Мир принадлежит вам и в то же время нам, но, в конечном счете, вам

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 16

--Только вы выпотрошите его и выкиньте внутренности, -- посоветовал всезнайка Петя, -- они у многих рыб ядовитые.

Слава тем временем стал готовить жребии: взял Петин блокнот, в котором Петя в течение всего круиза записывал множество любопытных, с его точки зрения вещей, например, что на Маврикии 50% населения – индуисты и 30% - католики. «Зачем это ему? – подумал Слава. – Вот уж ботаник!» Тут он заметил, что к нему подходит еще один полуботаник.

--Слава, -- Кузя приблизился и продолжал без особой уверенности, -- если все так, можно я возьму Юду?

--Это еще почему? Все будем жребий тянуть.

--Потому что она – наша.

--В каком смысле «наша»? Не понял тупой студент…

--Наша – еврейка.

--Ну и что с того? Ты тут что – хочешь себе устроить особую жизнь? Не получится. Будешь на общих основаниях.

--Но ей всего двенадцать лет…

--А мне всего шестнадцать лет! Ты хочешь, чтобы мы тут поубивали друг друга? Из-за двенадцатилетних девочек?

--Но…

--Тебе тут что еще – кошерную пищу устроить? Смотри, а то вообще исключим из жребия – у нас как раз один должен быть лишним.

--А ты, -- оскалил зубы Петя, -- помолись своему богу, он тебе и устроит жребий.

Слава минуту разглядывал полноватую и некрасивую Юду, которая о чем-то говорила с Ксюшей под пальмой напротив площадки. Но Кузя не уходил. Петя снова нарушил молчание:

--Может, разрешим, черт с ним! Все у них не как у людей. Пусть берет, -- и, наклонившись к уху Славы, заметил шепотом. -- Пусть берет. Меня она точно не интересует…

--Ладно, Кузя, делаем для тебя исключение. Достал. Но это первое и последнее исключение. А если только посмеешь засматриваться на какую-нибудь другую девчонку, я твои глаза оба вырву, предупреждаю. Петька, переведи Эндрику, о чем мы тут договорились, и что именно мы сейчас будем делать.

Полужестами-полусловами Петя объяснил Эндрю, что сейчас начнется жеребьевка, но тому эта идея почему-то не понравилась.

--Слав, -- Петя повернулся к нему, -- он говорит, что это дикарство и нарушение прав личности…

--Так? Ну, так передай ему, что мы ему покажем права личности! Такие права личности этому английскому козлу покажем… Мне б его проблемы!.. Он… Как раз он и будет лишним! Спроси еще раз: будет он участвовать?

--Нет, он говорит «Нет».

--Тогда скажи, ему, что он в пролете. М…к!

--Я не знаю, как это по-английски. Ха-ха-ха!!!

--Отлично, вопрос решен. Скажи, что все девчонки теперь наши, а он пусть это.., -- Слава сделал соответствующий жест над своими бедрами. -- Парни! Сюда! Сейчас будем тянуть жребий. Верка, смотри – сейчас будет решаться твоя судьба.

Подошли Игорь, Дима, Сергей и Вадик.

--Повторяю для тупых студентов, -- Слава поднялся. – Я пишу на листках имена семи девчонок. Вы их тянете. Все, кроме Эндрю. Он отказался.

--А! Вот кто импотент, -- заверещал Вадик.

--Да не хочет он просто и все.

--Эй! – толкнул Вадик Эндрю. – Ты импотент?

Эндрю в этот момент больше всего на свете хотелось домой, в Ливерпуль, к маме, в шкатулке которой хранился кусочек печенья, в незапамятные времена полученный при посещении дома одного из «битлов» с целым автобусом юных фанаток. Он заулыбался и закивал.

--Нет! – Петя оттолкнул Вадика. -- «Импотэнт» - это по-английски «важный». А импотент?.. Не помню. У нас это не проходили…

Все заржали.

--Я представляю, -- сказал, хохоча, Дима, -- Алексей Мирославович на уроке говорит: «Вот это слово, дети, обозначает по-английски «импотент». Запомните! Хи из импотент, ши из импотент, ю арр импотент!!!»

--Я помню другую байку, -- Петя потянулся, расправляя мускулы. – Помните – в «Ералаше»? Урок музыки. Такой панк крутой ведет урок – во всей атрибутике – и детям говорит: «Так, дети, запомните хорошенько: группу «Алиса» создал Константин Кинчев… Запомнили?» А потом сидят несколько парней в подвале, один даже выглядывает: не подслушивает ли кто. И вернулся, и они все вместе: «Три-четыре! С го-лу-бого ручейка…»

Пока парни гоготали и тузили Эндрю, Слава оторвал из Петиного блокнота шесть последних чистых страничек, написал на них имена шести девчонок и, завернув, перетасовал.

--Почему шесть? – спросил Игорь.

--А зачем тебе Юда? Это как в том анекдоте: Я столько не выпью… Мы ее решили отдать навечно Кузе – нашему хаимочку, -- Слава дал Кузе одну из бумажек с надписью «Юда».

--Опять без меня решили?..

--В следующий раз сам будешь с ним разбираться – ты будешь! Тяни, Мент.

Игорь вытянул бумажку, на которой написано было «Мара».

--Мне эту… малолетку? – он просто опешил. – Что я с ней делать буду?

--А что? Хорошая девчонка. У нее прозвище: «Фэшэлка» - не знаю уже почему. Мы же договорились. Правила надо соблюдать. А ты как хотел?

Мара ничуть не испугалась, наоборот, великан Игорь с налитыми мускулами всегда нравился ей: еще, когда они встречались в коридорах гимназии, она провожала его долгим взглядом карих глаз. Первая пара отсела в сторону. Остальные девчонки замерли. Вторым тянул Петя. Он взмолился про себя: «Боги, все, какие есть на свете! Я хочу вытянуть «Ксюшу». Я хочу ее!» И через пять секунд он действительно развернул бумажку, на которой значилось Славиным корявым почерком «Ксюша». Ксюша не знала, радоваться ей или плакать. Петя ей нравился, но не настолько, чтобы вешаться ему на шею. Она замерла. В ее детском уме не было нужных слов и мыслей. Петя почти упал рядом с ней и смачно поцеловал в губы. Они тоже отсели в сторону, где Юда и Кузя о чем-то уже сговаривались. Двенадцатилетний Вадик – одноклассник Ксюши, Мары и Юды – вытянул билетик с именем Вики. Вика по прозвищу Мырзя – полногрудая, выше его на голову, уже не могла сдержать ржание. Все начинало походить на фарс, но Слава зверски посмотрел на нее. Вадик, гордый своим приобретением (полнотой своей груди Мырзя могла соперничать с любой взрослой женщиной и на три года превосходила своего избранника возрастом), сел рядом с ней и тоже, подражая Пете, поцеловал, но она дернулась, хохоча, и поцелуй пришелся на чело девушки. Сергей ухмыльнулся и вытянул Машу – тоже на два года старше себя. А Диме досталась одноклассница Валя с длинной косой.

--Ну вот, Вера, мы и вместе, -- Слава щелкнул ее по носу. – Ловкость рук и больше ничего.

Все парни вокруг знали, что их роман тянется еще с 8-го класса, но уличить Славу в подтасовке уже не было никакой возможности. Зато Валя покосилась на Диму:

--Я не хочу быть с этим козлом.

--Эй, Козел, -- в шутку позвал его Слава. – Валя не хочет тебя.

Дима – закомплексованный мальчик – еще больше застеснялся и опустил голову. Слава пожал плечами:

--Валь, почему он тебе не нравится? Он будет тебе во всем помогать, защищать тебя.

--От кого меня защищать?

--Не знаю, но вдруг.

--Я все равно его не хочу.

--О черт! Все, завтра правительство в полном составе уходит в отставку… Не хочу я быть главным. Выбирайте себе Игоря или кого хотите, а я не могу уже вас уламывать. Кого же ты хочешь?

Валя ответила, глядя в песок:

--Ксюшу…

Буря эмоций!!! Игорь даже поперхнулся, а Вадик покатился по песку и затрясся, обеими руками показывая «Во!»

Слава подпер рукой голову…

--Так… Гомиков у нас не оказалось, к счастью. И тут такое.., -- и повернулся к Пете. – Ты ведь не захочешь меняться? Тебе Дима не подойдет?

--Да уж!!! – Петя ржал, тряся непричесанной головой.

--Так и запишем: Валя остается за Димой. А ты, Валя, когда прилетят или приплывут с большой земли и нас отсюда спасут, можешь жаловаться на меня, куда хочешь. Мне харкнуть и растереть. Но раз вы все избрали меня, ты должна меня слушаться. Вопросы есть?

Слава слез с председательского камня и растянулся на песке. Ему просто физически хотелось сейчас играть в стрелялку, но он отогнал прочь эти мысли и пошел мыться – туда, где ручей широким горлом втекал в море. За его спиной раздались крики девчонок, но они орали не из-за предстоящей брачной ночи – всеми забытый карликовый тунец сгорел и превратился в угольки, а Вадик ругался матом и счищал их палкой с плоского камня, но Слава даже не обернулся. Ему все смертельно надоело: остров, друзья, лидерство, и даже любящий взгляд больших доверчивых глаз Верки не радовал.

Весь вечер до темноты заняли приготовления и обустройства – требовалось наломать пальмовых веток, перетащить их к лагерю, а затем делать из них что-то вроде палаток. Этого делать никто не умел, и Игорь даже заметил, что дождя пока нет, мошкара здесь на побережье не донимает, воздух теплый: может вообще обойтись без шалашей. Это идею отвергли, и тут, к счастью, Петя, зашедший как по большой нужде, так и по любопытству довольно далеко в чащу, обнаружил целую рощу бамбука. Бамбуковые стволы наломали, воткнули по три штуки в песок вокруг Камня Совета как бы в козлы и завязали наверху высушенными банановыми корками – их нарезали на тонкие полоски. К стоящим наклонно стоймя стволам бамбука прикрепили пальмовые ветви. Все это сооружение держалось на соплях, но ничего лучшего пока не было. Всего построили восемь палаток – семь для парочек и еще одну для Эндрю. Но девчонок волновало другое. Когда Ксюша, Маша и Мырзя полоскали в ручье одежду, Маша спросила Мырзю, пробовала ли она с мальчиками?

--Конечно, -- ответила Мырзя, -- и даже с двумя. Чудесно! Чувствовала себя как королева.

--Эй, Машка! – позвал Сергей.

III

Дождливой ночью парень, выбравшись из леса

Вдруг одинокую избушку увидал,

"Надеюсь, там мне до утра найдётся место,

Я страшно голоден и очень уж устал".

Старуха дряхлая скитальцу дверь открыла,

Пустила в дом и не спросила ничего.

Переодела, очень сытно накормила,

Постель на печке разложила для него.

Только парень глаза сомкнул,

Как из подвала раздался стон.

"Скажи мне бабушка, что за шум?" -

Вдруг обратился к старухе он.

А она в ответ: "Там мой покойный дед,

Там дух его живёт и по ночам поёт,

Э-э-эй - он был злодей,

Э-э-эй - он бил людей,

Э-э-эй - он получил сполна".

"Не могу я больше слушать, бабка, этот жуткий стон,

Я пойду и прогоню его, да кто бы не был он!"

Только парень в подвал залез -

За ним старуха закрыла дверь

"Ого нашёлся какой храбрец,

А ну-ка, дед, принимай гостей".

"Сколько вас таких, ходит по лесам,

Каждый норовит нос сунуть в мой подвал.

Э-э-эй - проходит миг,

Э-э-эй - силён старик

Э-э-эй - сам виноват.

И раздался крик предсмертный и зачавкал страшный дед,

А старуха подошла к окну и выключила свет,

Хоть сама его сгубила и на муки обрекла,

Но пусть знают, что жена ему по-прежнему верна.

Верна. Верна.

Новое утро взошло над миром затерянного в океане островка. В сорока пяти милях к западу уже полным ходом шли спасательные (а точнее поисковые, поскольку спасать было некого) работы, но никому и в голову не пришло, что кто-то с погибшего лайнера может оказаться на острове (остров, к тому же пользовался у суеверных моряков этой части Индийского океана дурной славой; и здесь мы сталкиваемся с целым комплексом необъяснимых фобий, зарождающихся у людей при виде некоторых очертаний островов на географической карте). Во всяком случае, обломки всех спасательных катеров находили либо в районе первого рифа, либо к северо-западу от него, куда их сносило сильное пассатное течение. Продолжалась перебранка российских и британских СМИ и политиков, а, когда обозреватель радио «Эхо Москвы» Юлия Латынина, естественно, оказалась в этой полемике на стороне англичан, один из слушателей, позвонив на радиостанцию, в прямом эфире пообещал убить ее как собаку.

Петя принес Славе утром целую блестящую бутылку:

--Вот, нашел на пляже. Выкинуло ночью прибоем. Знаешь, что я придумал – надо взять какой-нибудь листик бумаги – у нас еще осталось несколько – и написать записку, заткнуть бутылку смолой с деревьев и кинуть в море. Бутылку обнаружат – я надеюсь, не через десять лет – и нас найдут…

Слава взял бутылку, осмотрел ее и вдруг со всего размаха разбил о Камень Совета.

--Ты!? Что ты делаешь?? – заорал Петя.

Слава посмотрел на него, как взрослый на ребенка, и ответил, будто объясняя элементарную вещь:

--Бритвы. Я уже давно не брился.

Он аккуратно собрал осколки, проверил их на остроту, выбрал себе один из них, подошел к Вере, которая показывала Ксюше и Вале, как плести циновку из пальмовых ветвей, взял у нее зеркальце и начал бриться, обильно смачивая заросший подбородок водой из раковины.

--Петь, -- обернулся он к нему, -- все равно твоя бутылка далеко не уплывет. Или ее выловят через 100 лет… Ты не понял еще? Мы здесь навсегда. И даже когда нас найдут, мы уже настолько одичаем, что не сможем жить в… в общем, там.

--Но она откуда-то же приплыла!

--С нашего корабля… Ты бы лучше в первую ночь следил за костром, а не д…л на Ксюшу, тогда нас уже давно нашли бы.

Петя не нашел, что ему ответить, но сказал:

--Я в детстве мечтал оказаться на необитаемом острове, как в передаче «Последний герой».

--Домечтался.., -- Слава решил отпустить себе красивую бородку, как у Дэна из давней передачи «За стеклом», которую он видел еще десятилетним ребенком. Он совершил фатальную ошибку, ибо, если бы он послушался Петю, бутылка с запиской через сутки неминуемо доплыла бы, влекомая течением, до места катастрофы и неминуемо была бы выловлена спасателями.

Потом пришли Игорь и Вадик со своими девчонками. Игорь сказал Славе, указывая на Вадика:

--Мы хотим поменяться женами. Эта рыжая скотина переспал с моей женой – Марой. Пока я ночью в сортир ходил. Я хочу его наказать и требую себе Мырзю. А он пусть берет Мару.

Вадик молчал, но вид у него был настолько грустный, что становилось ясно: ему сделали такое предложение, от которого невозможно отказаться. Слава видел на лице Мары неподдельный детский страх, а вот Мырзю, как всегда, было не прошибить. Она чесала на макушке и посматривала на буруны с белыми барашками на гребнях, которые мерно накатывались на берег.

--Как Совет решит, так и будет.

--Какой Совет, к б…м?! Петька что ли будет против? Или ты?

--Это особый случай… У нас ничего не предусмотрено на этот случай. Вечером соберемся и решим. Лично мне – по барабану, но не оторвите друг другу головы.

Игорь при виде Славиной покладистости тоже смягчился, указал на буруны и сказал:

--Хорошее море. Сейчас бы на доске прокатиться. Я катался в десять лет. Во Владивостоке. Чуть не убил одного парня – я на него свалился с волны.

Маша в линялом платье сидела на кромке берега, поджав под себя ноги и закрыв руками глаза. То, что она знала чисто теоретически – в том числе на уроках биологии – ночью открылось ей в своей грандиозности. Ей одновременно хотелось петь и танцевать от счастья, обнимать весь мир, и в то же время хотелось лечь и замереть в приятной истоме, глядя на барашки в небе Южного Креста. Хотя для Сергея по прозвищу Король и Шут, при всей его коммуникабельности, это тоже был первый опыт, он удался, и ни одной капли крови не потеряла его девочка, хотя ее вопли трижды оглашали окрестности. Шестнадцатилетняя женщина, рожденная не для офисов, не для криминальных отделов, не для одиночества на политических тусовках, а для любви, счастья и жизни проснулась в Маше. Сергей подошел к ней и сел поблизости. Он был немного смущен – ему казалось, что Маша чем-то недовольна, но Маша, оторвав руки от лица, одарила его самой прекрасной и солнечной улыбкой на свете: он казался ей самым красивым среди мальчишек – даже красивее Игоря. Она взяла расческу-ёжик и стала причесывать непослушные волосы фаната Короля и Шута.

Тем временем маленькая Ксюша, красиво переступая своими немного полными ножками, пошла к ручью, набрала воды в красивую большую раковину (их дюжину Петя вчера нашел у мыса, где шумело течение), принесла ему и доверчиво села к нему на колени. Недоласканой в семье, вечно за что-то наказанной, виноватой перед мамой даже в том, что сейчас идет дождь, ей он казался супергероем, которого нельзя не любить. Рассказывал ли он о жирных тунцах, которые в изобилии плавали у берегов острова, спорил ли со Славой, как городить бамбуковые стволы (Петя предлагал наломать множество бамбуковых стволов, построить из них стены до двух метров высоты, а вместо крыши покрыть их пальмовыми листьями, хотя и допускал, что первый же серьезный ураган снесет эти бамбуковые домики), держал ли в своей большой руке ее две маленькие ручки – она чувствовала прилив к сердцу горячей крови и странное чувство в районе солнечного сплетения. Она была в пятом классе влюблена в одиннадцатиклассника, но он даже не знал об этом, а она жила дальше, приходила каждый день со школы в свою комнату Одиночества, тайком от матери коллекционировала открытки с суперменами, в том числе полуобнаженными (однажды ее коллекция попалась матери, и маленькую Ксюшу примерно наказали и выкинули все открытки в мусоропровод, а она потом лежала множество ночей, обнявши подушку и мечтая о древнегреческих героях, которые в учебнике истории любили ее ровесниц приятным аттическим вечером). А в школе она играла роль тихони, хотя и быстро сходилась с разными девчонками – даже с Валей с ее особыми наклонностями.

--А где Кузя и Юда? – спросил Слава, восседая за завтраком во главе импровизированного «стола» - Зевс, чистый Зевс! а Вера походкой Геры шла, чтобы занять место по левую руку от него. – Они там что – уже ребенка делают?

--Спят, -- ответила Вера, заглянув по дороге в их шалаш.

Кузя и Юда видели один и тот же сон, будто они первые из людей, идут по библейским дорожкам, и мир первозданен, и Левиафан еще плавает по волнам, и старая история повторяется заново, и у колодца герой находит героиню, и ее ноги заходят на небо, а он держит ее за руку…

--Разбудить! – приказал Слава, захлопнувши их книгу сновидений (он все-таки побрился, хотя и трижды порезался) – Так мы опять будем дрыхнуть до обеда и ничего не успеем… Петька, твое строительство мы отложим на другой раз…

--А ливень?! Мы тут уже третий день, и до сих пор не было ни одного ливня. Это тебе не в каюте сидеть!

Но Слава жестом дал ему понять, что дискуссия окончена. Когда все собрались, он поднял колено бамбука, наполненное «лимонадом» из кокоса, и сказал:

--Народ, поздравляю. Мы здесь уже третий день. Нас ищут и скоро найдут. А пока мы – я, Петя и оба Сережки – идем за яйцами…

--За чьими? – в тон ему спросил Сергей по прозвищу Король и Шут.

--За твоими, д…б! – ответил ему Слава, смерив недобрым взглядом, и продолжал. – Значит, идем за яйцами к восточной оконечности острова. Вернемся через полдня. За старшего без меня будет Игорь. Всем его слушаться, как меня! Ясно? Яйца будем жарить на раковинах и печь в костре. Вопросы есть?

--Давайте поднимем тост за нашего Президента! – предложил Петя, поглаживая Ксюшу по шее.

--Нет, я не президент. Президент у нас Путин, а я… вице-президент!

--Так такого поста в Конституции нет, -- заметил Петя.

--Мне батяня говорил, что будет. Петька, сфотографируй всех нас. Фотик еще работает? Давай нас на память – из фоторужья, хэ-хэ…

--Да, сейчас, -- Петя освободился из-под доверчивой Ксюши, которая чистила банан, нашел, завернутый вместе с другими скудными вещами пропавшей экспедиции в тигровое полотенце, фотоаппарат. Верил ли он в тот момент, что этот групповой снимок, на котором запечатлелись четырнадцать детей: смеющийся КиШ, а рядом с ним откинувшаяся назад Машка, Слава и Вера – как небожители в центре композиции, Ксюша с большим бананом в руке, Юда, Кузя, хмурый Игорь, очень похожий на фаюмский портрет молодого человека, исподлобья смотрящий в объектив, Мырзя, заправляющая свою немереную грудь в лифчик, грустный Эндрю в клетчатой рубахе (он единственный из парней ее не снял, и никто от него ничего не требовал), еще более грустный Дима, всю ночь пролежавший в одиночестве со своего края бамбуковой палатки, Вадик, целующий Мару (на безрыбье и рак – рыба!), и хитрая Валя, в последний момент обнявшая сзади Ксюшу – этот снимок будет через пару недель мирно висеть в его московской квартире и хорошо смотреться на экране компьютера и лишь напоминать о пережитых приключениях? Или фотография умрет вместе с брошенным в песок за ненужностью фотоаппаратом? В общем, он щелкнул, и вспышка не вспыхнула, так как солнце уже залило светом пляж.

Когда экспедиция их четырех мальчишек с копьями и коленами бамбука для сбора яиц углубилась в лес, и их вновь окружили чарующие тени и яркие цветы, Петя воскликнул:

--А все-таки здесь прекрасно! Хорошо, что мы сюда попали!

--Ты ботаник долбанутый, -- толкнул его Слава, идущий за ним с биноклем на шее. – Когда за нами приедут, мы тебя тут оставим, будешь, как тот старый м…к Робинзон, сидеть тут на острове и любоваться. Только без Ксюши.

--Только с Ксюшей! – у Пети немного кружилась голова после бессонной ночи, половину из которой Ксюша рассказывала ему о своей грустной, печальной и одинокой юности, а он готов был ей подарить весь жемчуг Индийского океана.

Тут Сергей по прозвищу Король и Шут стал рассказывать Славе о том, что вчера видел за банановой рощицей какое-то растение с огромными листьями, которые, если сорвать, можно использовать как мешок. Слава нехотя полемизировал с ним:

--Да, видел я вчера эти листья. Никакой это не мешок, а вроде нашего лопуха.

Но Сергей все тянул их в ту сторону, и им все-таки пришлось дать крюк.

Blog

Мир принадлежит вам и в то же время нам, но, в конечном счете, вам