В. Г. Белинского Исторический факультет Гуманитарный учебно-методический и научно-издательский центр российская цивилизация на современном этапе (1960-е начало 2000-х гг.) Учебно-методическое пособие

Вид материала

Учебно-методическое пособие

Содержание Путь к путчу (1991 год) 8. На основе представленного ниже документа проанализируйте цели и задачи внутренней политики ГКЧП. А) Из Постановления Съезда народных депутатов СССР «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении Б) Из сообщения Комитета Верховного Совета СССР по международным делам «О политической оценке решения о вводе советских войск в В) Из монографии: Бокарев Ю. П. СССР и становление постиндустриального общества на Западе, 1970–1980-е годы. М., 2007. Из монографии Бокарева Ю. П. СССР и становление постиндустриального общества на Западе, 1970–1980-е годы. М., 2007. 11. Проанализируйте текст документа, приведенного ниже, и дайте оценку перспективе сохранения единого государства в случае приня Сфера ведения Союза ССР. Наследие Горбачева Из статьи А. Н. Яковлева «А дальше как?» // Пути России: двадцать лет перемен / Под общей редакцией Т. Е. Ворожейкиной. М.: МВШС Второй вариант

Подобный материал:

• В. Г. Белинского исторический факультет гуманитарный учебно-методический и научно-издательский, 167.78kb.
• М. В. Ломоносова Социологический факультет кафедра Информатики социальных процессов, 1105.13kb.
• М. В. Ломоносова Социологический факультет кафедра Информатики социальных процессов, 1371.86kb.
• Методическое пособие по выполнению курсового проекта для специальности 1707, 949.63kb.
• Учебно-методический комплекс Челябинск Издательский центр юургу 2010 ббк х62. я 7 П912, 471.97kb.
• В. А. Жернов апитерапия учебно-методическое пособие, 443.6kb.
• Учебно-методическое пособие для студентов Iкурса очной формы обучения, 250.7kb.
• Учебно-методическое пособие для студентов Iкурса очной формы обучения, 464.09kb.
• В. Г. Белинского кафедра мировой и отечественной культуры удк 17: 34 (075. 8) Этика, 993.72kb.
• Практикум Учебно-методическое пособие Канск 2006 Печатается по решению научно-методического, 1041.76kb.

В) Олег Бакланов, в августе 1991 года секретарь ЦК КПСС, заместитель председателя Совета Обороны СССР, член ГКЧП.

«– Кто предложил создать ГКЧП?

– Я узнал о создании комитета от Горбачева, который еще за
год или полтора до августа 1991 года, почувствовав, что его полити­ка приходит в тупик, на одном из совещаний высказал мысль о создании некоего органа, который в случае чрезвычайной ситуации мог бы вмешаться, чтобы поправить положение в стране. Но данный ор­ган должен был быть конституционным, то есть оформлен решени­ем Верховного совета. Вот тогда-то я впервые услышал о ГКЧП. А предпосылкой к созданию такого комитета послужили события в
Баку, Тбилиси и Прибалтике. Да и Ельцин в Москве возбуждал умы
москвичей. Поэтому соответствующие органы стали разрабатывать статус ГКЧП. Я знаю, что и Верховный совет обсуждал и даже при­нял статус ГКЧП.

Если говорить конкретно об августовских событиях, то необхо­димость создания ГКЧП возникла после того, как 17 или 18 августа одна из газет напечатала материалы ново-огаревских посиделок, где, по сути, Горбачевым, Ельциным и иже с ними был подготовлен документ о роспуске Советского Союза. Причем уже 21-го Горбачев был готов его подписать.

И вот в этих условиях мне в санаторий «Барвиха», где я отдыхал с женой, позвонил то ли Крючков, то ли Болдин и попросил подъе­хать, чтобы обсудить ситуацию в связи с появлением данного доку­мента в печати. Ведь на тот момент всего шесть или восемь респуб­лик были готовы подписать союзный договор, а остальные нет. И мы приняли решение встретиться с Горбачевым и спросить его, как же можно подписывать такой документ. Ведь не было даже всена­родного обсуждения. Более того, 76% населения на мартовском ре­ферендуме высказались за то, чтобы жить в едином государстве.

– Когда вы 18 августа прилетели в Форос, Горбачев вас
нормально встретил?

– Нормально. Мы же не разбойники, мы приехали просто по­говорить. Правда, Горбачев был какой-то помятый и перепуганный.
Сейчас-то я понимаю, почему он был перепуганный. Мы-то думали,
что он заблуждается, а он-то знал, что он предатель.

– Он согласился, что надо спасать страну?

– Его трудно было понять. С одной стороны, он вроде соглашался, а с другой – нет. Например, он нам сказал: «Давайте, я вам подпишу бумагу о созыве Верховного совета». Подержал эту бу­мажку, повертел ее, а потом вдруг говорит: «Зачем же я вам ее буду подписывать, когда вы все здесь. Вы скажите Лукьянову, чтобы он собирал Верховный совет».

– А вы не предлагали ему вернуться с вами в Москву?

– Да, но Горбачев стал сразу же говорить, что не может ехать в
Москву, потому что он сидит в корсете и у него отнялась нога. По
этой же причине он не захотел, чтобы руководство страны и главы
республик собрались у него, чтобы обсудить создавшееся положе­ние. Но в то же время заявил, что он в любом случае прилетит в
Москву на подписание договора, даже если ему отрежут ногу. Меня
эта фраза просто повергла в шок. Кто ему собирался отрезать ногу?
Вроде не было такой необходимости. В общем, в конечном счете,
был нелицеприятный разговор, в заключение которого Горбачев
сказал: «Ну хорошо. Давайте действуйте сами». Он как бы дал
«добро».

– И вы начали действовать. Как подбирались кандидатуры в
состав ГКЧП?

– Это детали, которые уже трудно вспомнить.

– Чем занимался три дня комитет?

– Он собирался несколько раз, решал текущие вопросы и ста­рался сделать все, чтобы не было стычек, которые привели бы к трагическим событиям, таким, как на Садовом кольце.

– А армию зачем ввели?

– Армию ввели, потому что это было предусмотрено статусом
ГКЧП, чтобы охранять телеграф, почту, Верховный совет и Кремль.

– Что, была угроза?

– А что, подписанный Ельциным указ о том, что не надо пере­водить в Союз налоги из республики, – это вам не угроза? Когда,
по сути дела, он решил, что РСФСР не входит в СССР. Надо же
было как-то стабилизировать ситуацию.

– Войсками?

– А чем же?

– ГКЧП находился все три дня в Кремле?

– Мы были там, где это было необходимо. Что толку три дня
сидеть в Кремле? За три дня там с тоски можно было бы умереть.
Может, нам еще в подвале нужно было сидеть? Это Ельцин прятал­ся в подвале, откуда его чуть в американское посольство не увезли.
Хорошо, что у него ума хватило в посольство не поехать, а то совсем
было бы стыдно.

– А Ельцина вы собирались арестовать?

– Если бы было решение арестовать Ельцина, он был бы аре­стован. Да и не только Ельцина, но и любого можно было аресто­вать. Но разве в этом смысл? Функция ГКЧП была в том, чтобы собрать Верховный совет и рассмотреть на нем сложившуюся ситуа­цию. И если бы Лукьянов собрал Верховный совет не 26-го, а сразу, то, думаю, судьба Горбачева была бы решена. Я считаю, Верховный совет можно было собрать быстро. Ведь Ельцин собрал свой 21–22 августа. И все там сидели и радовались, как разрушается Родина.

– Что бы ждало страну, если бы победил ГКЧП?

– Светлое будущее <...>».


Путь к путчу (1991 год)

// Коммерсант-власть. 2001. 21 августа. С. 9-15.


«8 января. Президент СССР Михаил Горбачев и председатель ВС РСФСР Борис Ельцин подписывают экономическое соглашение на 1991 год, Россия добивается фиксированной суммы отчислений в бюджет СССР.

12 января. Подразделения армии и КГБ захватывают телецентр и другие стратегические объекты в Вильнюсе.

20 января. В Баку вводят войска. В тот же день объявлено о соз­дании Комитета национального спасения Латвии.

22 января. Публикуется указ об изъятии купюр достоинством 50 и 100 рублей и ограничении выдачи наличных.

9 февраля. В Литве в ходе опроса о независимости 90,5 % участ­ников высказываются за суверенитет.

19 февраля. Борис Ельцин предлагает Михаилу Горбачеву уйти в отставку с поста президента СССР.

21 февраля. Группа депутатов ВС РСФСР обвиняет Бориса Ельцина в развале СССР.

1 марта. Начинаются массовые забастовки шахтеров.

3 марта. В Латвии и Эстонии в ходе опросов подавляющее боль­шинство граждан поддерживают суверенитет.

10 марта. В Москве проходит массовый митинг (500 тыс. участ­ников) в поддержку Бориса Ельцина и суверенитета России.

17 марта. На референдуме 76 % участников высказываются за сохранение СССР.

2 апреля. В три-четыре раза повышены розничные цены.

9 апреля. Парламент Грузии провозглашает независимость страны.

17 апреля. В Армении решено национализировать имущество компартии.

23 апреля. В Ново-Огареве руководители девяти республик решают начать работу над договором о Союзе Суверенных Государств.

24 апреля. На Пленуме ЦК КПСС Горбачев подает в отставку,
однако ее не принимают.

7 июня. Верховный совет Украины принимает решение о пере­ходе под юрисдикцию УССР союзных предприятий и организаций.

12 июня. Борис Ельцин избран Президентом России, Гавриил Попов и Анатолий Собчак – мэрами Москвы и Ленинграда.

17 июня. В Ново-Огареве Михаил Горбачев и руководители де­вяти республик согласовывают проект союзного договора.

1 июля. Распущена Организация Варшавского Договора (ОВД).

20 июля. Борис Ельцин издает указ о департизации госорганов.

23 июля. Опубликовано «Слово к народу».

24 июля. Михаил Горбачев сообщает о завершении работы над
проектом союзного договора.

29 июля. На встрече Михаила Горбачева, Бориса Ельцина и
Нурсултана Назарбаева решено начать подписание союзного до­
говора 20 августа 1991 года.

30 июля. Решено установить одноканальную систему сбора налогов в РСФСР с передачей СССР фиксированной части доходов.

16 августа. Опубликован текст союзного договора. Его подписа­ние намечено на 20 августа <…>».


8. На основе представленного ниже документа проанализируйте цели и задачи внутренней политики ГКЧП.


Из Постановления № 1 Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР

20 августа 1991 г. // Правда. 1991. 20 августа.


«<...> В целях защиты жизненно важных интересов народов и граждан Союза ССР, независимости и территориальной целостно­сти страны, восстановления законности и правопорядка, стабилиза­ции обстановки, преодоления тяжелейшего кризиса, недопущения хаоса, анархии и братоубийственной гражданской войны Государст­венный комитет по чрезвычайному положению в СССР постановля­ет:

1. Всем органам власти и управления Союза ССР, союзных и
автономных республик, краев, областей, городов, районов, поселков
и сел обеспечить неукоснительное соблюдение режима чрезвычай­ного положения в соответствии с Законом Союза ССР «О правовом
режиме чрезвычайного положения» и постановлениями ГКЧП
СССР. В случаях неспособности обеспечить выполнение этого ре­жима полномочия соответствующих органов власти и управления приостанавливаются, а осуществление их функций возлагается на лиц, специально уполномоченных ГКЧП СССР.

2. Незамедлительно расформировать структуры власти и управ­ления, военизированные формирования, действующие вопреки Кон­ституции СССР и законам СССР.

3. Считать впредь недействительными законы и решения органов власти и управления, противоречащие Конституции СССР и законам СССР.

4. Приостановить деятельность политических партий, общественных организаций и массовых движений, препятствующих нормализации обстановки.

5. В связи с тем, что Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР временно берет на себя функции Совета Безопасности СССР, деятельность последнего приостанавливается».


9. Проанализируйте приведенные ниже отрывки из документов. Определите политическое и правовое значение постановления съезда народных депутатов, а также решения комитета ВС СССР.

А) Из Постановления Съезда народных депутатов СССР «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 г.». 24 декабря 1989 г.

// Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1989. № 29. Ст. 579.

«<…>Съезд констатирует, что протокол от 23 августа 1939 годя и
другие секретные протоколы, подписанные с Германией
1939–1941 годах, как по методу их составления, так и по содержанию являлись отходом от ленинских принципов советской внешней политики. Предпринятые в них разграничения «сфер интересов» СССР и Германии и другие действия находились с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран.

Съезд отмечает, что в тот период отношения СССР с Латвией, Литвой и Эстонией регулировались системой договоров. Согласно мирным договорам 1920 года и договорам о ненападении, заключенным в 1926–1933 годах, их участники обязывались взаимно ува­жать при всех обстоятельствах суверенитет и территориальную целостность и неприкосновенность друг друга. Сходные обязательства Советский Союз имел перед Польшей и Финляндией.

6. Съезд констатирует, что переговоры с Германией по секретным протоколам велись Сталиным и Молотовым втайне от советского народа, ЦК ВКП (б) и всей партии, Верховного Совета и Правительства СССР, эти протоколы изъяты из процедур ратификации. Таким образом, решение об их подписании было по существу и по форме актом личной власти и никак не отражало волю советского народа, который не несет ответственности за этот сговор.

7. Съезд народных депутатов СССР осуждает факт подписании
«секретного дополнительного протокола» от 23 августа 1939 года и
других секретных договоренностей с Германией. Съезд признает
секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания.

Протоколы не создавали новой правовой базы для взаимоотношений Советского Союза с третьими странами, но были использованы Сталиным и его окружением для предъявления ультиматумом и силового давления на другие государства в нарушение взятых перед ними правовых обязательств.

8. Съезд народных депутатов СССР исходит из того, что осознание сложного и противоречивого прошлого есть часть процесса перестройки, призванной обеспечить каждому народу Советского Союза возможности свободного и равноправного развития в условиях целостного, взаимозависимого мира и расширяющегося взаимопонимания».


Председатель Верховного Совета СССР М. Горбачев


Б) Из сообщения Комитета Верховного Совета СССР по международным делам «О политической оценке решения о вводе советских войск в Афганистан». 25 декабря 1989 г.

// Правда. 1989. 25 декабря.


«В итоге обстоятельного анализа имеющихся данных комитет пришел к выводу, что решение о вводе советских войск в Афгани­стан заслуживает морального и политического осуждения. Общая международная обстановка, в которой принималось решение, была, несомненно, сложной, характеризовалась острой политической кон­фронтацией. В той ситуации существовали представления о намере­нии определенных кругов Соединенных Штатов Америки взять в Афганистане реванш за утрату позиций после падения шахского ре­жима в Иране, факты указывали на возможность такого развития событий. В последовавших за вводом войск официальных заявлени­ях одним из мотивов предпринятой акции было названо стремление укрепить безопасность Советского Союза на подступах к южным границам и тем самым оградить его позиции в регионе в связи с напряженностью, которая к тому времени сложилась в Афганистане. Нарастали элементы вооруженного вмешательства извне. Были об­ращения афганского правительства к советскому руководству за по­мощью. Документально установлено, что афганское правительство, начиная с марта 1979 г., более 10 раз высказывало просьбу напра­вить в страну советские воинские части. В ответ советская сторона отклоняла такую форму оказания помощи, заявляя, что афганская революция должна сама защищать себя. Однако в дальнейшем эта позиция претерпела, прямо скажем, драматические изменения.

<...> Комитет констатирует, что решение о вводе войск было принято в нарушение Конституции СССР... В этом контексте сооб­щаем, что Верховный Совет СССР и его Президиум вопрос о вводе поиск в Афганистан не рассматривали. Решение было принято уз­ким кругом лиц. Как установил Комитет по международным делам, Политбюро даже не собиралось в полном составе для обсуждения этого вопроса и принятия по нему решения. Давая политическую и моральную оценку ввода войск в Афганистан, необходимо, это наша обязанность, назвать имена тех, кто, занимаясь проработкой важ­нейших внешнеполитических вопросов с середины 70-х гг., принял решение о вводе советских войск в Афганистан. Это Леонид Ильич Брежнев, занимавший в то время посты Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета нашей страны, Председателя Совета Обороны и Верховного главнокомандующего Вооруженными Силами СССР; это бывший министр обо­роны СССР Устинов, председатель Комитета государственной безопасности Андропов, министр иностранных дел СССР Громыко <…>».


В) Из монографии: Бокарев Ю. П. СССР и становление постиндустриального общества на Западе, 1970–1980-е годы. М., 2007.


«<…>…Руководители Соединенных Штатов разработали системную программу разрушения СССР. Их глобальная стратегия была направлена против ядра советской системы и содержала в себе:

• тайную финансовую, разведывательную и политическую помощь движению «Солидарность» в Польше, что гарантировало сохранение оппозиции в центре «советской империи»;

• значительную военную и финансовую помощь движению сопротивления в Афганистане, а также поставки для моджахедов, дающие им возможность распространения войны на территорию Советского Союза;

• кампании по резкому уменьшению поступления твердой валюты в Советский Союз в результате снижения цен на нефть в сотрудничестве с Саудовской Аравией, а также ограничения экспорта советского природного газа на Запад;

• всестороннюю и детально разработанную психологическую войну, направленную на то, чтобы посеять страх и неуверенность среди советского руководства;

• комплексные акции мирового масштаба с применением тайной дипломатии с целью максимального ограничения доступа Советского Союза к западным технологиям;

• широко организованную техническую дезинформацию с целью разрушения советской экономики;

• рост вооружений и поддержание их на высоком техническом уровне, что должно было подорвать советскую экономику и обострить кризис ресурсов <…>».


10. Используя текст документа В) из предыдущего задания, приведенную ниже цитату из выступления директора ЦРУ У. Кейси, а также собственные знания по проблемам внешней политики СССР периода второй половины 1980-х гг., ответьте на вопрос: «Можно ли рассматривать крушение «советской империи» как непосредственный результат четко направленной политики Запада, а последнюю, в свою очередь, как основной фактор разрушения СССР?».


Из монографии Бокарева Ю. П. СССР и становление постиндустриального общества на Западе, 1970–1980-е годы. М., 2007.


«<…>Директор ЦРУ У. Кейси так оценивал советскую экономику: «Это мафиозная экономика. Они крадут у нас технологии, необходимые для их выживания. Единственный путь, которым они могут добыть твердую валюту – это экспорт нефти по высоким ценам. Это все так запутано, что если мы хорошо разыграем нашу карту, то колосс рухнет <…>».


11. Проанализируйте текст документа, приведенного ниже, и дайте оценку перспективе сохранения единого государства в случае принятия этого проекта.

Из Договора о Союзе Советских Суверенных Республик

Проект // Правда. 1991. 15 августа.

«<…> Статья 4. Отношения между государствами, образующими Союз.

Отношения между государствами, образующими Союз, регулируются настоящим договором, Конституцией СССР, не противоречащими им договорами и соглашениями.

Участники договора строят свои взаимоотношения в составе Союза на основе равенства, уважения суверенитета, территориальной целостности, невмешательства во внутренние дела, разрешения споров мирными средствами, сотрудничества, взаимопомощи, добросовестного выполнения обязательств по Союзному договору и межреспубликанским соглашениям.

Государства, образующие Союз, обязуются: не прибегать в отношениях между собой к силе и угрозе силой; не посягать на территориальную целостность друг друга; не заключать соглашений, противоречащих целям Союза или направленных против образующих его государств.

Не допускается использование войск Министерства обороны СССР внутри страны, кроме их участия в решении неотложных народнохозяйственных задач в исключительных случаях, в ликвидации последствий стихийных бедствий и экологических катастроф, а также случаев, предусмотренных законодательством о режиме чрезвычайного положения.


Статья 5. Сфера ведения Союза ССР.

Участники договора наделяют Союз ССР следующими полномочиями:

– Защита суверенитета и территориальной целостности Союз ССР и
его субъектов; объявление войны и заключение мира; обеспечение
обороны и руководство Вооруженными Силами, пограничными, специальными (правительственной связи, инженерно-техническими и иными), внутренними, железнодорожными войсками Союза; организация разработки и производства вооружений и военной техники.

– Обеспечение государственной безопасности Союза; установление режима и охрана Государственной границы, экономической зоны, морского и воздушного пространства Союза; руководство и координация деятельности органов безопасности республик.

– Осуществление внешней политики Союза и координация
внешнеполитической деятельности республик; представительство Союза в отношениях с иностранными государствами и международными организациями; заключение международных договоров Союза.

– Осуществление внешнеэкономической деятельности Союза и
координация внешнеэкономической деятельности республик, представительство Союза в международных экономических и финансо­вых организациях, заключение внешнеэкономических соглашений Союза.

Утверждение и исполнение союзного бюджета, осуществление денежной эмиссии; хранение золотого запаса, алмазного и валютно­го фондов Союза; руководство космическими общесоюзными систе­мами связи и информации, геодезии и картографии, метрологии, стандартизации, метеорологии; управление атомной энергетикой.

– Принятие Конституции Союза, внесение в нее изменений и
дополнений; принятие законов в рамках полномочий Союза и установление основ законодательства по вопросам, согласованным с республиками; высший конституционный контроль.

Руководство деятельностью федеральных правоохранительных органов и координация деятельности правоохранительных органов Союза и республик по борьбе с преступностью.

<…> Статья 8. Собственность.

Союз и государства, его образующие, обеспечивают свободное развитие, защиту всех форм собственности и создают условия функционирования предприятий и хозяйственных организации рамках единого общесоюзного рынка.

Земля, ее недра, воды, другие природные ресурсы, растительный и животный мир являются собственностью республик и неотъемлемым достоянием их народов. Порядок владения, использования и распоряжения ими (право собственности) устанавливается законодательством республик. Право собственности в отношении ресурсов, находящихся на территории нескольких республик, устанавливается законодательством Союза.

Государства, образующие Союз, закрепляют за ним объекты государственной собственности, необходимые для осуществления полномочий, возложенных на союзные органы власти и управления.

Имущество, находящееся в собственности Союза, используется в общих интересах образующих его государств, в том числе интересах ускоренного развития отстающих регионов.

Государства, образующие Союз, имеют право на свою долю в золотом запасе, алмазном и валютном фондах Союза, имеющихся к моменту заключения настоящего договора. Их участие в дальнейшем накоплении и использовании сокровищ определяется осо­быми соглашениями».


12. На основе приведенного ниже отрывка из работы Дж. Ф. Метлока, а также собственных знаний по истории, попытайтесь дать объективную оценку деятельности М. С. Горбачева как государственного деятеля эпохи «Перестройки».


Из работы Джека Ф. Мэтлока «Смерть империи. Взгляд американского посла на распад Советского Союза» // Джек Ф. Мэтлок Смерть империи. Взгляд американского посла на распад Советского Союза. М.: «Рудомино», 2003. С. 553-555.


«<…> Наследие Горбачева

Горбачевское соперничество с Ельциным, пусть, возможно, и имевшее ре­шающее значение в декабре 1991 года, никоим образом нельзя считать единственным достойным внимания аспектом политического служения Горбачева. Ельцин (с 1985 по середину 1990 года) оставался проблемой вто­ростепенной. Любая оценка Горбачева, государственного деятеля, должна идти дальше его личных отношений.

Нынешние суждения о Горбачеве в России глубоко различны, зачастую основаны на личном отношении наблюдателя к Горбачеву. Если отрешить­ся от истеричных и совершенно безответственных обвинений, будто он дей­ствовал, как оплачиваемый или неоплачиваемый «агент» Запада, можно четко различить три направления мысли:

1. Горбачев был «всего лишь прыщиком на коже российской исто­рии», (<…> Выражение, употребленное Владиславом Старковым в беседе с автором 17 марта 1992 года. Как объяснил Старков, Горбачев не противостоял советскому строю, а «погряз в нем». Он был продуктом этого строя, и просто-напросто исторической судьбе было угодно, чтобы он оказался у власти, когда строй рухнул безо всякого на то личного вклада со стороны Горбачева <…>), а не подлинным реформатором. Он инициировал определенные перемены для возвеличивания собственной власти, и, если перемены вели к реформам, то в результате усилий других людей, а не Горбачева.

2. Запустил реформы с самого начала Горбачев, но потом он сбился с
пути. Перемены в обществе обогнали его способность полностью осозна­вать или контролировать их. Вот почему под конец он сделался жертвой
реформ, которым сам же дал ход (<…> Таково прежде всего суждение консервативных и реформистских критиков Горбачева хотя взгляды этих двух групп на совершенное им диаметрально противоположны. Консерваторы, такие как Лигачев и Рыжков, стоят на том, что Горбачеву следовало придерживаться политики 1985–1986 годов и не стремиться к фундаментальным переменим, особенно таким, которые ослабляли Коммунистическую партию. Ельцин и другие реформаторы, с другой стороны, упрекали Горбачева, что он был излишне осторожен в продвижении политических перемен, упрямо недооценивая степень поддержки, какую реформа получила бы в советском обществе <…>).

3. Горбачев был подлинным реформатором, которому, однако, приходилось ладить с руководством Коммунистической партии, которое противилось нововведениям, им одобряемым, и было способно отстранить его от власти, если бы он стал проталкивать реформы в открытую. Это вынуждало его идти на тактические компромиссы, пока он лавировал, высвобождая себя из-под опеки Коммунистической партии. Собственное представление Горбачева о требуемых реформах претерпевало изменения и постепенно становилось более радикальным, так что, будь у него в запасе хотя бы еще несколько месяцев, ему, возможно, и уда­лось бы уничтожить Коммунистическую партию, создать государство, основанное на власти закона, и сохранить конфедеративный союз ядра республик Советского Союза (<…>Такова, с некоторыми индивидуальными особенностями, точка зрения близки) Горбачеву соратников, таких, как Александр Яковлев и Анатолий Черняев <…>).

Сам Горбачев настойчиво говорит о себе, как о подлинном и радикальном реформаторе. И, на мой взгляд, эта его оценка справедлива. Те, кто стали бы отказывать ему в какой бы то ни было побудительной роли в освобождении страны от коммунистического строя, оказались бы слепыми перед очевидным фактом: Горбачевские инициативы в 1988-м, 1989-м и в начале 1990-го дали возможность независимым политическим силам подорвать и в конечном итоге уничтожить монополию Коммунистической партии на политическую власть. Его поддержка политической открытости и демократических перемен не всегда была последовательной, а порой преследовала и собственные цели Горбачева, но факт остается фактом: никакой фундаментальной перемены не могло бы произойти, пока Коммунистическая партия цепко держала власть в кулаке. В отличие от большинства своих коллег по Политбюро Горбачев с 1988 года как правило выступал на стороне демократических перемен, а не на стороне узких интересов Коммунистической партии. Когда же он этого не делал, то для того, чтобы избежать отстранения от власти, прежде чем успеет осуществить свои программы.

Его суждения, конечно же, не всегда были безупречными, и многих его ошибок <…>, вероятно, можно было бы избежать. Но факт остается фактом: несмотря на свой временный союз с противниками реформы зимой 1990–1991 годов, Горбачев последовательно отказывался пойти на использование силы, чтобы самому удержаться у власти. Он был, на деле, первым в истории русским руководителем, использовавшим силу не в качестве первого, а в качестве последнего средства <…>».


13. Опираясь на работы А. Н. Яковлева и Т. Е. Ворожейкиной, а также на знания новейшей истории России, постарайтесь реконструировать самостоятельную научную гипотезу альтернативности цивилизационного выбора СССР в период «Перестройки».


Из статьи А. Н. Яковлева «А дальше как?» // Пути России: двадцать лет перемен / Под общей редакцией Т. Е. Ворожейкиной. М.: МВШСЭН, 2005. С. 12–19.

«<…> На мой взгляд, перестройка выстрадана временем. Она явилась ответом на то, что в обществе уже созрело. Время же породило и людей. Так всегда бывает в истории. Я вовсе не хочу преувеличивать таланты или прегрешения тех людей, которые оказались на гребне событий. В одной из книг прочитал, что этих людей охватило некое озарение. Не так дело было. Просто те проблемы, которые мы начали решать в первую очередь, уже висели в воздухе, готовы были обру­шиться на головы людей, а копыта истории, как известно, смертель­ны. Мы попытались избежать катастрофы.

С позиций сегодняшнего дня я считаю, что та бархатная рево­люция, которая произошла в 1985–1986 гг., первая, кстати, на про­странстве так называемого социалистического содружества, была подготовлена всеми предыдущими противоречиями, которые вели к социальному взрыву. Сразу же после смерти И. Джугашвили нача­лось достаточно мощное брожение умов. А когда Н. Хрущев стащил его с пьедестала на грешную землю, вообще была подорвана истори­ческая возможность продолжать подобное существование – в духов­ном и материальном смысле <…>.

Надо признать, что, когда мы начинали решать практические про­блемы, у нас было много иллюзий. Так, мне казалось, что проблема свободы для человека настолько важна, что народ наш засыпает с жаждой свободы и просыпается с ней. Вроде бы, в идеале так и долж­но быть. На самом деле этого не произошло. Свобода до сих пор не является национальной идеей страны, хотя это, может быть, един­ственная национальная идея, которая имеет право на существование в условиях многолетнего бесправия и нищеты общества за все его тысячелетнее существование. Когда говоришь с людьми о свободе, они тебя внимательно слушают, а потом переходят к совершенно другому – к практическим делам.

Что говорить о сегодняшних днях. Вспомним первую россий­скую конституцию (Манифест 17 октября 1905 г.). В ней обозначены политические права, широкий спектр прав: профсоюзы, право на забастовки и т.д. Казалось бы, вот вам демократическое поле для дальнейшего развития! И что же? Получили широкое поле для пре­ступности: разбой, коррупцию, убийства, поджоги. Реформы С. Витте и П. Столыпина. Как только их не ругали и слева, и справа. И никакой практической поддержки со стороны общества не обнаружи­лось. Помещики и крестьяне были против, интеллигенция осталась равнодушной. А вспомним времена после Февраля 1917 г. – преступ­ность достигла своего беспредела. А после октябрьской контрреволю­ции 1917 г. бандитизм и вовсе стал государственной политикой.

Вернемся к нашей теме и нашему времени. Я с сожалением и го­речью вижу, как много появилось лихих демократов, очень смелых, которые говорят, что, оказавшись у власти, они бы делали все не так, все по-другому. Так и хочется сказать: ну и делали бы. Кто Вам мешал-то? Я вот влез в эту кашу. Ну и что? Плевки, клевета, угрозы убить. Больше ничего. Одно утешение – десять лет работаю на общественных началах председателем Комиссии по реабилитации.

Видимо, мы избрали этически не совсем верный путь. Единст­венную возможность, которую мы увидели для смены тоталитарного строя и постепенного превращения его в демократический, – это использование в борьбе против тоталитаризма тоталитарной же пар­тии с ее дисциплиной, с ее инерцией, автоматической инерцией под­чинения. Но, к сожалению, такая тактика оказалась успешной толь­ко в первые два года. Потом номенклатура нас раскусила. Когда был поставлен вопрос о возможности альтернативных выборов в партии, началась открытая консолидация всех сил, которые, конечно, не хо­тели отдавать власть. Они сразу увидели, что их никто не изберет на свободных, альтернативных выборах. И между нами самими шли серьезные споры, противоречия, расколы, образования различных крыльев и в Политбюро, и в ЦК. Ведь на первых порах все Полит­бюро: и В. Крючков, и Е. Лигачев, и Л. Зайков, и В. Никонов были далеки от свободы и от понимания того, что процесс изменений еще только начинается… Они все дружно голосовали за перестройку, вы­ступали на пленумах за нее. Более того, выступали даже за ускорение процессов, поторапливали, подталкивали ход событий. Но вот первые два года использования тоталитарной партии в борьбе с тотали­таризмом закончились, и пришлось плыть, бросив эти весла.

Кроме того, надо упомянуть, что наши практические действия поначалу были ошибочными, они нам помешали не только с точки зрения потери времени, но и с точки зрения потери веры в здравый смысл перемен. На самом деле мы начали с ошибочных шагов – постановление по борьбе с пьянством принесло большой ущерб, особенно здоровью и экономике; постановление по борьбе с нетру­довыми доходами, когда стали вылавливать бабушек с цветами, шо­феров, везущих продукты на базар. Но это, правда, быстро сошло со сцены. Но, тем не менее, свой след это оставило. Мы не учли, ко­нечно, что общество, наши правоохранительные органы, как теперь их называют, милиция, вся карательная система общества были на­правлены на запреты. И вот только во время борьбы с нетрудовыми доходами мы увидели, что милиция стала неимоверно активна, пар­тийные организации также рассвирепели в борьбе с таким якобы злом. Но эти силы не проявляли той же прыти, когда речь шла о позитивных предложениях. Необходимо было серьезно изменить характер правоохранительных органов, их систему, их структуру, круг их обязанностей. Но мы, вовлеченные во внутрипартийную возню, бесконечные пленумы, к сожалению, это упустили. Мы, ко­нечно, говорили об этом. Я помню, не один раз с М. Горбачевым обсуждали, что номенклатура заражена старой психологией, что очень трудно добиться, чтобы она смогла переосмыслить или пре­одолеть самое себя. Говорить-то говорили, но все-таки недооцени­ли, как показывает сегодняшний день, всю глубину зашоренности, догматизма, мертвой привязки ко всему старому и невозможности действительного преодоления самих себя. Старая номенклатура, стоящая сегодня у власти, продолжает свою разрушительную дея­тельность. Это была очень серьезная ошибка.

К сожалению, мы допустили ту же ошибку, что и деятели Фев­ральской революции.

Мы видим сегодня, что власть стала коррумпированной, на виду жулики и мошенники. Мы в брежневские времена думали, что мы самые честные, что действительно любой буржуа должен шляпу перед нами снимать, по Маяковскому. Оказалось, что стоило только немножечко дать возможность украсть, как это превратилось в обы­денное дело, даже в удовольствие и даже, если хотите, в наслажде­ние. В результате этой недооценки мы и получили такой полубан­дитский или бандитский капитализм вместо действительно нор­мального гражданского общества буржуазного типа.

Можно перечислять наши промахи без конца. Честно говоря, мы очень надеялись на парламент. Сделали это, может быть, слиш­ком рано, слишком поторопились с его созданием. Это я сегодня так думаю, тогда я так не думал. Тогда я был настроен на то, что свобод­ный парламент должен появиться как можно скорее, и в него будут избраны самые честные, самые порядочные, самые-самые-самые люди, которые и наведут в обществе, как говорится, порядок, и с парламента начнется строительство гражданского общества. Все это оказалось ошибкой. Сегодня я с горечью смотрю, как возрождается однопартийная система, причем на очень посредственном уровне, на уровне, когда люди или большинство из них, не способны само­стоятельно мыслить, самостоятельно принимать решения, идти на риск. С горечью надо отметить ликвидацию оппозиции. Это, на мой взгляд, грубейшая ошибка. Вновь появилась однопартийная систе­ма, и вы видите сейчас ее действия, она даже словесно не выражает интересы народа, она направлена на служение царю. Все это произ­водит грустное впечатление, но дело даже не в этом, а в том, что шаг за шагом начавшаяся деформация будет, естественно, порождать новые более глубокие деформации, если действительно в стране не возникнет нормальной оппозиции. Оппозиция – ведь это не только «сторож» власти, когда она поступает неправильно, это школа новых лидеров. Как правило, новый лидер возникает из оппозиции, а ее нет. Значит, он будет не из оппозиции, а из той же колоды, из того же клана. А это уже беда, фарс, даже по сравнению с советским стро­ем, хотя с ним сравнивать что-либо, конечно, трудно.

Но как бы мы не критиковали перестройку (я сам весьма кри­тически отношусь и к собственной деятельности), но все-таки во время перестройки были сделаны великие дела. Я думаю, общество недостаточно это оценивает, но уверен, что в будущем перестройка будет оценена по достоинству. Во время перестройки возникла пар­ламентская система, свобода слова, и все попытки нынешней пра­вящей клики ликвидировать свободу слова удаются с большим тру­дом. Можно закрыть независимое телевидение, сделать его подкон­трольным начальству – можно. Можно закрыть одну, вторую газе­ту – можно. Да, появился страх, можно запугать людей. Но заставить общество замолчать и не говорить то, что оно думает, сейчас уже невозможно. И это великое завоевание перестройки, которое мы, может быть, уже как-то забыли.

Кстати, пятая колонна в стране, конечно, есть – это те, кто строит авторитарный режим, наши чиновники, захватившие власть в стране. Я думаю, что роль чиновничества в возможном откате страны и в том, что делается сегодня, невозможно переоценить.Чиновнику нужна власть, он по природе своей не может быть демократом, либералом и т.д. Это не его функция, его функция – осуществлять власть над людьми. А когда нет внятных законов, чинов­ник властвует по своим доморощенным законам <…>».


Из статьи Ворожейкиной Т. Е. «Глядя назад: возможные альтернативы в развитии перестройки» // Пути России: двадцать лет перемен / Под общей редакцией Т. Е. Ворожейкиной. М.: МВШСЭН, 2005. С. 19–29.


«<…>За истекшие 20 лет не произошло существенных изменений в массовом типе российского (советского) человека. Этот тип воспро­изводится и в массах, и в первую очередь в интеллектуальной элите и является главной опорой российской власти. В каждый данный момент власть представляется российской интеллигенции либо без­альтернативной, либо лучшей из возможных, поскольку все осталь­ные будут заведомо хуже. Правительство у нас во все времена – «единственный европеец», и «сколь бы грубо и цинично оно ни было, только от него зависело бы стать сто крат хуже».

По основным параметрам социального развития Россия верну­лась в ту, говоря словами А. Аузана, «колею», в которой она находи­лась в предшествующие пять веков своей истории. Можно ли рас­сматривать «перестройку», как попытку выйти из этой колеи? Если да, то был ли переживаемый нами ныне итог перестройки и после­дующего периода преобразований неизбежным, предопределенным историей и типом социального развития страны? Или 1985–1991 гг. стали исторической развилкой, когда возможны были различные ва­рианты выхода из кризиса, в том числе такие, которые позволили бы обществу сформировать автономные по отношению к государству механизмы экономической и политической жизни? Если альтерна­тивы существовали, то какие тенденции, факторы, события периода перестройки способствовали восстановлению господства государст­ва над обществом и возвращению общества в атомизированное со­стояние?

С моей точки зрения, в 1988–1991 гг. возникла и до 1996 г. со­хранялась возможность выхода за пределы зависимости от траекто­рии предшествующего развития («path dependency»). Конечно, между перестройкой и путинским режимом еще лежали 1990-е годы, когда также проходили важные исторические развилки, но самые главные точки бифуркации были, по-видимому, пройдены в конце перестройки (1989, 1990, 1991 гг.). Именно перестройка была периодом общественного сдвига и одновременно периодом обществен­ного подъема, когда определялись глубина и масштабы последую­щих изменений. По-видимому, 1990-е годы лишь придали форму этим изменениям.

Ретроспективно можно представить себе несколько вариантов развития перестроечных процессов. Первым из них могла бы быть постепенная эволюция экономической и политической систем в направлении ее либерализации, без потери контроля и управляемости со стороны правящих групп путем последовательного смещения внутреннего баланса власти в пользу реформистской («прорыночной») части номенклатуры. М. Горбачев понимал перестройку как трансформацию советской системы изнутри, которая сделала бы ее более эффективной в политическом и особенно в экономическом отношении и позволила бы преодолеть нараставшее отставание от Запада. Именно это было стратегической целью М. Горбачева, «планом» перестройки, если у нее вообще мог быть какой-то план. (С моей точки зрения, отсутствие у реформаторов сколько-нибудь внятного плана реформ, а его и не могло быть, не означает, что перестройка в целом не может быть определена как реформа или попытка
реформы).

Насколько реалистичным был этот план, мог ли реализоваться подобный вариант развития? Была ли возможной успешная модернизация советской системы без слома структур государственного управления, как это произошло в 1991 г.? Могла ли политическая система, близкая к той, которая сложилась в России в 2000–2004 гг., воз­никнуть из поступательной, некатастрофической эволюции перестройки – перехода к администрируемому рынку при сохранении единства власти и собственности и к авторитарному режиму, легитимированному через избирательную процедуру? Был ли, иначе говоря, возможен в Советском Союзе так называемый «китайский путь» – постепенная рыночная трансформация экономики, осуществляемая под контролем государства, без потери управляемости и без радикальной реформы старой политической системы?

Этот вопрос распадается на несколько составляющих: экономическую, социально-экономическую и политическую. Первая из них касается последовательности этапов экономической реформы: в Китае она была начата в 1978–1979 гг. с радикальной деколлективизации сельского хозяйства, что практически не потребовало от государства дополнительных затрат и принесло очень быстрое улучшение ситуации с продовольственным снабжением населения. Денеж­ные средства, накопленные в сельскохозяйственном секторе, стали затем одним их важнейших источников финансирования реформы промышленности (и остаются таковым до сих пор). В Советском Союзе попытались начать с ускорения в наиболее капиталоемких отраслях тяжелой промышленности, что потребовало колоссальных государственных капиталовложений, отдача от которых, даже в случае успеха, была бы гораздо более медленной и не сказалась бы непосредственно на экономическом самочувствии населения. В реальности же колоссальные средства, вложенные в ускорение, разбалансировали экономику и стали одним из факторов роста инфляции конце 1980-х годов. Почему в СССР начали реформу с промышленности? Было ли это результатом идеологической зашоренности, порожденной статусом великой военной державы, или же неверием то, что советское колхозное крестьянство, которому коллективизация и послевоенное восстановление сломали хребет, можно перевести на путь рыночного фермерского хозяйства? Кроме этого, в CCCР существовал огромный слой сельскохозяйственной бюрократии и партийной номенклатуры, который в случае деколлективизации сельского хозяйства становился излишним. Его сопротивление введению арендного подряда уже в 1987 г. показало, что эти люди готовы защищать свою власть, поскольку именно с ней было связано ил экономическое благополучие.

На мой взгляд, сложившуюся в СССР систему единства власти и собственности было практически невозможно трансформировать по китайскому образцу – постепенно реформируя отношения собственности, что неизбежно грозило номенклатуре потерей власти, статуса и экономического могущества. Именно в этом состоит социально-экономическая составляющая, блокировавшая «китайский путь» реформ в СССР. М. Горбачев был вынужден начать демократическую реформу, т.е. привлечь население к активному участию в попытке ослабить власть номенклатуры, что позволило бы затем уменьшить ее экономическое могущество. Введя конкурентные выборы в 1989–1991 гг., М. Горбачев неизбежно и вопреки своим намерениям создал ситуацию, позволявшую, как считает американский исследователь Дж. Хаф, голосовать за популистов, т.е. мобилизовывать население против болезненных экономических реформ. <…> Выбор в пользу политической демократизации, сделанный М. Гор­ячевым на рубеже 1986–1987 гг., снял с повестки дня такой вариант развития перестройки.

Второй вариант возможного развития перестройки по своим гипотетическим результатам противоположен первому и может быть охарактеризован как демократическая трансформация разложившегося в I960–1980-е годы советского тоталитаризма. Существовала ли такая тенденция в реальности, и на какие силы она могла опереться? Почему наметившийся в 1988–1989 гг. союз части реформаторской номенклатуры с демократически общественным движением оказался столь непрочным? Было ли это связано, как считали радикальные демократы, с нерешительностью партийных реформаторов и М. Горбачева, в первую очередь с его стремлением любой ценой избежать обострения политического конфликта в условиях начавшегося в 1990 г. открытого противостояния с консервативной, частью номенклатуры? Или же, напротив, причина была, как пишет М. Горбачев в своих воспоминаниях, в стремлении радикальных демократов форсировать процесс реформ, не считаясь с последствиями, и прорваться к власти? Можно ли вообще говорить о существовании демократического общественного движения в период перестройки? Большинство исследователей отмечают его крайнюю слабость и неструктурированность или вообще считают его мифом. <…> Как измерить значимость и достаточную массовость демократической мобилизации? В 1990–1991 гг. на улицы Москвы, Ленинграда и других крупных городов по призыву демо­кратических организаций выходили десятки и сотни тысяч людей. Почему этот потенциал не был использован для создания новых де­мократических институтов, как это произошло в странах Централь­ной и Восточной Европы?

На мой взгляд, можно говорить о массовом демократическом движении в 1989–1991 гг. Оно было крайне разнородным по составу неравномерно распределенным географически, но оно существовало. В него входили различные неформальные движения – от экологических до многочисленных общедемократических и социалистических организаций <…>.

Я думаю, что вариант демократической трансформации, опиравшийся на союз реформаторской части номенклатуры и демократического движения, был вполне вероятен. То, что он не состоялся, связано не с историческим предопределением, не с отсутствием или слабостью демократического движения (хотя, несомненно, оно было слабым), а с субъектной недостаточностью лидеров как реформаторской части номенклатуры, так и демократического движения <…>.

Третий из возможных вариантов развития перестройки реализовался в действительности. Это неуправляемое нарастание противоречий системы – экономических, социальных, политических, межнациональных. Советская система вертикальной организации государства и общества оказалась не в состоянии переварить и адаптировать те новые элементы экономического и политического плю­рализма (хозрасчетные предприятия и кооперативы, альтернативные выборы в Советы, гласность), которые внедрялись для ее усовершенствования. Под воздействием чужеродных факторов система начала давать сбои, вошла в кризис и затем обрушилась в 1991 г. Было ли обрушение системы государственной власти в 1991 г. революцией, как считают некоторые западные исследователи, или ж речь шла об очень глубоком кризисе структуры, основные несущие элементы которой, тем не менее, сохранились? Система распалась как картинка в калейдоскопе, однако важнейшие, несущие элементы, из которых складывалась старая картинка, не изменились. В становившись, «регенерировав» в 1990-е годы, эти элементы (в первую очередь единство власти и собственности, а также и сохранившиеся практически в нетронутом виде репрессивные органы) соединились в новой системе, где власть смогла к 2004 г. восстановить практически полный контроль за обществом и общественным мнением, за средствами массовой информации, органами представительной власти, за выборами. Быстрый, радикальный слом предшествующей системы уже в который раз в российской истории оказался наименее эффективным с точки зрения преодоления зависимости от траектории предшествующего развития.

Повторю еще раз: я не считаю такой результат перестройки предопределенным. Каждый из перечисленных вариантов развития мог реализоваться. Можно спорить о том, каковы были шансы каж­дого из них. На мой взгляд, лишь второй вариант мог привести к реальным преобразованиям взаимоотношений общества и государства, или, точнее, к началу таких преобразований, которые могли бы создать в обществе устойчивые механизмы самоорганизации. Первый и третий варианты являются, с моей точки зрения, воспроизве­дением традиционного типа российского развития и не могли вы­вести за его пределы традиционных для России взаимоотношений власти и общества.

Я думаю, альтернативность сохранялась и после перестройки. Несомненные точки бифуркации были пройдены в 1993, 1996, 1998–1999 гг. А. Аузан считает, что важнейшая точка бифуркации была пройдена в 2003 г. С моей точки зрения, то, как она была пройдена, было решено в 1999–2000 гг., когда вторая чеченская война и массо­вая поддержка ее населением позволила сложиться такой государст­венной власти, которая и не могла принять иных решений осенью 2003 г. Это, однако, не отменяет в принципе альтернативности развития <…>».


Литература и источники


Источники:

1. XIX Всесоюзная конференция КПСС. 28 июня – 1 июля 1988 года. Стенографический отчет. – М, 1988. – Т. 1.
   
2. Внешняя политика и безопасность современной России. Хрестоматия в 2-х т. – М., 1999.
   
3. Горбачев, М. С. Жизнь и реформы / М. С. Горбачев. – В 2-х кн. – М., 1995.
   
4. Горбачев, М. С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира / М. С. Горбачев. – М., 1988.
   
5. Ельцин, Б. Н. Исповедь на заданную тему / Б. Н. Ельцин. – Свердловск, 1990.
   
6. Лигачев, Е. К. Загадка Горбачева / Е. К. Лигачев. – Новосибирск, 1992.
   
7. Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. – М., 1987.
   
8. Первый съезд народных депутатов СССР. 25 мая – 9 июня 1989 г. Стенографический отчет. В 2-х т. – М., 1989.
   
9. Печенев, В. Горбачев: к вершинам власти / В. Печенев. – М., 1991.
   
10. Распад СССР. Документы. Составитель А. В. Шубин. – М., 2006.
    
11. Россия. ХХ век. Документы и материалы: Учеб. Пособие: В 2 кн. / Сост.: А. Н. Бачинин, А. Б. Безбородов, И. В. Безбородова и др.; Под ред. А. Б. Безбородова. Кн. 2. – М., 2004.
    
12. Рыжков, Н. И. Десять лет великих потрясений / Н. И. Рыжков. – М., 1995.
    
13. Собчак, А. А. Хождение во власть / А. А. Собчак. – М., 1991.
    
14. Хрестоматия по отечественной истории. (1946–1995)/ Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. – В 2-х т. – Т.2. – М., 1996.
    
15. Черняев, А. С. Шесть лет с Горбачевым / А. С. Черняев. – М., 1993.
    

Основная литература по теме:


1. Березовая, Л. Г., Берлякова, Н. П. История русской культуры: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений: В 2х ч. / Л. Г. Березовая, Н. П. Берлякова. – Ч.2. – М., 2002.

2. История России ХХ – начала ХХI века / А. С. Барсенков, А. И. Вдовин, С. В. Воронкова; Под ред. Л. В. Милова. – М., 2006.

3. Хроника России. ХХ век. – Москва, 2002.


Дополнительная литература:

1. «Семь дней, которые потрясли мир» (о политических событиях в СССР, в августе 1991 г.) // Международная жизнь. – 1992. – № 2.
   
2. Автохранов, А. Г. От Андропова к Горбачеву: Дела и дни Кремля / А. Г. Автохранов. – Paris, 1986.
   
3. Андреев, С. Траурный марш: Хроника последних месяцев перестройки / С. Андреев // Октябрь. – 1991. – № 6.
   
4. Ахиезер, А. В. Россия: критика исторического опыта / А. В. Ахиезер. – Т.1. – Новосибирск, 1997.
   
5. Бергер, Я. М. Реформы в Советском Союзе и Китае / Я. М. Бергер // Пути России: двадцать лет перемен / Под общ. Ред. Т. Е. Ворожейкиной. – М., 2005.
   
6. Бестужев-Лада, И. В. Август девяносто первого: социальные предпосылки, последствия, прогноз / И. В. Бестужев-Лада // Вестник АН СССР. – 1991. – № 11.
   
7. Боннэр, Е. Хроника текущих событий (о попытке государственного переворота в авг. 1991 г.) / Е. Боннэр // Огонек. – 1991. – № 37.
   
8. Боффа, Дж. От СССР к России: История неоконченного кризиса, 1964–1994 / Дж. Боффа. – М., 1996.
   
9. Внешняя политика России: 1991–2000. – М., 2001.
   
10. Ворожейкина, Т. Е. Глядя назад: возможные альтернативы в развитии перестройки / Т. Е. Воржейкина // Пути России: двадцать лет перемен / Под общ. ред. Т. Е. Ворожейкиной. – М.,
    
11. Геллер, М., Некрич, А. История России 1917–1995. Утопия у власти / М. Геллер, А. Некрич. В 4-х т. – Т. 3. – М., 1996.
    
12. Голдман, М. СССР в кризисе. Развал экономической системы / М. Голдман. – М., 1984.
    
13. Здравомыслов, А. Г. Социология конфликта / А. Г. Здравомыслов. – М., 1994.
    
14. Зуев, В. Горбачевская перестройка / В. Зуев // История европейской интеграции (1945–1994). – М., 1995.
    
15. Илларионов, А. Основные тенденции развития мировой экономики во второй половине ХХ века / А. Илларионов // Вопросы экономики. – 1997. – № 10.
    
16. Ильин, В. В и др. Реформы и контрреформы в России / В. В. Ильин. – М., 1996.
    
17. История международных отношений и внешней политики СССР. – М., 1987.
    
18. История современной России. 1985–1994 / Под общей ред. В. В. Журавлева. – М., 1995.
    
19. Косолапов, Н. А. Перестройка с позиций ретроальтернативистики / Н. А. Косолапов // Пути России: двадцать лет перемен / Под общ. ред. Т. Е. Ворожейкиной. – М., 2005.
    
20. Культурология. ХХ век: Энциклопедия: В 2 т. – СПб., 1998.
    
21. Левин, И. Б. Невыученные уроки перестройки / И. Б. Левин // Пути России: двадцать лет перемен / Под общ. ред. Т. Е. Ворожейкиной. – М., 2005.
    
22. Левин, М. Советский век / М. Левин. – М., 2007.
    
23. Лейдерман, Н. Л., Липовецкий, М. Н. Современная русская литература: 1953–1990-е годы: Учеб. пособие: В 2-х т. / Н.Л. Лейдерман, М. Н. Липовецкий. – Т.1. – М., 2003.
    
24. Мау, В. Перестройка: теоретические и политические проблемы экономических реформ / В. Мау // Вопросы экономики. – 1995. – № 2.
    
25. Мау, В. Реформы и догмы / В. Мау. – М., 1993.
    
26. Мирский, Г. И. Была ли перестройка неизбежной? Какими могли быть иные сценарии нашей истории в 1980-е годы и позже? / Г. И. Мирский // Пути России: двадцать лет перемен / Под общ. ред. Т. Е. Ворожейкиной. – М., 2005.
    
27. Млечин, Л. Кремль. Президенты России: стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина / Л. Млечин. – М., 2002.
    
28. Мэтлок, Д. Ф. Смерть империи. Взгляд американского посла на распад Советского Союза / Д. Ф. Мэтлок. – М., 2003.
    
29. Найшуль, В. Либерализм и экономические реформы в России / В. Найшуль // Мировая экономика и международные отношения. – 1992. – № 8.
    
30. Наше Отечество: Опыт политической истории. – М., 1991.
    
31. Неформальная экономика. Россия и мир / Под ред. Теодора Шанина. – М., 1999.
    
32. Ольшанский, Д. В., Харитонова, О. Г. Перестройка как неудавшаяся попытка политической модернизации (1985–1991 гг.) / Д. В. Ольшанский, О. Г. Харитонов // Вестник МГУ. – Сер.12. Политические науки. – 1995. – № 6.
    
33. Печенев, В. Горбачев: к вершинам власти / В. Печенев. – М., 1991.
    
34. Пихоя, Р. Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991 гг. / Р. Г. Пихоя. – М., 1998.
    
35. Плышевский, Б. Экономические условия, способствовавшие разрушению СССР / Б. Плышевский // Экономист. – 2000. – № 12.
    
36. Путч. Хроника тревожных событий. – М., 1991.
    
37. Ракитский, Б. В., Ракитская Г. Я. Стратегия и тактика перестройки / Б. В. Ракитсккий, Г.Я. Ракитская. – М., 1990.
    
38. Россия в меняющемся мире. – М., 1997.
    
39. Россия сегодня: политический портрет в документах. Кн.1. (1985–1991). – М., 1991.
    
40. Россия: государственные приоритеты и национальные интересы. – М., 2000.
    
41. Советская внешняя политика в ретроспективе (1917–1991). – М., 1993.
    
42. Согрин, В. В. Либерализм в России: перипетии и перспективы / В. В. Согрин. – М., 1997.
    
43. Согрин, В. В. Политическая история современной России. 1985–2001: от Горбачева до Путина / В. В. Согрин. – М., 2001.
    
44. Соколов, А. К., Тяжельникова, В. С. Курс советской истории. 1941–1991 / А. К. Соколов, В. С. Тяжельникова. – М., 1999.
    
45. СССР в борьбе за безопасность и сотрудничество в Европе. 1964– 87 гг. – М., 1988.
    
46. Степанян, Н. Искусство России ХХ века / Н. Степанян. – М., 2000.
    
47. Судьба гласности – судьба перестройки. (Сост. М. Н. Рассолов и др.) – М., 1990.
    
48. Тихонова, Н. Е. Особенности национального самосознания и перспективы модернизации России (по материалам социологических исследований) / Н. Е. Тихонова // Пути России: двадцать лет перемен / Под общ. ред. Т. Е. Ворожейкиной. – М., 2005.
    
49. Фролов, А. Новый «враг» перестройки? [О спецификации современной идейно-политической ситуации в стране.] / А. Фролов // Экономические науки. – 1990. – № 3.
    
50. Хансон, Ф. Советская власть и реформы Горбачева / Ф. Хансон. – М., 1988.
    
51. Шубин, А. В. Парадоксы перестройки. Упущенный шанс СССР / А. В. Шубин. – М., 2005.