Муратов н е р е а л ь н о е к и н офантазии взбунтовавшегося киномана

Вид материала

Документы

Содержание США, 1981, 1.50, реж. Джим Эбрахамс, в ролях: Ллойд Бриджес, Питер Грейвс, Лесли Нилсен, Джули Хэгерти, Карим Абдул-Джаббар, Роб "Плетёнка с маком" "Предел терпения"

Подобный материал:

• В. Е. Кузьмин, Е. Н. Муратов, А. Г. Артеменко, Е. В. Варламова, 15.2kb.
• Дата рождения 12. 05. 1986г, 42.19kb.
• Национальный Инвестиционный Совет (нис) общественное объедине­ние, образованное в мае, 4911.31kb.
• Национальный Инвестиционный Совет (нис) общественное объедине­ние, образованное в мае, 2448.69kb.
• Важней всего погода в доме, 555.61kb.
• Владимир Соловьев. Чтения о богочеловечестве, 3836.58kb.
• Муратов Сергей Александрович пристрастная камера   учебное пособие, 2722.25kb.

"ПИКНИК"

США, 1981, 1.50, реж. Джим Эбрахамс, в ролях: Ллойд Бриджес, Питер Грейвс, Лесли Нилсен, Джули Хэгерти, Карим Абдул-Джаббар, Роберт Стэк, Чак Коннорс, Раймонд Барр


Птички в парке надрывались от счастья: июньский денёк выдался погожим и располагал к свободному выражению чувств.


Утомившись после ночной смены, Томми придремал в тени развесистого дуба и, ненадолго выныривая из своих гастрономических снов, наблюдал за соревнующимися коллегами.


Метатели томагавков выглядели удрученными и смирились с первенством Большого Стива по прозвищу Голден Ханд, который десять раз подряд вогнал индейский топорик в свой первый проруб. Завистники уже прознали, что на следующей неделе он улетает в престижную командировку, кажется, в Уганду. Генерал хунты захватил своего главного конкурента из рядов повстанцев и теперь хотел угостить гостей праздника ритуальным представлением "Усекновение головы Иоанна Крестителя".


На съезд-пикник заплечных дел мастеров из Восточных штатов впервые пригласили профессиональных партнёров из Европы, и теперь молодежь нельзя было отогнать от главного гильотинщика Парижа, который за пять минут виртуозно искрошил полмашины капусты.


Потомки испанских инквизиторов безуспешно искали добровольцев поучаствовать в аттракционе, который они скромно именовали "Пламя до небес".


Воображалы из Вашингтона, которых все за глаза называли "цианистые шприцы", как всегда приехавшие с отрядом обдолбанных фанов, в этом году неожиданно встретили нешуточных отпор со стороны "электриков" с их новым супергигиеничным стулом: те к трем часам дня задрали всех своими демонстрационными показами.


Окончательно избавившийся от дрёмы, Томми впал в хандру и всё бормотал себе под нос: "Подумаешь, Красная Книга". Он заметил на соседнем дубу Красноголового дятла и никак не мог помирить в себе профессионала и законопослушного гражданина. В конце концов, со словами "но ведь сегодня наш праздник" быстро выхватил трубчатый метатель дротиков и через секунду сбил ни в чем не повинную птицу. Его сервант ломился от медалей и кубков "Лучшему стрелку Алькатраса", а хотелось чего-то теплого, домашнего, таксидермического.


Все ждали вечера: заканчивался монтаж конструкций самого модного в этом году шоу Западного побережья "Весёлые висельники" с участием воздушных гимнастов, акробатов и жонглеров.

"ПЛЕТЁНКА С МАКОМ"

Чехословакия, 1970, 1.58, реж. Юрай Герц, в ролях: Рудольф Хрушинский, Илья Прачар, Милош Вогник, Эдуард Кохоут, Власта Хромастова, Яна Стехнова, Владимир Менсик, Иржи Халек


Концерт только-только подбирался к середине, а Властимил чувствовал себя как человек, внезапно попавший ногой в ведро, полное помоев.


"Ах, вы мне не верите, считаете меня шарлатаном", - молодой, неопытный иллюзионист весь кипел от злости, не в силах себя сдержать. Только что, после неудавшегося фокуса, его освистали зрители, собравшиеся в Кошицкой филармонии, а музыканты оркестра громко перешептывались между собой о ловкости рук и о надувательствах эстрадных мошенников и скептически поглядывали в сторону Властимила.


Конферансье забавлял публику своими безделицами, отсвечивая в зал свое самодовольство. Задние ряды только подивилась его способности быстро и незаметно надеть новую маску, зрители же с передних рядов застыли и окаменели от ужаса, когда лицо конферансье на глазах превращалось в плетёный хлеб с маком, но только с розоватым оттенком.


Властимил, задыхаясь от снизошедшего вдохновения, раздувал хлебное лицо всё больше и больше, пока оно не лопнуло как расколовшийся арбуз.


Воспользовавшись толчеёй и паникой выбегающих зрителей, Властимил незаметно выскользнул из-за кулис на улицу. Свежий воздух еще больше раззадорил его и на ближайшем перекрестке он решил поиграть с ним в кошки-мышки. Полицейский-регулировщик стал внезапно задыхаться и синеть от недостатка кислорода и кулем свалился посреди улицы. Машины тыкались и врезались друг в друга как слепые котята.


Цветомузыкальный фонтан вдруг оборвал и движение струй, и музыкальное сопровождение. Казалось, что на месте фонтана заняли круговую оборону машины с водяными пушками: струи воды сметали ничего не подозревающих отдыхающих со скамеек - как невесомых, безвольных марионеток.


Колокола расположенного рядом католического собора заиграли любимую мелодию Властимила, сальваторе-адамовскую "Падает снег".


Городом без боя овладел шалый волшебник-маг, который и сам не знал, как вывести себя из этого состояния - слишком велико искушение, слишком мало хладнокровие.

"ПРЕДЕЛ ТЕРПЕНИЯ"

Россия, 2007, 1.52, реж. Алексей Учитель, в ролях: Андрей Смирнов, Елена Морозова, Сергей Виноградов, Галина Тюнина, Никита Долгушин, Юрий Степанов, Алексей Гориболь, Габриэла Комлева, Иван Охлобыстин


Оборвавшееся терпение сосущей пустотой вгрызалось в душу.


Лопнувший нарыв гнева принес кратковременное облегчение и странное, непривычное безразличие: и к собственной недавней мягкотелости, и к своей (ставшей для всех когда-то милой традицией) готовности оправдать и сгладить любые, даже самые свинские, выходки и манеры своих друзей.


По всему выходило, что он сам кругом виноват: его роман, его "Доктор", как мощная, ненасытная воронка, втянул в себя всю его жизнь, в том числе светлый уют и душевный комфорт их прежнего, еще незамутненного дружеского общения.


Но они-то сами - как он мог не заметить этого раньше? - давно уже вывалились из его теперешней жизни, где не было места ни страху, ни раболепству.


Прорвавшиеся через плотину долготерпения потоки ярости и гнева обнажили неприглядный пейзаж разложения: вдохновенно-слезливое пьянство, равнодушное и тусклое распутство, раздувшееся на дрожжах гнусно-снисходительных ласк властей самомнение, дешёвый балаган напыщенного актерства.


И этот покровительственный тон, эти разогретые винными парами посулы: содействовать и ходатайствовать признанию его заслуг первого поэта державы - приводили его в состояние бешенства, пугающего и его самого.


На кой черт ему это глумливое, с фигой в кармане признание от сановных благодетелей, возомнивших себя вершителями судеб.


Его тошнило от их дерьма, от которого он не мог отмыть ни свои натруженные руки назначенного судьбою гробовщика, ни свою опустошенную и взбунтовавшуюся душу.