Сергей чернышев, виктор криворотов
| Вид материала | Документы |
СодержаниеМиф первый 2. Прихоть случая или бездна порока? |
- Виктор Михайлович Чернышев. Пкк при кдаис су кпл, г. Киев лекция, 1845.06kb.
- Московский государственный институт международных отношений, 1027.57kb.
- Яковлев Василий Иванович, Яковлева Галина Халимовна, Ярковский Сергей Игоревич. Отсутствовали:, 171.14kb.
- Сергей Чернышев Век трансформации власти, 474.06kb.
- Федоров Виктор Васильевич, президент Российской государственной библиотеки (ргб). Ответственный, 70.53kb.
- Тихонов Сергей Сергеевич Тюгашев Тимофей Евгеньевич Фоменко Эварист Максимович Цыренов, 53.22kb.
- Мир высоцкого (1-6) 1 воспоминания виктор Туров, 221.51kb.
- Тенденции рынка Жилищное строительство Сборно-монолитное каркасное домостроение как, 186.41kb.
- Шаубергер Виктор – Энергия воды, 3765.51kb.
- Шаубергер Виктор – Энергия воды, 3745.43kb.
МИФ ПЕРВЫЙ
1. Дискуссия как способ бегства от вопроса
Обозреватель2: Такое впечатление, что последние пять лет все наши мыслители, сидя за разнообразными круглыми столами, дискутируют без конца триединый вопрос: Кто мы? Где находимся? Куда идем? Собеседники как на подбор образованнейшие люди, но из всех умных слов, почему-то, ничего глобального не рождается. Но если столь просвещенные люди не могут сформировать некую общую объединяющую всех идею, не означает ли это, что над ними тяготеет какое-то роковое проклятье? И не поможет ли здесь нам книга С.Платонова?
Чернышев: За круглыми столами уже мало кто остался. Мыслители постепенно перемещаются в очереди за колбасой или за мылом. Завтра все мы там встретимся. Но важнее иное. По-видимому, представление о том, что дискуссия идет вокруг указанного триединого вопроса – не более чем иллюзия.
Обозреватель: Позвольте, а о чем же мы тогда спорим на протяжении всей этой пятилетки гласности?
Чернышев: Реальная дискуссия идет по двум противоположным направлениям, каждое из которых, скорее, уводит от этого триединого вопроса, чем ведет к нему, сознательно или неосознанно, но уводит. Единственная, пожалуй, попытка по-настоящему задать его угадывалась в вопросах-недомолвках Андропова, суть которых сводится к тому, что наше общество, претендующее на монопольное обладание теоретической истиной, почему-то вынуждено двигаться вперед “эмпирически, весьма нерациональным методом проб и ошибок”. В связи с этим встал вопрос о природе строя, созданного у нас, и о характере того этапа общественного развития, на котором мы находимся. Он стоит и поныне.
Обозреватель: Неужто вы отрицаете достижения отечественной публицистики последних лет, интерес к которой столь велик как в стране, так и за рубежом?
Криворотов: Оценка достижений публицистики зависит от критерия. Если мерить испытанным способом "от достигнутого уровня" – по сравнению с 1985 годом шаг вперед огромный. А вот если от эталонного 1913 года – то до этого уровня еще идти и идти.
Если серьезно – наше общественное сознание по-прежнему сковано сверхжесткой мифологией, системой почти неосознаваемых "табу". А время, отпущенное историей на дискуссии, истекает.
Чернышев: Несмотря на все гневные филиппики, обличительный пафос, убийственную иронию и прочие виды оружия массового публицистического уничтожения, суть этих мифов остается незатронутой, и они продолжают выситься неприступными бастионами, заграждающими путь к моменту истины.
Криворотов: Можно утверждать, что не помогут нам ни Нуйкин с Клямкиным, ни академик Абалкин, ни С.Платонов, ни сам господь бог, покуда не освободимся по-настоящему от этих мифов-проклятий. А освободиться по-настоящему – значит не просто отречься, отринуть, подвергнуть голословному отрицанию, а преодолеть, превзойти, понять как часть ответа на указанный Вами триединый вопрос.
2. Прихоть случая или бездна порока?
Обозреватель: Так вы что, утверждаете, что покуда все стрелы публицистики летят вообще мимо этой мишени?
Чернышев: Перестройка и гласность наметили две линии ухода общественного сознания от этого вопроса, увода прочь от него. Первая линия, называемая для простоты официальной, наиболее явственно прочитывается во многих наивно-бесхитростных документах 1985 года. Выражая ее суть в несколько утрированном виде, можно было бы сформулировать замысел аппаратных мудрецов примерно так: не будем копаться в отходах истории, не будем разбираться с вопросом, кто мы такие и на каком этапе мы находимся, поскольку об этапах вообще речи не может быть. Теперешнее состояние общества является следствием печальных ошибок, заблуждений и отклонений от некоей правильной линии. То есть наш путь к сегодняшнему состоянию не представляет собой какой-либо правильной траектории, – это плутания, блуждания, следы человека, который сорвался с тропинки, увяз в болоте, выписывал кренделя и т. д. и т. п. На шкале чистых формаций, в таблице чистых элементов Менделеева нет места для обозначения этого этапа. Он поэтому не представляет интереса для науки, как всякие петли, зигзаги и заблуждения, случайные отклонения от чего-то закономерного. Поэтому давайте все это отринем и займемся лучше тем, что охарактеризуем в общих принципиальных чертах то новое качественное состояние общества, к которому мы должны прийти к 2000 году, и устремимся по этому пути, перестраиваясь и всемерно ускоряясь.
Криворотов: Это новое качественное состояние было сформулировано в традиционных выражениях "еще глубже", "еще шире", "коренные изменения" и т.д. Если уж совсем утрировать, то можно выразить эту позицию с помощью такой аналогии: нам надо запустить ракету на некую новую, прекрасную планету. Про планету известно, что она находится высоко в небе, что она сияет ярче прочих звезд, и что там все гораздо лучше, чем у нас сейчас (хотя при этом в принципе все устроено точно так же, как и здесь). Что же касается ракеты, то мы категорически отказывается даже обсуждать вопрос о координатах точки старта, исходном весе ракеты, типе ее двигателей, системе управления и т.д. Довольно понятно, что в таких обстоятельствах не только весьма проблематично попасть на эту самую планету, но и шансы стартовать, мягко говоря, сомнительны.
Чернышев: Вторую линию в дискуссии назовем условно публицистической. Казалось бы, она была точно "про то", направлена в нужную цель, а именно, ориентирована на оценку того печального состояния, в котором мы сейчас находимся, и тех наших исторических корней, которые к нему привели. Естественно, она была, по преимуществу, критической. Но все дело в том, что эта критика высказывалась с точки зрения прежде всего нравственной, с точки зрения гуманистических критериев, общечеловеческих ценностей. В результате всего этого послеоктябрьская история в зеркале публицистики приобрела характер борьбы сил добра и зла, в которой силы зла, к несчастью, победили. Первой и главной мишенью была личность Сталина и деятельность этой личности. Потом, когда мишень была поражена, от нее пошли концентрические круги, захватывающие в свой оборот все больше и больше новых личностей, деяний, сфер жизнедеятельности нашего общества и поворотов его истории. Этот нравственный аршин последовательно прикладывался ко всему, что попадалось под горячую публицистическую руку, и выносился вердикт: сие – порок. Сейчас это процесс, который идет и идет вширь, дошел уже до личности и деятельности Ленина. И теперь очевидно, что эта публицистическая линия приобрела явственные черты неудержимого процесса тотального самоотрицания.
Обозреватель: Ну, а что ж тут плохого, в конце концов? Порок должен быть осужден, если он порок. Этот процесс ведь сам по себе и благотворен. Известно ленинское высказывание о мече гласности, который сам же исцеляет причиненные им раны. По-видимому, через это необходимо пройти нашему обществу.
Чернышев: По-видимому. Мы вовсе не отрицаем неизбежность, понятность, оправданность этого процесса, не пытаемся присоединиться к тем, кто хочет установить границу гласности. Важно только понять, что у этого естественного, объяснимого процесса начисто отсутствует конструктивный компонент. Если мы прикладываем мерку блага, человеческой нравственности к нашему греховному миру, мы просто ничего нового не узнаем, кроме той общеизвестной истины, что человек греховен, а мир во зле лежит.