Мир принадлежит вам и в то же время нам, но, в конечном счете, вам

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16

--Давай скажем девчонкам, что мы поймали и отослали письмо.

--Зачем? Чтобы они не ревели?.. Ты, Ботан, лучше скажи, что мы будем делать, если не поймаем ни одного ё…о аиста или журавля? – Слава после совершенно бесцельно потраченного дня был очень не в духе, и едва за что-то не отдубасил Сергея.

--Построить плот. Большой. Катамаран. Из двух частей, соединенных между собой. Он не потонет.

--А где мы возьмем гвозди или веревки? Их же соединять надо. И какого размера?..

--Другого выхода нет…

--Б…ь! – Слава рубанул топором по стволу первого попавшегося навстречу дерева. Он вспомнил, как в один из первых дней ради прикола сказал Петьке: «Мы здесь навсегда». Неужели накаркал?..

--Ты знаешь что…, -- Петя еще раз мысленно проверил гипотезу и решился высказать ее. – Люди бывают здесь, но очень редко.

--Почему?

--Это необычный остров.

--Не понял…

--Это не атолл, и не вулканический остров. Во всяком случае, здесь нет ни одного действующего вулкана.

--А землетрясение?

--Это неважно. Такие здесь бывают часто. Три года назад Суматра сместилась на семьдесят метров, и цунами разошлось по всему океану. Вот что я думаю! Это остров, сложенный ультраосновными породами, теми, которые слагают океаническое дно.

--Базальт?

--Да, мы тут ни разу не видели гранита. Только базальт и белые скалы – вроде известняка. Здесь разлом, который похож на срединно-океанический хребет, и на вершине одной из его подводных гор – наш остров.

--Ну и что?

--Таких островов мало. На весь Индийский океан еще один – Отец Змей – в Красном море. А значит, такими островами интересуются геологи. Так что сюда обязательно приплывут люди.

--Ну и когда? – спросил Сергей, который понял большую часть Петиных объяснений, но не мог уловить связи между уникальностью острова и прибытием геологов.

--Не знаю, но это точно.

--А были они уже тут?

--Надо еще раз обыскать весь остров. Если здесь была какая-нибудь геологоразведочная экспедиция, обязательно оставила следы.

--Но ведь на берегу ничего нет. Мы же обошли весь остров.

--На берегу песок. Скроет за год…

--Так что? Нам минимум год этих м…в ждать?

--Х/з.

Дети вернулись в лагерь почти затемно и рассказали девчонкам и оставшемуся с ними Игорю о «геологоразведочной гипотезе» Пети. Верка пожала плечами и ушла к берегу океана, где долго бродила в одиночестве и смотрела на набегающие волны. Даже идея Славы, предложившего все-таки построить большой плот типа катамарана, ее не убедила. Слава, правда, предложил, чтобы плыли на нем только два-три парня, а остальные ждали бы их на острове. Если катамаран подберет какое-нибудь судно или вообще кто-нибудь заметит, они укажут путь на остров и скоро вернутся с помощью. А если погибнут, ну что ж… Невеселый ужин кончился рано, и дети разошлись по своим клеткам. И лишь Мырзя как всегда отличилась – заплела свои длинные русые волосы в две косички, и стала еще привлекательнее и неотразимее: это так шло к ее объемному личику со здоровыми полными щеками русской красавицы.

Засыпая, Ксюша (которая раньше, если что просила у Пети, обязательно приводила железный аргумент, который он сам ей предоставил: «Ну, я же котёнок?») этим вечером сказала ему, чтоб котёнком ее не обзывал. Она – уже самостоятельная девочка, и с котятами ничего общего не имеет. Петя решил все превратить в шутку и спросил, как же ее теперь величать. «Хочу быть Бэтмэном. И улететь отсюда», -- ответила Ксюша и расплакалась. У нее была хроническая простуда, болело разодранное при извлечении насекомого ухо, и вообще Петя ей уже успел надоесть. Петя, которому она все это высказала, обиделся и напомнил, что она сама говорила, что любит его. «И что?» -- Ксюша уже научилась быть саркастичной (от Верки, наверное). – «Попритворялась немного и все». «Котенок» -- Петя не заметил, как снова так ее назвал, -- «давай не ссориться». Они все-таки помирились, но Петя теперь испытывал чувство полной неуверенности, останется ли с ним Ксюша, когда они вернутся в Большой Мир. Не наговорит ли она на него со злости, что он овладел ею насильно (ведь все они сговорились, что в случае чего скажут, что все было добровольно, и никто никого не заставлял)? А может им суждено прожить здесь весь остаток жизни, и придется любить то, что есть. Петя опять вспомнил, что потерял представление о календаре, а батареек для магнитофона, как сказал вчера Слава, хватит только на несколько дней. Что они будут делать потом? Когда датировка любого события станет совершенного неопределенной: «однажды»?

XX

И вот однажды – уже вечерело, а дети сидели вокруг костра и ужинали вяленой рыбой (с момента их появления на острове прошло не менее, а, скорее всего, более трех месяцев), Игорь как-то просто и многообещающе сказал Славе – через костер:

--Так, Славян, тебе не жить. Я сейчас доем и тебя убью.

Он не матерился, как обычно, и это не предвещало ничего хорошего.

--А что? – спросил Петя.

--Мне Вика все рассказала, -- Игорь не обращал внимание на остальных детей и говорил это исключительно Славе.

--А я тебя предупреждал, -- Слава все еще надеялся, что дело кончится обычным приколом.

--А меня не е…т, что ты предупреждал! Мы делили девчонок? Делили! И ты сам первый это предложил, чмо! А что потом? Ты ведь подмухлевал и себе оставил Верку. Ну, это ладно, и меня она не интересует. А сейчас?! – Игорь, более спокойный и сдержанный, чем Слава, тем не менее, быстро приходил в раж.

--Я тебя предупреждал, -- вновь упрямо повторил Слава, как будто это было очень важно и все меняло.

--А меня не е…т! – повторил в свою очередь Игорь.

С вздохом, быстро переросшим в рев и рычание, Слава схватил огромную дубину, которая лежала с его стороны костра (он приготовил ее заранее), и вскочил, встав в оборонительную позицию. Он явно хотел показать, что подпустит Игоря не ближе длины дубины. Сейчас они кинутся друг на друга, завяжется свалка, и лишь один останется в живых. Судьба толкала их вперед – по длинному коридору жизни, где одно неизбежно вытекает из другого, и тупо уже искать причины и оправдания. Маша часто-часто заморгала глазами и повернулась к Верке, которая сидела пригорюнившаяся, но пригорюнилась она еще с утра (неужели она знала, что это все произойдет, раньше Славы и Игоря?) А Мырзя с двумя косичками, наоборот, будто черпала в мальчишеских распрях какие-то энергии, приободрилась и смотрела на всех королевой. Маленькая Ксюша с двумя неизменными хвостиками смотрела на нее и думала: «Вот какая! Такая крутая! Хочу быть, как она…» В общем, Машка повернулась к Верке за последней помощью:

--Верка, помири их! Быстро!

--Сейчас…

Вера вышла на середину круга, на двух противоположных сторонах которого ярились Игорь и Слава, стала у самого костра, повернулась к Славе и как будто даже виновато произнесла:

--Слав… я, кажется, залетела… Я беременная.

Дети обмерли. Слава смотрел на Веру. Игорь посматривал на Мырзю, а она улыбалась ему коварной улыбкой девчонки, которая знает, что, что бы она не совершила, ее простят и будут любить еще больше и острее. Петя смотрел на Ксюшу – нет, ее животик был в норме. Во всяком случае, Петя был уверен, что принимал все необходимые меры. Маша, не ожидавшая, что Вера помирит их именно таким! образом, применив свое последнее оружие, неоспоримый аргумент, смотрела на нее, открыв рот; она подумала, не залетела ли она тоже, но никаких особых симптомов не чувствовала. Зато она вспомнила, как однажды зашла к своей подруге за чем-то (за чем, уже и не вспомнить), и к той почти сразу же ввалилась ее знакомая девчонка, краснолицая, пьяная, заплаканная, и тоже сказала тем же срывающимся голосом, что она залетела, и знает это точно, и тут же стала рассказывать о каком-то Максе, который должен это знать, но скоро побежала в ванную – блевать в умывальник. Организм Маши не был способен произвести ребенка, но она еще не знала об этом.

Слава испытывал ужасное чувство, будто он стоит на льдине, но она раскололась, и края трещины вместе с его ногами расходятся в разные стороны. Поток жизни, мощный, сильный, быстрый нес его вперед, и нельзя уже было вернуться назад. Но нет. Он решительным жестом соединил расколовшуюся льдину. Слава отбросил дубину, подошел к Вере и взял ее за обе руки. Трехмесячная беременность уже обозначилась, но ее большие доверчивые глаза по-прежнему смотрели на него – как и несколько месяцев назад, когда он – готовясь к океанскому круизу – впервые овладел ею, когда ее мама была на даче, и они поздно ночью смотрели эротические каналы по телевизору – как и почти три года назад, когда он в кафе среди летних столиков впервые сказал ей: «Верка, я тебя люблю». Слава вспомнил, как батяня однажды в шутку спросил его: «Ну, когда ты нам с матерью внуков настругаешь?», а он воспринял это всерьез и сказал когда.

Слава прижал Веру к себе (она доходила ему до переносицы), а сам оглядел остальных детей взглядом, полным самодовольства – смотрите, завидуйте, вот я какой! Потом он взял Веру на руки и понес к берегу океана. Его сильные руки, еще больше окрепшие здесь – на острове, держали ту, которая должна стать его женой, а иначе и быть не может, ведь он любил ее уже много лет.

«Все будет в порядке! – думал Слава. – Найдут нас эти п…ы. Должны найти. Мне сейчас кажется, что очень скоро найдут. Мы вернемся домой. И будем жить с Веркой. У нас родится парень – точно парень! Мне это тоже кажется сильно. Ништяк! Живем!»

А Сергей по прозвищу Король и Шут, вспомнив что-то важное, спросил Петю:

--Петька, а как наш остров называется?

Петя положил руку на плечо Ксюши (она глаз не отрывала от Веры и Славы) и ответил, вспомнив слово, которое запало в его память уже давно – он видел его на какой-то Интернет-страничке, еще когда только-только купили компьютер:

--КИНДЕРРЕЙХ.

Бешенный ветер рвет паруса,
Старый варяг стоит у руля.
Завтра утонут три корабля,
Обычное дело для моряка.

Северный флот,
Только вперед.
Ублюдки, снять паруса,
На абордаж!

В трюме нет мяса, кончилось пиво.
Сколько еще до великого Рима?
Нам будет трудно - это терпимо,
Словно как баба ждет нас нажива.

Северный флот,
Только вперед.
Ублюдки, снять паруса,
На абордаж!

Войны замучены, жгут холода,
Северный флот идет в никуда.
Богом забыта наша земля,
Враг будет плакать, все было не зря!

Северный флот,
Только вперед.
Ублюдки, снять паруса,
На абордаж!

ПРИЛОЖЕНИЯ:

ПРИЛОЖЕНИЕ № 1.

Список одежды, оставшейся на детях, попавших на остров:

Слава, 16 лет - джинсовые штаны и футболка.
Петя, 16 лет - джинсовые штаны и джинсовая рубаха.
Игорь, 16 лет - футболка.
Сергей Кузин по прозвищу «Кузя», 15 лет - рубашка-сетка, которой удобно ловить рыбу.
Дима, 14 лет - футболка, шорты.
Сергей по прозвищу «Король и Шут», 14 лет - футболка.
Эндрю, 14 лет - шорты и клетчатая рубаха.
Вадик, 12 лет - одни трусы.

Вера, 16 лет - футболка, трусы, лифчик.
Маша, 16 лет - почти целое платье и джинсовая куртка.
Вика по прозвищу «Мырзя», 15 лет - трусы и лифчик.
Валя, 13 лет - порванный спортивный костюм.
Ксюша, 12 лет - одни белые трусики.
Мара, 12 лет - белая короткая юбка, колготки (порванные), свитер.
Юда, 12 лет - штаны от спортивного костюма, блузка.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 2.

Музыкальные пристрастия детей, попавших на остров:

Слава, 16 лет – любитель «Сектора Газа».
Петя, 16 лет – слушает почти все, но предпочитает этнику.
Игорь, 16 лет – предпочитает «Пинк Флойд».
Сергей Кузин по прозвищу «Кузя», 15 лет - неопределенно.
Дима, 14 лет - неопределенно.
Сергей по прозвищу «Король и Шут» - понятно, чей фанат!
Эндрю, 14 лет - «DEEP PURPLE».
Вадик, 12 лет – всякий рэп.

Вера, 16 лет – не против русского шансона, особенно «Волчонок» А.Маршала.
Маша, 16 лет – фанатка группы «Пикник» и влюблена (тайно) в Эдмунда Шклярского.
Вика по прозвищу «Мырзя», 15 лет – попса (зимой 2006/2007 носилась с «Финской полькой»).
Валя, 13 лет - неопределенно.
Ксюша, 12 лет – нравится Мадонна (в ранний период творчества) и Бритни Спирс.
Мара, 12 лет – просто любитель M-TV.
Юда, 12 лет – одно время очень нравился Дима Билан.

Blog

Мир принадлежит вам и в то же время нам, но, в конечном счете, вам

Содержание