Редакционно-издательским советом Томского политехнического университета Издательство Томского политехнического университета 2010

Вид материала

Содержание

Глава 2Система современных международных отношений
2.2. Политическая карта мира после окончания холодной войны
2.3. Центры влияния в современном мире
Вопросы для самоконтроля

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 19

Глава 2
Система современных международных отношений

2.1. Периодизация Вестфальской системы
международных отношений

Современная система международных отношений имеет общепринятое название Вестфальской системы международных отношений. Своим рождением она обязана Вестфальскому миру 1648 г., который подвел черту под эпохой тридцатилетней войны в Европе. С этого момента миновало уже 360 лет. Многое изменилось в системе международных отношений с тех пор – изменилась политическая карта мира, во многих регионах в характере международных отношений произошли фундаментальные изменения, принципиально новой стала и технологическая основа мировой экономки и политики. Тем не менее концепт Вестфальской системы остался прежним. Почему? Очевидно, причиной выступает некая целостность пространства мировой политики прошлого и настоящего. Она состоит в том, что как в прошлом, так и в настоящем времени ведущим актором международных отношений выступает национальное государство.

Как известно, основными характеристиками национального государства являются: 1) территория; 2) население, живущее на этой территории; 3) легитимность власти и управление на основе законов; 4) признание другими национальными государствами.

В своем историческом развитии Вестфальская система международных отношений распадается на пять этапов, хронологические границы которых совпадают с окончанием крупных войн или военно-политических конфликтов. Содержательная же часть этапов включает в себя преимущественно дипломатический (переговорный) процесс (хотя и не исключает войн), на фоне которого постепенно «созревали» условия для сползания государств к масштабным военным конфликтам.

Первый этап ограничен 1648–1815 гг. Это – самый продолжительный по времени период Вестфальской системы. Его содержанием было англо-французское соперничество в Европе и некоторых частях мира.

Второй этап датируется 1815–1918 гг. В науке он получил наименование Венского концерта наций. Подведя черту под эпохой наполеоновских войн в Европе, он открыл новую, пожалуй, наиболее содержательную эпоху международных отношений в Европе за всю ее предыдущую историю. Итогом этого периода, однако, стала трагедия Первой мировой войны.

Третий этап совпадает с периодом 1918–1945 гг. и носит название Версальско-Вашингтонского периода. Это – межвоенный и военный период в Европе. Его начало связано с окончанием Первой, а завершение – Второй мировой войны.

Четвертый период – Ялтинско-Потсдамский, или период холодной войны. Его хронологические рамки – 1945–1989 гг. Своим названием он обязан конференциям стран Антигитлеровской коалиции в Ялте и Потсдаме в 1945 г. Завершение этого этапа совпало с падением Берлинской стены и окончанием холодной войны в Европе.

Сам период холодной войны был далеко неоднозначным. В Европу он принес атмосферу напряженного противостояния между Востоком и Западом, гонку вооружений и периодические кризисы в отношениях сверхдержав. Все это, однако, не нарушило состояния международного мира на европейском континенте, что принципиальным образом отличало эпоху холодной войны от предшествующего этапа европейской и мировой политики. Для многих же стран «третьего мира» эпоха холодной войны стала настоящим бедствием, унесшим жизни в общей сложности более 20 миллионов человек. «Холодная война, – отмечал российский исследователь А.Г. Арбатов, – это политический феномен, продукт особого исторического периода, продолжавшегося с конца 40-х до конца 80-х гг. прошлого века. Ее основополагающей чертой была ярко выраженная биполярность структуры международных отношений, расколовшая мир по линии Восток – Запад. В 1950-е гг. СССР и США разделили на сферы влияния Европу и Азию, а в 1960-е и 1970-е – Латинскую Америку и Африку. Центральный разлом расколол несколько стран и народов: Германию, Корею, Вьетнам, Китай (отделив Тайвань), Палестину (современный конфликт между арабами и евреями стал, по сути, результатом геополитических маневров великих держав при переделе палестинских территорий). Мир фактически превратился в арену напряженного соперничества двух сверхдержав, которое с переменным успехом продолжалось вплоть до конца 1980-х гг.»⁸.

Пятый, или современный, период Вестфальской системы берет начало в 1989 г. и продолжается по сей день. В науке его обозначают термином «период после окончания холодной войны» или «post-cold war period». Содержанию данного периода будет посвящено все дальнейшее изложение.

Как можно заметить, концепт Вестфальской системы международных отношений отличается европоцентризмом, основывается на анализе не мировых, а европейских событий межгосударственных отношений. Тем не менее он имеет право на универсальный статус, во-первых, по причине отсутствия реальной альтернативы, а во-вторых, из-за схожести содержания периодов Вестфальской системы современным межгосударственным отношениям в разных частях света.

2.2. Политическая карта мира
после окончания холодной войны

Окончание холодной войны в Европе совпало с радикальными переменами внутриполитической жизни стран Организации Варшавского договора (ОВД). Эти изменения принято связывать с чередой т. н. «бархатных революций» в Восточной Европе осенью 1989 г. Последние были спровоцированы как несоответствием восточноевропейских режимов требованиям времени, так и отказом весной 1989 г. советского лидера М.С. Горбачева от так называемой «доктрины Брежнева» (западное понятие, подразумевавшее «узаконенную» практику вмешательства СССР во внутренние дела стран ОВД).

В Восточной Германии, Польше, Чехословакии, Венгрии и Болгарии слом социалистической системы произошел бескровно – правившие там режимы отказались от власти безо всякого сопротивления. Только румынский лидер Н. Чаушеску решился на массовое применение силы против оппозиции. В столице Румынии Бухаресте произошли вооруженные столкновения войск с демонстрантами, пролилась кровь тысяч невинных людей. На каком-то этапе развития политического кризиса инициатива перешла в руки оппозиции, и Н. Чаушеску вместе со своей женой бежал из столицы. Но вскоре они попали в руки «революционного» правосудия и после скорого суда были расстреляны.

Несмотря на многочисленные жертвы, символом крушения европейского социализма румынская революция, однако, не стала. Более того, облетевшая весь мир новость о поспешном суде и казни четы Чаушеску у многих в мире посеяла сомнения в демократическом выборе новой Румынии. Подлинная история завершающего этапа кризиса государственной системы европейского социализма писалась в Восточной Германии, в которой выступившее с мирным протестом против режима Э. Хонеккера население «снесло» так называемую Берлинскую стену, на протяжении более чем четверти века являвшей собой символ холодной войны и разделения Европы. 9 ноября 1989 г. – день падения Берлинской стены – стал своеобразной точкой демаркации, отделившей период холодной войны от нынешнего этапа международных отношений в Европе и мире.

Почти одновременный роспуск в 1991 г. Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) и Организации Варшавского договора еще более ускорил наступление нового периода международных отношений. Его становление связано с решением ряда возникших проблем: 1) определение центров влияния в современном мире; 2) оценка состояния военной и экономической безопасности; 3) анализ влияния глобализации на современный мир; 4) изучение роли международных организаций в современном мире.

2.3. Центры влияния в современном мире

Прежде всего определимся с понятиями однополярности, биполярности и многополярности международных отношений.

Однополярными международные отношения становятся в том случае, если в мире возникает единственный центр управления глобальными экономическими и политическими процессами. По замечанию В.В. Путина, однополярный мир, это мир «одного хозяина, одного центра принятия решений». Следует отметить, что современный мир в целом тяготеет к однополярности, которая поддерживается политикой американской администрации, претендующей на главенствующую роль в мировых делах.

Биполярные международные отношения возникают тогда, когда в мире господствует два примерно равных центра силы, два центра экономического или военно-политического притяжения, вокруг которых образуется коалиция зависимых или полузависимых государств. Биполярность – явление прежде всего ХХ в., в котором такая модель международных отношений соответствовала периодам масштабной военной или военно-политической конфронтации между группами государств. Примерами биполярности были две мировые войны и холодная война, которая породила западный и восточный военно-политические блоки – НАТО и ОВД.

Многополярными международные отношения можно назвать тогда, когда в мире начинает действовать несколько примерно равных по экономическому, политическому и военному потенциалу субъектов глобальной политики. Исторически данный тип международных отношений был преобладающим и обычно сопутствовал относительно спокойным историческим периодам. Ему на смену, однако, нередко приходила череда мощных военных конфликтов.

Рассмотрим, какое из названных понятий, по мнению современных ученых и политиков, соответствует нынешнему этапу развития международных отношений.

Уже в конце 1980-х гг., т. е. с момента окончания холодной войны, вопрос о смене биполярности какой-либо иной системой мирового порядка стал одним из наиболее актуальных в науке и практической политике.

По времени появления, вероятно, первым было предположение, что новая внешнеполитическая конфигурация в Европе и мире будет носить многополярный характер. На Западе к такой перспективе относились с большой тревогой, вспоминая об трагических уроках истории первой половины ХХ в. Об опасности реставрации европейской многополярности в начале 1990-х гг. говорили, например, тогдашний премьер-министр Великобритании М. Тэтчер и президент Франции Франсуа Миттеран. По их мнению, главным раздражителем европейской политики может стать объединенная Германия. Портал LENTA.RU приводит следующие сведения: «В марте 1990 года, спустя несколько месяцев после падения Берлинской стены, Тэтчер призывала Францию объединить усилия перед лицом "немецкой угрозы", а также высказывала опасения, что объединенная Германия попытается стать самой могущественной страной Европы. "Коль [Гельмут Коль, экс-канцлер ФРГ – Прим. "Ленты.ру"] способен на все, что угодно. Он стал другим человеком", – сообщила в последний год своего нахождения на посту премьер-министра Великобритании Тэтчер французскому послу. Также она подозревала, что Коль во главе объединенной Германии чувствует себя диктатором и начинает проводить соответствующую политику. За два месяца до событий ноября 1989 г. в Берлине Маргарет Тэтчер встречалась с лидером СССР Михаилом Горбачевым и сказала ему, что объединения Германии не хочет ни Великобритания, ни вся Западная Европа. По ее мнению, объединение угрожало дестабилизацией международных отношений в целом и безопасности Великобритании в частности. Также, как свидетельствуют опубликованные к 20-летию падения Берлинской стены дипломатические документы, опасения относительно объединения ФРГ и ГДР высказывал и занимавший в то время пост президента Франции Франсуа Миттеран. На встрече с Тэтчер он сообщил, что позиции объединенной Германии будут более крепкими, чем при Гитлере»⁹.

Скепсис в отношении будущего Европы поддерживали и заокеанские политики. В частности, бывший государственный секретарь США Г. Киссинджер полагал, что будущее международных отношений в Европе после окончания холодной войны может вернуть к жизни многополярный образ европейской политики межвоенного периода ХХ в.,
с его духом соперничества и вражды. Говоря об этом, патриарх американской дипломатии намекал на необходимость сохранения масштабного американского присутствия в Европе, а следовательно, косвенно поддерживал тяготеющую к однополярности, по сути, управляемую из Вашингтона систему международных отношений. Отметим, что в 1990-е гг. идея организации международных отношений на многополярных принципах не получила на Западе широкой поддержки ни у специалистов, ни у политических лидеров. Причиной были не только исторические опасения, но и достаточно высокая степень единства западного мира, находящегося на пике своего экономического и политического могущества.

Идея многополярного мироустройства нашла благодатную почву скорее не в Европе или США, а в России и других, не относящихся к западному миру, странах. В 1990-е гг. одним из наиболее активных ее сторонников был видный российский государственный деятель, историк и экономист Е.М. Примаков, помышлявший об организации стратегического альянса России, Китая и Индии в противовес влиянию Запада. Таким образом, в нашей стране идея многополярности отразила желание части российской политической элиты закрепить за Россией статус одного из центров мировой политики. В первом десятилетии XXI в. концепция многополярности получила в нашей стране устойчивую поддержку на государственном уровне. К числу стран, активно поддерживающих принципы многополярности, можно отнести Китай, Индию, Бразилию и др. Отметим, что страны, поддерживающие идею многополярности, как правило, не являются стратегическими союзниками, в то время как однополярная концепция мира опирается фактически на альянс государств.

Биполярная модель мироустройства не привлекает к себе сегодня серьезного внимания ни специалистов-международников, ни практиков мировой политики. Сойдя с окончанием холодной войны с исторической сцены, данная схема, очевидно, не имеет под собой достаточных оснований. Причиной является отсутствие той «точки кипения», того уровня напряжения в межгосударственных отношениях, при котором можно было бы ожидать разламывания мирового пространства по линии принципиальных геополитических оппозиций. Протекающий между Западом и Югом глобальный конфликт пока не определяет развитие системы международных отношений и не формирует биполярность, не только благодаря присутствию еще более мощных политических и экономических факторов, но и вследствие неравенства сил, противостоящих друг другу. Это неравенство может быть, конечно, нарушено, например, вступлением в «лагерь» Юга новых субъектов, но пока такая перспектива остается чисто гипотетической.

Однополярная модель мирового порядка с центром в США получила достаточно широкую поддержку специалистов прежде всего на Западе. Сторонниками американского лидерства в мире, отмечала российский исследователь Т.А. Шаклеина, были «специалисты в области международных отношений из ведущих научных центров и университетов, прежде всего таких, как Фонд Карнеги, «РЭНД корпорейшн», Центр стратегических и международных исследований (Вашингтон), Джорджтаунский университет, Университет Джонса Гопкинса, Институт Кейто, фонд «Наследие» и ряда других»¹⁰. Американоцентричное видение международных отношений было присуще в 1993–2000-х гг. политике администраций Б. Клинтона и Дж. Буша мл. Клинтон явочным порядком устанавливал в мире американские ценности, а Дж. Буш мл. и вовсе начал перестраивать мировую систему под нужды США как единственной сверхдержавы. Следует отметить, что до сих пор Европа в целом поддерживала идею американского лидерства в мире отчасти по привычке жить под американским «зонтиком безопасности», унаследованной со времен холодной войны, отчасти по объективным основаниям – недостаточной развитости инструментов европейской внешней политики и безопасности, а также непредсказуемого поведения сопредельных со «старой» Европой новых независимых государств.

Вместе с тем, на Западе существует хотя и меньший по влиянию, но достаточно заметный лагерь противников идеи американского доминирования в мире. Они говорят о том, что мировое лидерство накладывает на США обременяющие обязательства, которые могут нанести вред или даже разрушить позиции США в мире так же, как это произошло с другими странами, включая и СССР.

Одним из оппонентов идеи американской гегемонии является видный исследователь, помощник президента США Дж. Картера (1977–1981) по вопросам национальной безопасности З. Бжезинский. По его мнению, США чрезмерно увлеклись решением проблем той части Евразии, которая расположена между Европой и Дальним Востоком. «Именно здесь, – отмечал З. Бжезинский, – США имеют все шансы сползти к конфронтации с миром ислама – и это в то время, когда разногласия между Америкой и Европой способны привести даже к распаду Североатлантического альянса. Случись то и другое – и американская гегемония в мире окажется под угрозой»¹¹.

С критикой гегемонии США выступал в 1990-е гг. и С. Хантингтон. По его мнению, утверждение американской модели регулирования межгосударственных отношений, начатое в Европе, не способствует укреплению международной безопасности, более того, расшатывает ту однополюсную модель, которую США так упорно продвигают. Профессор С. Смит из университета Уэльса полагал, что в своей глобальной политике США идут по неверному пути, насаждая упрощенный американский тип демократии, в основе которого лежит формальное соблюдение всеобщего избирательного права. Распространяемая США модель демократии – это модель демократии для элиты, когда сохраняется большой разрыв между нею и остальным населением страны, не учитываются культурные и исторические традиции, а также приемлемость американских ценностей и норм.

В нашей стране концепция однополярности встретила скорее негативную на научном и однозначно негативную реакцию на политическом уровне. Причем степень этого негатива со временем не ослабла, а усилилась, превратясь в конечном итоге в существенный фактор внешнеполитического мышления России. Следует заметить, что при преобладающем скептицизме отечественных ученых в отношении идеи однополярного мира имелись и признаки солидарности с ней. Речь идет о позиции В.Л. Иноземцева и С.А. Караганова, которые полагали, что самой перспективной на сегодняшний день является та концепция, что «основана на идее коллективного управления, осуществляемого группой ведущих демократических государств»¹². К такому выводу эти исследователи пришли на основе изучения межгосударственных отношений в ЕС. Как можно заметить, взгляды В.Л. Иноземцева и С.А. Караганова перекликаются с некоторыми идеями неореализма.

Представляется, что для международного сообщества жестко однополярная модель устройства мира непригодна прежде всего тем, что служит она интересам не большинства субъектов мировой политики, а единственного государства-сверхдержавы. Иными словами, мир, который регулируется одним центром власти – это мир монополиста, который формирует выгодные лишь для себя условия существования. Понятно, что в чистом виде такая модель международных отношений сегодня вряд ли возможна. Она, если и имеет право на существование, то только в виде формального верховенства лидера, рядом с которым средние и малые страны сохраняют право на достойные дивиденды
в мировой экономической и политической системе.

Как видно, ответ на вопрос о том, какой на самом деле является современная система международных отношений – многополярной, однополярной или биполярной, – остается нерешенным, а дискуссия по нему – открытой. Его решение будет зависеть прежде всего от соответствия оценочного критерия конкретной международной обстановке, которая может приобретать самые непредсказуемые очертания. «Мы, – справедливо писал в 2006 г. американский политолог Т. Грэм, – вступили в период великих потрясений, и непонятно, как долго он продлится»¹³. Таким образом, ни один из критериев не может быть ни до конца надежным, ни долгосрочным.

Если, к примеру, в основу оценки положить критерий стратегического ядерного оружия, то современные международные отношения станут биполярными. Ведь сегодня, как и во времена холодной войны, в мире существуют две ведущие ядерные державы – США и Россия. Их ядерные потенциалы несопоставимы с аналогичными возможностями Великобритании, Франции и Китая, не говоря уже об Индии и Пакистане. Однако в современном мире ядерное оружие едва ли является определяющим фактором международных отношений, поэтому идея биполярности на его основе является недостаточно обоснованной. Впрочем, ядерное оружие может стать принципиальным фактором международных отношений, например, в условиях ядерного кризиса (похожего на Карибский ракетный кризис 1962 г.). В этом случае международная система на некоторое время приобретет биполярный характер.

Если же в качестве критерия выступит фактор военной силы как таковой, то мир может оказаться однополярным. В его центре будут находиться США, которые в настоящее время тратят на свою оборону больше, чем десять любых других стран мира вместе взятых. Велик и качественный отрыв США от своих основных конкурентов. Америка – единственная страна, имеющая в составе боевые самолеты пятого поколения, на очереди вступление в строй принципиально нового типа вооружений – беспилотных боевых аппаратов многоцелевого применения, также пока имеющихся лишь у США. Однако идея военного превосходства США в качестве основы для однополярности вступает в противоречие с ограниченной ролью военной силы в современном мире, особенно в развитой его части. Кроме того, сами США ведут себя в мире намного сдержаннее, чем они могли бы себе позволить. Вместе с тем возросшая напряженность в международных отношениях после 11 сентября 2001 г. повысила роль военного фактора, особенно в отношениях по линии Запад – Юг. Не случайно, С. Хантингтон полагал, что в периоды пиков конфронтации, например после вторжения Ирака в Кувейт в 1990 г. или после крупных терактов в Европе и США, модель мира на некоторое время становится однополярной.

Если же в качестве критерия использовать экономический и научно-технический потенциал, то мировая система может приобрести многополярные очертания.

Например, можно говорить о трехполярной модели мира, ибо налицо существование, как минимум, трех центров мирового экономического притяжения. Это – США, Евросоюз и Китай. Одним из авторов и активных поборников концепции «трехполярного мира» является американский политолог Ч. Купчан¹⁴.

Понятно, что основу мировой экономики составляют США и страны Евросоюза. Причем лидерство в этом тандеме принадлежит США, обладающим самыми передовыми позициями в области информатики и биотехнологии, ряде других областей, но Европа постепенно сокращает свое отставание, создавая Америке сильную конкуренцию в аэрокосмической области, общем машиностроении и уровне жизни населения. Весьма мощную конкуренцию США начинают испытывать и в святая святых своей гегемонии – финансах. «Уолл-стрит, – отмечал директор института США и Канады С.М. Рогов, – утратил роль единоличного лидера в мировых финансах, сегодня по основным финансовым показателям со Штатами сравнялись лондонские и восточноазиатские биржи. Доллар уже больше не является единственной мировой валютой, евро становится де-факто второй мировой валютой»¹⁵. Тем не менее общее экономическое лидерство США не подлежит никакому сомнению, в первую очередь потому, что Евросоюз – это пока еще не унитарное государство, а лишь союз государств без общей конституции. Равной же США страны в мире нет.

Вместе с тем высокоразвитые государства Старого и Нового света «стареют», перед ними стоят серьезные и пока ни в одной стране не решенные проблемы превышения смертности над рождаемостью, увеличения числа лиц пенсионного возраста, сокращения числа молодых людей. Эти процессы ставят под вопрос не только будущее этих стран как мировых экономических и политических лидеров, но и будущее как таковое. Иными словами, сегодня в опасности оказался весь культурный генофонд Запада.

В этой связи возрастает роль Китая, как страны, обладающей растущим и самым большим по численности населением в мире и наиболее быстрорастущей в мире экономикой. Благодаря его сотрудничеству с Россией, быстро увеличивается и военная мощь Поднебесной. В настоящее время политическая и экономическая уязвимость Китая проявляется в том, что эта страна известна миру прежде всего своими количественными показателями, в то время как качественные, научно-технические возможности этой страны остаются невысокими по отношению не только к западным странам, но и к России. Промышленная продукция Китая, даже технически простая, как правило, не отличается высоким качеством (за исключением товаров, выпущенных на территории Китая именитыми западными брендами). Нечем похвастаться Китаю и по части качества жизни населения – оно там одно из самых низких в мире. Таким образом, оценка системы современных международных отношений как трехполярных является вполне убедительной.

Если же к названным трем центрам влияния добавить сообщество основных нефтедобывающих стран, которые оказывают огромное влияние на мировую экономику и политику, то появятся основания назвать современные международные отношения многополярными. Однако эта новая многополярность не похожа на классическую европейскую многополярность XIX–XX вв. Ее главными отличиями являются мультикультурность, взаимная зависимость государств и глобальный размах. Иными словами, речь идет о групповой многополярности, с одной стороны, расколотой по культурным ареалам, порой антагонистичным, с другой, тесно связанной экономически (западная техника бессмысленна без арабской нефти). Принципиально новым поэтому может оказаться как процесс, так и результат развития подобного типа многополярности.

Вопросы для самоконтроля

1. С какими явлениями совпадают хронологические границы основных периодов Вестфальской системы международных отношений?

2. Почему концепция многополярного мира получила принципиальную поддержку в России?

3. Каковы основные признаки национального государства?

4. Какое событие стало символом окончания холодной войны?

5. Почему концепция биполярного мира не имеет достаточных оснований?

Blog