Мансарда лейтенанта Петреску. Она выглядит пустой. Полутьма в помещении, единственное освещение — это фонарь с улицы. Камера скользит по комнате, задержавшись возле кровати. Там, под одеялом, что-то копошится. Никаких звуков. Просто тишина, и возня под одеялом. Потом мы начинаем слышать сопение, тяжелое дыхание. Это не шум секса (так не сопят, когда уже засадили — что женщине, что мужчина, - В. Л.). Это шум легкой борьбы, усугубленной нехваткой кислорода из-за того, что борьба происходит под одеялом. Складки одеяла причудливо меняются, напоминая сложные складки платьев средневековых принцесс на картинах. Игра света, игра фактуры, игра движения. Это похоже на водоворот. Движения становятся все активнее, все Слаженнее. Это уже не хаотичная возня, а что-то Осмысленное (похоже, все получилось — В. Л.)
В это время одеяло буквально взлетает вверх.
Черной мантией оно подлетает к потолку, откуда комом падает на угол кровати, сразу часть одеяла (угол) падает на пол и тянет за собой остальное. В это же время мы видим на кровати лейтенанта Петреску и Татьяну, девушка стоит на коленях, Петреску, судя по тому, что он очень веселый и оживленный - сильно пьян, он держит Таню за бедра, с силой тянет на себя, а та, напротив, пытается вырываться.
Судя по несколько нестандартному углу проникновения, лейтенант содомирует Татьяну (и содовая тут вовсе не при чем, дети — В. Л.), и, судя по тому, что она не очень сопротивляется, это происходит не в первый раз.
Да-да-да, - кричит лейтенант.
Таня хнычет. Замерев, лейтенант прислушивается к чему-то. Потом начинает водить Очень медленно бедрами. Показать одновременно и его руки и Танины: и те и другие очень сильно сжаты, только девушка сжимает ткань, а лейтенант — ее задницу.
Сука, блядь, - говорит лейтенант.
Да, я такая, - говорит Таня.
У нее все еще лицо женщины, которая вовсе не возбуждена. Возможно, так оно и есть. Возможно, она просто хочет отвлечь себя от боли.
Рассказывай, - говорит лейтенант.
Что? - говорит Таня.
Все, - говорит лейтенант.
Что все? - говорит Таня.
Ах ты сука, - говорит лейтенант.
С силой бьет Татьяну по спине, чуть выше крестца, кулаком. Это Действительно больно. Таня взвизгивает.
Ай, - говорит Татьяна.
Нечего мне мозги ебать, - говорит лейтенант.
Это я тебя ебу, - говорит он.
Говори, сука, - говорит он.
Что? - стонет Таня, виляет задом.
Все, проблядь ты сраная, - говорит лейтенант.
И как еблась, и как в рот брала, - говорит лейтенант.
С кем? - игриво стонет Таня.
Как ты первый раз трахалась, - говорит лейтенант.
… - молчит Таня.
Говори, сука, блядь, - говорит лейтенант.
Изо всех сил подает бедрами вперед. Таня взвизгивает.
Говори, или он у тебя изо рта вылезет, блядь такая! - говорит Петреску.
Да, да, я такая, - говорит Таня.
Ну и как ты такой стала, - говорит Петреску.
Рассказывай, блядь! - говорит он.
Все это время они двигаются, и все слаженнее. Можно сказать, они друг к другу Притерлись (прим. сценариста, - все это должно выглядеть и звучать несколько Страшно, несмотря на явный эротический — чуть было не сказал подтекст — смысл происходящего). Откинувшись назад, Петреску шарит по постели, выпрямляется — все это заставляет Таню охать все сильнее. В руке лейтенанта — тяжелый офицерский ремень. Петреску бьет им — пряжкой — по заднице девушки (возраст Тани уже за тридцать, она отлично выглядит, но мы с самого начала видим, что она не юная - В. Л.). Таня стонет.
Шлюха блядь, ты же шлюха ебанная, - говорит лейтенант.
И всегда такой была, - говорит Таня.
Так рассказывай блядь ты ебанная, - говорит Петреску.
…. - молчит Таня.
В чем ты была? - говорит Петреску, которому трахаться хочется явно больше, чем избивать (поэтому он берет инициативу на себя, а иначе продолжал бы мучить даму — В. Л).
Не помню, - стонет Таня.
Все ты помнишь, сука, лживая сука, - говорит Петреску.
Говори, пизда, - говорит он.
Несколько раз сильно хлещет Таню ремнем по спине. Та визжит и пытается вырваться, но лейтенант явно в форме, - (физической, конечно, а не уебищной форме молдавского МВД — прим. В. Л.) - и держит девушку очень крепко.
Петреску... - уже не постельным тоном, Трезвым, говорит она.
Ну, сука?! - говорит он, заносит руку.
… в платье, - говорит она после секундной паузы.
В каком, - говорит Петреску.
В красном, - говорит она.
Да какая на хуй разница?! - говорит Петреску и хлещет Таню, но уже слегка.
Какой формы? - говорит он.
Со шнуровкой сзади, - говорит Таня.
Пышная юбка до колена, открытые плечи, шнуровка сзади, - говорит она.
О, не останавливайся, - говорит она.
Как у этих французских блядей? - спрашивает Петреску.
Каких блядей? - говорит она.
Мари, принеси мне корзинку маслица, - говорит он.
Пасторали, пейзанки, балеты блядь, - говорит он.
Ну, такие мандавошки еще обслуживают в кафе «Бон аппетит» - говорит он.
В которое ты меня не сводил, жадюга? - говорит она.
Заткнись, сука прожорливая, - говорит он.
То заткнись, то говори, - игриво говорит она.
Так значит, платье, как у ебанной французской крестьянки? - говорит он.
Похоже, - говорит она, двигая задом навстречу, лейтенант уже не движется, Таня все делает сама.
И? - говорит лейтенант.
Дальше, - говорит он.
Ну, я приехала поздно вечером в студенческое общежитие, - шепчет она.
Дальше, - говорит он.
В комнате все было занято, - говорит она.
… первый курс, новичков еще не отсеяли, - говорит она.
Конкретней, - говорит Петреску.
Так что я пошла ночевать в комнату к ребятам, - шепчет она.
Вот блядь, - хохочет Петреску.
Несколько раз хлещет Таню по заднице. Таня улыбается, пряча лицо.
Всем дала? - говорит Петреску.
Нет... в тот раз нет... - шепчет Таня.
Я же была еще девственница, - говорит она.
Ну и... - говорит Петреску.
Не останавливайся, сука, - говорит она.
Таня продолжает двигаться и говорить. В черно-белой картинке (а цветов мы не видим) они выглядят все равно красиво, хотя, очевидно, опустились ниже некуда. Лейтенант выглядит, как человек, занимавшийся много лет спортом, и начавший пить не так давно. Таня вообще красива. Они постоянно облизывают губы, это похмельно-алкогольный синдром. Петреску начинает морщиться, по мере того, как Таня говорит. Она, напротив, как будто Наливается.
Ну, я легка на кровать с одним мальчиком, - шепчет она.
Каким на хуй мальчиком, - говорит Петреску.
Он мне нравился, - говорит она.
Голая? - говорит он.
В платье, - говорит Таня.
И? - говорит Петреску.
Свет выключили, все сделали вид, что спят, - шепчет она.
Он меня тискал, лапал, - говорит она.
Целовал грудь, - говорит она.
Мы видим, что Таня сует руку себе между ног, начинает тереть, у нее полузакрыты глаза, она Плывет. Петреску, откинув назад тело, застывает, как античная статуя.
Облизывал? - говорит он.
И облизывал, и кусал слегка, - говорит она.
Потекла? - говорит Петреску.
Конечно, - говорит Таня голосом, который меняется, это Грудной голос.
А потом... - говорит Петреску.
Он расшнуровал платье, - говорит она.
Сам? - говорит он.
Нет, мы вместе, - шепчет она.
И он тебя выебал? - говорит Петреску.
Не сразу, - шепчет она.
Как? - говорит он.
ГОВОРИ, СУКА, - говорит он.
Сначала лег на меня... я почувствовала теплое... - говорит она.
Потом сказал взять в рот, - говорит она.
Он, наверное, волновался, - говорит она.
Ты отсосала? - говорит Петреску.
Да, я взяла в рот, - говорит Таня.
У него встал? - говорит Петреску.
Еще как, - говорит Таня.
Большой? - говорит он.
Огромный, - стонет Таня.
Больше моего? - говорит Петреску.
Нет, - говорит Таня, и кончает.
Ее задница виляет так, как будто вот-вот оторвется от поясницы. Петреску подает бедрами еще вперед, хотя больше, кажется, уже некуда.
Лживая проститутка, - говорит он.
Ну, у него встал, и? - говорит он.
И он меня трахнул, - говорит она.
В какой позе? - говорит он.
В какой позе лишают девственности, - говорит она.
Как всегда, - говорит она.
Как он это сделал? - говорит он.
Я же сказала, - говорит она.
В смысле... он двинул сразу, или медленно? - говорит он.
Вот так, - говорит он, и, выйдя из Тани почти полностью, резко и грубо двигает вперед, до упора.
Ах-хххх, - шипит Таня.
Или так? - говорит он, и движет бедрами медленно, но твердо.
Не помню... - шепчет Таня.
Правда... - шепчет она.
Он смотрел тебе в глаза? - говорит она.
Да, - шепчет она.
Как будто хотел запомнить, - шепчет она.
Сука, сука блядь, - говорит Петреску.
Ебанная сука, - говорит он.
Небось, вся общага знала после этого, что ты не целка? - говорит он.
Что ты ЕБЕШЬСЯ, - говорит он во всхлипом.
Да-а-а-а, - сладко стонет Таня.
Они слушали... - говорит она.
Я слышала... по дыханию... они не спали... - говорит она.
Когда он тебя проткнул... - говорит он
… Ты вскрикнула? - говорит он и бьет ее по заднице.
Да! - вскрикивает она.
Он кончил в тебя в ту ночь? - говорит он.
Нет... нет... да... кончил... не туда.. - шепчет она.
Не в пизду... а куда? - говорит он.
На живот, на лицо, в зад? - говорит он.
Нет, нет... в зад ты... только ты... - говорит она.
Он потрахал меня, а потом сказал... помоги, малыш, - говорит она.
Ртом, - говорит она.
И ты... - говорит Петреску.
Да, я отсосала, - стонет она (снова начинает двигать задом).
Он кончил мне в рот, - говорит она.
И сказал, что я прирожденная соска, - говорит она.
Так и есть, пизда блядь... прошмандовка, - говорит он.
Сука, - говорит он.
Ты кончила? - говорит он.
А разве кто-то в первый раз кончает? - стонет она.
Но я ПРИСТРАСТИЛАСЬ, - говорит она.
Долго он тебя после этого ебал? - говорит он.
Не помню... пару месяцев... - говорит она.
Потом бросил, конечно, - говорит Петреску.
Да, - говорит она.
Говорил, что любит? - говорит он.
Тогда — да... - говорит она.
Так тебя развели на еблю, глупая ты корова, - говорит он.
Глупая целка, - говорит он, ожесточенно надраивая Танину задницу.
Да, - стонет она.
Но я ХОТЕЛА, - говорит она.
Я Хотела ебаться, - стонет она.
Проститутка, попадись ты мне целкой, - говорит он.
… я бы с тебя сто шкур спустил, - говорит он.
Ты бы у меня как помидор заводной кончала, - говорит он.
Конечно, - стонет она.
Я люблю твой большой... толстый... огромный хуй, - шепчет она.
Зато задницу твою... сраку... я первый распечатал, - говорит он.
Извращенец, - стонет Таня.
Разве это так важно? - стонет она.
Да, да, - говорит Петреску.
И ничего важнее этого нет, шлюха, - говорит она.
Я такой, - говорит он.
И ты такая, сука, - говорит он.
Не останавливайся, - говорит она.
Небось, потом всему курсу дала, сука? - говорит он.
Петреску, - стонет она.
Говори смело, сучка, меня блядь заводит это... - говорит он.
Будоражит то, что ты шлюха ебанная, - говорит он.
Да, да, я такая, - стонет она.
Почти всем дала, сосала без разбору, - стонет она.
И в пизду давала, стоило попросить, - говорит она.
Сссучка, - говорит Петреску.
Они еще говорят, но звуки становятся все слабее. Мы видим, что они трахаются на кровати в миссионерской позе. Мы видим, как Таня падает с кровати, потому что лейтенант толчком ноги скидывает ее. Мы видим, как она исчезает в районе кухни (туда свет от фонаря не падает), как появляется оттуда с бутылкой вина. Видим, как они пьют. Постепенно звуки вообще пропадают, мы видим только картинку. Таня исчезает там, где в стену встроен гардероб.
Появляется в платье, очень похожем на то, о котором она говорила.
Ложится на кровать рядом с Петреску, укрываются одеялом, возятся, он облизывает ее грудь, Таня ведет себя, как невинная девушка — отнекивается, отталкивает лейтенанта, постепенно, но Очень медленно, позволяет снять с себя платье... Они полностью воспроизводят сцену дефлорации, описанную Татьяной.
Время от времени камера показывает нам обстановку в квартире — как обычно, беспорядок, пустые бутылки, - и когда возвращается к постели, мы видим, что пара то трахается, то пьет...
Постепенно картинка из черной становится серой. Светает.
Мы видим дверь в ванную, окаймленную электрическим светом (виден в щель) - этот свет нас буквально ослепляет, - как всегда, если проведешь много времени в темном помещении, - и мы слышим шум воды.
Петреску стоит возле ванной, и, открыв воду, пьет прямо из крана, глотает, вода течет по лицу, брызгает на пол. Лейтенант - абсолютно голый. В ванную заходит Таня. Она тоже помятая, обнаженная, прижимается сзади к Петреску. Лейтенант, крутанувшись, разворачивается, Таня отлетает к двери.
Пошла на хуй, - зло говорит лейтенант.
ПОШЛА НА ХУЙ К СВОИМ ЕБАРЯМ, - говорит он.
Ебанная шлюха, - говорит он.
Чтоб глаза мои тебя не видели, - говорит он.
Да ты что бля совсе... - говорит Таня.
Я говорю на хуй отсюда! - кричит Петреску.
Я ЛЮБЛЮ тебя, уебок! - кричит Таня.
Проваливай хуесоска!!! - кричит Петреску.
Тварь!!! - кричит он.
Да на хуй ты мне нужна, ТВАРЬ!!! - кричит он.
Иди на хуй, сдохни сука! - кричит он.
НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! - кричит он.
Швыряет в Татьяну шампунем. Девушка, вскрикнув, прикрывает голову. Петреску выскакивает из ванной, и мы видим, как в дверь влетают вещи. Платье, белье, сумочка. Что-то падает в ванную, что-то — прямо в Таню.
Та, сев на пол, сворачивается в калачик, и начинает безутешно — по-детски, - рыдать.
Поскальзывается в лужице пролившегося после падения бутылки шампуня, падает, ударяется локтем. От этого плачет еще горше. Скулит.
Мы слышим ее плач. Слышим шаги Петреску...
… дом, в котором находится квартира Петреску. Общий план. Уже совсем светло. Мы видим, как из подъезда выходят лейтенант и Татьяна. Оба похмельного вида, оба достаточно Муторные. Одеты — он в форму, она в красивое обтягивающее офисное (да, обтягивающее и офисное, это Молдавия — В. Л.) платье. Идут вместе молча, за руки не держатся, но — вместе. По тому, как они время от времени сглатывают, мы понимаем, что у обоих — легкая тошнота. Проходят вперед метров сто, у перекрестка дороги — с обратной стороны дома, с передней расположен парк, - расходятся. Слабо кивают на прощание друг другу. Показать верхушки деревьев, потом — дорогу с машинами. Показать небо. Показать мужчину и женщину
Они расходятся в разные стороны.
ХХХ
Долгий, протяжный звонок на фоне темноты.
Это стационарный телефон. Он дребезжит, очень мерзко, как будто кто-то мелко-мелко колотит ложечкой по бокалу, призывая собравшихся прекратить разговоры, обратиться в слух и вспомнить вехи из жизни дорогого юбиляра. Как водится, на такие звонки никто не отзывается — не отзываются и на этот. Дребезжание. Потом тишина. Темнота.
Товарищ генерал, возьмите трубку, - говорит кто-то.
Это ваш вестовой, товарищ генерал, - говорит вестовой.
Это ваш смс-вестовой, товарищ генерал, - говорит голос.
Возьмите же трубку, товарищ генерал, - говорит он.
Это дебильный смс-позывной, которые обожают устанавливать на свои телефоны охранники, бывшие военные, сотрудники полиции и вообще идиоты (что, в принципе, одно и то же, хотя в охранниках бывают и бывшие философы — В. Л.). На звонки никто не отвечает. Тишина.
Начинает снова дребезжать стационарный телефон.
Внезапно тьма расступается и в камеру врывается свет. Это человек в темной комнате распахнул занавески. Мы видим, что человек полностью обнажен, это лейтенант Петреску. Он, кривясь и морщась от света, - как вампир, - глядит опухшими глазами перед собой. Мы видим его через стекло. Петреску выглядит так же плохо, как актер Д. Депп в известном кадре кинофильма «Ромовый Дневник», и даже намного хуже, потому что у него настоящее похмелье.... да и за окном не солнце и пляж, способный излечить похмелье одним лишь своим видом, а депрессивный Кишинев.
Лейтенант кривится.
Мы видим, что шрам на его щеке чуть зажил.
Товарищ генерал... - рявкает за спиной смс-сообщение.
Товарищ лейтенант, - говорит сзади голос Тани.
Возьмите трубку или я ваш сраный телефон выкину на хер, - говорит она.
Камера опускается ниже. Мы видим, что у лейтенанта Петреску похмельная эрекция. Голос Тани служит лейтенанта напоминанием о том, что ему есть кого трахнуть, и Петреску разворачивается.
Мы видим его ягодицы, освещенные солнцем, через стекло.
Товарищ... - говорит мобильный телефон, но Петреску отключает его.
Бросается — как в фильмах про молодоженов — на кровать. Таня весело взвизгивает — мы видим, что она, хоть и помята, но явно не так, как Петреску, да и он не так плох, как кажется (иначе просто не поднялся бы с кровати — В. Л.), - и подскакивает на кровати. Начинают возиться.
Звонок стационарного телефона. Картинно вздохнув, Петреску поднимает трубку. Таня, хихикнув, сползает под одеяло, которое, впрочем, отдергивает, потому что ей там жарко. Дальнейшая сцена должна быть выдержана в очень строгих цветовых тонах — только черное и белое - хотя, несомненно, она будет носить порнографический характер. ( примечание сценариста: в чем-то здесь будет отсыл к известной сцене орального секса в кинофильме «Калигула»)
Мы видим Танины губы на члене лейтенанта Петреску.
Лицо лейтенанта крупно. Ему Хорошо. Крупно — лицо таксиста, дежурившего у кладбища во время начала сценария. На лбу шофера пот. Глаза красные. Губы дрожат. Он говорит:
Бля Петерску... - говорит он.
Угм — говорит Петреску.
Таня опускает голову еще ниже, умудряясь глядеть лейтенанту в глаза.
Бля Петреску ты заебал ты не брать трубку! - говорит таксист.
Его речь путается, он матерится, с учетом того, что кишиневские таксисты и так не Цицероны, его речь совсем сбивчивая.
Хм, - говорит Петреску.
Че ты там блядь мычишь, - чуть не плачет таксист.
Ты там? - говорит он.
Ну конечно, - говорит Петреску
Таня снимает свою голову (именно так, не вынимает изо рта, не соскальзывает с... актриса именно должна сделать такое движение, как будто повесила свою голову на вешалку, а сейчас снимает ее оттуда — шеей — В. Л.) с члена лейтенанта Петреску. Тот негодующе округляет глаза (и наконец-то мы видим их вместо опухших с перепоя щелочек — В. Л.). Таня прикладывает палец к губам. Тянется к тумбочке возле кровати, выхватывает из сумочки помаду — сумочка падает, - и красит губы. Помада ярко-красная.
Таня старательно округляет рот, толкает себя языком в щеку, имитируя минет.
Очень важно, чтобы всю сцену от начала до конца актриса, играющая Таню, глядела в глаза лейтенанта Петреску, не отрываясь. У них как будто нить невидимая между глазами.
