Geum.ru

Мир принадлежит вам и в то же время нам, но, в конечном счете, вам

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   16

--Ты п…р! – Слава нашел, наконец, это растение слева от банановых деревьев. – Это лопух, я тебе говорил! Ты посмотри! Придурок!

Сергей из принципа начал было спорить, но Слава просто зарычал на него и толкнул в сторону Белой Скалы:

--Иди, давай, за яйцами, не то я твои… лишу наследства. Ничего Машке не достанется.

--Плохо, что у нас нет ничего такого – мешкообразного, -- Петя с интересом энтомолога рассматривал тем временем гигантского палочника «бродящий лист» на ветке дерева, -- не во что собирать, кроме бамбуковых колен.

--Даже веревок нет…

--А лианы?

--Ты видел здесь хотя бы одну лиану, которая похожа на веревку? – Слава показал на ближайшее к ним «чудо», напоминавшее, скорее, толстенную бельевую веревку с бельем, а точнее с клоунскими костюмами всех сортов, которое обвивало гигантский фикус. На одном из листьев дюжина красноватых жучков, напоминающих европейских божьих коровок, окружила дюжину прозрачно-белых яичек, и Славу чуть не стошнило.

Они шли дальше, знакомой уже дорогой к Белой Скале и дальше – в седловину между двумя вершинами. Тропический лес местами сходился над их головами. Яркие растения, цветы, гигантские бабочки и жуки, еще банановые растения, лианы, эпифиты – у них разбегались глаза. Ноги, обернутые джинсовыми тряпками, скользили по влажной поверхности, - сюда никогда не проникали солнечные лучи, а топор человека ни разу не рубил деревья, открывая огромные окна в небо. В нескольких местах они заметили попугаев и других птиц, однако ни одного зверька нигде не было. Но их ноги уверенно ступали дальше и дальше. Петя воображал себя первопроходцем, тарзаном, данди по прозвищу Крокодил, охотником за кинг-конгами и прочими ужасами тропических лесов.

На полпути – а они пробирались через заросли уже около часа – им явилось высокое дерево с совершенно гладким стволом – чем-то напоминающее гигантскую сливу. Попугай сидел на его ветви и кричал, а затем прямо у них на пути сверху рухнуло что-то огромное и шарообразное. Они остановились в испуге в десяти шагах.

--Это дуриан! – Петя узнал растение, о котором читал у Майн Рида. – Эти плоды очень вкусные, но осторожно! Надо потихоньку его подобрать, потому что если такой мяч рухнет на башку – все, пиши родакам!

--Кузя, достань.

--Я боюсь… Свалится еще…

--От х…е помощники попались! Один – ботан – только языком трепать готов, а другой – вообще трус! Сейчас я.., -- Слава посмотрел на крону дуриана, смерил расстояние и осторожно, цепляя плод копьем, подкатил его к себе. Вблизи плод дуриана выглядел как зеленый футбольный мяч, утыканный торчащими во все стороны колючками, шестигранными в основании. Слава потрогал, как лиса ежа, колючки и отдернул руку. – Не понял, в чем здесь прикол?! Как этого ежа е…го есть?

--Все просто, -- сдерживая смех, Петя достал ножик из бамбуковой кружки, -- втыкается ножик, и раскалывается на части – почти как арбуз, -- впрочем, эта операция получилась у него не так блестяще, как у майнридовского героя, и он несколько раз укололся, но, в конце концов, пятигранный плод был разрезан.

Слава попробовал кусочек дынного цвета мякоти:

--Да, вкусно! – и протянул два других кусочка обоим Сережкам.

Мякоть дуриана выковыряли, нарезали, как дыню, на небольшие кусочки, наполнили одно из колен бамбука и собирались идти дальше, но тут Кузя заверещал и схватился за левую ногу. К ней присосалась довольно крупная бурая пиявка.

--Спокойно, Кузя, -- Слава ловко ножиком срезал ее с его ноги и вспомнил пиявок Средней Полосы, с которыми ему тоже приходилось иметь дело. Крови вытекло немного, но Кузя захромал. Вокруг себя они заметили во влажном тропическом валежнике несколько пиявок, которые довольно быстро стремились к ним, а поэтому мальчишки еще быстрее зашагали дальше.

--Может, пойдем берегом? – предложил Петя.

Берег был в сотне метров, но им пришлось продираться через такую чащу, что они опять все исцарапались, а Сергей по прозвищу Король и Шут взялся рукой за ядовитую лиану и просто взвыл от боли: вся ладонь опухла, а он тер ее и еще больше провоцировал боль. Наконец, вырвались на узкий в этом месте острова пляж, омыли раны в морской воде (Слава зло пошутил, что у них уже два инвалида) и пошли дальше, держась берега. Здесь скалы начали вздыматься еще в километре от восточной оконечности острова, и, в конце концов, четыре парня подошли к Птичьим Скалам, как их обозвал Петя, еще когда они стояли на Белой Скале и обозревали окрестности. Это был обычный птичий базар, каких десятки рассеяны по всем островам Индийского океана – такую колонию чаек они уже видели на Сейшелах. Здесь тоже было множество чаек, причем они вили гнезда в самых разных местах, как на скалах, так и внизу – почти у кромки воды. Из этого следовало, что четвероногих врагов у чаек на острове точно не было. Кроме чаек были еще какие-то другие птицы, но ни Петя, ни остальные не опознали ни одной, хотя Петя доказывал, что чайкообразные птицы покрупнее – это альбатросы. Скалы повсеместно оказались обгажены пометом. Колония при приближении людей всполошилась, вопли птиц, повторенные десятками тысяч глоток, оглушили мальчишек, но они, не обращая никакого внимания, начали собирать яйца – оливкового цвета, меньше куриных. Чайки летали над ними и орали, а Сергей все тер обожженную лианой правую руку – она местами покраснела, местами посинела, и его немного лихорадило. Собрали до трехсот яиц, наполнили ими колена бамбука, рубашки и футболки. Пару яиц Слава разбил и с недоверием рассмотрел их содержимое. Впрочем, оно почти ничем не отличалось от куриного. Потом Слава кивнул Сережкам:

--Сидите здесь! – а они с Петей, разувшись, начали взбираться на скалу. Сначала всходили по крутой естественной дорожке, потом стали карабкаться – безо всякой страховки и страха (ибо для юности нет ничего невозможного). Гудели мухи. Жгло солнце. Орали чайки. На всех карнизах и уступах также располагались кладки. Петя три раза наступил в них, и один раз чуть не слетел вниз, поскользнувшись, но Слава вовремя поймал его за руку. Так они взобрались метров на тридцать и тут же заметили удобный спуск с другой стороны – стоило ли корячиться? Вновь они увидели бескрайний океан с высоты десяти этажей. Птицы летали над ними и орали, а внизу Кузя и Сергей еще что-то собирали в гнездах. Слава поднял бинокль. На море ни паруса, ни единой точки надежды. – Петь, -- Славе стало не по себе, -- ты думаешь, мы отсюда выберемся?

--Должны. Нас же ищут?

--А если не найдут?

Петя почувствовал, что у него подгибаются ноги. Провести здесь – среди тысяч жгучих сороконожек и обжигающих лиан, орущих птиц и воняющего птичьего дерьма, чей запах напрочь отбивал всякое желание обедать – всю оставшуюся жизнь…

--Должны, -- повторил он еще раз, стараясь на сей раз убедить самого себя. – Мы здесь всего три дня…

--Но они ищут там, а мы – здесь. Сколько мы плыли на катере?

--Не помню. Я даже не могу сказать, с какой скоростью он плыл. С какой скоростью он может плыть. Мне рассказывали, когда мы еще садились в Сен-Дени, но я забыл, просто забыл и все. Я даже не могу сказать, в какую сторону мы плыли…

--Да, плыли мы вроде бы на восток, но когда этот м…б вырвал у меня руль, я думаю, он повернул куда-то в другую сторону. Ладно, чувак, не плачь. Что-нибудь придумаем. Идем, -- и Слава начал спускаться вниз с другой стороны. Здесь уже гнездились какие-то другие птицы – похожие на больших чаек, но с темной окраской и длинным клиновидным хвостом, а ближе к лесу расселись в одиночку, но иногда парами олуши – их Петя наконец-то узнал.

--Яичницы тут нам хватит надолго, -- сказал Петя, когда они подходили к Кузе и Сергею, -- надо сюда прийти всем завтра и набрать, кто сколько унесет – на неделю хватит.

Кузя в их отсутствие умудрился схватить чайку, но она исхлестала его по лицу крыльями и вырвалась. Сергей по прозвищу Король и Шут мучился от боли, вся правая рука до локтя покрылась волдырями.

--Потом будем охотиться за птицами. Нам нужно мясо, на яйцах и бананах долго не проживешь, -- Слава собрал свои колена бамбука с яйцами, завернул их в Машину куртку. – Пора домой.

Сергею отдали копья, а сами со свертками, полными яиц, побрели вдоль берега к стойбищу.


У ручья их встретил Игорь:

--Докладываю – никаких происшествий. Только Мырзя и твоя Вера поцапались, даже не понял из-за чего.

--Они-то из-за чего? Я понимаю, когда парни дерутся, но бабы…

--Потом, Ксюша распапахала себе губу о бамбуковый стакан, но кровь остановили. Наловили рыбы, вон – висит, сушится. И еще я заставил, чтобы выкопали яму у леса, куда мы в сортир ходим, для объедков, потому что сюда повадились черные муравьи и укусили, с..и! меня за я...а, -- он сам заржал. – Я одного потом пытал на огне.

Все тоже засмеялись.

--А эти… которые нас спасают?

--Никого! Недавно видели далеко-далеко самолет, но он летел слишком высоко. Орали, орали – ничего!

--У нас один раненый.

--О! Чего это у тебя?

--Взялся за лиану. Парни, в лесу хищников нет, но надо быть осторожнее.

Они подходили к стойбищу. Ксюша и Маша выбежали им навстречу. Юда ждала своего у палатки. Ксюша, как всегда расплакалась, - в отсутствие ее любимого ее обидели, пусть даже это сделали не люди, а вещи, и никто не пожалел. Петя сгрузил ношу, но все-таки разбил пять-шесть яиц, и тут же обнял свою девочку, которая сразу же повеселела и стала рассказывать ему о крабах – их целое нашествие произошло ближе к полудню (об этом Игорь в борьбе с муравьями как-то позабыл). Крабы – «пальмовые воры» во время отлива вылезли на берег и направились к пальмам, а один добрался до лагеря и похитил кусок банана, который только что положила рядом с собой Вера. Крабов стали ловить, но мало кто умел это делать, и к старым ранам и шрамам добавились новые. Семь крабов все-таки поймали и зажарили.

Маша ужаснулась при виде руки Сергея. Он еле-еле дотащился до своей палатки и упал там на пальмовые листья. Рука опухла, а его самого лихорадило.

Дима, грустный-прегрустный, пришел жаловаться Славе:

--Валя…

--Знаю, знаю. А что я могу сделать? Мы договорились, никто никого ни к чему не принуждает. Зато ты тут не при чем. Вот прилетят не сегодня – завтра и спросят: а что это вы, фраера, здесь с девочками делали – а ты тут не причем!

--А ты?

--А я совсем другое дело. Хочешь, спорим на что угодно, что мне лично не х…я не будет? Мы с Веркой уже три года. Пособачимся и снова любим друг друга.

Еще более обиженный Дима пошел к морю и долго сидел там, глядя на волны, которые одни были объективны и гладили всех, симпатичных и несимпатичных.


Пиршество с разнообразными блюдами, шутками и ржанием заняло весь вечер. Сергей, которому немного полегчало, особенно, когда он промыл несколько раз руку чистой водой из ручья, полулежал у огня и слушал через наушники своего неизменного Короля и Шута. Петя взял у него одно «ухо», приложил к своему и вскоре спросил:

--У него их что – два?

--Да.

--И оба возбудились? Ха-ха-ха!!!

Тогда Слава нашел выход: он взял довольно крупную раковину особой формы и вставил туда наушники от мр-плейера. Стало слышно всем:


Тощий месяц по небу плывет.
Дед в огороде самогонку пьет.
Мысли гложат его,
Вспомнил он сынка своего.

С младенцем им, увы, не повезло -
Родился двухголовым, как на зло.
Жена сына взяла,
И в лес его унесла.

Ах, зачем позволил жене
Погубить такого младенца?
Был бы парень умнее вдвойне -
На радость мне!

Кричала баба: твой пацан - урод!
Что подумает о нас народ!?
Тут дед слезу уронил,
Выпил, снова налил.

Ах, зачем позволил жене
Погубить такого младенца?
Был бы парень умнее вдвойне -
На радость мне!


Старуху начал он свою бранить.
Затем приспичило ему отлить.
Грозно дед смотрел на свои
Две больших, мощных струи…


Ах, зачем позволил жене
Погубить такого младенца?
Был бы парень умнее вдвойне -
На радость мне!


--У тебя надолго еще хватит батареек? – спросил Игорь.

--Дней на десять.

--Скучновато. Эй, Ботаник, рассказал бы чего-нить.

--Я недавно нашел в Сети такой классный рассказ – на одном из форумов. Предупреждаю, мата много. В общем, сделали у нас в СССР в 1945 году ядрённую бомбу. И решили ее сбросить на США. А в США тоже сделали ядрённую бомбу и тоже решили ее сбросить, только на нас. Наши летчики – Покрышкин и еще кто-то – прицепили ядрённую бомбу к самолету и полетели на США. А американцы тоже прицепили ядрённую бомбу к самолету и полетели на нас. Только американские летчики были п…ы. И вот почему, -- Петя, когда рассказывал какую-нибудь историю, перевоплощался в Геродота и воздевал палец к небу. – Если у нас скинут бомбу на Кремль, погибнет все Советское правительство, и по всей стране мужики скажут: «Во, п…ы!» А они п…ы и есть! Летят они навстречу друг другу и встречаются над Японией. И видят друг друга. И американцы спрашивают наших: «Вы куда эту ядрённую бомбу заху…ь хотите?» Наши отвечают: «На Японию». И сами спрашивают. А те говорят: «И мы хотим заху…ь на Японию». «Ну, так давайте, вы первые». «Нет, вы». Спорят. А тут американцы обнаружили, что у них топлива уже нет ни х…я. И решили заху…ь на первый попавшийся город. А первый попавшийся город был Хиросима. И заху…и. А там японцы говорят тут же: «Во, п…ы!» А они п…ы и есть! А тогда наши хотели лететь дальше – на Америку, но видят, тоже топливо кончается, и решили заху…ь на первый попавшийся город. А первым попавшимся городом были Нагасаки… В общем там целый рассказ. Вернемся, дам скачать.

Но Петин рассказ не произвел на слушателей должного впечатления. Все устали (Слава еще утром решил обставить развод Игоря и Мары и его новый брак особыми церемониями, но обо всем забыл, Совет сегодня не собирался, и Игорь получил Мырзю явочным порядком), зевали, а Кузя заметил:

--Такая вот… эта… альтернативная история.

Игорь же повернулся на локте к Пете и тоже заметил:

--Сталин твой м…б!

--Сам ты м…б! – ответил на это Слава. – Он войну выиграл.

Мальчишки, лежащие или полусидящие вокруг костра, с минуту думали, стоит ли из-за Сталина набить друг другу морду, но накопившаяся усталость взяла верх. С шелестом набегали волны на берег.

Все они почти одновременно позасыпали, опять не выставив никакого дозора. Костер вскоре потух, и ничто не могло бы указать на их местонахождение вновь пролетевшему над островом, только на гораздо большей высоте, вертолету британских спасательных служб, чей летчик получил задание осмотреть остров, но в тот же день поругался по радио с женой и со злости замотал задание: пролетел над островом в ночное время, направляясь из района поисков на Кокосовые острова, и отметил в поисковом отчете, что там ничего не обнаружено.


IV


По селу промчался слух,
Будто деду кузнецу
Ночью выпустили дух,
Дав кувалдой по лицу
Трудно узнать было его
От головы
Не осталось ничего

Разбирая свою печь
Кузнец за дверью увидал
Панцирь, латы, шлем и меч.
Драгоценным был металл
Он о таком не думал не гадал,
А его ученик
Рядышком стоял

Знать о находке моей
Не должен ни кто из людей
Из людей...

Чтобы людям ничего
Ученик не рассказал,
Задушил кузнец его
И в доспехи заковал.

Туркам кузнец рыцаря продал,
Был очень рад, денежки считал.

Но очнулся ученик
У султана во дворце
Вспомнил парень в тот же миг
О мерзавце кузнеце.

Латы прочные не снять
Чувство мести сердце жгло
Из дворца ему бежать
Только чудо помогло

Вряд ли бы кто мог
Представить хоть чуть-чуть,
Как был непрост
Его обратный путь.

По селу промчался слух,
Будто деду-кузнецу
Ночью выпустили дух,
Дав кувалдой по лицу.


Прошло около недели. Они потеряли счет дням, и только однажды Петя чисто теоретически спросил: «А какое сегодня число?» Все замерли в недоумении, и только Маша воскликнула: «Часы!» и бросилась к завернутому в то же самое тигровое полотенце у Камня Совета имуществу. И тут произошло нечто невероятное: четыре пары часов, сохранившиеся у детей, и долго уже лежащие без всякого употребления, показывали не только разное время, но и разные даты: одни – 20 августа, а другие даже 22-е. Их вертели, пытались завести и еще больше сбились с линии времени. Дима сказал, что это от воды, но Петя вспомнил, как они еще на Реюньоне никак не могли привыкнуть к новому часовому поясу, а потом, по мере того, как корабль плыл на восток, им говорили, что надо переводить часы при пересечении новых часовых поясов, но они не заботились об этом. Он даже напомнил, что матросы Магеллана, которые вернулись в Европу, вернулись, обойдя весь Земной Шар, на день позже, чем у них было на бортовом календаре. После долгих экспериментов и исследований, часы оставили в покое и забросили – их жизнь уже подчинялась совсем другим ритмам. Вставали ближе к полудню, завтракали, мальчишки шли за едой, а девчонки прибирались в лагере, потом общий обед, вечерние развлечения (Слава нашел совершенно засохший кокосовый орех размером с небольшой футбольный мяч, и они играли им в волейбол), вечером купание, ужин и сон, хотя они редко засыпали до полуночи, и даже глубокой ночью со всех сторон раздавался визг, слышались препирательства, рассказывали анекдоты, пару раз едва не подрались (опять Игорь со Славой). Но у Игоря 25 августа должен был случиться 16-й день рождения (его он предполагал отпраздновать тут же по сходу с трапа самолета в Шереметьеве, куда их должен был доставить рейс с Бали – конечного пункта круиза). Он решил через три дня его отметить, но в тот день случился первый мощный ливень за все время пребывания их на острове.

Ливень шел с северо-востока – там все небо стало не просто черно-синим, а совершенно неописуемого цвета, как иногда бывает в детских сетевых играх, хотя еще каких-нибудь четверть часа до того залитое солнцем небо блестело голубиной. Первой эта заметила Мара, которой Мырзя делала сложную прическу как у белокурой девушки из Guild wars. Она сидела лицом на север и сначала поразилась резкой перемене в цвете неба, а также дышащей в лицо прохладе. Это случилось после обеда, когда все дети валялись в разных местах лагеря и занимались самыми разнообразными делами: Эндрю, Вадик, Юда и Кузя играли микроскопическими картами, которые Кузя наделал из обложки Петиного блокнота и сам разрисовал, Петя помогал Ксюше построить песочный замок у самой воды, Маша и Вера плели новые циновки из пальмовых листьев, Сергей КиШ, чья рука мало-помалу зажила, но лихорадка не оставляла уже несколько дней, лежал в тени, погруженный в «Русский хардкор», Дима ел вяленую рыбу (не было веревок для ее сушки, но они придумали расположить между двумя ветками тонкую крепкую палку, на которую нанизали за жабры штук двадцать рыбин), а Слава и Игорь плескались с Валей в море. Не все сразу услышали Марин возглас, но когда все наконец-то сбежались к дымящемуся костру, ветер уже бешено трепал верхушки пальм и с каждой секундой усиливался. Петя схватил полотенце, в которое были завернуты их вещи, а остальные стали лихорадочно собирать все, что валялось по всему лагерю – девчачьи заколки, раковины, фотоаппарат, рыбу. Свист ветра будто приближался к ним, нарастал, по всему морю вздымались фиолетовые волны, а через минут пять на пляж и джунгли вокруг обрушились потоки воды. Это нельзя сравнить со скучными и малохольными европейскими дождиками, это было похоже на то, как будто в небе вылетело дно колоссального аквариума, и все его воды обрушились вниз. Мало того – в акваторию между рифом и их берегом ударила километровая молния. Если бы кто-нибудь их них в этот момент находился в воде, он погиб бы. А ведь у Пети мелькнула мысль переждать ливень именно в воде (все равно мокнуть), спрятав куда-нибудь пожитки, но он просто не успел этого сделать – настолько неожиданно примчался ураган. Валя выскочила из воды за минуту до удара молнии. Вихрь повалил бамбуковые палатки, и за какие-то считанные минуты дети промокли до нитки. У метеозависимой Маши мутило голову – столь велик оказался перепад давления. Потоки воды мчались из леса, неся с собой ветки, дохлых насекомых, сор, умершие цветы, мелкие камешки. Слева ручей вышел из берегов, но его журчание заглушали удары грома, следовавшие с пятиминутными интервалами. И каждый удар предваряла молния. Божество Индийского океана бушевало всерьез, и нигде нельзя было укрыться от потоков воды и порывов ветра: меньше всего защиты давали курчавые пальмы. Дети сгрудились вокруг одной из них, и видели как очередной импровизированный ручей, огибающий розовый Камень Совета, уничтожил их очаг, где огонь погас после первой же порции ливня. Молния ударила куда-то в лес на острове, и вскоре там задымилось дерево, но погасло, столь обилен был дождь. Ужасное небо с фантастической скоростью неслось прямо на них. Недаром индийцы изображают божество дождя – Кришну с фиолетовым лицом. Ксюша в какой-то момент поскользнулась, упала, и ей показалось, что поток воды уносит ее в море, но Петя схватил ее за рубашку и прижал это маленькое существо к себе, и она едва не умерла от испуга и от иного чувства – желания вечно и безраздельно принадлежать своему спасителю, чья беловатая борода уже довольно сильно отросла (Петя принципиально решил не бриться – как Фидель Кастро – до того дня, когда их найдут, - так и решил войти в свою московскую квартиру на пятнадцатом этаже над Ленинградским шоссе с бородой – символом своей воли к жизни), слиться с ним в экстазе вечности (в этот момент она полюбила его).

Дождь быстро стихал – такие бури непродолжительны, но опустошения в лагере не поддавались учету. Под последними каплями, когда с того же северо-востока уже выглянуло вымытое свежее небо, они бродили по пляжу, искали пропавшие вещи, выжимали одежду (после очередного вымачивания она вообще потеряла право называться одеждой: Машино платье вылиняло окончательно и вместо розового стало бледно-бледно желтым, а свитер Мары и спортивные штаны Юды унесло в море, и их так и не нашли). Еще в море унесло Славину пачку презервативов, так и не распечатанную (причем, больше всего по этому поводу сокрушался Вадик, так что Игорь даже сказал ему: «Тебе-то они зачем, малый з…ш? У Мары еще нет этого… месячных»). Также бесследно исчезли и забытые на песке микроскопические игральные карты. Слава с ужасом подумал, что та же судьба постигла лупу, которой они собирались вновь добыть огонь, но нет – Верка вынула лупу из своего лифчика и с торжествующим видом вручила Славе: