Пять лекций по истории россии ХХ века (Дополнения к курсу История России ХХ века)

Вид материала

Лекция

Содержание Методы антицерковной политики Разделы, по которым составлялись отчеты о проделанной антирелигиозной работе для политбюро Из " Протокола N 2 Заседания комиссии по проведению отделения Церкви от государства” от 31.10. 1922 г. Дело Св. Патриарха Тихона Выписка из протокола № 30 заседания Комиссии по проведению отделения церкви от государства. 17 июля 1923 г. Всесоюзная лига активных атеистов Организация антирелигиозной пропаганды Митрополит Сергий (Страгородский) и советская власть. Церковь и общество. 1922-1928 гг. Новое наступление на Церковь. Антицерковное законодательство 1929 года Церковь и власть в годы коллективизации Последний решительный бой с религией Постоянная комиссия по культовым вопросам при Президиуме ВЦИК

Подобный материал:

• Курс лекций по истории россии Часть IV история россии, 1231.5kb.
• Тематическое планирование По истории Класс, 673.59kb.
• Тематические планы лекций и практических занятий 1 курс план лекций по истории фармации, 679.07kb.
• Тематические планы лекций и практических занятий. 1 курс план лекций по истории фармации, 424.2kb.
• Рабочая программа история Мауляшевой И. И., первая квалификационная категория по Всеобщей, 638.68kb.
• Литература к курсу лекций «История русской философии» (вторая половина XIX века), 59.23kb.
• Программа история России. XX начало XXI века. 9 класс (68, 529.1kb.
• Боханов А. Н., Горинов М. М. История России с древнейших времен до конца XX века оглавление, 6455.77kb.
• Лекция 12. Эволюция Российского государства и общества в первой половине XIX века проф., 93.6kb.
• Примерная программа курса «история россии с древнейших времен до конца xvi века», 156.54kb.

Методы антицерковной политики

Борьбой с Церковью в СССР непосредственно занимались несколько ведомств. Одним из них был Отдел агитации и пропаганды ЦК РКП (б) – ЦК ВКП (б) – ЦК КПСС, при котором была создана Антирелигиозная комиссии (АРК)⁴⁵; вторым – ВЧК-ГПУ-НКВД-МГБ-КГБ, в рамках которого всегда был ведающий церковными делами отдел (до 1939 г. «секретный отдел» во главе с Тучковым). Кроме того, существовал «ликвидационный отдел» Наркомюста (Красиков) и межведомственная Комиссия по проведению отделения Церкви от государства. В рамках ВЦИК за религиозную проблематику отвечал Смидович. Рупором позиции Сталина в этом вопросе, по моему мнению, был Е. Ярославский. Общий контроль над ними осуществляло политбюро ЦК ВКП(б).


Разделы, по которым составлялись отчеты о проделанной антирелигиозной работе для политбюро:

в области антирелигиозной пропаганды и агитации

в области борьбы с церковной контрреволюцией

в области разложения церкви

в области урегулирования отношений между церковью и государством (этот раздел в одном из отчетов Ярославского выглядит более откровенно: «в области правовых мероприятий, облегчающих партии борьбу с религией и мистикой всех видов»).


ВЧК-ГПУ-НКВД использовало не только террор, но и иные методы, в том числе опробованный еще в годы Французской революции метод раскола Церкви, разделение священнослужителей на "лояльных" и "нелояльных". При активном участии чекистов была создана "раскольническая организация: Живая Церковь". В ней были объединены сторонники обновленческого движения, выступавшие за революционные перемены в церковном управлении, за пересмотр многих канонов и литургической практики, за активное сотрудничество с новыми властями. При этом советские лидеры не скрывали и публично заявляли, что новый строй не нуждается в поддержке со стороны "прогрессивно настроенного духовенства". "Никакая церковь не может быть живой, никакое духовенство - прогрессивным", - писал один из большевистских идеологов, главный редактор теоретического журнала «Большевик» И.И. Скворцов-Степанов.

Обновленчество находилось под полным контролем органов госбезопасности. Как свидетельствуют протоколы ПБ, решения обновленцев принимались под диктовку ПБ, которое принимало постановление обо всех сторонах их деятельности, включая рассылке решений их Высшего Церковного Управления (ВЦУ)⁴⁶,

К концу 1922 г. обновленцам был передано около 2/3 всех действующих церквей. Обновленческий раскол стимулировал появление в Церкви новых раскольнических группировок⁴⁷.

Из " Протокола N 2 Заседания комиссии по проведению отделения Церкви от государства” от 31.10. 1922 г.:

“Постановили: <...>

г) провести ударным порядком смещение тихоновских епископов;

д) провести через ВЦУ повсеместное публичное признание Советской власти епархиальными советами, отдельными епископами и попами, а также приходскими советами. Предложить выполнить это к 1 января;

е) предложить через Красикова прокуратуре оказывать ГПУ всяческое содействие в административной борьбе с тихоновщиной;

ж) предложить ГПУ поставить хорошо дела в компрометации попов здесь и на местах;

з) находящихся в Москве на покое отстраненных епископов водворить через ВЦУ в какой-либо отдаленный монастырь»

Красикову, Смидовичу, Скворцову и Флеровскому комиссия поручила написать ряд статей по вопросам разложения Церкви и распределить "органы печати, в которых разместить эти статьи" (Политбюро и церковь. 1922-1925. Т.1. М.,1997. С. 333-336⁴⁸).


В своем отчете Политбюро ЦК РКП(б) от 30 октября 1922 г. Тучков писал:,

"Пять месяцев тому назад в основу нашей работы по борьбе с духовенством была поставлена задача борьбы с тихоновским реакционным духовенством... Для осуществления этой задачи была образована группа, так называемая "Живая церковь", состоящая преимущественно из белых попов, что дало нам возможность поссорить попов с епископами... Наряду с множеством статей, воззваний, речей, в которых клеймились тихоновская и монашеско-архиерейская политика, попы (живоцерковники), взяв в свои руки верховную церковную власть, приступили к удалению от управления епархиями тихоновских архиереев и замене их лояльными по отношению к Соввласти. Эта задача в течение пяти месяцев более чем наполовину выполнена... По моему мнению, недурно было бы изгнать тихоновцев из приходских советов, начав эту работу примерно так же, то есть натравляя одну часть верующих на другую. Осуществить же это возможно путем образования мирянских групп ревнителей обновленческого движения". (Политбюро и церковь. 1922-1925. Т.1. М.,1997. С. 331-332)

Дело Св. Патриарха Тихона

Венцом борьбы с Православной церковью в 1922 г., по мысли ее инициаторов, должен был стать процесс над Патриархом Тихоном и вынесение ему смертного приговора. К такому исходу пресса готовила население страны. Каждый шаг этой акции неоднократно обсуждали на политбюро.

Обвинение готовилось по 4 пунктам:

1) борьба с декретом об отделении церкви от государства,

2) борьба со вскрытием мощей,

3) противодействие изъятию церковных ценностей,

4) систематическая контрреволюция.


Перед процессом над патриархом был проведен процесс над католическим духовенством во главе с архиепископом Я. Цепляком. Был приговорен к расстрелу и казнен (в ночь с 31 марта на 1 апреля 1923) католический священник К. Будкевич. На защиту арестованного патриарха выступили правительства и общественные деятели ряда европейских стран (Франции, Ватикана). От имени правительства Великобритании выступил министр иностранных дел лорд Керзон (8 мая 1923), заявивший о «взрыве оскорбленного морального чувства человечества» в связи с религиозными преследованиями и особенно с казнью Буткевича и делом патриарха.

В ответ на попытку (10 апреля 1923) наркома по иностранным делам Г.В. Чичерина обратить внимание на протесты мировой общественности и отрицательные последствия процесса и осуждения патриарха для международного признания СССР, ПБ принимает решение «дать директиву Верховному трибуналу вести дело патриарха Тихона со всей строгостью, соответствующей объему колоссальной вины, совершенной Тихоном». Это был смертный приговор.

Открытие процесса было назначено на 12 часов дня 24 апреля. Обвинительное заключение было напечатано отдельной брошюрой. Газеты сообщили о начале процесса. Были напечатаны пригласительные билеты на процесс.

Но произошло непредвиденное. Вот как об этом пишет исследовавший архивы политбюро С.Г. Петров:

За три дня до начала процесса 21 апреля 1923 во время работы XII съезда РКП (б) Дзержинский «спешно черными чернилами написал небольшую записку на служебном бланке наркомата путей сообщений, адресовав ее не заседавшему в этот период политбюро: «Полагаю, что необходимо отложить процесс Тихона в связи с разгаром агитации за границей (дело Будкевича) и необходимостью более тщательно подготовить процесс Прямо на записке и на ее обороте члены и кандидаты в члены высшего органа ЦК РКП(б) оставили свои автографы». Кто-то свое «за» написал простым карандашем (Сталин, Томский), кто-то коричневыми чернилами (Зиновьев, Каменев, Калинин, Троцкий). Против (по телефону) высказался только возглавлявший специальную Комиссию ПБ по руководству процессом над патриархом Тихоном Рыков. Но в тот же день, когда принималось это решение, Патриарх был помещен во внутреннюю тюрьму НКВД. Других документов, объясняющих случившееся, пока обнаружить не удалось.

На попытки Тучкова, Ярославского и председателя Верховного Суда Н. Немцова добиться назначения новой даты начала процесса политбюро не ответило.

Как свидетельствуют архивные документы весь следующий месяц ушел у Ярославского на поиск выхода из создавшегося положения. В результате родился проект, который был представлен на утверждение ПБ. Во исполнение нового плана начались многонедельные «беседы» Тучкова с Патриархом, которые завершились подписанием заявления Патриарха в Верховный Суд (16 июня). В нем он декларировал «лояльное отношение к советской власти». Патриарх был освобожден (27 июня). В своем обращении к верующим (28 июня) он призвал духовенство и верующих к преодолению раскола Церкви. Спустя два года Патриарху удалось его преодолеть и тем самым сорвать планы ПБ и ГПУ навязать Церкви обновленчество.


Выписка из протокола № 30 заседания Комиссии по проведению отделения церкви от государства. 17 июля 1923 г.

Присутствовали: тт. Попов, Менжинский⁴⁹, Смидович, Яковлева, Тучков. Слушали: п. 2. О Тихоне и его управлениях.

Постановили: а) Поручить т. Тучкову тактично воздействовать на Тихона, чтобы Тихон дал разъяснение через газету и интервью с иностранными корреспондентами о том, что он действительно сам лично написал воззвание и заявление о своем раскаянии.

б) Признать желательным, чтобы остальные сидящие под стражей по делу Тихона так же, как и он, раскаялись.

г) Не возражать против моления тихоновцев за советскую власть⁵⁰.

д) Признать необходимым, чтобы Тихон о своем раскаянии и воззва­ниях написал письмо Кентерберийскому епископу.

Председатель комиссии Попов

Секретарь комиссии Тучков


Но изменения в антицерковной тактике на отказе от процесса над патриархом не ограничились. 16 августа ЦК РКП(б) издает циркуляр «Об отношении к религиозным организациям», в котором ЦК запретил решать вопрос о закрытии молитвенных зданий путем голосования на собрании с участием неверующих людей. 25 августа 1923 г. при Председателе ВЦИК для рассмотрения дел и жалоб по религиозным вопросам (на решения губисполкомов о закрытии храмов, расторжении договоров с 20-ками) был организован Секретариат по делам культов. Его возглавил Смидович. Было признано нецелесообразным издание двух вульгарно атеистических сатирических журналов: «Вавилонская башня» (Петроград) и «Безбожник у станка» (Москва). В конце 1923 г. по многочисленным просьбам трудящихся Наркомат труда рекомендовал приурочить соответствующие дни отдыха в 1924 г. к Пасхе – 27-28 апреля, Вознесенье – 5 июня, Троица – 15-16 июня. (сохранилось и в 1925 г.).

В это же время в резолюции ИККИ⁵¹ (июнь 1923) говорилось:

«Утверждение, что коммунистическая партия не считает религию контрреволюционной – неверно. В настоящее время каждая религия в Европе контрреволюционна. В восточных странах религия может еще сыграть кое-какую прогрессивную роль, но в Европе мы находимся в стадии развития, когда каждая религия контрреволюционная… Марксизм .. утверждает, что каждая религия является классовой идеологией и представляет собой поэтому классовый инструмент…».

Далее, в резолюции тезис «религия-частное дело» отнесен к буржуазному государству, а не вообще к любому. На этом же Пленуме ИККИ партийный публицист К. Радек призвал проявить осторожность в пропаганде атеизма.

Коррективы в осуществление антицерковной политики были внесены при утверждении резолюций июньского пленума ЦК 1923 г. На ПБ было принято важное постановление:

Считая, что в некоторых организациях антирелигиозная пропаганда приняла нежела­тельный характер (массовое закрытие церквей и т. п., агитация за празднование понедельника и т. д.) — поручить Политбюро срочно разослать организациям соответствующий циркуляр.


Важная деталь, пишет издатель документов Политбюро Н. Покровский: постановление это принималось по докладу Л. Б. Каменева.

«Границы маневра были, таким образом, в основном очерчены. Осуждались «перегибы на местах», якобы вызванные «недопо­ниманием» линии партии. То, что к грубому насилию военно-чекистскими методами призывала сама партия и та же АРК, и упоминать было нельзя. Было признано, что в огромной религи­озной стране трудно сразу переделать массовое сознание такими методами, и предлагались методы более гибкие, долговременные. Отступление предполагалось при этом минимальное: разрешить открыть те церкви, верующие коих осмелятся просить об этом после года террора, но итогов изъятия церковных ценностей отнюдь не пересматривать. Продолжались и репрессии против «контрреволюционного» тихоновского духовенства. Переход от тактики Троцкого уничтожения церкви одним махом к более за­тяжной борьбе с несколько меньшим применением насилия был связан и с изменением внутрипартийной обстановки: «штурм» 1922 года возглавляли Троцкий, Ленин и Сталин, а маневр 1923-го — Каменев и Сталин» (Покровский).


Спустя несколько лет (1927) Е. Ярославский так объяснит эти изменения:

«Само собой разумеется, для советской власти вовсе не все равно было, призывает ли церковный собор (1923) к открытой борьбе с советской властью, к контрреволюции, или он призывает «каждого честного христианина» «всемерно проводить в жизнь великие начала Октябрьской революции».


21 марта 1924 года принимается постановление президиу­ма ВЦИКа о прекращении дела гражданина Белавина. А когда переговоры с лидером живоцерковников Красницким заходят в очередной тупик, 10 апреля 1924 года появляется циркуляр Наркомюста, ко­торый напоминает о сохранении силы за циркуляром от 1923 года, где запрещается поминовение Патриарха Тихона. Покровский обращает внимание, на используемую властями формулировку:

Постановление ВЦИКа СССР по делу Беллавина основано на праве частной амнистии, а не на отсутствии состава преступ­ления в действиях Беллавина вообще. А потому нет никако­го основания считать, что циркуляр номер 254 от 1923 года утратил силу.


Дело Патриарха прекратили, но подчеркнули, что это только амнистия, а на самом деле Патриарх считается пре­ступником по отношению к Советской власти, и поминать его нельзя.

Все это свидетельствует о заметных (хотя и не долговременных) колебаниях в руководстве партии. Новая позиция была отражена в специальном циркулярном письме ЦК РКП(б) № 30 от 16.08 1923 г. «Об отношении к религиозным организациям». Этот циркуляр, пишет Покровский, одобренный ПБ и подписанный Сталиным, в конце констатирующей части содержал следующее четкое осуждение «местных перегибщиков»:

«Эти организации и ^:органы власти, видимо, не понимают, что своими грубыми, бестактными действиями против верующих, представляющих громадное большинство населения, они наносят неисчислимый вред советской власти, грозят сорвать достижения партии в области разложения церкви и рискуют сыграть на руку контр­революции».


Сталин закончил циркуляр № 30 пред­упреждением прямо противоположного по сравнению с процити­рованным характера:

ЦК предостерегает, что все вышесказанное не должно «ни в какой мере ослабить бдительность наших орга­низаций в смысле тщательного наблюдения за тем, чтобы цер­ковь и религиозные общества не обратили религию в орудие контр-революции» (цит. по: Покровский Н.).


Неурожай 1924 г. и отмеченное «повышение религиозных настроений» в деревне подтолкнул власти еще к большей «терпимости» по отношению к Церкви. В октябре 1924 г. Сталин дважды (на Пленуме ЦК и совещании секретарей деревенских партийных организаций) повторил призывы к осторожному отношению к религиозности крестьян. Было запрещено применять административные средства воздействия на рядовых верующих.

По словам Крапивина, «ЦК Компартии Украины и ЦК ЛКСМУ, памятуя о перегибах в антирелигиозной работе, осужденных московским руководством, примерно до середины 1926 г. запрещали деятельность на территории республики (особенно в сельской местности) орга­низаций, "прямо ставящих задачи борьбы с религией", дабы не давать повода "в противоположность им организовывать религиозные группы", что неизбежно подталкивало бы к расколу села по религиозному признаку. Украинский ЦК обязал местные партийные комитеты реорганизовать структуры СБ "Безвирник") и заменить их системой естественнонаучных и сельскохозяйственных кружков. Все это привело к тому, что количество антирелигиозных организаций того или иного орга­низационного подчинения резко сократилось: число комсомоль­ских антирелигиозных кружков только за 1925 г. уменьши­лось по стране в 4 раза, а на территории Белоруссии и Украи­ны их практически не осталось". Аналогичную позицию заняло, по словам Крапивина, и руководство Грузии.

Одновременно продолжается поиск средств усиления антирелигиозной пропаганды. 18 августа 1923 г. была создана Всесоюзная лига активных атеистов, основная задача которой была сформулирована следующим образом:

«… освобождение человека от духовного рабства путем пропаганды атеизма и разоблачения контрреволюционной и шантажной деятельности церковников какого бы то ни было культа, как классовых врагов трудящихся масс».


29 ноября 1923 г. в Москве были открыты театр «Атеист» и издательство «Атеист». Этот театр не просуществовал и полугода. Вскоре после смерти Ленина на съезде Советов было принято решение об уничтожении Храма Христа Спасителя. Но взорван он был только в 1931 г.⁵².

К числу особо важных антирелигиозных мероприятий этого периода выработки новой стратегии у власти следует отнести публикацию (написанных в ноябре 1913 г.) кощунственных писем Ленина – Горькому (Правда, 24 марта 1924 г. и Ленинский сборник за 1924 год). До окончания нэпа власти не предпринимают серьезных массовых антирелигиозных кампаний. Но и в этот период продолжается поддержка церковных раскольников, аресты епископов и священников.

Организация антирелигиозной пропаганды

Большевики являются пионерами в деле организации систематической антирелигиозной пропаганды. Новые власти не скрывали антихристианского характера своих целей и политики. С начала 1918 г. «Правда» рекламировался сатирический журнал «Красный дьявол». Естественным было появление в Тамбове и еще трех городах памятника Иуде Искариоту. Уже в первые месяцы существования советской власти в партийных газетах началась кампания против эксплуатирующих приходское духовенство монахов-епископов.

Кроме задач сугубо «просветительского и воспитательного» характера власть ставила и сугубо прагматические задачи. Всем антирелигиозным кампаниям и мероприятиям советской власти с первых дней ее существования предшествовали пропагандистские кампании в советской печати.

По при­зыву Ленина (объединить усилия коммунистов и некоммунистов в атеис­тической пропаганде) в 1922 г. было основано непартийное издатель­ство Атеист, специализировавшееся на переводах "буржуазных" атеис­тов. XI съезд партии (1922 г.) постановил "обратить издательства "Главполитпросвет", "Красная новь" и журнал под тем же названием в специальное партийное издательское предприятие для публикации популярной марксистской и антирелигиозной литературы.

В то же время на характере антирелигиозной пропаганды отражались все внутрипартийные веяния. Так, в отличие от партийных документов 1922 г., Резолюция ХП съезда (1923) призывала всего лишь к расширению антирелигиозной пропаганды и предостерегала против оскорбления религиозных чувств "примитивными методами" осмеяния предметов культа и обрядов; заявлялось, что такие приемы только "усиливают религиозный фанатизм". Вместо этого съезд призывал расширить публикации антирелигиозной литературы научно-популярного характера, а также больше сосредоточиться на аналитической исследовании ис­токов и истории религии».

Например, в согласии с резолюцией, в 1922 г. начинается издание нескольких специально антирелигиозных журна­лов, которые грубостью основной массы публикуемого материала вступали в противоречие с последовавшими в 1923 году призывами к умеренности. Грубо атеистический журнал Наука и религия, издаваемая бывшим священником Михаилом Гал­киным (литературный псевдоним Горев) появился в декаб­ре 1922 г., по вскоре был вытеснен в соответствии с новой линией более «умеренным» еженедельником Безбожник, под редакцией самого Ярославского.

В течение периода нэпа ответственному за всю партийную пропаганду Агитпропу ЦК неоднократно приходилось призывать к порядку (умеренности) крайне левых борцов с религией были: закрыты два наиболее оголтелых журнала, в частности «Безбожник у станка».

От того времени в партийном архиве сохранились доносы "атеистов по долгу совести" (Ионы Брихничева и др.) на "атеис­тов по долгу службы" (Е. Ярославского, М. Кобецкого). Атмосферу» в руководя­щих сферах только что созданного Союза безбожников как нельзя лучше, пишет Крапивин, иллюстрирует открытое пись­мо (1925 г.) бывшего православного священника И. Брихничева (по совместительству — эксперта ВЧК по церковным вопро­сам) на имя редактора газеты "Беднота", тоже бывшего православного священника М. Горева (копии — И. В. Сталину, ЦАПО ЦК и т. д.):

...Трудно согласиться с тем, что Костеловской⁵³ и еврею Губельману можно быть антирелигиозниками в крестьянской стране, а нам, русским, … нельзя быть антирелигиозниками, потому что я... 20 лет т. назад был попом... За то, что я называю Губельмана его настоящим именем, а не псевдонимом, меня назовут юдофобом… Это не юдофобия, а благород­ный протест. Если негодяи устраивали Губельманам когда-то погромы, это не значит, что мы должны позволять Губельма­нам и Костеловским... садиться себе на шею⁵⁴.


Интеллектуальный уровень издаваемой антирелигиозной литературы был очень низок. Сохранилась оценка этой литературы Сталиным. Как пишет Д. Волкогонов, «В мае 1925 г. Сталин поручил своему помощнику Товстухе создать для него личную библиотеку. В пункте 3 «Записки библиотекарю» он написал:

«Все остальное классифицировать по авторам (исключив из классификации и отложив в сторону: учебники всякие, мелкие журналы, антирелигиозную макулатуру и т.п.)».

Среди пропагандистских акций начала 20-х гг. выделяются инициированные Москвой кощунственные комсомольские «пасхи» и «рождества». Карнавальные шествия одетых в облачения православных священников, платья протестантских пасторов и еврейских раввинов комсомольцев нередко завершались сжиганием икон и церковных книг. Эти действа освещались в прессе как ростки нового коммунистического сознания. Сообщалось о сотнях и тысячах участвующих. Но, по мнению инициаторов, эти кампании не достигли ожидаемого результата. В Отчете отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) «Об антирелигиозной работе за период между XIII и XIV съездами» (то есть между маем 1924 г. и декабрем 1925 г.) говорилось, что

«комсомольские пасхи» и «комсомольские рождества» не сыграли и не могли сыграть сколько-нибудь положительной роли, так как проводились обычно неумело и только отталкивали верующих людей».


Инструментом власти в организации антирелигиозного воспитания населения и антирелигиозной пропаганды стал созданный в 1925 г. и возглавляемый Е. Ярославским Союз безбожников (СБ). Именно СБ издавал многомиллионными тиражами атеистическую литературу. Под его давлением Наркомпрос принял постановление о "безрелигиозном воспитании" в школе (пись­мо ГУСа 1925).

Некоторое время в качестве средства атеистической работы властями организовывались публичные диспуты большевистских пропагандистов со священнослужителями или преподавателями духовных учебных заведений. Они были популярны и собирали большую аудиторию. Диспуты выявили низкий уровень партийных пропагандистов. После неудачного диспута наркома А. Луначарского с обновленческим митрополитом А. Введенским они были запрещены⁵⁵.

Об уровне атеистических выступлений говорит план доклада Бухарина на съезде учителей:

Вера в бога и черта есть затемнение сознания трудящихся.

Почитание душ умерших богатеев было основой религии.

Слово «бог» происходит от слова «богатый».

Что на земле, то и на небе.

Вера в бога есть вера в рабство.

Церковь была организацией буржуазного государства.

Почему необходимо отделение церкви от государства.

Религия есть частное дело.

Школа должна быть доступна каждому бедняку.

Образование должно быть всеобщим и обязательным.


Митрополит Сергий (Страгородский) и советская власть.

Декларация лояльности 1927 г.

После смерти патриарха Тихона 2 апреля 1925 г. Церковь формально возглавлял Патриарший Местоблюститель (т.е. исполняющий обязанности Патриарха до момента его избрания) митрополит Петр (Полянский). Фактически, с согласия митрополита Петра, руководство ею перешло к митрополиту Сергию (Страгородский). Являясь формально всего лишь "заместителем заместителя", Сергий попытался решить две неотложные задачи: достичь легализации Церкви и сохранить ее от дальнейшего распада. С этой целью он пытается созвать архиерейский собор. В условиях ареста и ссылки большинства епископов это оказалось невозможным. Сергий предложил избрать патриарха путем письменного опроса. Его действия были расценены властями как «политический заговор». Начались массовые аресты епископов. Восемь месяцев провел в тюрьме и митрополит Сергий.

Вскоре после освобождения митрополита из тюрьмы (в марте 1927 г.) НКВД⁵⁶ неожиданно (в мае) дает Сергию официальное разрешение открыть в Москве Временный Патриарший Священный Синод. Тем самым создавались условия для воссоздания высшего церковного управления. 29 июля 1927 г. Сергий и члены организованного им Синода выступили с "Посланием к пастырям и пастве", более известным как Декларация митрополита Сергия 1927 г. Речь шла об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти. Послание было своеобразной декларацией лояльности режиму - отчаянная попытка спасения духовенства и Русской Православной Церкви на советской территории. В ней содержалась несколько двусмысленная фраза: "Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи".

Декларация поставила Церковь на грань нового раскола в рядах Церкви. От общения с митрополитом Сергием отказались авторитетные в Церкви епископы. Последовавшее за Декларацией требование Сергия о такой же декларации лояльности со стороны духовенства в эмиграции привело к уходу в юрисдикцию Патриарха Константинопольского ранее лояльных Патриарху Тихону приходов, находящихся за рубежом. Их возглавил митрополит Евлогий (Георгиевский; 1868-1948)⁵⁷.

Соборная точка зрения на отношения к новой власти была высказана в Обращении (май 1927) православных епископов - заключенных Соловецких островов - к правительству СССР (известна как «Соловецкое послание»):

«Церковь не касается … политической организации власти, ибо лояльна в отношении правительств всех стран, в границах которых имеет своих членов. Она уживается со всеми формами государственного устройства от восточной деспотии старой Турции до республики Североамериканских штатов».


Церковь и общество. 1922-1928 гг.

Расчет на раскол, провокации и выборочный террор не оправдали себя. Сложившаяся трагическая ситуация 20-х гг. сопровождалась, однако, духовным возрождением Церкви. По словам очевидца, "во всех приходах появились сестры-монахини. Они занимались по большей части благотворительностью, главным образом в отношении арестованного духовенства. Сильные приходские советы защищали свои церкви. Обычным делом стали сборы средств для узников совести, концерты церковной музыки, популярные богословские лекции. Церкви неизменно были переполнены... Престиж и авторитет преследуемого и гонимого духовенства был неизмеримо выше, нежели духовенства при царизме"(В.Ф. Марцинковский). Статистика показала появление новых православных церквей, построенных разбогатевшими во время нэпа крестьянами.


Новое наступление на Церковь. Антицерковное законодательство 1929 года

Сигналом к новому наступлению на Церковь послужила речь И. В. Сталина на XV съезде ВКП(б) в 1927 г., в которой содержалась критика в адрес партийных руководителей, допустив­ших ослабление антирелигиозной работы. С этого времени обвинения в мягкотелости по отношению к Церкви будет обязательным элементов в наборе обвинений в адрес оппозиции. В течение нескольких последующих месяцев Сталин неоднократно обращался к проблеме борьбы с религией и церквами.

В беседе с представителями американских рабочих орга­низаций (сентябрь 1927) Сталин на заданный самому себе вопрос: "...подави­ли ли мы реакционное духовенство?" — ответил, что "да, по­давили. Беда только в том, что оно не вполне еще ликвидиро­вано". В апреле 1928 г. на собрании московского партактива И. В. Сталин, продолжив тему о наступ­лении на кулака, соединил ее уже с необходимостью прове­дения «самой боевой антирелигиозной работы в массах» и при­звал к решительной борьбе с религией. В этом выступлении раскрывается методика борьбы большевиков со своими противниками.

«Мы предприняли вмешательство партии в заготовительную кампанию и удар по кулацко-спекулянтским элементам после XV съезда на­шей партии... Получилась в известной степени такая же ком­бинация (конечно, с соответствующими оговорками), какая имела место в 1921 году, когда партия во главе с Лениным, ввиду голода в стране, поставила вопрос об изъятии ценно­стей из церквей на предмет приобретения хлеба для голодаю­щих районов …. и когда попы, уцепившись за ценности, высту­пили на деле против голодающих масс и тем самым вызвали озлобление масс против церкви вообще …, против попов и их руководителей в особенности… Дело в том, чтобы связать широкую массовую антирелигиозную кампанию с борьбой за кровные интересы народных масс и повести ее таким обра­зом, чтобы она, эта кампания, была понятна для масс, что­бы она, эта кампания, была поддержана массами».


Следующим этапом на пути к массированному наступлению на Церковь стало специальное заседание оргбюро ЦК под председательством Л. Кагановича (10 декабря 1928). По итогам состоявшегося на нем обсуждения и после соответствующей санкции ПБ (24.01.1929 г.) на места был разослан сов. секретный циркуляр за подписью Л. Кагановича "О мерах по усилению антирелигиозной работы", в котором религиозные организации (не только РПЦ) определялись как «единственно легально действу­ющие контрреволюционные организации имеющие влия­ние на массы" (см. Крапивин). От комсомола и Союза безбожников потребовали активизации борьбы с религией. Был реанимирован лозунг "Борьба с религией — это борьба за социализм"⁵⁸. Союз безбожников на своем втором съезде превратился в Союз воинствующих безбожников (СВБ). Накал антирелигиозных страстей на съездах и пленумах ЦК СВБ и комсомола был столь велик, что на них стал обсуждаться вопрос о целесообразности вообще существовании религии в СССР⁵⁹.

С конца 1928 года напряжение нарастает еще больше. «В декаб­ре 1928 г. оргбюро ЦК, а в январе 1929 г. политбюро потребовали от советских и хозяйственных структур "изжить практику хозяйственного обслуживания" религиозных организаций. НКВД пред­писывалось отказать религиозным общинам в праве аренды жилых и торговых муниципальных помещений; Госиздату — перестать печатать "мистику" и художественную литературу на религиозные сюжеты (в отношении классики — не допус­кать массового переиздания такого рода произведений). Коми­тету по делам печати были отданы распоряжения прекратить снабжать бумагой религиозные издательства. Руководством кооперации были даны указания на места о запрещении производства и продажи предметов религиозного культа» (Крапивин).

О накале антирелигиозных страстей говорят выдвигаемые пропагандой лозунги: «Религия – тормоз - пятилетки» (Комсомольская правда от 22 сентября 1929 г.) и «Борьба против религии – есть борьба за пятилетку в четыре года, за темпы, за качество, за международное революционное движение» (выдвинут на 3 пленуме ЦК СВБ).

В рамках этого наступления началась активная антирелигиозная «борьба» в школах. Детей, "родившихся от впавших в атеизм родителей" (Крапивин), стали вовлекать в организации юных без­божников. К антирелигиозной кампании в школе подключили пионерские организации. «К борьбе с пьянством, хулиганством, с ре­лигиозным дурманом, юный пионер, будь готов", — обратил­ся со страниц газеты "Безбожник" к Всесоюзному слету пионеров (15 августа 1929 г.) Е. Ярос­лавский.


Параллельно с активностью общественных организаций шла разработка правовых документов, определяющих все стороны жизни религиозных объединений. К началу весны 1929 года они были разработаны. Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. "О религиозных объединениях" (и соответствующими инструк­циями и разъяснениями ВЦИКа и НКВД от 1.10.1929, 20.06.1930, 16.01.1931 гг.) всем религиозным организациям запрещалась любая (кроме отправления культа) деятельность⁶⁰.

В этих документах утвержда­лось, что с точки зрения властей существуют только "двадцатки" мирян, кото­рые составляют приход и арендуют помещение у местных вла­стей. И хотя они должны быть обязательно зарегистрированы (в течение года), эта регистрация не дает "религиозным объединениям и избирае­мым ими исполнительным органам прав юридического лица". В свою очередь принадлежавшее местным властям «право на регистрацию» превращалось в мощный инструмент давления на верующих.

Пункт 17 гласил:

«Религиозным объединениям воспрещается: а) созда­вать кассы взаимопомощи, кооперативы, производственные объединения и вообще пользоваться находящимся в их распоряжении имуществом для каких-либо иных целей кроме удовлетворения религиозных потребностей; б) оказывать материальную поддержку своим членам; в) организовывать как специальные детские, юношеские женские молитвенные и другие собрания, так и общие библейские, литературные, рукодельческие, трудовые, по обучению религии и т. п. собра­ния группы кружки, отделы, а также устраивать экскур­сии и детские площадки, открывать библиотеки и читаль­ни организовывать санатории и лечебную помощь. В молитвенных зданиях и помещениях могут храниться только книги, необходимые для отправления данного культа». Вне церковных стен деятельность духовенства ограничи­валась посещением больных и умирающих, на все другое требо­валось специальное разрешение от местного Совета.


Как пишет Д. Поспеловский, «по крайней мере теоретически, это законодательство содержало и некоторые уступки со стороны правительства. Впервые в СССР признается власть епископа над священниками, нарушение хода богослужения становится уголов­ным преступлением, наказуемым тюремным заключением сроком до шести месяцев».

8 апреля 1929 г. при Президиуме ВЦИК была создана специальная комиссия по вопросам куль­тов (во главе с П. Г. Смидовичем). Соответствующие структуры появились и в большинстве регионов страны. С начала 1931 г. им была передана вся информация по религиозной пробле­матике, накопленная в предыдущий период в НКВД. Комис­сии должны были согласовывать и координировать политику всех ведомств, так или иначе связанных с религиозно-церков­ными вопросами, вести статистический учет, регистрировать жалобы верующих на незаконные действия местных властей и т. д. (см. Крапивин).

В мае 1929 г. была изменена формулировка ст. 4. Конституции РСФСР. Из нее было изъято положение о свободе религиозной пропаганды (при сохранении "свободы религиозных исповеданий")⁶¹.

Осенью 1929 г. Президиум ВЦИК запретил колокольный звон. Антиколокольная кампания 1929/30 гг. сопровождалась снятием и отправлением на переплавку колоколов. Власти намеревались использовать металл для изготовления мелкой монеты, но оказалось что СССР не обладала соответствующей технологией и значительная часть добытого в Москве металла пошла на изготовление барельефов на здании Библиотеки им. Ленина.

Эта мощная кампания ставила своей целью предупредить (сломить) возможное сопротивление со стороны сельского духовенства в период начавшейся коллективизации.


Церковь и власть в годы коллективизации

Начало 30-х гг. сопровождается еще одной попыткой окончательного уничтожения религии. Но в отличие от начала 20-х гг., когда новые правители страны не верили в глубину религиозности населения, руководство СССР уже располагало информацией о том, что значительная часть населения является верующей. Об этом говорили строящиеся в годы нэпа храмы в деревнях. Но оценили эту информацию руководители страны по-разному. Группа Сталина решила дать религии бой. «Правый уклон» в партии (Рыков, Бухарин, Томский) протестовал против «чрезвычайщины» и был обвинен в смыкании с кулацко-нэпмановскими элементами и в заигрывании с церковниками.

Постановление ПБ от 30.1.1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», содержало рекомендацию оргбюро ЦК «дать директиву по вопросу о закрытии церквей». Директива была дана. Кампания по закрытию церквей началась уже в 1928 г. В июле 1929 г. уничтожили часовню Иверской Божьей Матери. Только в Московской области зимой 1929—1930 года было закрыто 696 церквей. В итоге к марту 1930 г. произошло массовое закрытие (до 30%) приходских церквей

Коллективизации повсеместно сопутствовали: закрытие церквей, «раскулачивание», судебные и несудебные расправы над духовенством и наибо­лее активными верующими. Закрытие церквей сопровождалась осквернением их, превращением в клубы и музеи, хозяйственные и складские помещения, а в городах случае разрушения на месте церквей нередко строились туалеты.

На волну протестов со стороны международной общественности и церковных деятелей (включая папу Пия XI и архиепископа Кентерберийского) власти ответили организацией международной пресс-конференции, на которой (19 февраля 1930) митрополит Сергий заявил об отсутствии гонений. К этому времени в тюрьмах и лагерях находилось около ста епископов и, как свидетельствует церковная память, митрополиту пригрозили казнью их, если он не скажет того, что от него требуют. Одновременно ему пообещали рассмотреть содержащую 21 пункт «Памятную записку» о нуждах Церкви, которую он за два дня до пресс-конференции отправил П. Смидовичу. Из всех просьб удовлетворена была только одна. Хотя и не регулярно стал выходить «Журнал Московской Патриархии».

Но власти не собирались отступать. В принятом ВЦИК и СНК СССР (февраль 1930 года) постановлении «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений» говорилось:

«В целях борьбы с попытками враждебных советской власти элементов использовать религиозные объединения в качестве опорных пун­ктов для ведения контрреволюци­онной работы Центральный исполнительный комитет и СНК Союза ССР постановляют: «Предложить правительствам со­юзных республик немедленно пору­чить органам, производящим регистрацию религиозных объединений, пересмотреть состав руководящих органов этих объединений в целях исключения из них... кулаков, ли­шенцев и иных враждебных советской власти лиц. … Не допускать впредь проникнове­ния в эти органы указанных лиц, систематически отказывая в регистра­ции религиозных объединений, при наличии упомянутых выше условий.

Настоящее постановление распро­страняется на религиозные объедине­ния всех культов, толков, религиозных течений и проч...».


Как пишет М. Одинцов, именно в это время родился тезис об ответственности за «антисоветскую деятельность» служителей культа. Попытки отдельных священнослужителей приспособиться к новой ситуации, богословски интерпретировать «близость» коммунистических идей и религии стали расцениваться как политическое «приспособленчество» и двурушниче­ство, как «завеса», с помощью кото­рой «церковники пытаются вести свою подрывную работу против соци­ализма».

К удивлению властей закрытие церквей вызвало массовое сопротивление. Как отмечалось в информа­ции работников местных органов НКВД, нередко эти возмущения носили «характер массовых выступлений», в которых принимали участие «середняки, бедняки, женщины, демобилизо­ванные красноармейцы и даже представители сельских властей». Власти пришлось на время отступить.

В принятом 14 марта 1930 г. постановлении ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении» ЦК потребовал «решительно прекратить практику закрытия церквей в администра­тивном порядке». Антицерковная кампания несколько приутихла. Более того, в Московской области уже к июню вновь были открыты 545 церквей⁶².

Наркомат внутренних дел сообщал в высшие государственные и партийные инстанции:

«...Поступившие от административных управлений краев и областей сведения о подъеме антирелигиозного настроения, связанные с сообщением о чрезвычайно быстром темпе коллективи­зации сельского хозяйства, прекратились одновременно с прекра­щением преувеличенных сведений о все ускоряющемся темпе устремления широких середняцких масс в колхозы, под очевидным влиянием начавшейся ликвидации перегибов. Если осенью 1929 г. и прошлой зимой сводки пестрели донесениями об огромном количестве постановлений общих собраний граждан о ликвидации религиозных обществ, закрытии зданий культа, запрещении колокольного звона, то с февраля — марта текущего года мы имеем совершенно обратное положение: донесения из ряда мест говорят об отливе середняков из колхозов, сопровождающемся серьезным движением за открытие церквей, возвращение снятых колоколов, освобождение высланных служителей культа. Если до этого в административные отделы поступило большое количество ходатайств об оформлении закрытия церквей, то теперь усилилось поступление заявлений с просьбой об открытии церквей, о разреше­нии религиозных шествий и т. п»⁶³.


Как пишет Д.В. Поспеловский, «не может быть сомнения, что все выступления в защиту верующих СССР, в том числе и папы Римского (за которыми довольно быстро последовала знаменитая статья Сталина в марте 1930 г. "Головокружение от успехов"), помогли митрополиту Сергию добиться приостановки фронтальной атаки на Церковь.

И действительно, в 1930—1931 гг. появляется целый ряд сек­ретных инструкций ВЦИКа и Наркомфина с требованиями сни­зить ставки налогов с духовенства регулированием максималь­ных пределов налогов и пр. Так, циркуляр ВЦИКа от 20 июня 1930 г. указывает на главные нарушения законов о культах:

1. Произвольное изъятие у верующих культовых зданий и одностороннее расторжение с ними договоров.
   

2. Чрезмерное налоговое обложение зданий и духовенства.

3. Неправильное лишение духовенства жилплощади. ^:

4. Незаконное чинение препятствий духовенству в "отправле­нии культа".

Процесс закрытия храмов приостановился, в ряде случаев неправомерные решения были отменены. Но передышка была краткой. Новый виток коллективизации привел к автоматическому возобновлению репрессий против духовенства и закрытию храмов. В 1931 г. был взорван храм Христа Спасителя.

Секретное постановле­ние Президиума ВЦИК "О налоговом обложении настоящих и бывших служителей культа за 1930—1931 гг." создавало мощный инструмент давления на верующих, на духовенство и их семьи, с целью склонить их отречься от Бога⁶⁴ . Духовенство было обложено огромными налогами, не выплатив которые, священники и миряне - члены приходских советов, подлежали аресту, а церковные здания - закрытию⁶⁵. Для того чтобы выжить, духовенству приводилось обходить эти законы и жить в постоянном страхе, что их уличат в незаконных действиях.

В 1934 г. антицерковная кампания стихает⁶⁶, чтобы с удвоенной силой возобновиться в 1935 г., когда началась чистка от «антисоветского элемента» крупных городов. Она сопровождалась массовыми арестами и высылкой духовенства. После ареста очередной группы епископов митрополит Сергий был вынужден распустить Синод (18 мая 1935). По подсчетам профессора Н. Е. Емельянова, гонения в эти годы по своей силе сопоставимы с 1922 г.

Ликвидация зажиточного крестьянства подорвала последнюю материальную базу церкви в деревне, поскольку только они могли материально поддерживать Церковь.


«Безбожная пятилетка»

В 1929 г. на II съезде Союза был принят лозунг "Борьба против религии - борьба за социализм», провозглашался «беспощадно-классовый подход к религии» и ставилась задача достижения «полного безбожия» в СССР. На съезде выступил М. Горький⁶⁷. Одновременно со съездом была проведена 1 Всесоюзная конференция юных воинствующих безбожников.

Летом 1931 г. руководители СВБ заявили, что они объединяют 5 млн. членов и была поставлена задача довести численность до 10 млн. человек. Каким способом в столь короткий срок удалось достичь столь невероятной цифры? По мнению В.А. Алексеева, столько было отпечатано и отправлено на места бланков членских билетов. Миллионы формировались за счет коллективного членства в Союзе заводов и фабрик. Статистика индивидуального членства отсутствовала. Как свидетельствуют архивы, Союз как массовая организация существовал только на бумаге и на страницах прессы. И хотя планы первой «безбожной пятилетки» не были выполнены, руководство СВБ шумно стало разрабатывать планы второй. Новый лозунг: «Борьба против религии – есть борьба за пятилетку в четыре года, за темпы, за качество, за международное революционное движение».


Последний решительный бой с религией

Паузой в репрессиях против верующих стал 1936 год – время принятия Сталинской конституции и обманутых надежд населения на установление нормальной, основанной на Конституции и исполнении закона жизни. Вернули с 1 января 1936 г. новогоднюю елку. Неожиданно вносятся коррективы в антирелигиозную пропаганду. В апреле 1936 г. Сталин, рассматривая проект Программы комсомола, призвал смягчить формулировки, касающиеся антирелигиозной работа с молодежью. После съезда решением ЦК комсомола была распущена организация Юных воинствующих безбожников (ЮБВ). Из 13 антирелигиозных журналов к концу 1936 г. (времени принятия Конституции) было закрыто 10, в том числе 6 на национальных языках. Была закрыта газета “Безбожник”.

В канун принятия Конституции, выступая в ноябре 1936 года с докладом "О проекте Конституции Союза ССР" на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов, Сталин специально остановился на вопросах об отношении к верующим, рассматривая и анализируя поступившие к разработчикам Конституции поправки:

"...Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту по­правку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции.

...Наконец, еще одна поправка, имеющая более или менее суще­ственный характер. Я говорю о поправке к 135-ой статье проекта Конституции. Она предлагает лишить избирательных прав служи­телей культа (здесь и далее подчеркнуто нами — В. А.), бывших бе­логвардейцев, всех бывших людей и лиц, не занимающихся обще­полезным трудом, или же, во всяком случае,— ограничить избира­тельные права лиц этой категории, дав им только права избирать, но не быть избранными. Я думаю, что эта поправка также должна быть отвергнута. Советская власть лишила избирательных прав не­трудовые и эксплуататорские элементы не на веки вечные, а вре­менно, до известного периода. Было время, когда эти элементы вели открытую войну против народа и противодействовали советским за­конам. Советский закон о лишении их избирательного права был от­ветом советской власти на это противодействие. С тех пор прошло немало времени. За истекший период мы добились того, что эксплу­ататорские классы уничтожены, а Советская власть превратилась в непобедимую силу. Не пришло ли время пересмотреть этот закон? Я думаю, что пришло время. Говорят, что опасно, так как могут про­лезть в верховные органы страны враждебные советской власти эле­менты, кое-кто из бывших белогвардейцев, кулаков, попов и т.д. Но чего тут собственно бояться? Волков бояться, в лес не ходить. Во-первых, не все бывшие кулаки, белогвардейцы или попы враждебны Советской власти. Во-вторых, если народ кое-где и изберет враждеб­ных людей, то это будет означать, что наша агитационная работа поставлена из рук вон плохо, и мы вполне заслужили такой позор, если же наша агитационная работа будет идти по-большевистски, то народ не пропустит враждебных людей в свои верховные органы. Значит, надо работать, а не хныкать..." (Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М.,1953. С.570-571).


По всей вероятности, Сталин был уверен в победе атеистического мировоззрения в стране. Иначе он бы не стал говорить о своей уверенности в безусловной победе большевистских кандидатов на выборах и включать вопрос⁶⁸ о религиозных убеждениях в вопросник проведенной в августе 1937 г. переписи. Спустя несколько месяцев он резко изменит свою позицию.

О провале антирелигиозной пропаганды в деревне свидетельствует «Записка отдела культпросветработы ЦК ВКП (б) секретарям ЦК ВКП (б) Кагановичу Л.М., Андрееву А.А., Ежову Н.И. о состоянии антирелигиозной работы (февраль 1937)». Этот вывод подтвердили и результаты проведенной в стране официально "победившего социализма" переписи. Из 97 521 тыс. человек ответивших на интересующий Сталина вопрос 55 278 тыс. (56,7%) заявили о себе как о верующих (Всесоюзная перепись 1937 г. Краткие итоги. М.,1991.С.106-107). Гнев Сталина был безграничен⁶⁹.

Пауза в колебаниях и репрессиях по отношению к верующим закончилась 5 марта 1937 г., когда завершил работу мартовский пленум ЦК ВКП (б). На нем, в преддверии первых в стране всеобщих выборов (в Верховный Совет СССР), был санкционирован массовый террор против реальных и потенциальных политических противников советской власти, в том числе “церковников”. Активность верующих в период обсуждения Конституции напугала руководителей страны. Власти всерьез стали опасаться Церкви, как единственной организованной силы в стране. Г. Маленков писал Сталину о существующих в стране религиозных объединениях (скорее всего о двадцатках) как о “широко разветвленной враждебной советской власти легальной организации в 600 тысяч человек по всему СССР”.

Это было общее настроение партийного аппарата. На пленуме Ленинградского обкома ВКП(б) в марте 1937 г., первый секретарь обкома и одновременно секретарь ЦК А.А. Жданов заявил, что "попы будут создавать легальную клерикальную религиозную партию против нас". Второй секретарь обкома А.С. Щербаков в своем докладе на пленуме сделал такой вывод: "Враги есть, двурушники есть, бороться против нас будут, имеем вот такую готовую организацию - какой является поповская организация, стало быть, избирательная борьба будет". Именно этим паническим страхом перед Церковью и верующими можно объяснить масштабность и жестокость обрушившихся на Церковь репрессий.

Операция по уничтожению Церкви началась 5 августа 1937 г. и сопровождалась арестами, ссылками, лагерями и казнями духовенства всех конфессий, закрытием церквей. В одном только 1937 г. было закрыто 8 тысяч православных храмов, ликвидировано 70 епархий и викариатств, расстреляно около 60 архиереев (Шкаровский). Репрессии продолжались до конца 1938 г.

По данным руководителя Комиссии по реабилитации А.Н. Яковлева: Наибольшее число жертв из православного духовенства и верующих приходится на 1937 год: тогда было репрессировано 136 900 че­ловек, из них расстреляно 85 300. В 1938 году соответствен­но — 28 300 и 21 500; в 1939 году — 1500 и 900; в 1940 году — 5100 и 1100» (Сумерки)⁷⁰.

К 1939 году государство сочло работу по уничтожению Церкви в основном законченной. В связи с этим была ликвидирована Постоянная комиссия по культовым вопросам при Президиуме ВЦИК (1938 г.), а Тучков уволен (осень 1938) из органов НКВД с формули­ровкой: «за невозможностью дальнейшего использования».

Только 4 епископа составляли находящийся на свободе епископат Русской Православной Церкви. Еще 10 уцелевших архиереев находилось на покое или служили настоятелями храмов. Не запрещенная официальная Церковь по своему фак­тическому положению стала приближаться к нелегальной организации (Шкаровский). Что касается участи духовенства, то, согласно подсчетам Комиссии по реабилитации Московского патриархата к 1941 г. было репрессировано не менее 140 тыс. священников. По подсчетам Д.В. Поспеловского, до 1956 г. насильственной смертью скончалось 300 архиереев Русской Православной церкви.

Казалось, что жизнь Церкви прекратилась...

Изменения в положении Церкви начались с присоединения к СССР территорий Западной Белоруссии, Западной Украины и Прибалтики. Общее количество действующих православных церквей в СССР увеличилось на 3350, пишет Шкаровский. На остальной части СССР число православных храмов уже не превышало 350-400 (в том числе в РСФСР не менее 122 церквей).


PS

Неожиданно для всех Патриархии разрешили принять эти храмы и духовенство под свое руководство. Не началось против церкви и ожидаемых репрессий, которые на Западной Украине и Западной Белоруссии обрушились прежде всего на местное польское население. По словам Э.И. Лисавцева, к этому времени (в ожидании войны) Сталин начинает продумывать возможность пересмотра политики по отношению к Православной Церкви. Как рассказал мне со слов присутствовавшего на этой встрече офицера НКВД Лисавцев⁷¹, однажды ночью на встречу к Сталину привозят митрополита Сергия. Митрополиту был задан «дурацкий» вопрос⁷², выслушан ответ, после чего Сталин повернулся и, не сказав слова, ушел. Лисавцев прокомментировал эту встречу как своего рода «смотрины».

Колебания (они находили свое отражение как в публикациях на страницах центральной прессы, так и в усилении или ослаблении репрессий против духовенства) в антирелигиозной политике продолжались до начала Отечественной войны. К примеру, неожиданно в 1937 г. ведущий совет­ский исторический журнал "Историк-марксист" опубликовал положительную статью известного историка С. Бахрушина о значении Крещения Руси. Аналогичная статья Грекулова появилась в журнале "Безбожник" (N5 за 1938). А в июне 1941 г., за несколько дней до начала войны в статье "Патриотизм и религия" (журнал "Безбожник") утверждалось: "Религия является злейшим врагом советского патриотизма... История не подтверждает заслуг церкви в деле развития подлинного патриотизма". До начала войны не прекращались и репрессии и закрытия храмов. По подсчетам Шкаровского, численность духовенства и церквей в канун войны не превышало 5% от уровня конца 20-х годов. В РСФСР в 25 областях не имелось ни одной действующей православной церкви.

Перелом наступил лишь с началом Великой Отечественной войны.


Приложение I