123 4 567891011 У нас еще полчаса, - говорит Второй, - они туго соображают.
Давай поймаем ее на тростник, - говорит Первый.
Это как? - говорит Второй.
(снова показана утка, мы не видим, кто говорит, поэтому сценарист пишет без «говорит он» - прим. сценариста).
Намажем тростник клеем и поставим его около утки.
Ну и?
Той захочется отдохнуть.
Ну и?
Ну, и она прислонится к тростнику, а тростник приклеится...
К чему?
К утке.
И?
Мы войдем в воду и возьмем утку, которая приклеилась к тростнику.
Не проще ли войти в воду и взять утку?
Если она не приклеится к тростнику, то ты ее хер возьмешь.
Утки ужасно быстро плавают.
Ладно, а где мы найдем клей.
Клея нет...
Оглядываются. На лицах — сожаление из-за того, что такой великолепный план не сработал из-за технической детали. Показаны верхушки деревьев. Озеро. Рябь по воде. Утка, скучая, отплывает еще. Показаны бомжи. Они следят за птицей внимательно и выглядят карикатурой на блатных, которые любят Присаживаться («садитесь пожалуйста... спасибо, сесть я еще успею, лучше присяду...» - В. Л.).
А может показать ей кольцо? - говорит Первый.
И что? - не понимает Второй.
Ну, если их часто кольцуют, - говорит Первый, - то она уже не должна бояться чуваков с кольцами...
И могут запросто подпускать их к себе! - говорит он.
Ну давай попробуем, - говорит Второй.
Наклоняются к воде. Показывают кольцо из жести от пивной банки.
Утка отплывает еще на пару метров.
Бля... мне ее жалко, - говорит Первый.
Это еще почему? - говорит Второй.
Сейчас ощипаем ее, убьем, разрежем - говорит Первый.
Сначала убьем и она ничего не почувствует, - напоминает Второй.
И мы ее даже еще не поймали бля — говорит он.
Так чего ее жалеть? - говорит он Первому.
Она такая красивая... - говорит Первый.
Второй встает, сплевывает. Берет кусок отколотого бордюра наверху, возвращается.
- Метать умеешь? - говорит он.
- Что? - говорит Первый.
- Икру блядь, - говорит Второй.
- Икру нет, - говорит Первый.
- Ты блядь КИРПИЧ метать умеешь? - говорит Второй.
- Так че ты про икру? - говорит Первый.
- Проехали, - говорит Второй.
Снимает с себя пальто. Мы видим, что у него вместо правой руки — культя.
- Ты умеешь метать камни, кирпичи всякие? - говорит он.
- Нет, - признается Первый, - я и на два метра не брошу, ослаб.
- Слабак, - говорит Второй.
- Ты заебал оскорблять, - говорит Первый.
На глазах появляются слезы. Он, говоря по-тюремному, поплыл (жалость к себе доходяги, ослабшего человека — В. Л.).
- Мой друг слабак! - говорит Второй.
- У меня нет правой руки... - говорит он.
- .. но ты-то блядь здоров,... камень сраный швырнуть так, чтобы он утке в голову попал? - спросил он.
- Да, я не могу, я ослаб, - ноет Первый.
Второй с сожалением цыкает и оглядывается. На воду налетает рябь. Погода портится. Утка нахохлилась и собирается плыть к себе в камыши.
Вот пизда! - говорит Второй.
Ты же предпочитаешь селезней, - говорит Первый.
Слушай, у всех нас есть свои маленькие сла... - говорит Второй.
Давай пращей, - говорит Первый.
Что? - говорит Второй.
Как Давид Голиафа, - говорит Первый.
Что-то слышал, - говорит Второй.
Такая хрень... швыряет камень, и он летит быстрее и сильнее, - сказал Первый.
А как выглядит? - говорит Второй.
А хрен его знает, - говорит Первый.
Им Кидают, - говорит он.
Ладно, - говорит Второй.
Снимает с себя один из свитеров с горлом (очень похож на грубые рыбацкие свитера российского литературного чиновника С. Шаргунова, но тот покупает их по 500 евро, а такие люди, как наш персонаж, донашивают — В. Л.) Первый смотрит на культю. Говорит:
Как сосиска, порезанная пополам, - говорит он, - а еще член напоминает, наполови...
Кто блядь извращенец? - говорит Второй.
Извини, - говорит Первый, берет свитер.
Стяни в жгут, и сделай на конце петлю, - говорит Второй.
В петлю положи кирпич и бросай, - говорит он.
Первый делает все это, становится на краю плиты.
Не свались, - говорит Второй.
Утка-утка, уточка, - говорит Первый утке.
Утка глядит и даже с интересом. Подплывает.. Первый крутит пращу. Сначала медленно, потом сильнее. Еще сильнее. Камера кружится с камнем. Утка подплывает еще ближе.
Хули ты ждешь?! - говорит Второй.
Спокуха бля — говорит Первый.
Сочный шлепок. Несколько ударов крыльями о воду. Мы видим мертвую утку с размороженной головой, она покачивается на воде, как утопленник. Первый, оглянувшись, быстро наклоняется к воде, вытаскивает утку. Садится на корточки, зажимает птицу между ног, быстро ощипывает левой — единственной — рукой. .
Дай свитер, холодно - говорит он.
Знаешь... - говорит Первый (мы его не видим, видим только Второго, который сидит на корточках).
Что? - спросил Второй.
Я сейчас могу забрать у тебя утку и оставить пращу себе, - говорит Первый.
Это рубашка, - говорит Второй, замерев.
Это праща, - сказал Первый (мы его все еще не видим). - Я ведь убил ей утку.
Праща, когда бросает камень, - говорит Второй.
А ты им просто размахивал, - говорит Второй.
Хер с ней, - говорит Первый.
Отдай утку, - говорит он.
Второй, не глядя, протягивает левой рукой утку за спину.
Хуевый из тебя напарник, - сказал Первый.
Извини, - говорит он.
Ладно, - сказал Второй.
Бери утку и пращу, и мы расходимся, - говорит он.
Не дергайся, - сказал Первый и Второй, и без того неподвижный, вообще Каменеет.
Еще не все, - говорит Первый.
Хочешь убить? - говорит Второй.
Вовсе нет, - говорит Первый, - интересно просто, куда...
Что? - говорит Второй.
Ну, ты... утку, - говорит Первый.
Господи, Боже, - говорит Второй.
Она же не лабораторная, ты же ее потом есть будешь, - говорит он.
Она уже Мертвая, - говорит он.
Может и к лучшему, - говорит Первый.
Ничего не почувствует, - говорит он.
А я почувствую, - смеется он.
… - с отвращением молчит Второй.
Давай, давай, - говорит Первый.
Второй, не глядя, протягивает руку за спину. Возвращает ее с уткой. Приминает перья там, где следует (где именно точно, я не знаю, и если вы не задались вопросом «где», то Вы — опасный человек — В. Л.). Смех — тонкий, гадкий, - Первого.
Извращенец гребанный, - говорит Второй.
Спасибо что помог, - говорит Первый.
Ногой сталкивает Второго в воду.
Быстро уходит...
… мы видим кучу перьев, костер и кости в заброшенной беседке в парке. Накрапывает слабый дождик. По аллее, ускоряя шаг, спешит девушка лет 20, на ней юбка до колена, болоневая куртка — ничего подчеркнуто сексуального. Из беседки выскакивает Первый, и бежит за девушкой, та, услышав шаги, резко разворачивается и глядит в камеру с лицом, искаженным от ужаса.
Нет, пожалу... - говорит она.
Мы видим жирные, сальные руки в саже и крови.
Они ложатся на плечи девушки. Камера поднимается — идиллия парка сверху.
Мы слышим дикий визг.
ХХХ
Ветер дует все сильнее, рябь не прекращается.
Мы видим мокрого Второго, который бежит трусцой по дорожке парка. Выглядит он как обычный любитель здорового образа жизни из Кишинева, проводящий жизнь в парках — как обычный бомжара, проще говоря, - так что не бросается в глаза. Камера движется со скоростью человека, бегущего трусцой. Мы видим боком, как на полянке стоит девушка в юбке с порванной курткой, рядом с ней — несколько патрульных полицейских, кто-то успокаивает девушку, - а перед ними сидит, прикрывая голову, Первый. Рядом — машина с маячком, слышен треск рации...
Судя по короткому промежутку времени, прошедшему между нападением и появлением бегущего трусцой Второго, злоумышленник не успел изнасиловать девушку. Она напугана, но выглядит, как человек, получивший ложный диагноз «рак» и, через час-другой, узнавший, что это была врачебная ошибка... Она Счастлива.
Время от времени кто-то из полицейских подскакивает к бомжу и бьет его по голове.
Тот, прикрываясь для проформы, - от хорошего удара блока нет (особенно если от удара полицейского, а ты задержанный — В. Л.) - втягивает голову в плечи. Мы слышим разговоры, видим всю сцену не останавливаясь (то есть, Второй не прекращает бег, хотя оборачивается — В. Л.).
… козел ты несчастный? - говорит кто-то из полицейских.
А-а-а—ооо, - неразборчиво бубнит что-то Первый.
Громче?! - спрашивает полицейский.
Да ча-э-а в заааэ саауу... - мычит чуть разборчивее Первый.
Сама захотела?! - переспрашивает полицейский.
Да ты за идиотов нас принимаешь! - орут легавые Первому.
Да мы на хуй сейчас насмерть тебя забьем, как эту бля утку! - кричат они.
Перед тем, как потерять группу из виду, мы успеваем увидеть, как бомжа начинают бить дубинками. Первый удар приходится в шею. Бомж кричит, глядя нам вслед. Крупно — его лицо.
… отъезд камеры. Мы видим, что бомж кричит в маленьком помещении с зарешеченными окнами. Полицейский, бивший ему голове кулаком (по макушке) отходит, садится.
Ты нам, мы — тебе, понял? - говорит он, бомж кивает.
… скажешь, что и ее тоже, понял? - говорит полицейский.
Показывает бомжу фотографию девушки. Это Анна-Мария, девочка с четвертым размером груди, та самая девочка, которую изнасиловала группка молодых людей, и на которую в полиции смотрел лейтенант Петреску. Бомж кивает торопливо.
Если скажет, что не ты, и мамаша скажет, что... не ты, - говорит полицейский.
А они обе скажут... а ты стой на своем, - говорит полицейский.
Тебе один хуй зиму скоротать в тепле, - говорит он.
Зиму-другую, пятую-десятую, - говорит он.
Смеется.
Скажешь, был с приятелем-бомжом, - говорит полицейский.
Оба, мол, и изнасиловали, а где второй, не знаю, - говорит он.
Лицо запомнил? - говорит он.
Да, - говорит бомж.
Еще что? - говорит он с готовностью.
Пяти эпизодов с тебя хватит, - говорит легавый.
Кричит в дверь.
Уведите говно это... уткоеба! - кричит он.
Шум шагов в коридоре.
ХХХ
Белая раковина, в которую стекает что-то ярко-красное.
Потом жидкость становится чуть менее красной, оттенок ее меняется, как разбавленное вино по мере добавления воды. От бордового к красному, потом розовое, наконец, еле-еле розовое... В фильмах Хичкока после этого обычно показывают перерезанное горло, из которого и текла кровь. Камера берет общий план помещения. Мы видим, что это туалетная комната в аэропортовском стиле (плитка, лампы, встроенные в потолок, самосмывающиеся писсуары, ряд умывальников под зеркалами). Над одной из раковин, причудливо изогнувшись, подмывается — приподняв бедро, - лейтенант Петреску. Его лицо в поту, он пошатывается.
Снова раковина с красной жидкостью, которая, как мы знаем, вытекает вовсе не из горла лейтенанта.
Опять общий план. Мы видим, что лейтенант время от времени напряженно смотрит на дверь, готовый в любую минуту отскочить от раковины, и быстро застегнуться. Это обычное поведение человека, который мочится в раковину в общественном туалете, но в данном случае мы видим намного более высший пилотаж (а все потому что нет нормальных биде! - В. Л.)
Общий план — лейтенант крутится возле раковины. Потом — раковина с красной жидкостью. Так — несколько раз. Мы слышим жужжание — ровное и неумолимое, как гул эскадрильи немецких бомбардировщиков, идущих бомбить Москву, - это лампы. Лейтенант моргает. Мы слышим, как жужжание нарушается шепотом:
Пидарасы, - шепчет лейтенат.
Да ебал я вас всех, - шепчет он.
Бляди ебанные, - шепчет он.
Скривившись, зачерпывает в ладонь воды, и энергично подмывается.
Отходит от раковины, быстро поднимает штаны, застегивается. Уже не нервничая, подходит к другой раковине, открывает воду, не спеша регулирует ее температуру, тщательно моет руки... Заходит человек в полицейской форме. Судя по животу, наградам и погонам, это высокий чин. Петреску говорит:
Здравия желаю, господин подполковник Мырзу!
Разводит руками, показывая, что они в мыле, улыбается. Подполковник Мырзу, слегка кивнув, с видом небожителя подходит к раковине, в которой только что подмывался Петреску. Говорит (говорит по-румынски — прим. В. Л.):
Новые раковины поставили, - говорит он.
Яуте, щи пиздосно мэй, - говорит он (посмотри, какая красивая — рум.)
Надо такую же дома поставить, как раз ремонт делаем, - говорит он.
А это что за хуйня? - говорит он.
Это блядь, что, кровь на хуй? - говорит он.
Вот хуйня, - говорит он.
Как и все высшие полицейские чины, он немногословен, экспрессивен и брутален. Мы видим у него на руке татуировку, солнце, поднимающееся над морем. В блатных кругах это знак «Привет ворам», но перед нами порядочный человек, это всего лишь морская татуировка (точно такая же есть у Митрополита Молдавии Владимира, служившего на флоте боцманом — В. Л.)
Чин брезгливо изучает раковину. Смотрит внимательно, наклоняет лицо, щурясь и моргая.
Мы видим раковину как бы изнутри, крупным планом (то есть, человек опустил голову чуть ли не в раковину, и изучает — В. Л). мы видим крупно лицо подполковника. Разворот камеры, теперь мы видим крупно то, что в раковине. Кусочки чего-то красного... так похожего... да это же свекла! Пара горошин... что-то, отдаленно напоминающее кубик картофеля из салата типа винегрет (если, конечно, он правильно порезан, от чего тоже очень зависит вкус салата, - В. Л.)
Еб твою мать, че, рыгал че ли кто-то? - говорит подполковник.
Ты что ли? - говорит он Петреску.
Никак нет! - говорит Петреску.
Сам зашел, вижу... вот в другой и помыл руки-то, - говорит он.
Подполковник смотрит на Петреску внимательно и тяжело. Коротко покачав головой, включает воду и споласкивает раковину. Наклонившись, пьет из нее воду — прямо из крана. Крупно — лицо Петреску, который смотрит на это, сглатывает, ему явно нехорошо. Снова крупно — свекла, горошек, картофель...
Отъезд камеры. Мы видим, что это блюдечко с салатом винегрет, таких много около тридцати штук. Общий план — мы видим обычную столовую советского типа, несколько видов салатов, стаканы с кефиром, компотом, соком, салаты, следующая секция — первые блюда, потом — вторые. Вдоль длинного прилавка с глубокими выемками, где и хранится еда, бегает женщина в белом халате, визгливо о чем-то спрашивает, быстро наливает суп, мечет на подносы тарелки с салатом.
Когда она берет вилкой котлеты или отбивные, то прижимает их сверху большим пальцем, чтоб не упали.
Время от времени, впав в задумчивость, женщина облизывает этот палец.
Даже застывает с ним во рту.
Вдоль прилавка движется живая гусеница из кителей, погонов, папок, и голов с редеющими на макушке волосами и тяжелыми затылками. Это столовая МВД. В большое окно за женщиной на раздаче видна кухня, много пара, шум, стук ложек и вилок... Обычная суета столовой. Мы видим лейтенанта Петреску, который стоит примерно в середине очереди, старательно не дыша.
Первое, второе? - спрашивает его женщина.
Нет... компот... - мямлит Петреску.
Что, вообще не едим?! - говорит ему женщина.
Ну и... - мямлит Петреску.
Ну пусть этот... - говорит он.
Капуста, свекла, или винегрет?! - кричит, начиная нервничать, сотрудница столовой.
Урр... фр.. - урчит недовольно очередь.
Ну, винегрет, - говорит быстро Петреску.
Мы видим его растерянное лицо. Снова — крупно — горка нарезанных на кубики овощей, ярко-красная свекла... Петреску, склонившийся над тарелкой, избегающий взглядом в глаза... Тень на столе. Мы поднимаем глаза, как бы вместе с Петреску, и видим, что это тень от рослого мужчины с очень умным и проникновенно душевным лицом. Из таких получаются самые добрые следователи.
Петреску, зайдешь ко мне? - говорит мужчина.
Петреску, замерев с вилкой у рта, кивает. Мужчина тоже кивает, поворачивается, уходит. Петреску, глядя ему вслед, начинает медленно жевать. Общий план. Лейтенант, согнувшись над тарелкой, медленно и через силу, пытается есть... Крупно — только его фигура, лицо. Потом — отъезд. Снова — согнутый Петреску, но уже — в туалетной комнате, на унитазе, ему очень плохо, он охает, держится за живот. Каждый раз, когда он напрягается и его лицо краснеет, перед камерой все слегка темнеет и появляется много звездочек (то есть, мы видим самого Петреску как бы глазами Петреску, каждый раз при напряжении близкого к обмороку — В. Л.). Петреску опирается одной рукой о стену, и жалобно кряхтит.
Это обычное похмельное расстройство желудка.
Потом мы видим Петреску, который подмывается в раковине. Это кадры, с которых начинается сцена. Свечение ламп. Когда камера показывает помещение под ними, это уже другая комната.
Мы видим лейтенанта Петреску, сидящего на стуле. У него вид мамаши, которая пришла в школу получать очередной втык за сына-двоечника. Только в данном случае он сам себе и мамаша и двоечник, так что выражение лица у Петреску довольно Сложное. Он тяжело сопит. Напротив — за массивным (чем выше чин, тем тяжелее стол — В. Л.) столом сидит мужчина с Умным Лицом. Мы даже предполагаем, что он, в некотором роде, интеллигентен. Как говорится, среднестатистический, и, чего греха таить, карикатурный образ полицейского не соответствует реальному уровню людей, занятых охраной общественного порядка. Тем более, что... Примерно думает зритель, глядя на собеседника Петреску.
Жужжание ламп. Молчание. Наконец, полковник с Интеллигентным Лицом — мы видим погоны, - нарушает молчание. Он говорит:
