Валерий Паульман

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 63

Карл Маркс

«… погоня за прибылью возведена в абсолют».

Джордж Сорос

Д.Сорос, финансировавший многочисленные антикоммунистические проекты, в последних своих произведениях пишет о триумфе капитализма во всем мире. И не только он. Об этом пишут тысячи политологов и социологов на разные лады. Действительно, с крахом СССР и социалистического лагеря капиталистический способ производства стал в мире доминирующим. Именно он, как это показано в первой главе, является двигателем процесса глобализации и главной причиной всех основных противоречий, от разрешения которых зависит будущее рода человеческого. Какова же суть и объективная динамика развития современного капитализма? – вот вопрос, на который необходимо найти правильный ответ.

Классический анализ капитализма сделал К.Маркс. С тех пор великое множество противников марксизма пытались опровергнуть это учение, убеждая себя и других в его ошибочности. Людвиг фон Мизес охарактеризовал эту борьбу как борьбу идей. Выдающийся исследователь развития экономической мысли М.Блауг так оценил итоги вековой ожесточенной битвы либерализма с марксизмом: «В своей ипостаси экономиста Маркс продолжает жить и все еще актуален как ни один из авторов… (курсив – В.П.). Маркс подвергался переоценке, пересматривался, опровергался, его хоронили тысячекратно, но он сопротивляется всякий раз, когда его пытаются отослать в интеллектуальное прошлое. Хорошо это или плохо, но его идеи стали составной частью того мира представлений, в рамках которого мы все мыслим. Сейчас никто не ратует за Адама Смита или Рикардо, но по-прежнему поднимается кровяное давление, как только Маркс становится предметом исследования».^¹⁵⁰ В 2005 году было проведено выборочное обследование среди слушателей Британской радиостанции Радио-4. Было опрошено 30 тысяч человек. Самым великим философом человечества англичане признали К.Маркса (27,9% голосов), на втором месте оказался Д.Юм (12,6%), на третьем – Л.Виттгенштейн (6,8%). Платон получил пятое место, а Сократ – восьмое. И это не случайно, ибо теория К.Маркса не только имеет величайшую научную ценность, но она способна предвидеть ход развития Истории.

Во второй половине прошлого века все громче стали звучать голоса тех, кто пытался доказать, что капитализм канул в Лету, и на смену ему пришло некое новое общественное устройство, которое называют или обществом всеобщего благоденствия, или постиндустриальным, или постмодернистским, или постэкономическим и т.п. Однако следует сказать, что, к счастью, на свете не перевелись светлые умы, способные отличать черное от белого и видеть этот мир без прикрас, таким, каков он есть на самом деле. К их числу относится и выдающийся финансовый спекулянт, миллиардер, ярый борец с коммунизмом Джордж Сорос, который недвусмысленно называет существующее в подавляющем большинстве стран общественное устройство капитализмом.^¹⁵¹

Капитализм по отношению к предшествующим способам производства был не только прогрессивен, но и создал такие принципы и ценности, которые в современном обществе являются поистине базовыми. «Буржуазия сыграла в истории чрезвычайно революционную роль», – отмечали в «Манифесте коммунистической партии» К.Маркс и Ф.Энгельс. Они, в частности, писали, что «буржуазия менее чем за сто лет классового господства создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествующие поколения, вместе взятые».^¹⁵²

Продолжающийся в течение последних двух веков быстрый рост производительных сил на основе капиталистических экономических отношений привел к изменениям в процессе расширенного воспроизводства индивидуумов, в частности, способствовал созданию рынка массовых потребительских товаров, снижению цен, повышению жизненного уровня населения.^¹⁵³ Все эти неизбежные изменения, о масштабах которых К.Маркс мог только догадываться, в образе и качестве жизни людей, особенно в индустриально развитых странах, стали предметом изучения представителей различных общественных наук, породив целый букет модернистских концепций. Авторов всех этих разнообразных теорий и концепций объединяет не только уверенность в абсолютной истинности и неподражаемой оригинальности своих творений, но и то, что им удалось опровергнуть К.Маркса, отправив его учение в архив.

Обратимся к непосредственному рассмотрению первой группы концепций, которые я условно назвал антикапиталистическими в силу того, что их авторы искренне верят в чудо преображения капиталистического способа производства в нечто универсально гуманистическое.

1.2.1. «Антикапиталистические» концепции

Как было сказано выше, мощные процессы, происходившие в развитых капиталистических странах в ХХ веке, особенно во второй его половине, вызвали к жизни целый ряд концепций, призванных не только объяснить новые явления в западном обществе, но и попытаться заглянуть в будущее. Все они схожи в одном: на смену капитализму пришло (приходит) нечто качественно новое – это или экономика человека (В.Марцинкевич, И.Соболева), или научно-техническая цивилизация (Ф.Бурлацкий), или постэкономическое общество (В.Иноземцев) и т.д. Словом, все, что угодно, – только не капитализм!

В.Марцинкевич и И.Соболева считают, что в современном западном обществе происходит не самовозрастание капитала, не погоня за прибылью, а человек и его потребности становятся абсолютной целью производства; «…материальный и денежный капиталы в конечном счете являются лишь условиями и опосредующими механизмами, обслуживающими деятельность и потребности человека».^¹⁵⁴ Исчезает понятие «труд», оно заменяется понятием «деятельность», а понятие «рабочая сила» заменяется понятием «человеческий фактор». Они пишут: «Экономика потребностей и деятельности означает выход за узкие рамки логики «Капитала». Она заменяет логику «товар – потребительная стоимость – стоимость» на логику «человек – его потребности и вытекающие из них интересы – деятельность».^¹⁵⁵ Авторы концепции экономики человека, к сожалению, не раскрывают последовательно и объективно содержания следующей цепочки взаимосвязей: потребности – интерес – деятельность, определяемая законами экономических отношений, – доход – товары и услуги – удовлетворение потребностей человека.^¹⁵⁶ А ведь дело в том, что между возникновением и удовлетворением потребностей лежат экономические отношения, т.е. сами потребности напрямую никак не влияют на другие категории и закономерности, а рынок в современном обществе никуда не исчезает. Потребности человека задают импульс экономической деятельности (через интересы), у которой свои законы, а не те, которые формируют сами потребности. Движущими силами современной капиталистической экономики являются не потребности человека, а законы движения капитала.^¹⁵⁷ Кстати, и в экономике государственного социализма потребности людей не задавали напрямую тон экономической системе, ибо экономика служила средством решения политических задач партийно-государственной диктатуры (см. часть II, гл. 4). В истории человечества вообще еще не возникла такая экономическая система, которая напрямую обслуживала бы потребности членов общества.^¹⁵⁸ В.Марцинкевич и И.Соболева выдают желаемое за действительное. Конечно, все до сих пор существовавшие способы воспроизводства в той или иной степени удовлетворяли потребности людей. Если бы было иначе, то род человеческий давно вымер бы. Однако все дело в том, каким образом и в какой степени та или иная экономическая система удовлетворяла потребности людей.^¹⁵⁹

В.Марцинкевич и И.Соболева, исследуя явления экономической жизни в США и в других высокоразвитых странах конца ХХ века, пришли к выводу, что система экономических отношений переориентировалась на удовлетворение потребностей членов общества, что эффективность ее функционирования определяется степенью всестороннего развития личности и общества. Поэтому, по их мнению, марксистское учение совершенно неприменимо к исследованию современной западной экономики. Что же послужило основанием для столь радикального вывода? В.Марцинкевич и И.Соболева полагают, что «из всех сторон развития человеческого фактора, которые выступают в экономике на первый план в условиях современного цивилизационного развития в первую очередь обращает на себя внимание практически полное перемещение всех теоретических и практических проблем современного понятия «человеческий фактор» в область качественных аспектов развития человека, подготовки и использования рабочей силы. Ни в одной развитой стране не существует серьезных проблем недостатка «человеческого материала». Напротив, везде наблюдается безработица и в то же время постоянно имеются вакантные рабочие места».^¹⁶⁰ Такое явление связано с возрастающей потребностью совокупного общественного капитала в квалифицированной рабочей силе из-за возрастающей роли интеллектуального и творческого труда. Продолжая развивать эту мысль, они утверждают, что «…полностью преобразуется затратный трудовой аспект воспроизводства в связи с широким распространением и ключевой ролью творческого труда, а также ставится в повестку дня изучение принципиально новых результатов деятельности в связи с выдвижением в центр анализа экономики отраслей духовного производства. Это, помимо прочего, означает новую жизнь (или «второе дыхание») трудовой теории стоимости. Отказываться от использования таких уникальных теоретических инструментов на том основании, что Маркс когда-то использовал трудовой подход для оказавшихся несостоятельными выводов о необходимости «экспроприации экспроприаторов», представляется по меньшей мере непрактичным».^¹⁶¹ И еще: «Как экономическое понятие «человеческий фактор» включает в себя экономический аспект всех свойств и видов деятельности человека. Этот аспект, как это аксиоматически принято, отражает конечную результативность, эффективность воспроизводственной деятельности… Таким образом, из подобного подхода следует выбор наиболее полезных целей и достижение их с наименьшими затратами и труда, и невосполняемых ресурсов. Первичные, аксиоматические составляющие и неотъемлемые атрибуты теоретической трактовки человеческого фактора – это потребности и деятельность, результаты и затраты. Представление об их соизмерении, т.е. основа понятия «эффективность», изначально заложено в человеческой природе, в самой основе человеческого фактора как экономической категории».^¹⁶²

Обращает на себя внимание методологический подход В.Марцинкевича и И.Соболевой, характеризующийся сугубо абстрактными рассуждениями, основанными не на исследовании реальной действительности, а на якобы логическом раскрытии сущности такой категории как «человек» (в их трактовке «экономический» или «общественный человек»). В истории экономической мысли этот методологический прием получил название робинзонады. Авторы концепции экономики человека распространяют на современную капиталистическую систему умозрительные заключения, приписывая ей несвойственные черты и характеристики. Они утверждают, что духовное производство становится в центр экономики, а в связи с этим кардинально меняется и роль «человеческого фактора». Спору нет, по мере развития научно-технического прогресса возрастает роль творческого труда и духовного производства. Однако было бы ошибочным считать, что сегодня на нет сошли традиционные отрасли материального производства (сельское хозяйство, добывающая промышленность, переработка исходного сырья в готовые изделия – как средства производства, так и предметы потребления). Даже на Западе люди не перестали есть и пить, одеваться, мыться и стирать, смотреть телевизор и ездить на автомобилях, летать на самолетах и т.д., т.е. удовлетворять свои повседневные насущные материальные и духовные потребности. Это означает, что они по-прежнему нуждаются в огромном количестве товаров и услуг, создание которых является уделом материального производства.

К этому следует добавить, что экономика высокоразвитых капиталистических стран нуждается не только в высококвалифицированных кадрах, но и в малоквалифицированных работниках, которых она вербует в основном из среды мигрантов или эксплуатирует в слаборазвитых странах, приобретая рабочую силу за бесценок.

Выводить такие категории как «деятельность», «результаты и затраты», а также другие категории политэкономии из одной лишь категории «человеческий фактор» – это чистой воды субъективный идеализм. Так называемые логические схемы, придуманные В.Марцинкевичем и И.Соболевой («Место человека в системе основных понятий экономической теории» и «Морфологическое дерево проявлений экономического человека современности») не адекватны реальным процессам и представляются сугубо искусственными конструкциями. Авторы сделали попытку увязать категорию «потребности» с понятием «эффективность общественного производства» на базе универсальной экономической теории, совместив при этом все направления экономической мысли. Однако в итоге у них получилась эклектическая концепция.^¹⁶³ Они утверждают, что их концепция позволяет снять много противоречий и стереть немало белых пятен. «В теории и практике, – пишут В.Марцинкевич и И.Соболева, – все больше усваивается представление, что экономический прогресс будет чем дальше, тем больше производным от прогресса социального, а не наоборот. Западные социологи считают, что социальная деятельность государства, которую прежде воспринимали чем-то вроде благотворительности, теперь все чаще рассматривается как настоящая сущность жизни общества. Социальный аспект включается в любое планирование и в любые проекты будущего, будь то экономика, экология, занятость, производительность труда».^¹⁶⁴ Однако В.Марцинкевич и И.Соболева глубоко заблуждаются, когда ставят знак равенства между всесторонним удовлетворением материальных, духовных и социальных потребностей людей (как целью всего общественного производства), и эффективностью использования потенциала человеческого фактора (как средства максимизации прибыли в современной капиталистической экономике). Повторяю, капитал заинтересован в эффективном использовании рабочей силы, ибо это максимизирует величину прибыли. Капитал также заинтересован в том, чтобы подготовка рабочей силы обеспечивала требуемое высокое качество, исходя из нужд современной технологии.^¹⁶⁵ Это вынуждает капиталистов увеличивать затраты на воспроизводство рабочей силы, обеспечивая тем самым реальное повышение жизненного уровня наемных работников. Этого, например, еще в 20-е годы (!) XX века добивался Г.Форд, понимая, что нищета и современное производство несовместимы. Однако забота о повышении качества рабочей силы совсем не означает, что объективной целью капиталистического воспроизводства становится рост народного благосостояния. Капитализм не оптимизирует производства с учетом критерия эффективности в вышеозначенном смысле. В.Марцинкевич и И.Соболева, обращаясь к фактам, сами вынуждены признать, что реальная жизнь далека от их теоретических построений. Они пишут: «Те пропорции, которые сложились в развитых странах мира к настоящему времени, явно не обеспечивают там нормального воспроизводства человеческого фактора в условиях резкого повышения требований к качеству рабочей силы <…> Сочетание изменений в образе жизни в результате научно-технического прогресса с недовложениями средств в фонд образованности, культуры и нравственности населения имеет крайне тяжелые последствия. К ним относится определенное снижение трудовой морали молодежи, значительная часть которой оказывается из-за пороков системы образования и воспитания неспособной к труду в современном производстве, к профессиональному обучению. Отсюда вытекает отчуждение личности от трудовой жизни общества, установка на социальное иждивенчество и осознание своей отчужденности, перерастающее в дегуманизацию и асоциальность, люмпен-пролетаризация со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.»^¹⁶⁶ В.Марцинкевич и И.Соболева называют эффектом близорукости явление, при котором фирмы экономят на социально-культурных программах, ибо это не приносит им немедленной коммерческой отдачи. Вряд ли капиталисты страдают близорукостью, скорее всего они преисполнены страсти к максимизации прибыли. В.Марцинкевич и И.Соболева сетуют на то, что «…устаревшие подходы еще не изжиты, имеется опасность облегченной трактовки роли человеческого фактора. Существует большой концептуальный разрыв между кажущейся простотой, бесспорностью, даже банальностью тезиса о «решающей роли» человеческого фактора и огромной стоимостью требующихся в наше время для его реализации экономических, социальных и политических мероприятий. Еще не преодолена инерция стереотипов мышления людей, сложившихся в течение столетий, господства материальных факторов в развитии общества. Она содержится на сознательном и подсознательном уровнях в управлении, в производстве, научной литературе и в обыденном сознании».^¹⁶⁷

Можно обвинять всех и вся в косности, в отсталости, а предпринимателей – в близорукости, однако очевидно – выводы В.Марцинкевича и И.Соболевой не адекватны действительности. Они пишут о таком способе воспроизводства, которого пока в реальности не существует и который наличествует только в их воображении. Эпоха «экономики человека» еще, к сожалению, не наступила и когда она наконец-то придет, то это новое общество, ориентированное на наиболее полное удовлетворение потребностей людей, уже не будет капиталистическим, а будет коммунистическим, как и предсказывал этот «узколобый» К.Маркс.

Теперь обратимся к понятию «научно-техническая цивилизация». Ф.Бурлацкий, предложивший его, считает, что такая цивилизация носит универсальный характер. Национальное и социальное своеобразие отдельных цивилизаций проявляется в форме «автономных цивилизаций». «Стандартизация, централизация, максимализация, гигантомания, дезинформация, специализация, синхронизация – пришельцы с Марса обнаружили бы повсюду одно и то же».^¹⁶⁸ По мнению Ф.Бурлацкого, понятие «научно-техническая цивилизация» «…включает в себя миникомпьютерную революцию, атомную энергетику, производство новых материалов, биотехнологию, космотехнологию и др.».^¹⁶⁹ К этому перечню следовало бы добавить широкую автоматизацию производства, основанную на использовании электроники; огромное расширение использования доступных источников энергии; качественное совершенствование средств транспорта и связи и многое другое. Ф.Бурлацкий считает, что термин «научно-техническая цивилизация» более точно отражает специфические черты наступившей эпохи, чем, например, термины «третья волна» или «постиндустриальное общество», предложенные Э. Тоффлером.^¹⁷⁰

Однако термин, предложенный Ф.Бурлацким, вряд ли можно признать удачным. Во-первых, научно-технический прогресс непрерывен, и он уже прошел немало стадий. Человеческий разум не остановится на достигнутом и будет развивать науку, технику и технологию, т.е. впереди еще много научно-технических революций. Почему же именно современный этап развития общества следует называть научно-технической цивилизацией, а какие-то предшествующие или последующие этапы не могут так обозначаться? Во-вторых, технократический критерий периодизации общественного развития представляется неполным, односторонним и не позволяет раскрыть все важные аспекты жизни человеческого общества, а именно касающиеся сфер экономических, социальных и политических отношений.

Но для понимания многих модернистских «антикапиталистических» концепций очень важно проанализировать влияние современной научно-технической революции на все стороны жизни капиталистического общества, ибо авторы этих теорий ссылаются на новые явления в экономике и социальной сфере, вызванные ею к жизни. Важно понять – привели ли эти новые явления к исчезновению капитализма и образованию качественно новой формы общества?

В.Иноземцев, сравнивая капитализм начала ХХ века с современным западным общественным строем, пишет: «На первый взгляд, все признаки продолжают «действовать», и с этой точки зрения мы не можем заметить радикальных изменений. Концентрация производства и капитала, которая при В.И.Ленине значительно превосходила аналогичные показатели второй половины XIX века, возросла за истекшие 70 лет неимоверно. Гигантские промышленные компании и банки продолжают контролировать значительную часть рынка товаров и капиталов и определять экономическую жизнь. Финансовый капитал, образовавшийся в начале века как результат слияния банковского капитала с промышленным, отнюдь не утратил свою власть, а, наоборот, укрепил свои позиции. Вывоз капитала возрос неимоверно, причем во всех своих формах; это привело к невиданной доселе интернационализации капиталистического производства. Продолжают существовать гигантские международные монополистические объединения, а крах колониальной системы империализма не ослабил в значительной мере его могущества, в определенной мере заменив один механизм эксплуатации государств Африки, Азии и Латинской Америки другим, даже более приемлемым для капиталистического мира».^¹⁷¹

Вместе с тем, как считают В.Иноземцев ^¹⁷² и другие исследователи современного западного общества, в течение ХХ века появились такие черты общественного устройства, в первую очередь в экономике, которые никак не позволяют называть его капиталистическим. Что это за черты? Каковы эти новые явления? Что нового привнесла в общественную жизнь научно-техническая революция? Действительно ли капитализм перестал быть капитализмом? Рассмотрим эти вопросы, следуя логике В.Иноземцева и его единомышленников.

В сфере труда значительно возрос удельный вес высококвалифицированного труда. Все большее значение приобретает личная, практически не поддающаяся внешнему контролю добросовестность и ответственность, особенно в авиации, атомной энергетике, химии, на железнодорожном транспорте и т.п. В связи с интеллектуализацией труда особое значение приобретает вопрос творчества. Ряд исследователей (В.Марцинкевич, И.Соболева и др.) полагают, что творчество радикально меняет структуру трудового массива, применяемого для создания общественного продукта. В.Иноземцев смело и безапелляционно утверждает, что значительная, если не абсолютная доля производимого продукта представлена уникальными, не поддающимися воспроизведению, воссозданию благами и может быть рассмотрена как продукт индивидуальных усилий творческих личностей, а не как продукт общественного труда.^¹⁷³

В этом вопросе, как и во всем ином, нужна взвешенная оценка. Во-первых, если иметь в виду не весь мир, где доля физического труда по-прежнему остается довольно большой (в слаборазвитых странах), а только высокоразвитые страны ОЭСР, то и в этой группе государств в обозримой перспективе физический труд никуда не исчезает, оставаясь необходимым в процессе производства товаров и услуг. Во-вторых, если обратиться к структуре производимых товаров, то следует отметить, что в их составе существенное место занимают товары массового производства; например, из числа средств производства – электроэнергия, нефть, уголь, черные и цветные металлы, грузовые автомобили и т.д., а среди товаров народного потребления – продукты питания (хлебо-булочные изделия, мясо, молочные продукты, соки, напитки и т.п.), легковые автомобили, телевизоры, радиоаппараты, книги, медикаменты и т.д. и т.п. Что касается услуг, то далеко не все они являются уникальными, создаваемыми как продукт индивидуальных усилий творческих личностей. Например, услуги, создаваемые трудом продавцов горюче-смазочных материалов, водителей пассажирских автобусов, чертежников и т.п. Обобщая и повторяя уже вышесказанное в отношении концепции В.Марцинкевича и И.Соболевой, можно сказать, что утверждение об исчезновении общественного труда и его замене индивидуальной творческой деятельностью является явным преувеличением. Наоборот, экономика во всем мире интегрируется, интернационализируется, доля товарного производства возрастает за счет абсолютного и относительного сокращения натурального хозяйства. Версию превращения участников общественного производства в изолированных робинзонов, не связанных друг с другом системой разделения и кооперации труда (кроме субъект-субъектного общения с пятницами), трудно воспринимать, мягко выражаясь, как рожденную здравым разумом.

Неоспоримым фактом является то, что в последние два десятилетия минувшего века в США и других развитых странах исключительно высокими темпами росла занятость в таких отраслях, как производство информации и программного обеспечения, услуг в сфере бизнеса и экономического консультирования, оказание юридических и социальных услуг, образование и здравоохранение (см. табл. 10). Исходя из этого, делается вывод о возрастании роли творческой деятельности, или субъект-субъектном взаимодействии. «Под субъект-субъектными взаимодействиями, – пишет В.Иноземцев, – мы понимаем такие, в которых и производитель, и потребитель блага определяют процесс его использования в сопоставимой степени, когда усилия по производству бессмысленны без усилий по потреблению и предполагают эти последние. Результат подобного взаимодействия носит, как правило, предельно индивидуальный характер. Если рассмотреть реальную экономическую жизнь, то к сфере субъект-субъектных взаимодействий можно отнести прежде всего науку, производство, накопление и распространение информации, образование, культуру и искусство, конструкторские и опытные разработки, отчасти здравоохранение. Все эти секторы хозяйства в их совокупности не тождественны с традиционно понимаемой сферой услуг, или, как ее называют, нематериальным производством».^¹⁷⁴

Отождествлять творческую деятельность с субъект-субъектным взаимодействием в том виде, как это предлагает В.Иноземцев, представляется неправомерным. В науке, в конструкторских и опытных разработках субъект (ученый, разработчик, проектировщик, испытатель) взаимодействует главным образом не с другими субъектами, а с объектами познания, конструирования, проектирования, точнее говоря, исследовательская и проектно-конструкторская работа исполняется работником совместно с другими работниками. Аналогичная ситуация складывается и в области работы с информацией. Другое дело – сфера услуг (просвещение, здравоохранение); здесь, действительно, имеет место взаимодействие субъекта с субъектом (between person), как об этом пишет Д.Белл, на которого ссылается В.Иноземцев.

В.Иноземцев, анализируя процессы, происходящие в современном обществе, приходит к следующему радикальному выводу: «…человек перестает быть субъектом труда как рациональной деятельности, затраты которой прямо пропорциональны ее результатам, и становится субъектом творческих процессов, значимость которых не может быть оценена в экономических категориях».^¹⁷⁵ И еще: «Становление творческой деятельности представляет собой сущность того изменения, которое мы рассматриваем как постэкономическую революцию. Творчество – это принципиально новый тип человеческой активности. Оно не является элементом доминировавшей на протяжении тысячелетий экономической организации. Творческая активность не создает рыночных благ и не вызывает к жизни рыночных принципов распределения, так как целью творящего субъекта является не вещное благо, а развитие собственной личности. Творческая активность не может быть подвержена эксплуатации, так как отчуждение материальных или нематериальных продуктов такой деятельности, даже если оно и имеет место, не вступает в противоречие с основной целью творящего индивида – его самосовершенствованием. Переход от труда к творческой деятельности представляет собой самое фундаментальное изменение, происходящее в современном обществе». ^¹⁷⁶ В приведенных цитатах В.Иноземцева содержатся не одно, а несколько принципиально важных утверждений:

1) происходит уничтожение, преодоление труда как вида человеческой деятельности;^¹⁷⁷

2) творчество не может быть подвержено эксплуатации;

3) творчество не совместимо с рынком, следовательно, и с частной собственностью; оно, как правило, отрицает общественное производство товаров и услуг;

4) изменяется качество работников, которые, занимаясь творчеством, стремятся к одной цели – самосовершенствованию своей личности;

5) до сих пор творчества как такового в экономической организации общества не было.

Перед разбором утверждений В.Иноземцева попытаемся ответить на вопрос, что такое творчество, сочетается ли оно с трудом или это совершенно иной вид человеческой деятельности, подобный половому акту или игре в шахматы.

В толковом словаре творчество определяется таким образом: это – «деятельность, порождающая нечто качественно новое и отличающаяся неповторимостью, оригинальностью и обществ.-ист. уникальностью. Т. специфично для человека – субъекта творч. деятельности; в природе происходит процесс развития, но не Т.».^¹⁷⁸

В.Иноземцев считает, что творчество «…объединяет в себе на новом, высшем уровне некоторые элементы как предтрудовой активности, так и труда. Осознание целей является той чертой, которую творчество заимствует у труда; сугубо внутренняя мотивационная система напоминает черту той активности, которая господствовала еще в предтрудовую эпоху.^¹⁷⁹ Творчество, на наш взгляд, может быть определено как осознанная деятельность, направленная преимущественно на саморазвитие и самореализацию личности. Материальные блага вполне могут становиться результатом творчества, но представляются скорее его побочными продуктами, нежели основной целью. В этом заключено <…> главное отличие творчества от труда».^¹⁸⁰ Итак, творчество – это все-таки, по В. Иноземцеву, не труд, а такого рода деятельность, целью которой является саморазвитие и самореализация человека. Другими словами, цели творчества лежат во внутреннем мире человека, как, например, стремление к самосовершенствованию у индийских йогов или тибетских монахов, а не в окружающей человека действительности. Чтобы идеи В.Иноземцева выглядели убедительнее, он ссылается на английскую и немецкую филологию. Так, он пишет: «Понятие «труд» (английское labour, немецкое аrbeit) крайне редко, почти никогда не ставится в один ряд с понятием более высокого типа деятельности – творчества (английское creativity, немецкое kreativitat). Вполне допустимы и широко используются формулировки, эквивалентные русскому термину «творческая деятельность» (английское creative work и creative activity), но при этом фактически невозможно встретить употребление терминов типа «creative labour»… Между тем советские авторы в своих работах широко оперируют понятием творческий труд».^¹⁸¹

Те же В.Марцинкевич и И.Соболева (они уже и не являются советскими учеными и продолжают яростно критиковать марксизм) считают, что творчество является трудом. Творческий труд можно определить по результату деятельности. Они пишут: «…таким особым результатом естественно выступает наличие качественного новшества в любом виде воспроизводственной деятельности независимо от конкретного проявления и характера назначения – продукт, технология, услуга, управленческая рационализация, научное или культурное достижение, вносящее элемент новизны в поступательное развитие производства или других аспектов образа жизни в целом».^¹⁸²

Еще один противник марксизма В.Бубнов также считает, что труд все-таки является синтезом творчества и работы. Под творчеством он понимает «процесс комбинаторики, композиции, в котором в различных пропорциях соединяются в единое целое либо уже известные ранее идеальные элементы, либо к ним присоединяются и новые, неизвестные и поэтому ранее не используемые…». Творчество является идеальным процессом и осуществляется т.н. творческой силой. Работа есть функционирование т.н. рабочей силы, которая, согласно В.Бубнову, «имеет две стороны: энергетическую сторону – способность создавать энергию и полезную сторону – способность затрачивать эту энергию в полезной форме».^¹⁸³

По моему мнению,

Blog

Валерий Паульман

Содержание

Карл Маркс