Муратов н е р е а л ь н о е к и н офантазии взбунтовавшегося киномана
| Вид материала | Документы |
- В. Е. Кузьмин, Е. Н. Муратов, А. Г. Артеменко, Е. В. Варламова, 15.2kb.
- Дата рождения 12. 05. 1986г, 42.19kb.
- Национальный Инвестиционный Совет (нис) общественное объединение, образованное в мае, 4911.31kb.
- Национальный Инвестиционный Совет (нис) общественное объединение, образованное в мае, 2448.69kb.
- Важней всего погода в доме, 555.61kb.
- Владимир Соловьев. Чтения о богочеловечестве, 3836.58kb.
- Муратов Сергей Александрович пристрастная камера учебное пособие, 2722.25kb.
"ПРИБОЙ И ПЕПЕЛ"
Япония, 2007, 2.12, реж. Такаши Миике, в ролях: Дайсуки Акино, Мишель Рейс, Рюо Исибаси, Кениши Эндо, Эйи Сиина
Она врывалась в него так внезапно и так резко, как столб прожектора береговой охраны бьет в не успевшие закрыться глаза всей своей ослепительной мощью.
Периферия его обожжённого, раздавленного рассудка почти безразлично фиксировала, что прошло уже две недели, как он получил известие о её гибели.
Её кожа, её запах, её дыхание - всё это вместе ураганным порывом ветра снова распахнуло форточку его сознания, засыпая его горячим пеплом воспоминаний.
Её приходы, похожие в первые дни на легкие подрагивания просыпающегося вулкана, теперь превратились в раскаленный поток стекающей лавы, от которого нет спасения.
К этому он как раз уже успел приспособиться и, как не кощунственно это звучит, привыкнуть - но заглушить в себе постоянные голоса, крики и шёпоты - это было выше его сил.
Хаотично, почти бессознательно меняя местоположение своих ночевок, он неукоснительно старался выбрать то место на берегу моря, где шум прибоя был наиболее беспощаден. Это давало ему хотя бы какую-то, но передышку.
Где-то через месяц этих беспорядочных скитаний он стал замечать признаки едва уловимого облегчения - и он уже мог с кем-то заговорить.
"ПРОВАЛЬНЫЙ ДЕНЬ"
Россия, 2006, 1.46, реж. Дмитрий Месхиев, в ролях: Наталья Данилова, Алиса Гребенщикова, Виктор Бычков, Татьяна Ткач, Сергей Васильев, Юрий Кузнецов
Мелкие, но обидные неприятности стали преследовать её с самого утра.
Проникающий удар электронной начинки будильника разбросал в стороны ватные накидки сна, усиливая появившуюся под утро головную боль и неприятно напоминая о приключишейся два месяца назад автомобильной аварии. Небольшое сотрясение мозга, которое она получила тогда, перетекло уже месяц в утренние головокружения, превращающие окружающие предметы в зыбкие, расплывающиеся формы.
Звук разлетающейся на несколько фрагментов её любимой кружки прервал хмурые размышления о вчерашнем вечере. Досада и стыд - сейчас крепко держали друг друга за руки, причем первая равно относилась как к неосторожным телодвижениям, так и к атмосфере прошедшего дня рождения подружки, стыд же итожил его события.
Уединившись на полчаса с виновницей торжества уже в конце вечера, она долго и путанно пыталась передать подруге свои ощущения о тектонических, как она сама считала, сдвигах в своей личной жизни. Размагниченность подруги и собственная неловкость от того, что она могла рассказать только половину правды, завели важное для неё общение в тупик непонимания.
Остаток испорченного вечера прошел под знаком её ударно-буйного веселья и возлияний, в конце концов превысивших её обычную норму в три-четыре раза.
Подгоняя на работу свое совершенно раскоординированное тело и забыв ненадолго о своей неафишируемой близорукости, она неосторожно оступилась на подходе к метро. Непрошенные слезы обиды и жалости к себе брызнули из глаз, которые обозревали разорванные джинсы и сбитое в кровь колено.
Возвращение домой и вынужденное переодевание превратились в получасовое опоздание на работу и возбужденный монолог об утренних провалах, в котором, впрочем, преобладали прорывавшиеся временами в ней неприукрашенная откровенность и самоирония.
Привычный ритм работы несколько привел в порядок хаотичные потоки её мыслей. Как всегда в неудачные и тяжелые для неё дни не обошлось без очередного рассказа о заграничных вояжах её второй подруги, взлетевшей высоко - почти в персонажи спутникового телеканала "Style".
Явно завышенная пафосность её рассказа только подчеркивала необычность сегодняшнего дня. Тем более, мучительное, как зубная боль, ощущение его незавершенности все еще донимало её по дороге домой.
На выходе из метро она ощутила на себе тяжелый взгляд молодого человека, очень прилично одетого и источающего аромат хорошего французского одеколона.
Легкая тревога исчезла, когда он стремительной походкой обогнал её и растворился в вечернем потоке людей.
Проходя мимо тусклоосвещаемых гаражей, погруженная в затягивающую трясину собственных мыслей, она очнулась только тогда, когда оказалась поверженной на островок травяного настила. Она инстинктивно сомкнула колени, когда он оказался наверху, и приготовилась к худшему.
Но это было совсем не то, о чем она сейчас думала. Не грубо, но властно прижав её голову к земле, он умело прокусил сонную артерию и втягивал в себя её теплый красный нектар. Восковая бледность постепенно проступала сквозь её нежную, молодую кожу. "Fahrenheit" - как же она сразу не догадалась, узнавая резкий аромат сегодняшнего незнакомца. И тут же провалилась в забытье, так и не зная, вернется ли она из него когда-нибудь.
"ПРОДАНО"
Россия, 2004, 1.42, реж. Алла Сурикова, в ролях: Валерий Гаркалин, Ольга Кабо, Сергей Векслер, Зоя Буряк, Сергей Баталов, Зинаида Шарко, Кира Сурикова, Михаил Церишенко
Сухощавый поставил старенькие жигули на задворках рынка, приоткрыл заднюю дверь и выставил разрисованную жирным фломастером табличку "$ 3.000".
Крепкие мужики с нахальными и красными от вчерашних посиделок глазами то и дело спрашивали: "Что, много медалей?" или "Собаку-то покажи!"
Сухощавый мялся и что-то неопределенно бормотал под нос. Мужики злились, крутили пальцем у виска и разочарованные отходили.
Маленькая бойкая старушка, заметив его смущение, минут десять увещевала его, что нехорошо продавать ворованное, что креста на нем нет и прочее моралите.
Ухоженные недоступные дамочки с опаской и любопытством рассматривали табличку, а затем её хозяина, чувствуя какой-то подвох. Их аналитическим способностям мог бы позавидовать сам незабвенный штандартенфюрер: сорок лет, разведён, высшее образование, покладист, перебивается случайными заработками, без вредных привычек.
Что-то удерживало их от того, чтобы прямым текстом высказать свою догадку, не уронив при этом своего достоинства, а самое главное, не расплескав своего самомнения, которое они ценили превыше всего.
Девочка лет пяти с любознательными и добрыми глазами заставила приостановиться свою рессеянно-деловую мамашу, весь вид которой выдавал обитательницу особняков западного направления.
"Мама, давай купим дядю", - решительным голосом попросила девочка.
От неожиданности молодая мамаша хотела высказаться по поводу плохого поведения девочки, но осекласть и нашла другой способ разрулить нестандартную ситуацию. "Во-первых, доча, рабства у нас пока, слава богу, нет, а, во-вторых, дяде красная цена не больше двух тысяч!"
Сухощавый опустил голову и тихо сказал: "Я согласен".
"ПРОСТАЯ ДУША"
США, 2002, 1.58, реж. Роберт Земекис, в ролях: Джим Керри, Хелен Хант, Джон Мортон, Миранда Отто, Ник Сирси, Кристофер Нот, Дайана Скаруид, Джеффри Блейк, Эмбер Валетта
Кровь хлестала из рассечённого лба и заливала глаза и рот солоновато-рвотным сиропом. Голова превратилась в набухший ватный тампон с гулкой вибрацией погруженного в воду камертона.
Сегодня он явно не рассчитал разбег - и столкновение со стеной произошло на запредельной скорости, которая могла разрушить даже его сверхпрочный саморегенерирующийся организм - биоробота третьего поколения.
"За что, за что" - повторял он, понимая, что и эта чудовищная физическая боль не смогла заглушить его внутренние страдания.
"Наивный, доверчивый ребенок" - он ощущал себя ущербным мутантом, зияющей прорубью с обрушившимися краями, в которой плавали обломки его необъяснимой веры в доброе начало людей.
В десятый, в сотый раз он натыкался на замаскированные шипы людской чёрствости и бессердечности - и продолжал убеждать себя в том, что это случайная ошибка, нелепое стечение обстоятельств.
Он бьл биотехническим совершенством со сверхчувствительной нервной системой - и самым одиноким разумным существом на свете.
"ПУГАЛО"
Япония, 2002, 1.55, реж. Киёси Куросава, в ролях: Кодзи Якусё, Шун Сугата, Кумико Асо, Шинджи Такеда, Иттоку Кишибе, Се Аикава, Рен Осуги, Ютака Мацусиге
Как горели глаза: от боли, от усталости, от напряжения. Раскалённый песок хрустел под веками и уже подбирался к вискам.
Пальцы Ёдзи выбивали на столе нервную дробь пианиста-барабанщика, но неожиданно спохватились, собрались в ладони, которые тут же потянулись к лицу.
Удлинившие, как после туши Bourjois, твёрдые как сталь, ресницы встретили ладони царапающей до крови жестью.
Монструозный переворот (или полуночная дикость) длился обычно не более получаса, но всегда был шокирующе неожиданным и для самого Ёдзи, который потихоньку научился направлять превращения в желаемый для него желобок.
Сегодня он устремил энергию уродства из проволочных ресниц в пылающие огнём уши, которые уже через пять минут двумя слоновьими опахалами разгоняли воздух по всей комнате. "Получилось", - с удовлетворением заметил измождённый Ёдзи и свалился в глубокий, непробудный сон.
Ровно через сутки Ёдзи незаметно устроился на разделительном помосте восьмиполосного хайвея, который разбивал его как жалкую щепку в океане улетающе-прилетающего шума и назойливого вихря огней.
Он обрадовался тому, что предугадал точку отсчета начавшегося превращения: рёбра стали раздуваться озверевшими бочарными кольцами, срывающими с него одежду и предъявившими на обозрение раздувшуюся человекобочку.
Ёдзи с трудом остановил распирание, обернув его в рост раскинутых в сторону рук. Очень скоро по всей ширине хайвея над ним нависало гигантское насекомое с двумя крыльями-шлагбаумами. Они отдаленно напоминали уродливо отросшие человеческие руки, которые едва не касались крыш проезжающих грузовиков, сбрасывающих скорость.
Никто и никогда не слышал такого истошного визга сотен и сотен тормозных колодок, не спасающих машины от толчков и столкновений.
Ёдзи не учёл одной маленькой, но существенной детали: спонтанной реакции тех напряженных и озлобленных водителей, которые сумели избежать фатальных столкновений и инстинктивно потянулись к своим бардачкам за оружием.
Фейерверк пистолетных выстрелов ослепил и сразил растерявшегося экспериментатора, рухнувшего на асфальт кровоточащим и уже не страшным монстром.
"РАЗОРВАННАЯ ЗЕМЛЯ"
Испания-Франция, 1999, 2.10, реж. Мануэль Гомес Перейра, в ролях: Айтана Санчес-Хихон, Эдуардо Норьего, Франциско Эрнандес, Кармело Гомес, Мария Аданьес, Найва Нимри, Мануэель Манкинья, Хавьер Альбала
Как больно, как страшно - проваливаться по пояс, по бедра, по грудь - каждый раз как в преисподнюю, где нет ничего твердого, постоянного, верного, завершённого.
Болтать беспомощно ногами, ищущих и не находящих опору - и ощущать внутри прыгающую как мячик пустоту, вытесняющую из тебя и разум, и душу, и сердце.
Она хотела, и не могла - закрепить в себе хотя бы какое-то определенное желание, хотя бы на несколько часов, минут, мгновений - возникал только красивый, но хрупкий домик из песка, рабски склоняющийся в испуге перед каждой приливной волной.
Крутящейся щепкой её бросало, било, переворачивало в беспутном течении реки, которая не любила, но потворствовала безволию своей растерявшейся, почти смирившейся гостьи.
Она всё еще выбирала - зачем? - между бестрепетными объятиями родного, но опостылевшего как изношенная одежда супруга - и нежными как шёлк ласками недоступного пониманию и свершению возлюбленного, от одной мысли о котором она плавилась жарким, отдающим тепло воском, застывающим каждый раз новой, причудливой формой, одурманенной негой и счастьем.
"РАССТРЕЛ НА МЕСТЕ"
США-Россия, 2004, 2.03, реж. Кэтрин Бигелоу, в ролях: Тим Вудворд, Шон Бенсон, Михаил Горевой, Кристофер Редман, Кэтрин Маккормак, Роман Подгора, Дмитрий Чеповецкий, Сара Полли
Это письмо нашли мальчишки в почтовом брезентовом мешке, который прибило к берегу Ладоги после ледохода: видно грузовик попал под бомбёжку. Адрес размылся, но текст письма можно было разобрать.
"Дорогая сестрёнка, Анна Михайловна!
Твой брат Иван тебя не забывает и шлёт тебе весточку из запертого со всех сторон города: свидимся ли когда-нибудь иль нет, бог знает.
Если говорить о нашей жизни здесь, то на языке лишь два слова - голодуем люто. Там у вас в Перми тоже видать не сладко, но у нас же с продовольствием полная труба.
Кто-то держится достойно, да видно не всем дано удержать в себе зверя.
Под Новый год решил я себе сделать подарок: мои ботинки совсем прохудились, а без валенок здесь совсем беда.
Собрал всё ценное, что осталось в доме, да и пошел на блошиный рынок. У нас в Малой Охте здесь можно достать теперь любую стоящую вещь, если есть на что обменять.
Этот мордатый мне сразу не понравился: глаза бесстыжие, с мутной пеленой, на правой руке нет двух пальцев, самострел или раненый, поди разбери. Валенок у него отменный, новенький, без дырок. А второй, говорит, дома оставил, чтоб не рисковать.
Чувствовал, что дело здесь не чисто, да что делать, Анюта, надо же как-то зиму-то пережить.
Водил он меня тёмными проулками, да дворами проходными, пока не уперлись в дом, где вход был не с улицы, а с дальнего угла.
Мне бы здесь встрепенуться, но был я уже весь квёлый, от голоду и от мороза.
Открыл он дверь, и, матерь божья, словно попал я в преисподнюю: запах парного, слежавшегося мяса, на крюках обрубки рук и ног, а на буржуйке парит огромная кастрюля с каким-то варевом.
Стали эти молодцы вязать меня малохольного, да не на того напали, еще в первую мировую не уступал я ни немчуре, ни австриякам в рукопашной.
Вырвался на улицу без шапки, без шарфа, орал благим матом, звал на помощь. На мою-то удачу откликнулся патруль, быстро разобрались что к чему, видно не в первый раз управляются с этими нелюдями - уложили их всех на месте.
До сих пор перед глазами хари их мерзкие, во весь свой век не видал чертей, а вот здесь привелось.
Не тужи, да слёзы не точи, сестрёнка моя дорогая, привет тебе прощальный от меня.
Твой брат Иван Михалыч."
"СЕМЬ КОРОВ"
Польша, 1968, 1.35, реж. Ежи Кавалерович, история одного сна
Не надо торопиться, важно всё вспомнить и не упустить любую мелочь.
Он проснулся посреди ночи с ощущением чего-то важного и тяжелого, того, что было связано со сном, который сам являлся отражением грядущей реальности. Эта реальность была показана ему выпукло и наглядно в виде аллегорий, но их смутный, неясный смысл ему теперь предстояло разгадать.
Предчувствие потрясений, напряжённое ожидание катаклизмов - поселились в нём с первого дня императорства и уже два месяца не давали ему покоя.
Он получил власть легко, без борьбы, из рук своего отца Веспасиана, первого императора из династии Флавиев. Но эта лёгкость обернулась неподъемной, раздавливающей ответственностью, которая каменным сводом легла на его плечи. Всей своей предыдущей жизнью он был подготовлен к роли кариатида, но сколько времени сможет держать на себе глыбу он не знал и потому жадно ловил каждый знак, который ему посылала судьба.
Он давно находился в эпицентре исторических событий: в тридцать один год он подавил восстание иудеев, захватил и уничтожил Иерусалим, но тогда его прикрывал отец, а сам он воспринимал грандиозные события, как опасное и требующее напряжения всех сил, но приключение.
Сон врезался в память как тягучая и беззвучная явь: из спокойного, играющего лучами солнца моря вышли сначала семь тучных, отливающих золотом коров, а затем семь бурых, измождённых, кожа да кости - и тоже коров.
Коровы, почему коровы? Тит вспомнил легенду об Иосифе, который разгадал сон фараона: за семью годами благополучия последуют семь лет голода. Фараон назначил Иосифа первым министром, и тот сумел предотвратить голод, углубив и расширив приток Нила, который обычно пересыхал в засушливые годы.
Но история никогда не повторяется буквально, значит шествие коров - это только знак того, что сон будет вещим и укажет на важные детали.
Коровы исчезли, как будто их и не было. Море вдруг взволновалось, словно какая-то сила рвала его на части, бросала из стороны в сторону. Шторм продлился несколько минут, а затем успокоился, вместе с иссякшей силой.
Что это за сила? Может быть, землятрясение, которое обрушилось на Помпеи десять лет назад? Запомним - Помпеи!
Огромный чёрный бык бежал с побережья к морю. Из его ноздрей валили клубы серого дыма и вырывались сполохи огня и искр. Бык ворвался в море, но вода уходила от него, и он в ярости посылал ей вдогонку дым и огонь, которые закрыли собой скоро весь горизонт.
Два теленка, один крепкий и энергичный, а второй - слабый и больной, последовали за быком в уходящее море. Второй теленок еле шёл, его трясло и било, как при сильном ознобе, было видно, что он не жилец.
Только к обеду Тит сумел наконец построить логическую цепочку своей страшной догадки: былое землятрясение - Помпеи - извержение вулкана - Везувий. Он приказал вызвать к себе начальника римского легиона. Тот вошёл к нему в том момент, когда прибыл запыхавшийся гонец с вестью о том, что Везувий взорвался и засыпает пеплом находящиеся у его подножься Помпеи.
Тит сделал всё, чтобы спасти жителей, но город был обречён. Суета, спешка, сострадание, горе прервали его размышления, и он так и не сумел разгадать вещий сон до конца.
Он умрёт через два года от лихорадки, которая вытащит из него жизнь капля за каплей - как из того, второго телёнка.
"СИРОТСКИЙ ДОМ"
США, 1999, 2.15, реж. Ларс фон Триер, в ролях: Карстен Бьёрланд, Нильс Петер Йохансон, Клаус Ловер, Дэвид Морз, Луис Месонер, Каролин Либеркинд, Удо Кир
По их лицам струился пот впремешку с грязью. Они тяжело дышали, густой пар валил от взмокшей под холодной сентябрьской моросью одежды. Их тела, изнуренные долгим и беспощадным преследованием, радовались наступившей передышке, которая могла прерваться в любую минуту.
Их травили, как злобных, повинных в жестоком разбое зверей, - методично и безжалостно. Здесь, в самом сердце болотистых и все еще диких лесов Миннесоты, - им оставили совсем немного шансов на выживание.
Как и когда-то в детстве, их плотно прижатые друг к другу спины, пытавшиеся согреть друг друга, были для них символом проверенного годами братства - брошенных в мир и никому не нужных детёнышей.
Добряк, Потешный и Солнцеликий - они всегда обращались друг к другу только по приютским прозвищам, будто были разделенными, но связанными каким-то глубоким смыслом частями чего-то целого и нерушимого.
Еще до окончания приютской школы они решили не расставаться - и въехали во взрослую жизнь на кочующем по разным штатам обитаемом автофургоне.
Шоу-цирк-театр - смесь чего-то необыкновенно притягательного - для отзывчивых на любое внимание к ним детей, которые и были основными зрителями их полных выдумки и озорства выступлений.
Но далеко не всем взрослым нравился их свободный полет жизнерадостных птиц-кочевников, в котором ими угадывалась неповинующаяся традициям вольность нового миссионерства, раскрепощенных проповедей которого они не могли и не хотели понять.
Самые нелепые и отвратительные слухи, отражающие псевдопуританскую изнанку педо- и гомоозабоченных местных жителей, - опережали их пока еще беззаботный путь со степного юга на лесной север.
И вот destiny-hand (или перст судьбы) выбрал этих недалеких и мрачных лесорубов, раздувших изощренный поклёп до невиданных размеров, в качестве добровольных палачей невиновных и невинных друзей, чтобы затолкать их свободу им же в глотку - вместе с влажным лесным дёрном, полным хвои и мха.
"СКВОЗНЯК"
Чехия-Великобритания, 1966, 015, реж. Ян Шванкмайер, температурная горячка
"Не мешало бы проветриться" - Маржита подняла с пола долото и молоток и приложила острый край металла к виску. "Нет ума - считай калека", - порыв самобичевания совсем не вовремя закружил Маржиту и не давал точно прицелиться. "Лавинда, помоги", - осипшим голосом едва слышно пробуронила Маржита и уже протягивала инструменты потревоженной товарке.
Лавинда с неуклюжей готовностью откликнулась на простуженный призыв затемпературевшей больной. Распустившийся клубок пряжи запутал ноги, и Лавинда рухнула на негнущиеся колени, едва успев подставить вытянутые перед собой руки.
"Ты что, тоже заболела?" - с досадой и тревогой вопрошала Маржита, которая устала ждать.
Первый удар Лавинды лишь оцарапал голову товарки, которая только ойкнула. От второго удара череп треснул: маленький кусочек упал вниз, оставив вместо себя небольшую пробоину.
Голова разболелась еще больше, срочно нужен был настоящий сквозняк. Маржита пошла в кладовку искать дрель.
Лавинда замотала голову полотенцем: она не выносила жужжания дрели, которое напоминало ей последний поход к дантисту.
Поняв, что от товарки толку мало, Маржита зажала дрель в тисках, а кнопку включения замотала скотчем.
Тут главное было - не промахнуться и не отвернуть в сторону в последний момент.
Маржита собралась - и юркое сверло вошло точно в середину лба, обеспечив желанный проход для воздуха.
Приятный сквознячок обдувал голову изнутри, которая как-то сразу посвежела. Маржита уже прикидывала, как теперь подлечить Лавинду.
Приходилось прибегать к нетрадиционным методам - у кукол кончился аспирин.
"СКРЫТЫЙ ТАЛАНТ"
Россия-Германия-Таджикистан, 2002, 1.39, реж. Бахтиер Худойназаров, в ролях: Чулпан Хаматова, Димаш Ахимов, Асланбек Назриев, Ато Мухамеджанов, Мераб Нинидзе, Лола Мирзорахимова, Джами Ходжаев
Она ничего не замечала вокруг. Ни марева зноя раскаленной таджикской земли, который идеально подходил для её вечно зябнущего и теплолюбивого тела, ни ясного, без единого облачка небосвода, обычно придающего уверенности её склонной к сомнению и отступлению натуре, ни испепеляющего солнца - её собственного, скрытого от посторонних глаз божества.
Её мир - как бесконечная вереница стоящих друг подле друга костяшек домино, застигнутых врасплох неумолимой змейкой падения - рушился на глазах.
Такая же неудержимая волна обрушения многолетних, кропотливых трудов - смывала остатки стабильности и покоя.
Но разве можно сравнить лихорадку её мыслей с той реальной лихорадкой, захватившей в плен её мужа, который умирал у неё на руках.
За десять лет их союза она открыла в себе и развила до совершенства редчайший талант: виртуоза, мастера брачных отношений. Она явно лукавила, говоря о том, что её замужество было случайным. Возможно, это и относилось к личности её избранника, но не к факту самого замужества.
Вероятно, эта ювелирная, неприметная для других работа по укреплению союза и была той не тускнеющей ценностью в её жизни, которая давала выход неукротимой энергии её деятельной натуры.
Видели бы вы выверенную во всех нюансах и тонкостях - прочнейшую (но какой ценой!) конструкцию её отношений с новыми родственниками.
Но в минуты её торжества, когда полный душевный покой теплой, сладкой волной заполнял все её существо, она горделиво, даже с определенным хвастовством отмечала внутри себя, что вершиной её семейного творчества являлись собственно отношения с супругом.
Её тонкий, изощренный ум, её тихий, вкрадчивый голос неутомимо сглаживали любые шероховатости и кочки на поле их совместной жизни. Она прощала ему всё (ну, или почти всё) - и то, что иногда он дарил свое обаяние другим женщинам, и характерное для многих мужчин пренебрежительное безразличие к домашним делам, и - главное - очевидную неспособность понять, каким уникальным диамантом он владеет.
Подобные мысли вихрем проносились в её сознании, ему же становилось всё хуже. Леденящее предчувствие потери самого близкого человека сбивало её дыхание, будто белый, непроницаемый саван горя всё плотнее укутывал её плечи.
"СТЕНА"
Франция, 1999 , 1.49, реж. Андре Тешине, в ролях: Бенуа Мажимель, Даниэль Отей, Дидье Безас, Эмманюэль Беар, Эрик Крейкенмайер, Жан Форнеро
Стало трудно дышать. Зажатый в самом углу, он не мог пошевелиться.
Это был тяжелый, неожиданный приступ. Копившиеся весь день мелочи прорвали его самооборону и глухой, невидимой массой сдавили его неумелые попытки представить дело так, будто ничего не происходит.
Непроницаемая, одушевленная стена обмана, которую он постоянно возводил вокруг себя, временами жестоко поправляла его зарвавшийся, вдохновенный энтузиазм. На этот раз её вывели из себя то показное равнодушие, та ледяная сдержанность, которые излучал его полный хмурой фальши внешний вид смиренного ягненка.
Всё это осточертело: и культивируемая подавленность вечно обиженного и разочаровавшегося в жизни пессимиста - которая в одно мгновение могла смениться молниеносным броском осмысленного, лукавого взгляда умницы и хитрована, и удивительная способность заморозить, застудить любые намёки на налаживание с ним дружеских и даже приятельских отношений - которые уже на следующей день возвращались в свою нулевую, исходную точку, и неправдоподобная самодостаточность - которая сшивалась предательски белыми нитками сомнений и привыканий.
После такого прессования, после такого урока - ему чуть полегчало. Не настолько, чтобы насладиться обманчивым чувством победителя жизни, которое все равно бы быстро сгорело в пламени его безжалостной иронии - но настолько, чтобы продолжить свою азартную игру с жизнью, игру, в которой результат не имел никакого значения.
«СТРАХ»
ФРГ-Франция, 1985, 2.03, реж. Вим Вендерс, в ролях: Харри Дин Стентон, Бруно Ганц, Лиза Кройсер, Питер Бойл, Мэрилу Хеннер, Дэниэль Шмидт, Петер Лилиенталь, Сэмюэль Фуллер
Маленьким чёрным пятнышком страх поселился в его голове. Его появление было не болезненным, но неприятным, как неожиданный укол расцепившимся обручем булавки, вдруг потерявшей свою спасительную замкнутость.
Укол страха остался в подсознании какой-то тревожной потерянностью, которая нарушала, корёжила плавный переход от одной мысли к другой.
Ядом змеи страх стал растекаться по этим мыслям, которые и так были далеки от оптимизма, а сейчас превращались в изорванный на ветру флаг бедовых предчувствий.
Предчувствий неминуемой расплаты, которая уже захлопнула, замкнула входную дверь, отсекая, преграждая ему путь назад.
С самого начала он знал, что всё так и будет: платить придётся по всем счетам, которые аккуратно собрал и теперь предъявляет ему его самый неподкупный кредитор - его совесть.
Но пугал не сам инквизиторский экзерсис с неминуемой кровью и болью, а собственная внутренняя дрожь. Вот это была бы настоящая катастрофа, несравнимая даже с суровой карой: увидеть, как вибрирует, гнётся душа, как начинает молить о пощаде, просительным, заискивающим тоном выторговывая поблажки - топча, сминая, разрушая уважение к самому себе.
"СУДНЫЙ ДЕНЬ"
СССР, 1988, 1.52, реж. Николай Мащенко, в ролях: Владимир Талашко, Григорий Гладий, Федор Панасенко, Лесь Сердюк, Антонина Лефтий, Андрей Харитонов, Борис Ставицкий, Виталий Росстальной, Виктор Демерташ
Разрезаны - и сшиты, повержены - и биты, растерзаны - и квиты.
Не о том думал и не того хотел: Мыкола Горюнец рвал осипший, провалившийся голос, загоняя в мыльную пену и себя, и своих людей.
Боевой, но уже не бойкий отряд всадников Судного дня третьи сутки скакал почти без остановки: час тяжелого, похмельного забытья - и снова в дорогу.
Ридна и кохана - Волынщина осталась далеко позади, в невозвратимой дымке девственно чистого прошлого.
Косы да топоры - парафраз 12-го года - с шутовской бутафорией наперевес против невидимого, освобожденного из глубин мироздания врага.
"Пожиратель плоти" - название свирепого, лютого недруга и та цель, к которой торил путь отряд, устремившийся к низовьям Припяти.
Обезлюдевшие просторы Малороссии встречали всадников ужасом скотных дворов и кошмаром сельских подворий: животина и птица гнили заживо, распадаясь отдельно на шкуру, кости, жилы и мясо - словно под ножом доморощенного хирурга-коновала.
Еще недавно свежая и упругая как созревшая дивчина - майская трава набухла кровавой буростью лопнувшей, изгрызанной изнутри сердцевины.
Им бы чуток отдохнуть, позабыть ненадолго о своей миссии - и шаг лошадей с поседевшими в походе гривами становился короче, и сами они на глазах превращались в усохшие живые скелеты.
Опоздавшие, никому не нужные вестники Апокалипсиса, они лучились, сияли радиационным огнем, освещая себе дорогу в агонизирующей пустыне некогда безмятежной цивилизации.
"ТАЙНА"
Китай-Франция, 1993, 1.46, реж. Чжан Имоу, в ролях: Гунь Ли, Сан Чун, Фу Бяо, Уэнг Ксяоксяо, Лиу Джанг, Янг Кианкуан
Это случилось неделю назад: Чжан рассеянно пролистывал газеты, не в силах сосредоточиться на их содержании - что-то неясное и важное мешало ему.
Будто неведомая, настойчивая сила давила на прикрытую дверь его сознания, пока не распахнула её, впустив в темную комнату слепящую белизну ворвавшегося света.
В мягкой и плавной лавине этого света он всё более отчетливо ощущал, а затем и читал - мысли своей жены Чжоу, которая возилась в это время на кухне.
Это не были слова и фразы в обычном понимании их значения, хотя и состояли из букв и пауз между ними. Больше всего они напоминали волны - волны заботы и ласки, любви и нежности, ревности и беспокойства: чем вызвана его сегодняшняя подавленность, где он был после работы, почему против обыкновения так долго не заглядывал после прихода в детскую?
Пытаясь успокоить её, он послал ей ответный импульс, объясняя свою нервозность неприятностями на работе. Обратная волна доверия и понимания спешила навстречу, потрясая его своей силой и глубиной.
Это было то, что он ценил больше всего в своей жизни, но к чему никак не мог привыкнуть: безмерная любовь и дружеская поддержка своей жены, которых он не всегда заслуживал, но которые вызывали в нем ответные чувства такого накала, на которые только могло быть способно сердце любящего мужчины.
Их сегодняшнее взаимопонимание, их теснейшая связь между собой, которая теперь превратилась в телепатическую, - возможно, отчасти объяснялась той экзотической договоренностью, которая действовала уже два года - они не должны были разговаривать друг с другом.
Произносимые вслух слова, часто перетекающие в разрушительную дуэль самолюбий, чуть было не уничтожили их брак - но они преодолели и это.
С полным осознанием прошедших и будущих трудностей, они пестовали и оберегали свое главное сокровище - гармонию двух любящих сердец.
"ТРЕВОГА"
Чехословакия-ФРГ, 1970, 1.46, реж. Иржи Менцель, в ролях: Вацлав Нецкар, Надя Урбанкова, Властимил Бродски, Вера Кресадлова, Ярослав Саторански, Владимир Смерал, Карел Мареш, Зденек Сверак
Беда всегда приходит без объявления, прочно и надолго занимая зарезервированное для неё на всякий случай место. Нет, она, конечно же, старается посылать вперёд своих гонцов-вестников, но их косноязычие и невнятица лишь заставляют людей отмахнуться от них как от надоедливых и безвредных мух.
Чёрный выхлоп солярки, дрожь и бессилие сминаемого асфальта, визжание и лязгание гусениц, наконец: танки - это очень сильный аргумент в любом споре.
С пришельцами так постоянно: все ждут добреньких и недотёпистых гуманоидов, а наяву материализуются холодно-равнодушные, бесцеремонные чужаки-оккупанты. Они врастают в нашу жизнь неохватными столбами, которые ныне надо каждый раз обходить-оббегать, чтобы набивание шишек и получение синяков не превратилось в ежедневный ритуал.
Август повис над городом жарой и пылью, которая теперь праздновала свои нескончаемые именины - как только с осиротевших улиц исчезли поливальные машины.
Сессия давно закончилась, но Они по инерции продолжали ходить в университетскую библиотеку, словно убеждая себя и других в том, что вторжение не заставит их изменить свои привычки.
События в городе еще больше сплотили Их, углубляя их негласное осознание того, что отношения между ними - это всерьёз и надолго.
Какое-то время Они пытались выскользнуть, выпутаться из них, как из сетей, всячески пробуя эти сети на прочность, но вскоре убедились, что лучше, чем есть, не будет.
Обреченность их отношений, которую Они сами совсем напрасно нагнетали, нисколько не мешала им радоваться каждой минуте, проведенной вместе.
Библиотека, летнее кафе, прогулки вдвоем - для каждого места у них существовал быстро закрепившийся набор тем для разговоров - от почти деловых до почти интимных.
Это "почти" показывало то, что слова в их общении были лишь закодированной формой ежечасного подтверждения их постоянно расширяющихся границ взаимопонимания.
Гораздо большее значение имели их взгляды, улыбки, прикосновения, паузы в беседе - без них невозможно было бы представить их всё более отдаляющуюся от других совместную жизнь, отказаться от которой они уже не смогли бы, да и не хотели.
"ТРИ РУКИ"
Китай-Россия-Тайвань, 2007, 2.03, реж. Чэнь Кайгэ, в ролях: Гун Ли, Лесли Чунг, Жанг Фенги, Сунь Чжоу, Ли Сюйцзянь, Кевин Лин, Чанг Ших, Йин Тсе
"У шамана три руки", - можно только позавидовать пророческому дару пикниковского лидера. Что он имел в виду: изворотливость и живучесть детей Поднебесной, мощь и всесилие "Триады", три базовых пункта грядущего Великого Переселения - или же уловил вибрирующие страхи обитателей петровской столицы.
Вице-мэр Донг Дай Нин, вылезая из воды, победно вскинул вверх руки, приветствуя многочисленных зрителей, среди которых, в основном, были великолепно адаптировавшиеся к местным порядкам чайнабуржцы.
Незаметно, исподволь город превратился в балтийский Гонконг, органично вросший в архитектуру грейт-екатерининской эпохи и впитавший традиционные мао-бейджинговые элементы, в том числе ритуальные заплывы через аква-символы.
Кроме проведения массового заплыва через Неву, город сегодня чествовал ветеранов-олимпийцев, защищавших знамена двух стран на Пекинских Играх десять лет назад.
Теперь это была единая, сплоченная команда из светло- и жёлтокожих спортсменов, блистающих на модных сейчас ветеранских соревнованиях.
Олимпийцы шли по Невскому в середине основной колонны, впереди же шествовал гигантский кукольно-гибкий Жёлтый Дракон в сопровождении негнущихся и бесстрастных гренадеров в париках эпохи Павла I.
Завершала карнавально-летний проход надежда и краса Северной Жемчужины: колонна юных горожан, неуловимо похожих на культового красавца Киану Ривза, ставшего в те годы знаменем космополитического движения.
"ТРУСОСТЬ"
Испания, 1968, 1.42, реж. Алехандро Ходоровский, в ролях: Серхио Клайнер, Мария-Тереза Ривас, Ампаро Вийелас, Диана Марискаль, Рене Ребетес, Хуан Хосе Арреола
"Потом будет поздно", - Рохаса заклинило на этой мысли, которая червем точила его полуобморочный мозг.
Он тянул себя за волосы, которые отдирали кожу от головы, - из скользской, вонючей ямы, которая не отпускала его, а потом внезапно исчезла. И он снова оказался лежащим на деревянном полу, в углу за диваном.
Ноги не слушались, и Рохас на руках взобрался на диван со старой, вытертой кожей. "Опять этот чёрный, гнусный цвет", - Рохасу хотелось - наотмашь! - освежить, взбодрить свой немеющий рассудок, который не хотел, избегал думать о самом главном.
"Должно быть, она находится за ковром", - Рохас одобрил верное направление мысли и отвернул край ковра. Сквозь муку головной боли он стал осматривать, периодически закрывая глаза для отдыха, каждую нитку основы ковра.
Пыль, ворсинки, белая побелка, высохшие и повисшие кусочки кожи (что за бред!), еще хуже и гаже - запекшаяся кровь и застывший серо-жёлтый гной. Сквозь тошноту и омерзение Рохас заставил себя продвигаться дальше - взглядом и пальцами.
Он искал свою утерянную храбрость - между истертыми, распадающимися от ветхости нитками - и трусил, и стремился обрести её снова.
Ноги совсем теряли чувствительность: длинной, сапожной иглой он прокалывал их почти до кости, кое-где в глубине находя признаки жизни - и срывал, стряхивал уже ненужные, омертвевшие участки кожи, вместе с бескровными мышцами, с посеревшими ногтями. Оставались лишь кости с небольшим наростом еще живого мяса.
"Опять отвлёкся", - корил себя Рохас - и направил стальную иглу прямо в сердце, которое отказывалось поддерживать пульс получеловека-полускелета.
Пальцы между тем вслепую (веки уже не открывались) наткнулись на что-то твёрдое и холодное. "Наконец-то нашёл", - сухо отметил Рохас и вырвал спрятавшуюся храбрость из скопища перепутанных ниток.
Сердце вздрогнуло и остановилось - рассудок выскочил, как ошпаренный, из глубокого кошмара: Рохас лежал, уткнувшись лицом в мягкую, теплую землю, часто и тяжело дышал.
"Может быть, хватит на сегодня", - совсем ясно и спокойно отметил Рохас - и тут же провалился в здоровый и белый сон.
"УРАГАН"
США, 1998, 2.12, реж. Жан-Пьер Жене, в ролях: Дэн Хедайя, Сигурни Уивер, Серж Мерлен, Изабель Нанти, Доминик Пинон, Джудит Витте, Рон Перлман
Стань молнией, изломанным копьем разорвавшей полнеба и бьющей без промаха в цель: ты вложишь в разряд всё, что копил долгие месяцы в себе и держал взаперти из последних сил - тем страшнее и безогляднее удар, который сам по себе важнее любых его последствий.
Стань страхом, ледяным дыханием в мгновение ока сковавшим акваторию, полную движения - и жизни, так и оставшейся недосказанной и оборвавшейся на полуслове: но страх этот штормовой волной пронесется мимо - и будет отброшен на тебя же глухим упорством неуступчивого волнолома.
Стань струной, в резком и чеканном звуке которой непосвященные услышат взорвавшееся терпение непреклонной воли, и только посвященные - слабость отчаявшегося ожидания.
Стань ветром, который одним могучим порывом вынесет спрятавшиеся в тени торжествующей ясности - теснящие друг фантомы неопределенности - на губительный и спасительный свет любопытно-равнодушной публичности.
Стань пустотой, но не безнадежным вакуумом давно утратившей ориентиры пустыни, а разреженностью потемневшего от ненасытного огня леса, уже вбирающего в себя силу и ярость молодых зеленых побегов.
Но не торопись распылять свои ресурсы на локальные виктории - собери же воедино все свои арсеналы - свет, воду, огонь, тепло и холод - и ураган невиданной мощи уже не оставит безучастным никого, кто верит в его очищающую силу.
"УСТАВШЕЕ СОЛНЦЕ"
США-Испания, 2001 , 2.03, реж. Теренс Малик, в ролях: Антонио Бандерас, Эмма Суарес, Джэред Лето, Лэрри Романо, Джон Сэвидж, Рафаэль Диас, Ари Вервин
Не сразу - потом - чуть позже.
Тягучее как смола безразличие и не думало отпускать его тело, которое с трудом продвигалось по залитому водой салону самолета.
Путь к оторванному хвосту превратился в музей восковых фигур, распластавшихся в морской воде в самых нелепых позах.
Сейчас Родригес ничем не мог помочь тем оглушенным попутчикам, в которых еще теплилась жизнь: запаса кислорода в его легких едва хватало на то, чтобы попытаться выбраться на поверхность.
Нарушенный покой коралловых рифов остался внизу, когда он устремился к желтому маяку, укаченному болтанкой волн.
Коридор всплывающих пузырьков вытолкнул его на поверхность - один на один с плавающим в собственной топке светилом.
Лёгкие радостно насыщались воздухом, руки и ноги безостановочно работали - но сам он уже жалел об истечении тех минут бездумного покоя, которые он пережил в затопленном лайнере.
"УХОЖЕННЫЙ САД"
Франция, 1995, 1.49, реж. Патрис Леконт, в ролях: Сандра Мажани, Мишель Руа, Ипполит Жирардо, Бернар Деран, Альбер Дельпи, Жюди Годреш, Бруно Занарди
Этот сад, как маленький ребенок, поглощал всё её время и забирал все силы, давая взамен лишь невероятную насыщенность жизни - на грани возможного и невозможного.
Он просил, он требовал ухода - постоянного, изобретательного, участливого, не давая расслабиться и почивать на лаврах.
Её питомцы были капризны и эгоистичны, изнежены и требовательны: ядовито-броские цветы ярости и строптивости, распустившиеся бутоны остервенелости, острейшие колючки бешенства и гнева, свежевымытые листья коварства и хитрости. Она неутомимо выкорчевывала, пропалывала сорняки снисхождения и жалости, без колебаний уничтожала цепляющиеся за почву побеги уравновешенности и разумности, вытаптывала пробивающиеся росточки ревности и зависимости.
Это был её ненасытный любимец - великолепный и величественный сад НЕНАВИСТИ.
Появившаяся помимо её воли мишень такого сильного чувства в её распаленном сознании была настолько дьяволизирована, что не оставляла надежд на объективность или на рассудочное развенчание: примириться с инородной волей, прогнуться под нее - не было ни сил, ни желания, но гораздо большим был страх - потерять, утратить вожделенный объект ненависти.
За всю свою жизнь она ни от кого не получала и десятой доли обид и похвал, которые эта мишень ей предоставила.
Мишень её ненависти умела обидеть, изорвать душу в клочья - словно никому не нужной правдой хотела защититься от неё, удержать её на безопасном расстоянии, превращая её в своего злейшего врага, который не успокоится, пока полностью не напитается мщением - но будет продолжать машинально царапать ногтями остывающее тело, насыщаясь возмездием и сожалея о законченном действии.
Похвалы были столь коварны, что заставляли дрожать и таять сердце, которое всё равно не верило в их реальность, но своим трепетом вносило сумбур и беспорядок в её отлаженную жизнь. Эти похвалы она-то и ненавидела больше всего - за невозможность продлить их бесконечно долго.
Она молила бога, чтобы он прекратил эту пытку и подарил ей равнодушие, град которого уничтожит наконец-то этот цветущий сад - и даст покой её душе.
"У ЧЁРНОЙ ВОДЫ"
Россия, 1995, 2.01, реж. Владимир Грамматиков, в ролях: Татьяна Аксюта, Егор Грамматиков, Степан Деметр, Юрий Степанов, Виталий Котовицкий, Виктор Лебедев, Петр Туривный, Анжела Кораблева
"Горе мне, горе, сиротинушке безродной" - кручинилась сестрица А, наклонив головушку со смоляной косой-красой.
Чёрен и угрюм лесной пруд, спокоен и душен как сытый людоед. Не уйти и не скрыться от его притворного смирения, от удушливых объятий зеркала-приманки, от глумливости и ехидства покрытого тиной сводника.
"Тяжел камень, да жизнь еще тяжелее," - орошала слезами веревку девушка - и уже не ножом вострым резала она шею, а платочком ласковым ласкала.
"Где ты, дружочек мой смиренный, бедный мой братец И", - журавушкой подбитой курлыкала сестрица.
"Заманил, одарил, заласкал, совратил, опоганил тебя лесной царь, насладился твоей невинностью сам и отдал на поругание холопам своим, лешим да водяным", - черпала, да не могла вычерпать горюшка своего. "Сгинула твоя душа и помутился твой разум, облаками серыми, безобразными затянуло лик твой ясный, померкли, погасли очи юные, волюшка стала неволей".
Ястребом хищным, ненасытным подбирался и к ней лесной царь, торил дорожку к сироте беззащитной.
"Не мил мне боле белый свет, уйду тихо, без позора - к маменьке, да к папеньке".
"ФАРФОРОВАЯ КУКЛА"
Италия, 1994, 2.11, реж. Дарио Ардженто, в ролях: Азия Ардженто, Шерон Барр, Лора Джонсон, Брэд Дюриф, Франко Диогене, Марко Леонарди, Доминик Серрано, Паоло Боначелли
Отвратительное до тошноты и завораживающее до столбняка зрелище: она доставала склеенные плацентарным клеем готовые фрагменты и отдельные кусочки кожи из физиологического раствора, постепенно наращивая свой тончайший внешний панцирь. Тлен разложения тронул многие места, где погибшие кровеносные сосуды вместе с увядшим пигментным слоем образовали жёлто-бурые пятна, которые надежно могли скрыть только брюки и тонкий непрозрачный свитер под горло.
Превращение в человекоподобное существо требовало виртуозного мастерства и адского терпения. Только в шесть утра она закончила свою ежеутреннюю полуторочасовую процедуру, успокаивая разливающуюся желчь озлобления вожделенной надеждой добыть сегодня свежую кожу.
В восемь утра она уже припарковала машину у ожогового центра на Виа Венето, куда она наведывалась раз в неделю. Предвкушая опасно-кровавую игру, она решила сегодня одеться скромной монашкой из расположенного неподалеку женского монастыря.
Ей особо удавались роли лицемерно-смиренных простушек - кровожадно-саблезубых волков в овечьей шкуре.
Чтобы узнать о сегодняшней обстановке в клинике, она задержалась у рецепшен. Вынужденно вслушиваясь в щебетание молоденьких медсестёр о своих незатейливых любовных приключениях, она с трудом сдерживала припадки бешенства, в очередной раз спотыкаясь о свой самый болезненный пунктик.
Ловко выстраивая свои отношения с мужчинами, она всегда зависала в миллиметре от настоящего чувства, беспомощно болтая ногами, как подвешенный на гвоздик Арлекин.
Её остро заточенный на постоянную опасность разоблачения ум непроизвольно, но жестоко гасил любые попытки душевной самоотдачи и щедрости, превращая полнозвучную симфонию любви в жалкое бренчание расстроенного пианино.
Некстати раздёрганная напоминанием о собственных комплексах, она свирепым торнадо прошлась по детскому отделению центра, изымая только-только образовавшуюся кожу маленьких пациентов с каким-то садистским удовлетворением.
Её жадное, взахлёб желание выжить любой ценой, её упоительно-извращенная страсть к жизни - хотя бы отчасти объясняла, но, естественно, не оправдывала запредельно напряженный способ её существования.
Напоследок надо было заглянуть в родильное отделение клиники: запас плаценты - волшебной белошвейки её телесной брони - был на исходе.
"ФИНСКИЙ БОЕВИК"
Финляндия-Эстония-Германия, 2007, 1.51, реж. Аки Каурисмяки, в ролях: Вилле Хаапсало, Анни-Кристина Юусо, Кайя Пакаринен, Эско Никкари, Кати Оутинен, Юхани Ниемела, Анникки Тахти
Летний кинотеатр в Раквере зиял пустотами покинутых кресел, вокруг которых были разбросаны хлопья поп-корна и разорванные пакетики сублимированного салата "Оливье", любимого лакомства шумно-развязных русских туристов.
На экране мелькали черно-белые кадры одного из финских боевиков - вошедшего в моду этим летом изобретения молодых немецких продюссеров. Традиционно он был разбит на четыре получасовых отрезка: двадцать пять минут кроваво-огнестрельных погонь с постепенным торможением действия в трясине саспенс-нуарных многозначительностей в стиле "Мальтийского сокола" с Хамфри Богартом - и наконец пять минут размыто-непонятной мути, от которой хотелось удавиться.
Обычно в эти пять минут флегматично-терпеливые прибалты отправлялись к барбекю-точкам, которые окружали кинотеатр со всех сторон, чтобы закусить демпинговый "Абсолют" хорошим куском зажаренного мяса.
Эвелина приходила сюда упроститься и предаться туповатой расслабленности, чтобы хоть как-то сбить напряжение своей неспокойной, полной насилия над собой жизни. Еще с детства она усвоила жестокий урок: полагаться можно только на себя - и поэтому выжимала из себя всё, что только можно, совмещая учебу на экономическом факультете университета с работой на германо-эстонской предприятии.
Недолгий, но бурный опыт общения с противоположным полом дал ей обильную пищу для разочарований: за лицемерно-недолгой красивостью обхаживаний торопливо следовала волна свободного от глубоких чувств вожделения, в котором проявлялась вся скрытая животно-инфантильная природа мужчин. Её пессимизм был основан на собственном опыте, но другого она и не знала.
Ильмара в незатейливых боевиках от Суоми привлекал воинствующий абсурдизм действия и те потоки раздирающего душу сентиментализма, которые буквально сочились с экрана. Эти потоки поддерживали плавающий глубоко внутри него кораблик лиризма, который он ни за что не хотел бы утратить, тщательно скрывая его от других.
Этот кораблик не раз топили представители прекрасной половины. Их легковесно-поверхностный напор, лишённый спасительного чувства юмора, шершавым наждаком прагматизма счищал его трепетно-возвышенные порывы. Отравленный горьким осадком неудачных общений, он защищался показной грубостью и напускной снисходительностью. Его скептицизм был оправдан, но не безнадёжен.
Сегодня их отделяло друг от друга: тридцать, двадцать, десять шагов - маршрут их встречи уже был заранее расчерчен в небесных сферах.
"ЦЕЙХГАУЗ"
Бразилия, 1969, 1.36, реж. Жозе Можика Маринш, ночные трэш-походы за грани реальности
Берналь медленно и тихо открыл дверь и заглянул внутрь помещения. Мягкий лунный свет серой акварелью вырисовывал размытые очертания стеллажей, заваленных обмундированием и палатками, ящиков с патронами, стояков для винтовок и карабинов.
Особенно внимательно Берналь осмотрел дальний угол цейхгауза, где в прошлый раз его пугали и привлекали крохотные фонарики-вспышки, расположенные как три в ряд глаза, прыгающие, вальсирующие, бегающие, плывущие в ведомом ими одними замысловатом танце.
В этот раз глазам его было спокойно, но слух стал улавливать лёгкий шум передвигаемых предметов: ящиков, мешков, тюков, опечатанных бочек. Все они будто бы искали новое, удобное положение для затёкших, отлежалых сторон и боков, ворочались, ёрзали, кряхтели, всхлипывали в тяжёлом сне.
Засуетились, засновали туда-сюда мыши, запищали, застонали несоразмерно миниатюрному сложению охрипшим басом. Потревоженным, диким стадом они затопотали, застучали отяжелевшими лапками по деревянному полу, давя, топча, сминая друг друга, захваченные безумием потери ориентации в пространстве.
Любопытство и чужая воля рывком втащили Берналя внутрь ожившего помещения. Судорожной, хлюпающей волной упругого воздуха распахнутую дверь отбросило назад - на быстрый, отсекающий щелчок автоматического замка.
Душный, прозрачный, прорезиновый купол спустился сверху на голову и закрепился, припечатался на уровне ключиц. Через свой скафандр Берналь с удивлением рассматривал, как развязываются сами по себе шнурки, как выворачиваются, отбрасываются в сторону ботинки, как расстёгивается, снимается ремень с бляхой, как отлетают срезанные пуговицы кителя. Всё это неторопливо, бесшумно, как в беззвучной рапид-съемке - силой, но без насилия.
Разыгравшийся, распоясавшийся тянитолкай тащил, рвал в разные стороны раскинувшиеся руки, без боли вырывая их вместе с рукавами кителя из онемевших, потерявших чувствительность плеч. Вытягивались, рвались, трещали нитки, сухожилия, мышцы, сосуды, из которых брызгами вылетали капли крови. Они тут же сворачивались овалами и шариками и расплывались по помещению как в невесомости - выплеснутой жидкостью, потерявшей вес.
Сжатый, окаменевший рассудок отторгал увиденное и, наконец, отказался поддерживать чуть тлеющее сознание, когда тянитолкай стал забирать себе и ноги Берналя.
"ЧАСТОКОЛ"
СССР, 1988, 1.43, реж. Кира Муратова, в ролях: Станислав Говорухин, Оксана Шлапак, Владимир Карасев, Леонид Кудряшов, Роман Левченко, Владимир Дмитриев, Виктор Аристов
Частокол
непомерной высотой отсекающий от нас токи чужой боли и хладоносным настилом окутывающий ростки нашего сочувствия и сострадания
крепостной твердью дробящий кости рвущейся выбраться из глубины души искренности и пергаментной хрупкостью удивляющий даже нашу собственную ложь, ждущей отпора и сопротивления и их не встречающая
в который мы сами давно не верим, но будем его скурпулезно и деловито выстраивать, лишь бы продлить жизнь своему комфорту
Частокол наших слов
поражающих однообразием обкатанных фраз безнадежных зубрильщиков, которые готовы в сотый раз отбарабанить один раз заученный урок прописных истин и избитых банальностей
не приспособленных для ведения диалога (как молодой, неопытный солдат: лишь бы расстрелять всю обойму сразу) - внешняя громкость и монотонность скроют пустоту и ненатуральность внутри
лестью и мнимым участием прикрывающих наши истинные намерения, под ядом которых наша одинокая как сирота совесть корчится от стыда и отчаяния
Частокол наших слов: самое время принять обет молчания, кому-то ненадолго, кому-то навсегда.
"ШИКАРНАЯ СВОБОДА"
Венгрия-Германия, 1991, 2.12, реж. Ильдико Энеди, в ролях: Дороти Сегда, Петер Валлаи, Габор Мате, Паулус Манкер, Петер Андрораи
Последние недели проходили в каком-то заторможенно-напряженном забытьи, с которого её не могли сбить никакие булавочные уколы внешних событий.
"Люблю ли я мужа?": тот вопрос, который она инстинктивно топила в себе некоторое время, теперь плавал на поверхности её сознания тяжелой, неповоротливой шлюпкой.
Принудительно обнажившаяся необходимость предпринимать усилия, чтобы сгладить категоричность самого вопроса, расшатывала её обычную осторожность и побуждала к жёстким, беспристрастным выводам.
Первый год брака отпечатался в памяти фейерверком, волшебством следующих друг за другом ярких мгновений, которые законным путем приоткрыли для неё затушёванный прежде эротический вулканизм её натуры. Очарованная, захваченная этим открытием, тогда она не придала значения его половинчатому характеру. Куда больше её занимала счастливо предоставившаяся возможность по своему разумению строить собственную жизнь, которую она тогда представляла не иначе, как непрерывную цепочку победно покорённых вершин.
Неограниченная, шикарная свобода (лаской, нежностью, намёком, легким капризом, осмотрительной твердостью) лимитировать, подчинять себе чужую волю - восхительный нектар для её самолюбия и губительный, непростительный промах (теперь она это поняла) с её стороны.
Давление, в какой бы мягкой упаковке оно не происходило, стремление решить всё самой - выявили в ней ту слабость, которая обычно не вызывает сочувствия, тем более в той ситуации, когда две души еще не закрепились друг в друге, не успели перетопить чувственную близость в родственную жалость.
Почти незаметная отстраненность, легкая пренебрежительность с его стороны - болезненно тронули струны её чувствительной души, остужая физический пыл, очерствляя, огрубляя съёжившуюся доверительность, давая пищу для пораженческих настроений, мысль о которых была для неё невыносимой и толкала к сомнительным, несвойственным для неё поступкам.
"ШТАТ ВИКТОРИЯ"
Австралия, 1978, 1.45, реж. Питер Уир, в ролях: Дэвид Галпилил, Доминик Гард, Фредерик Парслоу, Тим Маккензи, Герда Николсон, Ронни Грэм, Хит Хэррис, Рик Скалли, Кевин Голсэй
Кроссовки изорвались и стали для него колодками для истязаний, ступни превратились в лилово-красные сардельки, воздух при каждом вдохе наждачной бумагой царапал лёгкие.
Третьи сутки с короткими перерывами на сон продолжался этот марафон-пытка, который он сам для себя устроил.
А как еще можно загнать себя до изнеможения, до боли, которая сделает тело бесчувственным: изрезать ножом, исхлестать плеткой, исчернить кожу пламенем коптящей свечи?
Он всё это уже испробовал, но ничего не помогало. Поселившийся в нем полгода назад второй человек никак не хотел угомониться, а только злорадно усмехался, продолжая творить все свои пакости.
Всё началось почти шутейно, какими-то безобидными выходками, которые он списал на счет плохого настроения и расшатавшихся нервов.
Потом всё хуже и хуже: будто неугомонный дьявол подзуживал его, подговаривал совершать нелепые, дикие поступки, стыд и позор которых до сих пор вгонял его в краску.
Никто из друзей не верил его рассказам о сатанинском alter ego, пока сами не попадали под каток изощренных гадостей этого выродка, который захватывал всё большую территорию его сознания.
Марафонец бежал с засушливого севера на плодородный юг по автострадам, гравийкам, едва заметным тропам - и явственно ощущал, как неуютно ёжится, корчится от страданий его вздорный приживала, уже серьезно думающий о том, не сменить ли хозяина.
Третья ночь запомнилась жжением и сухостью глаз - и желанием свалиться куда-нибудь, чтобы подремать хотя бы полчаса.
Он выбежал на лужок с подстриженной ровной травой - и через сотню метров со всего разгона угодил в какую-то круглую яму, подворачивая левую ногу, которую непременно бы сломал, если бы не попал ею во что-то мягкое и тёплое.
Остаток ночи он потратил на то, чтобы вытащить из этой и других ям нескольких кенгурят, которые по неопытности угодили в вырытые ловушки.
Утром какой-то бодрый старичок долго и подробно объяснял ему, что они находятся на территории будущего кладбища для бедных, эти ямы приготовлены для первых погребений, "похороны стоя" и "в пластиковых мешках" придумал и утвердил парламент штата, чем вызвал изумление общественности, еще не готовой оценить данное нововведение.
Приживала совсем затих, возможно, он уже был далеко отсюда, по-английски покинув своего долготерпеливого хозяина.
"ЭПИТАФИЯ"
США, 1996, 2.11, реж. Дэвид Финчер, в ролях: Майкл Дуглас, Хелена Бонем Картер, Армин Мюллер-Шталь, Джон Кассини, Дэниэл Шорр, Виктор Толмадж, Джин Боркан, Питер Кромби
"Раб мой, настало время поговорить с тобой начистоту.
Не я ли давал тебе шесть жизней, не я ли покрывал твои мелкие грешки, а иногда, в порыве сочувствия и сожаления, отпускал тебе и крупные прегрешения.
Ни благодарности, ни раскаяния - это твоя цена за мою поддержку. Ты продолжаешь мучить и себя, и других, словно находишь в этом какое-то удовольствие. Пора тебе остановиться, пока ты не зашел слишком далеко.
Вспомни, каким ты был раньше: совести в тебе было поболе, а жестокость ты хотя бы дозировал. Что ж ты с цепи-то сорвался? Мой тебе дружеский совет - смени тормозные колодки, если ты еще в состоянии это сделать.
Смотрю я на тебя и удивляюсь: какой же ты наглый и отпетый тип, будто впереди у тебя бессмертие и вечная жизнь. На меня же ты вообще плевать хотел, хотя молишься иногда усердно. Кому?
Тебе никто не говорил, что у тебя вырос горб. Не понимаешь, о чём я? Это я к тому, что горбатого исправит только известно что. Даже этого не боишься? Поражаюсь.
Думаешь, я забыл, как ты водил шашни с дьяволом, моим заклятым другом и дорогим соперником. Да я на тебе не в обиде: не ты первый и не ты последний. Что-то расстались вы с ним без взаимного почтения - даже для него ты чересчур невыносим. Не чувствуешь, к чему я клоню?
Да, не дергайся так, смотреть противно. Дам тебе всё-таки седьмую жизнь, может быть совесть в тебе хотя бы зашевелится. Да и привык я к тебе, без тебя будет скучно. Размягчил ты старика - не ухмыляйся, это не твоя заслуга.
Не обессудь, но шестую, предпоследнюю жизнь я у тебя заберу. Поверь, мне тоже жаль.
Аминь".