Мир принадлежит вам и в то же время нам, но, в конечном счете, вам

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 16

--Ты з…л всех своими приказами! – орал Игорь, сидя у своей палатки. – Я сам знаю, что мне делать. Лучше тебя!

--Пойми, идиот, -- огрызался Слава, поглаживая блестящую рукоять топора, -- если каждый из нас будет делать, что хочет, никто не выживет…

--Выживет? Ты нам обещал, не сегодня – завтра придут спасатели! Где они?

--Да если бы ты, г…н, слушался меня, нас бы уже давно нашли! Почему до сих пор никто не дежурит у огня ночью? Ты был против и настроил всех. А что тут такого? Хищных зверей на острове нет, а с муравьем ты, боксер недоношенный, я думаю, справишься.

--Мразь ты последняя!

Перепалка продолжалась и за обедом, состоящим из рыбы и бананов (черепах никто наловить не удосужился, поскольку оба главных были заняты тем, что Петя про себя назвал «конфликтом двух силовых ведомств»). Впервые они не сели в общий круг, а ели каждый у своего шалаша. Девчонки испугано переглядывались. Это уже не походило на обычную перебранку, заканчивающуюся в худшем случае парой тычков или небольшим мордобоем: оба «силовика» - Игорь и Слава не лезли в драку, а предпочитали оскорблять друг друга на расстоянии, изощренно, намеренно, даже смакуя. Во-первых, у Славы был хорошо наточенный топор, который он почти не выпускал из рук со вчерашнего боя с собакой (но это еще можно было объяснить психологическим шоком), но и у Игоря в глазах было что-то такое, что ясно говорило Славе, что ему, видимо, придется убить своего заместителя, чтобы добиться его покорности.

--В общем, получается, -- Игорь смотрел на Славу своим обычным взглядом исподлобья, -- Большой Совет – туфта. Все главные решения принимаем мы втроем – с Петькой. Он, конечно, ботаник, но нам здорово пригодился. А тут выходит, ты один всем управляешь. Не жирно ли тебе? Например, я вчера говорил, что собачью шкуру надо было сделать общей вещью, а ты сказал, что Петька заслужил ее – убил собаку. И все делов! Ну ладно, он заслужил, хотя я бы мог заслужить не хуже его. Но что заслужила его малолетка? И чем она заслужила? -- он засмеялся очень недобрым смехом. – Что она такого сделала? Моя девчонка работает, все делает, готовит еду, плетет шалаши. Чем Мырзя хуже? А ты мне даже высказаться не дал, чмо! Я предлагал еще несколько планов, но ты их даже обсуждать не захотел. И многое другое… Х…й с вами! Лица, которые нарушают все наши договоры якобы «во имя выживания», а на самом деле во имя своих мелких вождистских амбиций, сами себя накажут, -- Игорь неожиданно для себя перешел на высокий слог политических аналитиков, которых иногда слушал по телевизору в Большом Мире. -- Думаешь, я не проживу без твоих указаний? Ошибаешься, м…о! Проживу! А ты тут малолеток паси… Я ухожу. Мырзя, то есть Вика.., пойдем, -- он поднялся и стал собирать свои вещи.

--Стой! – Слава уже готов был пригрозить ему топором, что отлично подействовало бы на суицидального Диму или малолетнего шалопая Вадика. Но Игорь повернулся к нему, и в его руках блеснул традиционный кинжал индонезийцев – крис – с большим крепким лезвием волнистой формы. Вероятно, он ночью после пьянки, на свой страх и риск, добрался до лодки яванца, о местонахождении которой ему подробно рассказали Петя и сам Слава, обшарил начавший разлагаться труп и нашел кинжал, а сам труп отбросил дальше от берега, чтобы никто не догадался. «И хоть бы зевал утром, с…а!» -- подумал про себя Слава. Пока Игорь собирал вещи, Слава распалялся в свою очередь. – Ну и уходи! Сдохнешь, как тот мужик на лодке. Но не заходи в нашу часть острова! Все слышали: мы не несем за Игоря никакой ответственности… Я даже искать тебя не буду, когда за нами приплывут. Пошел ты н…й, Мент!

Игорь спокойно собрал вещи, прихватил одно весло и связку рыбы, и они с Мырзей ушли в сторону Северного мыса. Все молчали. Ксюша подошла к Пете и прижалась к нему (она понимала, что косвенно виновата в этом расколе).

--Зря ты так, Слав, -- подал голос Петя. – Ему бы только собачиться, а ты мог бы и уступить.

--Да ну его, м…а, -- Слава даже зевнул в знак своего полного презрения. – Побегает денек и сам приползет, чмо болотное. Чего он хочет? Собачью шкуру? Он же сам нас н…л с этим кинжалом. Мы его тогда не забрали, а он не побрезговал. Б…ь! Это какая же выдержка у человека – шарить по трупу, да еще и ночью и под водой!

В этот день так больше ничего и не сделали, даже календарный столб не срубили. Магнитофон никто не хотел включать. А Петя, засыпая, мысленно сделал первую запись в Летописи Острова:

«Во Второй День Слава и Игорь рассорились, и Игорь ушел с Мырзей на другую часть острова».

VII

Моё имя известно

И меня повсеместно

Обречённо боятся.

Меня тянет смеяться

"Очень страшный тип" -

Их стереотип.

Я матерый старый волк.

Я в охоте знаю толк.

И с ружьем на перевес

Выхожу в родной свой лес.

Для меня в лесу вовек

Зверю равен человек.

Безусловно, вы правы -

Я опаснее волка.

На меня нет управы,

У меня есть двустволка.

Без сомненья, вас

Мой заметит глаз.

Я матерый старый волк.

Я в охоте знаю толк.

И с ружьем на перевес

Выхожу в родной свой лес.

Для меня в лесу вовек

Зверю равен человек.

Храбрых людей давно

Не сыщешь ни одного.

Должно быть, понятно вам -

Что фору любому дам.

За мою голову дать

Готовы много монет.

Я счастлив вызов принять

Во имя новых побед.

Интереса мне нету

Выживать вас со свету.

Но мольбы, если честно,

Слушать мне интересно.

Ведь охотник я

Вам - а не судья.

Я матерый старый волк.

Я в охоте знаю толк.

И с ружьем на перевес

Выхожу в родной свой лес.

Для меня в лесу вовек

Зверю равен человек.

Прошло много дней. Игорь и Мырзя не возвращались. Они обосновались в районе Птичьих Скал – однажды, пойдя вчетвером – Слава, Эндрю, Кузя и Дима – за яйцами чаек (к тому же Слава хотел все-таки поохотиться на самих птиц, поскольку черепашье мясо, которое они теперь регулярно добывали на Северном берегу, уже стало приедаться) – они наткнулись на Игоря, который с копьем и кинжалом стоял на скале над ними и угрожающе приготовил большой камень. После обмена известными ругательствами и подколами: «Ну что твоя? Как дела? Еще ни родила?!», Игорь заорал, что это его часть острова, и пусть они убираются, иначе он начнет кидать камни.

--Нас больше, -- отвечал ему Слава. – Нам нужна еда. Давай, часть скал с этой стороны – наша. А ты можешь ловить черепах до самого Северного мыса.

Игорь подумал и согласился:

--Но только вы можете приходить сюда один раз в неделю и только два человека.

--Это еще почему?

--А чтоб тебе срать не хотелось! – Игорь употребил уже довольно устаревшее ругательство своего деда.

Пришлось согласиться. Игорь стоял вне досягаемости и мог спокойно закидать их крупными камнями в узкой расселине между скалами, куда они забрались из любопытства.

Через три или четыре дня после этого (точнее, через три – Петя все-таки установил Календарный Столб и привязал к нему лодку) исчез Дима, причем вместе со своим фанатским шарфом. Утром они не увидели его, а Валя сказала, что он ночью ушел к Игорю.

--Что ж ты мне сразу не сказала, мелочь?

--А ну его.., -- с сильной долей беспечности ответила Валя. Не смотря на все уговоры, она так и не оказала благосклонности Диме, и он продолжал страдать в одиночестве.

--И точно, -- согласился Слава. – Будет у них там тройка. Умер Максим, и х…й с ним! (еще одно древнее ругательство, бытовавшее еще во времена смерти Сталина).

Он подумал, что надо бы организовать выборы для Вали нового мальчика – того же Эндрю, который нравился Славе («один-одинешенек здесь, ни друзей, никого, и не скис… не то что некоторые»), но почувствовал такое безразличие к происходящему, такую усталость, что решил не связываться лишний раз с упрямой Валькой. «Захотят, сами сойдутся, -- решил он. – Я им не отец родной».

А спасатели все не появлялись, и Слава почти потерял надежду. Они с Эндрю и Петей несколько вечеров подряд крутили диапазон радиоприемника в китайском магнитофоне, но о кораблекрушении, а тем более о поисках, уже почти ничего не сообщали, радиостанции были полны сообщениями об отставке премьер-министра провинции Квинсленд Питера Битти, которого сменила Анна Блай. Много было полемики по поводу австралийских солдат в Ираке, сообщали в выборах в Японии, а из новостей некоей сингапурской радиостанции на английском языке с таким ужасным китайским произношением, что даже Эндрю понимал не все слова, они узнали о смене правительства Российской Федерации и назначении Зубкова преемником Путина. Русскоязычных радиостанций китайский приемник почему-то не брал.

Однажды вечером утонул Кузя. Они как обычно плескались на мелководье, Слава и Петя катали девчонок на бревне, взявшись за его края, а Вадик топил Эндрю. Кузя только что был рядом, но внезапно исчез, а через минуту всплыл спиной вверх. Его даже не сразу заметили, но тут же вытащили на берег и начали делать искусственное дыхание. Было уже поздно. Сердце остановилось. Как он мог захлебнуться на мелководье, для Славы оставалось загадкой. Он много слышал о таких детских смертях, но его организм ни разу не отказал в подобных ситуациях, и максимум, что ему грозило – это долго откашливать воду из дыхательного горла. «Ну не утопился же он сам?» -- спрашивал себя Слава. Кузя лежал на песке с перекошенным в предсмертной судороге лицом. «Может, с сердцем что случилось?» -- это предположил про себя Петя. За время пребывания на острове они, в принципе, не жаловались ни на какие серьезные болезни: никто не подцепил дизентерию, ни сломал конечность, раны заживали довольно хорошо, хотя рука Славы загноилась, и он продолжал промывать ее соленой водой, но рана отнюдь не смертельная, а если и случались периодически у кого-нибудь поносы или рвота от чего-то несъедобного, это не продолжалось более двух-трех дней; в пищу добавляли горькую морскую соль и найденный Петей перец. У Маши и Славы побаливали зубы. Обходиться без курева курящие тоже научились. Правда, они часто перегревались, у девчонок уже по разу, не меньше, случился солнечный удар, но и к этому их организмы привыкли, а кожу покрыл красивый бронзовый загар, отчего друг друга дразнили «черными», а некоторые девчонки даже загорали без лифчиков. И придумали сделать на голове нечто вроде тюрбана из футболок. Тем не менее, Кузя был мертв, и ничто не могло его оживить. Вера и Маша испугались мертвого и ушли к качели между двумя пальмами. Остальные девчонки, подчиняясь выработанным на Большой Земле навыкам, показательно утешали Юду, которая плакала не столько из-за чувств к Кузе, сколько из страха и тоски: все вокруг стало казаться ей ужасным кошмаром, из которого нет выхода, и никто ей ничем не поможет – можно кричать в мировое пространство, но оно будет по-прежнему бесстрастно смотреть на тебя. Мальчишки еще несколько раз попытались вернуть Кузю к жизни, но бесполезно. Стояла удушливая вечерняя жара, наверное, завтра опять будет ураган – они уже научились предсказывать погоду по этому знойному мареву.

--Надо хоронить, -- сказал Слава.

И тут начался долгий, изматывающий не менее, чем нервное напряжение по факту Кузиной смерти, спор – как это делать. Слава предложил закопать в песок за ручьем – ближе к Южному берегу и поставить на могиле большой черный камень в форме головы спящего негра, который они нашли на берегу ручья выше по течению, и который уже считался своего рода достопримечательностью. Но Сергей по прозвищу Король и Шут запротестовал, сказал, что разлагающийся труп будет распространять заразу, она попадет в ручей и вообще в воду на их берегу, и вообще он – Сергей – не собирается жить на кладбище. Слава оказался в меньшинстве, поскольку остальные были почти того же мнения, а Юда вообще ничего не говорила, впрочем, к ее мнению не стали бы прислушиваться. Вместо этого Сергей предлагал привязать утопленника к большому стволу дерева и пустить в плаванье по океану – к тому же это был шанс, что его кто-то выловит и по следам найдет детей на острове. Слава не соглашался и уже начал злиться. Но тут Петя, из эстетических соображений, предложил компромиссный вариант: сжечь покойника, а пепел похоронить под черным камнем. После получасовых препирательств и даже личных обид на этом и порешили. Сложили большой погребальный костер, положили в центре Кузю и подожгли. Но то, что так эффектно выглядит в фильмах, в реальности оказалось не так уж красиво. Тело сгорело не сразу, а покрылось ужасными волдырями, которые с треском лопались и напоминали Сергею по прозвищу Король и Шут его недавнюю рану руки от ядовитой лианы, ужасный запах горелого мяса заставил их уйти к Северному мысу, где они сели на песок у самой воды и долго смотрели вдаль, пока на небе не зажглись звезды. Никто ни о чем не говорил. Когда погребальный костер потух, Слава и Петя сходили в лагерь, принесли оттуда собачий мех и другие подстилки, и расположились ночевать на открытом воздухе, хотя здесь было больше комаров из леса неподалеку. Утром то, что осталось от костра, закопали на другом берегу ручья и привалили черным камнем.

На следующий день, утром которого прошел ливень, правда, не такой мощный, как первый раз, и немного освежил удушливую похоронную атмосферу лагеря, вечером Петя собрался к Игорю. Слава не удерживал его, но сказал, чтобы был поосторожнее с «этим чмошником». Петя пожал последний раз перед расставаньем обе руки Ксюши, взял копье, пару бананов на дорогу, веревку и собачью шкуру в качестве подстилки, если придется заночевать в лесу. Он еще не знал, о чем будет говорить с Игорем, это была лишь предварительная разведка, но все провожали его тоскливыми взглядами, хотя у всех почему-то сложилось впечатление, что его поход что-то изменит к лучшему. Слава столкнулся с заторможенностью и апатией своего племени и относил это на счет Кузиной смерти. Еще недавно они чуть не дрались из-за девчонок, а тут две овдовели, но никто не посягал на них. Славе это все очень не нравилось. Он пошел в лес и начал рубить довольно большое дерево, из которого хотел построить себе новый шалаш, точнее дом из вкопанных в землю досок и с крышей из бамбуковых стволов. Он даже приблизительно не знал, как топором оттесать от ствола доски, но решил, что потом догадается, как это сделать, а сейчас его новенький топор вгрызался в древесину, а на него падали капли ливня, сохранившиеся на листьях.

А Петя шел южным берегом (с северным у него были связаны неприятные воспоминания, к тому же они договорились с Игорем, что собирают яйца с южной части Птичьих скал, и лучше было подойти оттуда). Солнце клонилось к западу, волны набегали на берег, кричали попугаи и какие-то другие птицы (может, птицы-носороги?) Петя вспомнил, что они до сих пор не добыли ни одной птицы, а это существенно разнообразило бы рацион – не на одной же рыбе и черепашине сидеть? Правда, Маша с Верой сварили три дня тому «черепаховый суп» в большой раковине – получилась ужасная бурда, которую никто не смог есть, и пришлось вылить. Меряя неутомимыми ногами путь, Петя почему-то вспомнил о том, как впервые прочел в тринадцать лет дрюоновский роман – первый из цикла, и как на него подействовали образы бургундских принцесс (особенно Бланки с ее перламутровым телом), и действовали, пока их не заслонил образ воронежской девочки с красивыми белыми ногами. Потом ему вспомнился другой эпизод из его прошлой жизни – в Москве: их дальняя родственница приехала из Воронежа, сидит в зале напротив телевизора и подзывает их старого полосатого кота – Кузю: «Ну что, Кузя? Старый стал? На воротник пора?» Кот понял, что ему сказали гадость, потом улучил момент и укусил ее. Петя против воли улыбнулся. Это же случилось с ним в Воронеже позапрошлым летом на похоронах их соседа, когда он присутствовал на всех этих мрачных церемониях, но с трудом сдерживал бьющие в губы смешинки, - возможно, это была истерическая реакция. Сергей по прозвищу Кузя не был ни в школе, ни тут – на острове Петиным другом, но все равно воспоминание о его немного глуповатом выражении лица сжимало сердце стальной перчаткой. Петя почему-то совершенно не боялся, что нечто такое произойдет с ним самим, ему был еще неведом страх смерти, наоборот, это вызвало бы у него какую-нибудь шутливую реакцию в стиле черного юмора: «Вот смеху-то будет – проснется Петька, а голова в тумбочке!» - это из анекдота о Чапаеве. Но что, если это случится с Ксюшей? На это Петя никак не был согласен. Он отогнал от себя тоскливые мысли и стал думать, как они окажутся в Большом Мире, в Москве, будут дружить и любить друг друга, и однажды, когда они будут ходить по магазину «Пятерочка», выбирая недорогие и вкусные продукты, Петя подойдет к полке с детским питанием и кивнет Ксюше на баночку с диетическим яблочным соком: «Тебе это купить?», а она засмеется, как смеется всегда – всем личиком. Нет, не мог он спокойно вспоминать о ее двух хвостиках на голове! И они будут все время вместе: Петя будет помогать ей с уроками, покажет свой компьютер, игры, фотографии природы разных стран и континентов, звездного неба и средневековых замков. И так они будут вместе, а через три с половиной года, когда Ксюше исполнится шестнадцать, они на следующий же день поженятся и будут вспоминать остров… Остров… «Кстати, -- спросил себя Петя, -- а как он называется? Если это Терра Инкогнита – Неведомая Земля, значит, мы можем его назвать сами». И ему пришло на ум странное название, которое он как-то раз прочел на каком-то сайте в Сети Интернет – Киндеррейх. Детская Империя. Все правильно! Так и надо назвать.

Тем временем солнце уже наполовину зашло за горизонт, среди джунглей начал сгущаться мрак, дневные птицы уступали вахту ночным, а далеко в океане он увидел спинной плавник акулы, но Петя знал, что заплыть на мелкоту, где они купались перед сном, акула не могла. Он еще больше почувствовал себя доисторическим охотником, когда его обступили скалы, окрашенные последними лучами заката в красноватые оттенки. Здесь все напоминало старый голливудский фильм «Миллион лет до нашей эры», который Петя видел в апреле, и чайкообразные птеродактили кричали перед закатом солнца.

--Стой! – крикнул ему Игорь откуда-то сзади, и Петя, повернувшись, увидел Игоря. Высокий, темноволосый, красивый украинец стоял с копьем и кинжалом в руках в десяти шагах сзади него. – Ты что? Тоже ко мне приперся? А почему без Ксюши? Отобрал этот м…к ее?

--Нет. Я просто пришел тебя проведать. Один. И никого нет, кроме меня. Так что не бойся.

--Ладно. Поверим. Иди влево, -- Игорь старался не поворачиваться к Пете спиной. Он все еще не доверял ему.

Солнце уже село, мрак между скалами сгустился, и Петя с трудом заметил светящийся вход в небольшую пещерку. Они добрались до нее: внутри на большом ложе из мягких веток сидела Мырзя и опять чинила свой лифчик, а у самого входа Дима подкладывал в костер ветки. На вертеле над огнем жарилась какая-то птица, может чайка.

--Вот, что я нашел, -- похвастался Игорь. – Хорошая пещера, небольшая и не сырая.

--А еще здесь есть? – полюбопытствовал Петя.

--А что?

--Нет, просто так спросил.

--Хотите меня и отсюда выгнать?

--Да никто тебя не выгонял. Ты сам ушел…

--Нет, этот м…к меня выгнал, и он знает это.

--Надо нам всем помириться…

--А мне и так хорошо!

--Кузя погиб.

--Как?

--Я думаю, просто сердце не выдержало. Все время на жаре. У Машки был солнечный удар позавчера – и мы ничем помочь не можем – никаких лекарств. Я думаю, у него тоже. Мы купались, он нырнул и утонул.

--Естественно. Кузя же сердечник. Я как-то раз видел его медицинскую карту на медосмотре. Жаль. Хороший парень. Зря его Славка терроризировал. Что вы с ним сделали?

--Сожгли. А что было еще делать? Не бальзамировать же его, как Ленина?

--Это все хреново. Очень хреново. Ты сам-то веришь, что нас найдут?

--Месяц назад я был уверен, но сейчас… хрен их знает… Мы с Эндриком слушали радио по радиоприемнику того мужика… Кстати, ты его потом обыскал, ночью?

--Да, а что мне было делать, если этот м…к уже топором угрожал?

--Да никому он не угрожал. Был бы ты на его месте…

--Я бы сделал по-другому.

--Я бы тоже, но по-другому нельзя. Мы не выживем, если разделимся.

--Ладно, что вы там услышали? По радио?

--Нас уже никто и не вспоминает. И я думаю, уже не ищут. Ты хоть один самолет или вертолет видел?

--Да, вчера пролетал какой-то оранжевый самолет, но на большой высоте. Реактивный.

--Ну, а ты что думаешь? – Петя вспомнил, что у него есть два банана и достал их для Мырзи и Игоря. – Как нам отсюда выбираться?

--А я вообще думаю, мы здесь навечно, -- Игорь достал из полиэтиленового пакета свернутые трубкой листья, закурил один из них от костра, а другой дал Мырзе. – Я уже сказал Вичке, она согласилась со мной. А что делать? Не топиться же?

Петя не знал, что ему сказать. Зато он стал рассматривать скрученный в сигару лист:

--Табак нашли?

--Нет, какое-то другое растение, но курить можно.

--А Дима?

--Дима пришел к нам однажды утром и сказал, что ушел от вас и там он быть не хочет.

--Зря. Давайте мириться.

--Тогда вот мои условия: я и Славка, х…й с ним! вместе будем Вождями. И все вопросы решать на Большом Совете. И все у нас снова будет общее. А иначе – нам и здесь хорошо.

--Ладно. Пошел я. Передам. А огонь как добыл?

--У того мужика нашел зажигалку.

Петя вышел из пещеры, а Игорь проводил его до берега, потому что в темноте в скалах Петя неминуемо свернул бы себе шею. Петя шел назад в подавленном состоянии. Выскочи сейчас из зарослей собака или еще какой зверь, он вряд ли стал бы защищаться. Ориентируясь по берегу моря, он не мог заблудиться, к тому же снова настало новолуние, но все равно пару раз свалился в воду с невысокого обрыва. Он добрел до лагеря уже глубокой ночью, и Ксюша выскочила из палатки Вали и кинулась к нему на шею. Это взбодрило Петю. Что бы там ни было, а он еще жив, и еще не конец.

Blog

Мир принадлежит вам и в то же время нам, но, в конечном счете, вам