Муратов н е р е а л ь н о е к и н офантазии взбунтовавшегося киномана
| Вид материала | Документы |
СодержаниеРоссия, 2005, 1.50, реж. Сергей Ломкин, в ролях: Яков Ломкин, Ольга Левитина, Александр Пашутин, Максим Литовченко, Дмитрий Нови |
- В. Е. Кузьмин, Е. Н. Муратов, А. Г. Артеменко, Е. В. Варламова, 15.2kb.
- Дата рождения 12. 05. 1986г, 42.19kb.
- Национальный Инвестиционный Совет (нис) общественное объединение, образованное в мае, 4911.31kb.
- Национальный Инвестиционный Совет (нис) общественное объединение, образованное в мае, 2448.69kb.
- Важней всего погода в доме, 555.61kb.
- Владимир Соловьев. Чтения о богочеловечестве, 3836.58kb.
- Муратов Сергей Александрович пристрастная камера учебное пособие, 2722.25kb.
"БЕСТОЛКОВОСТЬ"
Россия, 2005, 1.50, реж. Сергей Ломкин, в ролях: Яков Ломкин, Ольга Левитина, Александр Пашутин, Максим Литовченко, Дмитрий Новицкий, Александр Гришаев
"Не могу взять в толк, в кого ты такой непонятливый.
Глаза свои наивные раскрой пошире: неужели не видишь, как над тобой издеваются.
Ты вообразил, что тебя пожалеют и не будут бить в самое больное? Не жмурься, не поможет, полной пригоршней зачерпни и затолкай правду себе в глотку: потерпи сейчас, потом будет еще больнее.
Твоя услужливая память не дает тебе передохнуть, не прерывая ни на минуту свое безжалостное слайд-шоу. Тебе, наверно, нравится купаться в этой боли, мечтаешь в ней захлебнуться? Ведь выплывешь, не в первый раз.
Ты, видимо, не ожидал, что всё обернется таким шоком. Понадеялся на свою закалённую волю. Раскалённым железным прутом в самую душу - где твой хваленый опыт, где твое рассыпавшееся равнодушие?
Черный муар наползает на твои глаза, а зачем они тебе, если ты уже не веришь никому и себе, в первую очередь.
Не поддавайся этой холодной, омертвляющей пустоте внутри, борись. С кем и для чего?"
"ВЕДЬМА"
Франция, 2004, 1.53, реж. Александр Ажа, в ролях: Сесиль де Франс, Франк Халфун, Филипп Наон, Майвенн Ле Беско, Богдан Уритеску, Габриэл Спаю, Марко Клаудиу Паску, Оана Пеллеа
Поезд покинул галльский берег и нырнул в туннель под Ла-Маншем. Бешено мелькали фонари-светильники, сбивая и потряхивая и без того зыбкий сон. Перестук вагонных колёс, прежде убаюкивающий, теперь лишь добавлял беспокойства в дребезжащий воздух купе.
Гера перестала ворочаться и закаменела в согнутой позе, поджав под себя мерзнущие колени. Звук флейты, тихий и нежный, завис в сантиметрах десяти от её головы, поплыл, заскользил по её рукам - и сделал её своим инструментом.
Ногти стали клавишами-педалями, которые вдавливались, входили в фаланги пальцев. С каждой новой нотой и с каждым новым ногтем это движение становилось всё более размашистым и непреклонным. Боль выворачиваемых, вдавливаемых ногтей смешивалась с кровью, которая ветвистыми узорами ручейков потекла от кистей к плечам.
К зверскому храпу пассажира наверху стали примешиваться иные звуки, похожие на хрюканье и повизгивание. Эти звуки раздавались теперь и сверху, и снизу, под постелью Геры. Совсем небольшие поросята, озабоченные поисками молока, мечущимся клубком постепенно заполняли пол купе.
С проворностью и цепкостью медвежат они лезли к хрюкающему пассажиру наверх и к Гере, которая не могла пошевелиться. Поросята тыкались, впивались в её живот и грудь, отталкивая друг друга, прикусывая, переминая её кожу своими крохотными зубами.
Из узких разрезов решётки на полу купе появилось, росло, извивалось чёрное облачко: голова ведьмы с длинными волосами, седыми от корней и чёрными внизу, приближалась, кралась, подплывала к Гере. Сильными, тонкими пальцами она сжимала грудную клетку с явным намерением сдавить и остановить сердце.
В этих попытках не было эмоций и злости, а только лишь стремление заглушить биение и трепет сердечных мышц, взять их в блокаду и утихомирить.
Сердце Геры не сдавалось. Мешали бестолковые, прилипчивые поросята: ведьма раздражалась, выходила из себя, наполнялась гневом. Она оторвала Геру от постели, выталкивая её вверх, трясла как грушу, надеясь оторвать, разбросать поросят-кровососов - и с остервенением, с бешенством бросала Геру на потолок купе, снова и снова, пока та не потеряла сознание.
"ВИЧ-KLON-ФРЕСКА.FR"
Франция, 2002, 1.51, реж. Вирджини Депант, в ролях: Карен Ланкоме, Адама Ниане, Кристоф Клоди Ландри, Патрик Коде Топ, Рафаэлла Андерсон, Лиза Маршалл, Айэн Скотт, Дельфин Маккартни
Разорванная в клочья pocket book с претенциозно-беспечальным названием "Снег к добру" уже неделю захламляла журнальный столик. Это было первое, на что обрушил свою неудержимо-бесцельную ярость Гильом, когда узнал по телефону о положительном анализе.
Снег, редкий гость пари-улиц, действительно кружил за окном, белой ватой залепляя стёкла. Предрождественский вечер не хотел или действительно не замечал тех разительных перемен, которые произошли с двадцатилетним студентом высшей художественной школы за прошедшие дни. Теперь это был совсем другой человек, а точнее, коварное, расчётливое, раненое животное, которое сегодня раз и навсегда положит конец своему ворвавшемуся одиночеству.
В ожидании звонка в дверь Гильом свернулся калачиком на полу в прихожей и задумчиво забавлялся тем, что пытался натянуть на сильную юношески-мужскую руку узкую вязаную перчатку Жюстины, с поперечными жёлто-красными полосками и тремя бубончиками сбоку. Мягкая, тонкая шерсть растягивалась до последнего, а затем разом порвалась в нескольких местах, покорно пропустив через себя верхние фаланги пальцев с острыми, хищными ногтями.
Домофон заверещал, как внезапно проснувшийся часовой, взывая к хозяину беспокойной трелью. Вглянув на маленький экран, Гильом невольно отпрянул. Он видел себя или свою точную копию с кривой усмешкой на губах, но более развязного и слегка слащавого. Это была действительно его копия, его клон-ровесник Патрик, живущий в Амстердаме и давно намекающий Гильому на возможность их нежной дружбы. Он воспринял рождественское приглашение французского друга-клона вполне однозначно и излучал уверенность и беззаботность.
Жюстина давно мечтала попасть к Гильому в квартиру и теперь, лёжа в его постели, рассеянно слушала радостные возгласы и восклицания не видевшихся два месяца друзей. Её сильно и, казалось, безнадёжно заклинило на Гильоме, когда молодой студент-художник преподавал им рисование в выпускном классе. При любом удобном случае она заглядывала ему в глаза, прижималась к нему, якобы случайно, своим упругим deux-размером, деликатно набивалась в гости и, наконец, уже потеряв всякую надежду, получила вчера долгожданное приглашение.
Гильом сдёрнул лёгкое покрывало с обнажённой девушки и стал её внимательно рассматривать. Розовые створки Жюстины были влажно распахнуты ему навстречу и трепетали в ожидании первой встречи. От нетерпения и волнения капельки пота выступили на внутренней стороне бёдер, которые еще не знали точно, какую позу им занять.
Ожидания девушки оправдались - и в гораздо большей степени. Туман страсти еще не вполне окутал их рассудки, когда к ним, вполне естественно, будто делал это каждый день, присоединился опытный бисексуал Патрик. Беззащитный затылок Гильома издавна возбуждал голландца, и он получил его как заслуженную награду.
Три спины, одна снизу и две сверху, двигались в слаженном, самозабвенном ритме, надеясь слиться и сливаясь воедино и достигая в растянутом отдалении - ожидаемого и непредсказуемого по ощущениям пика, каждый своего и общего для всех, наслаждения.
Развороченный anus и вскрытая vagina: кровь, долгожданная, ритуальная слабо сочилась, прочнее цемента связывая их на годы вперед.
"Втроём уже не так страшно", - злорадно-печально подумал Гильом и пошел доставать из духовки рождественский пирог.