Сергей чернышев, виктор криворотов
| Вид материала | Документы |
Содержание3. План и рынок Гильгамеша и Энкиду Губер: То это Древняя Греция... Криворотов 4. Монстры догоняющего развития |
- Виктор Михайлович Чернышев. Пкк при кдаис су кпл, г. Киев лекция, 1845.06kb.
- Московский государственный институт международных отношений, 1027.57kb.
- Яковлев Василий Иванович, Яковлева Галина Халимовна, Ярковский Сергей Игоревич. Отсутствовали:, 171.14kb.
- Сергей Чернышев Век трансформации власти, 474.06kb.
- Федоров Виктор Васильевич, президент Российской государственной библиотеки (ргб). Ответственный, 70.53kb.
- Тихонов Сергей Сергеевич Тюгашев Тимофей Евгеньевич Фоменко Эварист Максимович Цыренов, 53.22kb.
- Мир высоцкого (1-6) 1 воспоминания виктор Туров, 221.51kb.
- Тенденции рынка Жилищное строительство Сборно-монолитное каркасное домостроение как, 186.41kb.
- Шаубергер Виктор – Энергия воды, 3765.51kb.
- Шаубергер Виктор – Энергия воды, 3745.43kb.
3. План и рынок Гильгамеша и Энкиду
Криворотов: Да не надо даже отвечать на этот вопрос. Это совершенно странное сочетание явно политического порядка. Никто не знает, что это такое. Это все равно, что изобретать несуществующее животное.
Чернышев: Нет, можно сделать шаги навстречу авторам этого термина, только не один, а два, три, пять, постараться понять за них, что они хотели на самом деле выразить, опасаясь отпугнуть ветеранов войны и труда нехорошими словосочетаниями. Видимо, они имели в виду какую-то регулируемую рыночную экономику. Тогда возникает ряд вопросов. Например, известно ли авторам, что она таковой давно является, что нерегулируемый вариант существует только в прошлом или в каких-то экзотических анклавах? Известно ли им, что это за регулирование? Они-то под ним понимают наличие госаппарата, министров, указаний по телефону – что с настоящим регулированием никак не соотносится.
Криворотов: Это все от элементарного невежества происходит. Им представляется, что если народ одет в хитоны...
Губер: То это Древняя Греция...
Криворотов: И рабовладение. А если все в пиджаках, да еще говорят по-русски и произносят слово "коммунизм", то это, выходит, развитой социализм. На самом деле речь не о том, в каких они одежках. А если вы их разденете, если они голые, тогда как определять? Ведь не от одежки зависит, какое общество. Надо рассматривать общественные отношения. Тогда выясняется, что надо определить смысл всех этих слов: план – не план. И получается вдруг, что наиболее плановое хозяйство было где-то в Третьей династии Ура.
Чернышев: Любимейшая наша династия!
Криворотов: Любимая династия, в которой учет действительно был поставлен очень аккуратно, было заранее известно, сколько, чего и откуда поступает.
Чернышев: Все бараны и козлы, которых свозили в Урук из окрестных общин, были подсчитаны по количеству рогов.
Криворотов: Все было очень жестко расписано. Ведь 99% клинописных табличек, оставшихся от этой династии, не про Гильгамеша и Энкиду повествуют, а про то, сколько, чего, откуда и кто получил. Мы этого хотим? Вроде нет. Тогда чего же? Чтобы все распределялось? Ладно, все и так распределяется...
Чернышев: Нет, мы хотим только, чтобы коллективный разум доблестно овладел рыночной стихией, и настало всеобщее процветание.
Криворотов: В чем же отличие того, что у нас? У нас действительно все намного более сложно. У нас существует развитая промышленность. Эта распределиловка не столь примитивна – ведь составляются какие-то балансовые простыни. Тем не менее, основа всего этого та же. Можем только сказать постфактум, что этот механизм на базе распределиловки создался на самом деле на уровне современной организации, которую мы унаследовали в свое время от Германии. Тем не менее, основа его осталась та же самая. В том смысле, что он деградировал после того, как сбросил товарную оболочку. Таким образом выясняется, что нам действительно нужна не распределиловка сама по себе, а требуется достигнуть наибольшей производительности труда. Ведь надо же быть честными, надо смотреть правде в глаза.
Чернышев: Ну, хоть какой-нибудь более или менее приличной производительности.
4. Монстры догоняющего развития
Криворотов: Да, честными надо быть. Значит, социализм – это общество высокой производительности труда. А что у нас? Давайте тогда лучше отвернемся и забудем про это. Поскольку мы находимся в тупике, поскольку не было в истории нашей страны такого момента, чтобы производительность здесь была выше, чем где-либо в Европе. Индустриализация? Но это же вопрос не производительности труда, а просто массового вхождения людей на уровень современной индустрии. Значит, надо как-то с этим по-другому разбираться. Но тогда, если социализм – это, с одной стороны, общество высокой, максимальной производительности труда, а с другой стороны, обязательно общество социальной справедливости, в котором, по крайней мере, этот лозунг имеет место, давайте от этого и плясать, а про остальное для простоты забудем. Иначе мы будем нехорошими, нечестными людьми, грубо говоря, жуликами, которые все подтасовывают, чтобы любой ценой показать, что у нас – хорошо.
Чернышев: Нет, мы не можем так запросто отбросить наши боевые классовые идеалы и замечательный исторический опыт. Наши поколения долго старались, создавали в поте лица плановую экономику. Поэтому "планово-рыночная экономика" означает, что мы верны заветам предков, – я это так понимаю. Правда, теперь мы все-таки под давлением "либералов" эти заветы собираемся обгадить, но только с краешку, слегка.
Криворотов: Пока это политический лозунг. Естественно, при этом я высказал радикальную позицию. Она сама по себе, как всякая радикальная позиция, односторонняя. Это довольно понятно. Другое дело, что наличествует страна, в которой это все уже произошло. С точки зрения чисто исторической все то, что у нас происходило – это классический модернизационный синдром. Япония проходила те же самые этапы, с теми же самыми приблизительно результатами. К началу второй мировой войны там была тотальная госмонополия, дзайбацу вокруг, в рамках которой фактически не было собственности, отличной от госсобственности. Естественно, такого совершенства, как у нас, не было нигде, – но было весьма похоже. С этой стороны тоже вроде получается так, что страны догоняющего развития, чтобы быстренько встать на рельсы промышленного роста, почти все вот так карабкались. У Германии это случилось во вторую мировую войну, когда она вошла в клинч со всем остальным миром. Т.е. страна догоняющего развития, которая не может это делать постепенно, предпринимает форсаж, в результате которого появляется некий монстр.Тогда надо ответить на вопрос, что такое социализм. Мы от этого не отобьемся. Здесь мне надо вернуться к тому, что сказал Сергей в начале.