Муратов н е р е а л ь н о е к и н офантазии взбунтовавшегося киномана
| Вид материала | Документы |
Содержание"Ложная вина" "Макияж по-японски" |
- В. Е. Кузьмин, Е. Н. Муратов, А. Г. Артеменко, Е. В. Варламова, 15.2kb.
- Дата рождения 12. 05. 1986г, 42.19kb.
- Национальный Инвестиционный Совет (нис) общественное объединение, образованное в мае, 4911.31kb.
- Национальный Инвестиционный Совет (нис) общественное объединение, образованное в мае, 2448.69kb.
- Важней всего погода в доме, 555.61kb.
- Владимир Соловьев. Чтения о богочеловечестве, 3836.58kb.
- Муратов Сергей Александрович пристрастная камера учебное пособие, 2722.25kb.
"ЛОЖНАЯ ВИНА"
Россия-Украина, 1993 , 1.43, реж. Роман Балаян, в ролях: Николай Еременко-мл., Ирина Муравьева, Николай Дроздовский, Любовь Руднева, Павел Белозеров, Андрей Дубовский
"Пейте, ешьте, гости дорогие - за упокой моей души", - кислые лица собравшихся дали ему ясно понять, что он спутал свадьбу с поминками.
Быть тамадой-ведущим на собственных поминках, даже ему, с его эксцентричным поведением, не могло бы прийти в голову - но так получилось.
Гости видели перед собой пышущего здоровьем мужика - и им не было дела до его погибшей души, которую они знали плохо, да и особо не старались узнать.
Через пару часов застолье приняло свой обычный, разгульный характер. "Горько", - неожиданно выдал самый слабый на выпивку гость, на которого тут же зашикали соседи по столу, желающие по полной насладиться халявным угощением - до того, как вечер закончится неминуемым скандалом.
"Где же усопший?" - стали возмущаться припозднившиеся гости, которым не терпелось выпить, а предъявленный повод был зловещ и неясен.
Разгорающаяся буза как воронка стала втягивать в себя всё новых, еще способных передвигаться участников, которые ощущали себя уязвлённо-одураченными и готовы были разойтись по домам с расквашенными носами, чем забрать с собой необъяснимую тоску, с которой нельзя ни договориться, ни поладить.
"МАЗАРИ-ШАРИФ"
СССР, 1986, 1.57, реж. Станислав Говорухин, в ролях: Андрей Соколов, Людмила Зайцева, Иван Бортник, Валерий Сторожик, Ирина Малышева, Евгений Дворжецкий, Михаил Брылкин, Владимир Симонов, Игорь Бочкин
«Висит груша, нельзя скушать», "пыхтелки, сопелки, кричалки, свистелки", "мама мыла раму", - прохладный ветерок разлетевшихся обрывков детских воспоминаний безуспешно пытался остудить сознание, расплавляющееся под зноем Южных Каракум.
Неловко подволакивая раненую ногу, он полз и шел на северо-запад, наяву представляя себе, как он нырнет с головой в парное течение рукотворного канала, купаясь в живительном обмане собственных иллюзий, - без труда прокладывающих нереально длинный путь в сто километров.
На этом пути он падал и снова вставал - сгибаясь под тяжестью безжалостной памяти, затаскивая её на собственную Голгофу.
Путь лежал через железнодорожный вокзал в Краснодаре, где билась в истерике, рыдала без слез его мать - будто хоронила заживо - с неподвижным, окаменевшим лицом в черных очках.
"Мама, сними очки, я не вижу твоих глаз", - он пожалел о том, что она выполнила его просьбу.
В него вонзился полный ненависти ледяной взгляд другой женщины, четверых детей которой он только что расстрелял из калашникова.
Существовала ли вообще грань между приказом о зачистке кишлака афганских таджиков и собственным остервенением?
Он не хотел об этом думать, как и о том, что делал в этой чужой стране, вражду к которой он искал и не находил в своем сердце.
"МАКИЯЖ ПО-ЯПОНСКИ"
США, 2001, 2.05, реж. Джонатан Демми, в ролях: Кристиан Бейл, Дензел Вашингтон, Мэри Стинберген, Хезер Донахью, Мишель Уильямс, Джошуа Леонард, Нэнси Стивенс, Роджер Корман
Времени он не жалел: массаж лица, как его учили специалисты Shiseido, должен продолжаться не менее двадцати минут, потом увлажнение. В качестве тона - рассыпчатая пудра, которую он наносил на выбритое до синевы лицо с помощью спонжа. Обмакнув его в пудру, он скидывал излишки, проводя спонжем по своей руке. Яркая розовая помада, заметные румяна, ярко-голубые тени - минут через сорок на него из зеркала смотрела кукольно-прелестная гейша, скромная, кроткая, готовая выполнить любые желания.
Покорность, смиренность - это самый важный момент перевоплощения, без него последующее выглядит не таким рельефным - и не таким омерзительным.
Пора задействовать арсенал грим-уборной Пекинской оперы: густые белила, жирную черную тушь, фосфорирующие розовые румяна, ярко-красную помаду с почти зеркальным отблеском.
Носферату, этот неспокойный охотник ночи, был бледным подобием того разрисованного чудовища, которое заворачивалось в три слоя кимоно и набрасывало на себя черный плащ до пят с широким капюшоном.
Студенческий городок чуть притих, но еще не спал. Деловито-безмятежные студенты перемещались от корпуса к корпусу всё более разреженными стайками, пока не остались самые непоседливые индивидуумы.
Он выжидал, пока до погруженного в свои мысли одиночки оставалось шагов десять, и, сбросив плащ в кусты, перегораживал ему дорогу.
Последовательные ступени эмоций, как переливающееся из фужера в фужер шампанское, пробегали по лицу будущей жертвы: оторопь, изумление, улыбка, усмешка, тревога, испуг, страх и, наконец, ужас.
Обычно узкое жало сверкающего стилета расслабляло волю к сопротивлению, а самых непокорных успокаивал кастет.
Находящееся в состоянии шока, притихшее существо на коленях, с заклеенным скотчем ртом и накрест связанными за спиной руками и ногами - любимая модель для его парикмахерских издевательств.
Он превращал девушек в ощипанных воробышков или в седых неприбранных старух, юношей - в жалких котят или в загибающихся наркоманов. В нем умирал талант великого визажиста, которого не интересовало мнение других, а только лишь своя собственная оценка.
Унижение растоптанной страхом и позором модели, её покорность навязанному искусству заменяли ему аплодисменты ликующей публики.
В конце сеанса он делал ножом два вертикальных надреза за ушами - фирменное клеймо мастера, последний штрих, заключительный аккорд таинства.
С каждым разом становилось всё труднее сдерживать потребность услышать мольбу о пощаде, о сохранении жизни - его клятва, его уговор с самим собой, его желание откреститься от классического маньяка слабело и таяло: пьеса без развязки, без финального катарсиса вызывает лишь скучающую зевоту у искушённого, пресыщенного зрителя.