблю и хотел бы провести время моей жизни вблизи Сарепты» (2. Л. 120 об.).

В 1769 г., в период с мая по ноябрь, К. Найц и Х. Хаммель также находились в калмыцких кочевьях. «Но, - как отмечал историк Сарепты Х. Хафа, - во время поездок к кочевым племенам, различие в образе жизни кочевников и европейцев являлось помехой» (3. Л. 198-199).

В 1769 г. калмыки были привлечены российским правительством к отражению набегов кубанских татар. Отправлявшемуся в поход хану Цебек Убаши сарептяне послали в подарок пику, полфунта пороха и фунт пуль. Хан выражал желание посетить Сарепту, где как он слышал, «братья» собрали лесопильную мельницу, вызывавшую его особый интерес. В том же году «братья» Д. Фик и А. Лорец нанесли визит супруге хана, которая была столь убеждена в искусстве немецких мастеров, что её «невозможно было отговорить посылать настольные часы для ремонта в Сарепту, хотя среди братьев ещё не было часового мастера» (2. Л. 137-137 об.).

В мае 1770 года «братья» Даниэль Фик, Иоганн Ничман и Хайнрих Хассе со своими жёнами, а также около двадцати холостых «братьев» посетили Орду по приглашению ханши, которая была весьма любезна и, помимо прочего, рекомендовала сарептянкам учиться верховой езде (2. Л. 155-155 об.).

При посещении Сарепты калмыки проявляли интерес к ремесленным мастерским: «вещам, профессиональной работе и другим устройствам, которые они увидели в Сарепте впервые, они часто очень удивлялись, и признавались, что они тоже не были бы глупы и неловки, однако немцы имели бы то преимущество, что для калмыков работа в закрытых домах была бы слишком тягостна; напротив, они не хотели менять на это свой свободный, непринуждённый и, как они думали удобный образ жизни, при котором они не нуждаются в работе. Следовательно, - заключал Х. Зутер, - известная поговорка: «nemo sua sorte contentus», т. е. «никто не доволен своей судьбой» не подходит калмыкам» (2. Л. 57 об.).

В 1768 г. Сарепту посетил некий молодой калмык, хорошо владевший немецким языком. Молодой человек, также, был знаком с христианским вероучением и смог прочесть несколько отрывков из Библии на немецком языке, что произвело впечатление на сарептян. Как выяснилось, во время Семилетней войны он побывал в прусском плену, где и выучил немецкий язык. Гость выражал удивление по поводу решения гернгутеров переселиться из германских земель, где, как он отмечал, природные условия более благоприятны для жизнедеятельности человека, нежели в Нижнем Поволжье (2. Л. 101-101 об.).

В то же время, как отмечал Х. Зутер «при всём, как будто бы дружественном образе мыслей калмыков, замечались всё же, иногда, некие необычные наглость и дерзость, особенно среди тех, кто осенью вернулся из похода против татар» (2. Л. 138-138 об.).

Следует иметь ввиду характерный для гернгутеров аскетизм и категорическое неприятие ими шумного времяпрепровождения. В этой связи примечательно описание калмыцкого празднества, оставленное сарептянами: «во второй половине этого дня вторично состоялся праздник пьянства и обжорства для сотни молодых людей, в большинстве – женского пола. После чего, были устроены состязания в скачках на лошадях, так что только при виде этого волосы вставали дыбом, т. к. садились, иногда, по три человека на одну лошадь и, однако, скакали во весь галоп. Калмыки, при этом, явно давали заметить, что они считают это самым лучшим времяпрепровождением и ожидали нашего одобрения. Но мы думали: «бедный народ» (2. Л. 123).

Подводя итог, следует сказать: 1) в восприятии сарептян-гернгутеров кочевые калмыки представлялись экзотическим «заблудшим» народом, погрязшим в язычестве и суевериях; 2) образ жизни и быт сарептян вызывал интерес, удивление и даже восхищение многих калмыков, которые, однако, считали подобное неприемлемым для себя; 3) в целом можно говорить о контакте двух, хотя и не враждебных, однако совершенно различных, малопонятных друг другу культур.

Blog

Научно-исследовательский институт проблем каспийского моря

Содержание