Итика и экономическая динамика евразии: история, современность, перспективы материалы II евразийского научного форума (1-3 июля 2009 года) том I
| Вид материала | Документы |
- Имеем честь пригласить вас к участию в проведении Евразийского научного форума, 69.07kb.
- Темы докладов и сообщений участников конференции должны быть представлены в оргкомитет, 25.46kb.
- Русской Онтологической Школы в г. Новосибирске, 13-17 июля 2011 года, в том числе лекции, 643.67kb.
- Программа 11-го Международного Славяно-Балтийского научного форума «Санкт-Петербург, 580.66kb.
- Научная программа очередного Форума отражает новые стратегии, направления и достижения, 449.53kb.
- Реферат по дисциплине "История таможенного дела" на тему: «Правовые основы создания, 1071.53kb.
- Научный Молодёжный ежегодник. Выпуск IV. Материалы открытого международного молодёжного, 82.96kb.
- Н. П. Рязанцев Материалы Музейного отдела Наркомпроса, 2113.36kb.
- Iii евразийский Радиологический Форум Казахстан, г. Астана, 20.76kb.
- Программа 9-го Международного Славяно-Балтийского научного форума "Санкт-Петербург, 1095.92kb.
КАЗАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИНСТИТУТ НЕПРЕРЫВНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
ЦЕНТР ЕВРАЗИЙСКИХ И МЕЖДУНАРОДНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
ГЕОПОЛИТИКА И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
ДИНАМИКА ЕВРАЗИИ:
ИСТОРИЯ, СОВРЕМЕННОСТЬ, ПЕРСПЕКТИВЫ
МАТЕРИАЛЫ II ЕВРАЗИЙСКОГО НАУЧНОГО ФОРУМА
(1-3 июля 2009 года)
том I
УДК 327
ББК 66.4
Научный редактор:
кандидат исторических наук, доцент Б.М.Ягудин
Геополитика и экономическая динамика Евразии: история, современность, перспективы: материалы II Евразийского научного форума (1-3 июля 2009 г.) в 2 томах: том I / Под ред. Б.М. Ягудина. – Казань: «Intelpress+», 2010. - 348 с.
В сборнике представлены доклады участников II Евразийского научного форума «Геополитика и экономическая динамика Евразии: история, современность, перспективы», состоявшегося в Казанском государственном университете 1-3 июля 2009 г. Форум продемонстрировал огромный интерес ученых университетских и академических центров России и зарубежных стран, государственных деятелей и общественности к развитию евразийских исследований.
Издание предназначено для научных работников, преподавателей вузов, студентов и аспирантов и всех читателей, кого интересует история и современное положение Евразии.
Ответственный редактор: Р.Р.Сулейманов
© Центр евразийских и международных исследований
© Издательство «Intelpress+»
ПРЕДИСЛОВИЕ
Центр евразийских и международных исследований Казанского государственного университета с момента своего создания в 2006 году специализируется на изучении истории и современного положения стран Евразии. Одним из направлений своей научно-исследовательской деятельности Центр евразийских и международных исследований видит в развитии комплексного изучения политических, социально-экономических и культурных процессов в Евразии в прошлом и на современном этапе.
Именно по этой причине Центр евразийских и международных исследований Казанского государственного университета взял на себя обязанность ежегодно проводить Евразийский научный форум (I Евразийский научный форум прошел в 2008 году), на который будут приглашаться ведущие российские и зарубежные специалисты в области истории и современного положения стран Евразии. Настоящий сборник статей является итогом работы II Евразийского научного форума «Геополитика и экономическая динамика Евразии: история, современность, перспективы». Силами ученых, преподавателей вузов и общественности России и других стран форум стал площадкой для анализа развития евразийских исследований в XXI веке.
Все это ставит перед научной общественностью вопрос о необходимости дальнейшего обсуждения исторических и современных проблем развития Евразийского континента с целью поиска путей их решения. Поиск этого выхода интеллектуальными силами интеллигенции России и зарубежных стран должен происходить путем публикации аналитических статей, примером которых может служить настоящий сборник статей.
Булат Ягудин
руководитель
Центра евразийских и международных исследований
Казанского государственного университета
РИЯЗ МИНЗАРИПОВ
ПРИВЕТСТВЕННОЕ СЛОВО
ОТ РЕКТОРАТА КАЗАНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО
УНИВЕРСИТЕТА
Проведение усилиями Центра евразийских и международных исследований Института непрерывного образования Казанского государственного университета II Евразийского научного форума по анализу геополитики и экономической динамики Евразии мотивировано целым рядом обстоятельств.
Модерируемая площадка Центра евразийских и международных исследований позволяет осуществить результативный, ретроспективно-объективный и перспективно ориентированный обмен мнениями в контексте максимально толерантного дискурса.
Принципиально значимым является привлечение к обсуждению академических и университетских учреждений (Российская академия наук, Академия наук Республики Татарстан, Московский государственный институт международных отношений, Казанский государственный университет и др.), сочетающих в своей повседневной работе не только академические исследования, свойственные востоковедной школе Казанского университета со времён Восточного разряда, но и осуществляющих педагогическую деятельность, в различных аспектах которой (лекции, семинары, научно-исследовательская работа студентов и аспирантов) весьма значимое место занимают проблемы связанные с евразийскими исследованиями.
Привлечение учреждений культуры (музеи и т. д.) позволяет обрести многомерную глубину взгляда на сегодняшнее состояние научного понимания такого цивилизационного феномена как Евразия, в самых разных его преломлениях и проявлениях. Выставочно-экпозиционная деятельность, очень насыщенная в последние годы, интересна как отражение общественного интереса к проблемам прошлого, способствующего более объективному восприятию современности.
Участие в работе форума представителей медийной, информационной среды (средства массовой информации) даёт возможность получить срез реального положения дел в сфере, во много определяющей общественные настроения. Популяризация научных достижений в области евразийских исследований в средствах массовой информации есть своеобразная прививка против любых форм ксенофобии, протаскивания стереотипов и наклеивания ярлыков. Поэтому возможность живого обмена мнениями между научным, образовательным и медийным сообществами чрезвычайно ценна и значима.
Властные структуры, осуществляющие государственную политику, представляют собой один из важнейших механизмов самоорганизации общества, институционализации цивилизационных реалий. Это и обуславливает практическое значение общения представителей власти и экспертного сообщества. Именно такой ракурс взаимодействия позволяет обсуждать тенденции развития современных процессов в мире и нашей стране как его части, а мировое развитие по множеству параметров взаимоувязано с различными сторонами евразийского пространства, не учитывать которые невозможно.
Таким образом, сочетание различных подходов к анализу сегодняшнего состояния евразийских исследований позволяет не только представить реальное его состояние, но и порождает синергетический эффект, высвечивает пробелы познания и определяет перспективы изучения.
Концепция Евразийского научного форума очень чётко представлена в его основной идее — всестороннее осмысление исторического пути и современного состояния Евразии в контексте общественных настроений и восприятий. Это даёт возможность зафиксировать историческое познание в его преломлении общественным сознанием в конкретное время и в конкретных условиях. Далее, возможно от фиксации перейти к развитию в общественно востребованном направлении, таким образом, форум становится своеобразной и значимой точкой роста не абстрактного научного знания, а востребованного самой жизнью исследования процессов, во многом определяющих эту жизнь.
I. ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН В ИСТОРИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ
ЕКАТЕРИНА ЛИТВИНОВА
«ВОЕННЫЕ МЕМУАРЫ» ДЭВИДА ЛЛОЙДА ДЖОРДЖА
КАК ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ ВЕЛИКОБРИТАНИИ
НАЧАЛА ХХ ВЕКА
В течение многих десятилетий ХХ века Англия преуспевала. Однако вместе с новым веком в политическую жизнь страны ворвался «ветер перемен»: вступили в бой за свои права английские рабочие, не желавшие больше безропотно трудиться на благо хозяев; на борьбу с надменными британскими господами поднимались народы колоний. Канула в небытие промышленная монополия Англии, поколебались ее позиции в мировой торговле, даже вековечная власть над морями оказалась под ударом. Английские правящие классы не собирались расставаться со своими привилегиями. Они взяли курс на подготовку к вооруженной борьбе за мировое преобладание, стремясь не только удержать, но и расширить колониальную империю. В области внутренней политики прослеживалось стремление любыми средствами затормозить развитие массового пролетарского движения, помешать созданию революционной рабочей партии.
Решать эти проблемы пришлось Дэвиду Ллойд Джорджу, одному из лидеров английской либеральной партии, пришедшей к власти в 1905 году. Инициатор и главный организатор социальных реформ, предпринятых либеральным кабинетом в целях предотвращения революции, Ллойд Джордж проявил себя подлинным гроссмейстером компромиссов и политических трюков.
В годы первой мировой войны Ллойд Джордж, обладавший безмерным честолюбием, стремится занять пост главы правительства. Кипучая деятельность в качестве министра вооружения и военного министра, каскад маневров ради поддержания гражданского мира внутри страны, редкостная изобретательность в интригах и закулисных переговорах — все это сделало его самым подходящим, пожалуй, единственным кандидатом на роль национального лидера [5; 2].
Политическая биография Дэвида Ллойд Джорджа как бы отражает главные этапы истории Англии с конца XIX века. А его мемуары представляют особый интерес для изучения данного периода. В особенности это относится к «Военным мемуарам», написанным в 1933 г. В этом шеститомном труде содержится полный анализ происходящих событий внутри самой Великобритании и на международной арене. Однако в контексте моего научного исследования особого внимания удостаивается первый том «Военных мемуаров», охватывающий период с 1904 по 1916 гг.
Большинство политиков, играющих действительно значимую роль в Первой мировой войне записало в своих мемуарах личное восприятие того исторического эпизода, в котором они приняли активное участие. За небольшим исключением это были автобиографичные материалы, написанные самими участниками события, несмотря на то, что сам факт написания книг был делом непривычным для них. Только Браян так и не взял пера в руки, остальные ведущие персонажи рассматриваемого периода тщательно повествовали о том, что было ими сделано и почему было сделано именно это, и именно так. Ллойд Джордж во введении к первому тому мемуаров перечислил всех тех, чьи военные автобиографии входили в его домашнюю библиотеку: и Кайзер, и Принц, и Пуанкаре, Вудро Вильсон, Клемансо, Асквит, Грей, Черчилль, Хофман – это даже неполный список авторов, книги которых Ллойд Джордж бережно хранил. Неудивительно, что он сам колебался в течение долгих лет, стоит ли последовать примеру этих ярких деятелей. Он признает, что роль этих людей была чрезвычайна ярка и заметна, но тут же он говорит, что его позиция была не менее примечательна и значима. Ллойд Джордж констатирует, что с огромным бы удовольствием позволил какому-нибудь третьему лицу описать его вклад в мировую дипломатию, если бы не обстоятельства, которые уверили его в необходимости воспроизвести реальную картину своими словами и своими же силами.
Прежде всего - болезнь. Именно эта неприятность снимала обязанность быть, оставаться лидером политической партии. Она освободила много свободного времени для самого политика и вызвала живые споры внутри его политического объединения. А второе обстоятельство, заставившее Ллойд Джорджа взяться за написание мемуаров – визит старого фронтового друга. Именно этот друг настоял воспользоваться случайно образовавшимся перерывом в делах и в течение выздоровления составить истинный и подробный отчет о событиях той Великой войны. Именно он напомнил политику, что он был единственной официальной фигурой, прошедшей от самого объявления Войны к подписанию Мира.
Именно тогда Ллойд Джордж убедился, что реальная история войны не могла быть и не будет написана, что следующие поколения не смогут узнать всей правды об этих событиях и будут строить гипотезы и теряться в догадках. Было вполне очевидно, что то, что будет написано очевидцами этих событий и должно будет стать в последствии основным материалом для изучения данного конкретного исторического периода. Все уже существующие книги содержали довольно тенденциозные взгляды их авторов. Но Ллойд Джордж был уверен, что представленная им версия событий будет отражать всю сущность Мировой войны. Не раз он акцентирует внимание читателя на том, что именно он прошел весь военный путь от вспышку ссоры до урегулирования послевоенного положения. Стоит отдать должное, что политик все же признает, что были и те, кто был лучше ознакомлен с некоторыми сторонами войны, и те, которые знают намного глубже состояние дел в определенные временные промежутки. Но тут же он уверяет читателя, что только он сам был лично знаком со всем военным руководством и знал военную стратегию всего хода военных действий [4].
«Военные мемуары» не являются чем-то скучным, тяжелым для чтения, осознания и восприятия. Скорее, это красочный рассказ, восхваление своих собственных способностей, восхищение своими способностями. Но это не в укор автору. За яркими метафорами, красноречивыми фразами прослеживается реальная картина событий, рассматриваемого периода. Характерно, что Ллойд Джордж не просто повествует о череде фактов и явлений, но дает качественный анализ политических действий и весьма полные портреты основных политических деятелей.
Ллойд Джордж сравнивает написание мемуаров с еще одной попыткой прожить жизнь. Только здесь уже ничего нельзя изменить, ты готов к предстоящим событиям, видишь все промахи и неточности. Он говорит, что в течение первых лет работы над мемуарами он жил словно в кошмарном сне, вспоминая мельчайшие подробности ужасающих дней. Все четыре с половиной года, пока длилась война, все, и мужчины, и женщины, работали, мечтали, думали, желали разрушения и страдания. А иначе войну и не назовешь [6].
Ллойд Джордж искренно верил в то, что если он расскажет миру всю правду о войне, если покажет всю ее обратную сторону, то ничего подобного уже не повториться.
Ллойд Джордж и не называет себя писателем. Он говорит, что является «свидетелем», «очевидцем» кровавых событий.
Автор признает, что в связи с избирательностью памяти, мог опустить какие-то детали, но он делал это не умышленно. Политик тщательно готовился к написанию своих «Военных мемуаров». Он прочел массу документов того времени, чтобы освежить в памяти всю картину событий.
В начале Первой мировой войны германские лидеры обещали добиться победы «до осеннего листопада». 19 сентября 1914 года Ллойд Джордж, выступая на митинге, напомнил о том, что всю свою политическую жизнь с отвращением относился к перспективе участия в великой войне. Но сейчас он убежден: участие необходимо, ибо затронута национальная честь, поскольку Англия подписала два договора, обязывающие ее защищать независимость, свободу и неприкосновенность «нашего маленького соседа» - Бельгии.
В последние дни войны Ллойд Джордж в своих выступлениях в парламенте делал акцент на крупнейшие военные успехи, перемирия на тех или иных фронтах или свержения правительств в странах враждебной коалиции. Он попытался даже задержать распространение сведений о перемирии с немцами до своего появления в палате.
Ллойд Джордж устроил в Лондоне парад победы, на который прибыли Клемансо, Фош, итальянский премьер В. Орландо. Пресса восторженно писала, что Ллойд Джордж - организатор победы [1]. Он блестяще разыграл эпилог войны: организовал поспешные выборы и во главе обновленной коалиции укрепился в качестве национального лидера.
В Англии и за границей за Ллойд Джорджем со времен англо-бурской войны закрепилась репутация приверженца миролюбивого решения международных споров [3]. Сам канцлер казначейства усердно содействовал распространению такой оценки, повторяя, что намерен целиком посвятить себя проблемам мира, прогресса и социальных реформ.
Работа над «Военными мемуарами» продолжалась в течение трех плодотворных лет – с 1933 по 1936 гг. Ллойд Джордж создал удивительное историческое произведение. Подробно осветив все стороны развития ситуации на мировой арене в начале ХХ века, проанализировав основные направления развития Великобритании, предоставив тщательно продуманные портреты политических деятелей рассматриваемого периода, автор создал глубокий научный труд большой значимости. Выразив личное отношение к происходящим событиям, не скрывая эмоций и впечатлений, Ллойд Джордж внес своего рода художественность в мемуары. Все повествование настолько красноречиво, что описываемые события становятся настолько реалистичными для читателя, что происходит будто единение двух временных пластов – прошлого и современности.
Ллойд Джордж надеялся, что своими «Военными мемуарами» он сможет предупредить человечество о возможной опасности в будущем. Очень жаль, что потомки не сделали тех выводов, которые ждал великий политик начала ХХ столетия.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА:
- Алексеев Н.А. Палата Лордов Британского парламента. М., 2003
- Виноградов К.Б. Дэвид Ллойд Джордж. М., 1970
- Из истории международных отношений и освободительных движений XIX-XX вв. Под ред. Нарочницкого А.Л. М., 1970
- Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. М., 1934 – 1937
- Albert J. Sylvester. The Real Lloyd George L.,1947
- John Grigg. Lloyd George: From Peace to War, 1912-1916. L., 1985
ГРИГОРИЙ КОСАЧ
ПЕРВАЯ ПРОГРАММА
ЕГИПЕТСКОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ
(ЯНВАРЬ 1923 ГОДА)1
Следующий далее документ – первая программа Египетской коммунистической партии (ЕКП), включающая как общеполитические требования этой организации, так и специальный подотдел, касающийся путей решения крестьянского вопроса, хранится в Российском Государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) – Ф. 495, Оп. 85. В свою очередь, сама (написанная по-арабски) программа ЕКП – часть небольшой, изданной на папиросной бумаге брошюры, в которую, кроме нее, включен и один из основополагающих документов Коммунистического Интернационала (Коминтерна), который назван по-арабски «Двадцать одно условие Коммунистического Интернационала». Речь идет о принятых в ходе работы II конгресса (июль-август 1920 г.) этой организации «Условиях приема в Коммунистический Интернационал», которые, вероятно, в том виде, как они были опубликованы в брошюре ЕКП, стали первой попыткой перевода этого основополагающего документа Коминтерна на арабский язык. Иными словами, ЕКП стала первой коммунистической организацией ближневосточного региона и Северной Африки, обратившейся и для составления своей программы и для пропаганды материалов ИККИ к арабскому языку. Это связано и со временем, и с условиями становления других компартий этого региона. Первая коммунистическая группа Сирии и Ливана возникла только в 1925 г., иракская коммунистическая группа стала реальностью лишь в 1934 г. Даже если истоки палестинского коммунистического движения и уходят в 1919 г., местная компартия (в 1924 г. принятая в ряды Коминтерна) в течение длительного времени была еврейской, а ее «рабочим языком» – идиш. Возникшие же в начале 1920-х гг. коммунистические группы Алжира и Туниса (лишь в конце 1930-хх гг. ставшие самостоятельными организациями) создавались представителями местной европейской, а не автохтонной среды и рассматривали себя в качестве секций Французской компартии, естественно, обращаясь к языку метрополии.
Программа ЕКП 1923 г. никогда ранее не публиковалась и лишь частично использовалась автором этой публикации [6, c.84]. Вместе с тем, по многим своим параметрам публикуемый ниже документ представляет собой важное свидетельство того, как, в каких условиях, под влиянием каких причин и обстоятельств формировалось египетское коммунистическое движение (по крайней мере, на его начальном этапе). Равным образом эта же программа может рассматриваться и как показатель генетической связи между первыми сторонниками коммунистической идеи и практики в Египте и национальным движением этой страны, что находило свое отражение, в том числе, в том, что этот документ был не только арабоязычным, но и наглядно демонстрировал развитие арабского языка, его приспособление к потребностям современной жизни, что, в свою очередь, не может не выглядеть как одно из свидетельств модернизации страны, поборниками которой как раз и выступали местные националисты.
В левом верхнем углу титульного листа брошюры, в которую был включен программный документ ЕКП, находится официальная двуязычная печать, в центре которой помещена пятиконечная звезда, а над ней арабское название партии и ее руководящего органа – Аль-Хизб аш-шуюъий аль-масрий, Аль-Ляджна ат-танфизийя, под ней же – соответствующие французские названия – Parti Communiste Egyptien, Comité Exécutif2. Иными словами, эта брошюра была опубликована «Исполнительным комитетом Египетской коммунистической партии». В свою очередь, этот «Исполнительный комитет» был сформирован высшим органом партии – ее съездом, что отмечалось и в самом программном документе. Сама же эта брошюра (о чем свидетельствовала русскоязычная печать в ее правом верхнем углу) уже поступила в Москву, в Исполнительный Комитет Коминтерна (ИККИ), став доказательством того, что ЕКП стремится стать членской организацией III Интернационала, - обычно те партии, которые уже стали такими членскими организациями отмечали это в своих официальных печатях (что после получения ИККИ программы стало иметь отношение и к египетской коммунистической организации). Иными словами, эта партия находилась на некоем «переходном» этапе – она уже провозгласила свой коммунистический характер, но все еще не была признана в этом своем статусе высшей по отношению к коммунистическому движению того времени инстанцией – ИККИ. В этой связи встает естественный вопрос, - а что представляла собой эта партия?
Основанные на документах РГАСПИ исследования последнего времени, принадлежащие автору этой публикации, позволяют говорить о том, что программа ЕКП принадлежала работавшей в Александрии секции возникшей ранее, в 1921 г., Социалистической партии Египта (СПЕ) [6, c.38-65]. В январе 1923 г. эта секция, порвав с СПЕ в ходе проведенного ею в окрестностях крупнейшего города-порта Египта съезда, провозгласила себя «Египетской коммунистической партией». Ко времени выхода из рядов египетских социалистов ведущая фигура этой секции – Хусни Аль-Ораби3 уже побывал в советской столице, где он принял участие в работе проходивших в ноябре-декабре 1922 г. IV конгресса Коминтерна и II конгресса патронировавшегося ИККИ Красного Интернационала Профсоюзов (Профинтерна). Присутствие Х. Аль-Ораби на форуме Профинтерна было оправдано, - в феврале 1921 г. в Александрии была создана Всеобщая конфедерация труда Египта (Аль-Иттихад аль-амм ли никабат фи Мыср, Confédération générale du travail en Egypte – ВКТЕ), объединившая под своими знаменами не менее 40000 рабочих, трудившихся в основном на предприятиях этого города-порта, и сразу же после своего создания установившая контакты с руководством Профинтерна [9, c.535; 4, c.25-26]. ВКТЕ полностью контролировалась александрийскими социалистами. Выступая в ходе работы IV конгресса Коминтерна, Х. Аль-Ораби, которому был предоставлен статус делегата конгресса «с совещательным голосом», говорил: «Мы в Египте ждем того уже недалекого дня, когда красный флаг взовьется над пирамидами, чтобы салютовать красному флагу над Кремлем» [3, c.5-7]4. В подготовленном им же наброске этого выступления та же мысль была выражена еще более ярко: «Совсем близко время, когда египетское [коммунистическое] движение станет саблей (sword) в руках Советской России, сражающейся за мировую революцию» [12, л.54-55].
Патетические слова главы александрийской секции СПЕ, подчеркивавшего в Москве, что эта секция уже «стала коммунистической партией», нашли понимание в ИККИ. Советская внешняя политика (и Коминтерн как одно из орудий ее реализации), важнейшим направлением которой выступало противостояние Великобритании – в то время ведущей внешней силе в пределах геополитического пространства Ближнего Востока, нуждалась в союзниках, опираясь на которых Советский Союз смог бы утвердиться в этом регионе. К моменту приезда Х. Аль-Ораби в советскую столицу в аппарате ИККИ уже были подготовлены «Тезисы по программе и тактике компартии Египта», автором которых был востоковед и сотрудник «восточного отдела» Исполкома Коминтерна К.М. Трояновский [10, л.35-48]. В подготовленном им документе подчеркивалась необходимость создания в Египте «базы для коммунистической работы не только на арабском, но и на всем Ближнем Востоке …, по всему южному и юго-восточному побережью Средиземного моря». Далее К.М. Трояновский писал, что Египет – страна, которая «важна для английского капитализма», поскольку она расположена «на перекрестке главных морских путей, соединяющих западную часть Британской империи (метрополию) с восточной (Индией)». Развивая эту мысль, он подчеркивал: «Чтобы отделить мозг от позвонка империи, необходимо перерезать этот “затылочный нерв”, каковым Египет является для английского империализма». Предлагавшаяся им операция привела бы к «разрыву Британской империи на две части, вместе с тем, к распаду империи». Выдвигавшаяся К.М. Трояновским задача искушала ИККИ столь серьезно, что там отбрасывали все иные точки зрения в связи с александрийской секцией СПЕ, отмечавшие, например (как это делал резидент советской разведки в Египте Адольф Краус5), что большинство членов этой секции были «далеко не коммунистами и даже не знали азбуки (le premier mot) марксистской теории».
Казалось бы, для движения в направлении отделения «мозга от позвонка империи» в Египте первой половины 1920-х гг. «созрели» все необходимые условия. Там обретал черты реальности «субъективный фактор», - александрийская секция СПЕ привлекала в свои ряды немалое число местных уроженцев, она во все большей мере «египтианизировалась» (что доказывал, в том числе, и арабский язык ее первой программы), к началу 1924 г. в ее рядах было 700 активистов, что превращало ее в крупнейшую после компартии Китая коммунистическую партию Востока6, потенциальные возможности которой расширял осуществлявшийся ею контроль над ВКТЕ. Разумеется, такая трансформация определялась политикой ИККИ. В ходе работы IV конгресса Коминтерна была создана «египетская комиссия», поставившая перед Х. Аль-Ораби несколько условий, которые позволили бы Коминтерну окончательно оформить вступление александрийской секции СПЕ в его ряды. Эти условия предполагали исключение из ее состава «нежелательных элементов» – сторонников «эволюционного», а не «революционного» преобразования их страны, как и немедленное проведение съезда, на котором должна была быть принята новая программа партии, а также официально изменено ее название – не «социалистическая», а «коммунистическая» партия. Все эти условия были выполнены во время работы январского 1923 г. теперь уже Египетской коммунистической партии, - «переходный» этап в развитии коммунистического движения Египта завершился.
Однако для того, чтобы нанести смертельный удар Великобритании, требовалось и еще одно обстоятельство, - для этого должна была быть «объективно» готова и внутриегипетская ситуация. Казалось бы, что и эта задача решена всем ходом событий, которые предшествовали появлению ЕКП, и определи саму возможность ее становления. В 1919 г. Египет стал ареной мощного общенационального восстания, предлогом для которого стала насильственно прерванная английской администрацией попытка делегации египетских националистов (аль-вафд аль-мысрий, la délégation égyptienne) во главе с Саадом Заглулем выехать во французскую столицу для участия в Парижской мирной конференции, где эта делегация должна была поставить вопрос о ликвидации протектората Великобритании и о независимости страны. Это восстание, как считали в Москве (что, конечно же, совпадало и с мнением ЕКП), не только не решило тех задач, которые ставились и самими египетскими националистами, сформировавшими в середине 1923 г. партию Вафд, название которой свидетельствовало о том, что ее основатели, в первую очередь С. Заглул, являются наследниками «египетской делегации», но, более того, открыто продемонстрировало нежелание националистов решать эти задачи, опираясь на методы массовой революционной борьбы.
Однако события 1919 г. едва ли не в решающей степени меняли принципы взаимоотношений между Египтом и державой-метрополией, - Египет быстро продвигался к обретению статуса субъекта международных отношений7. Вместе с тем, время, когда на египетской политической арене появилась коммунистическая партия, было для страны своеобразным периодом «междуцарствия». Обретение независимости вовсе не означало, что в Египте уже стали действовать эффективные органы исполнительной власти. Лишь год спустя, в январе 1924 г., там были проведены парламентские выборы, в ходе которых Вафд (что было предсказуемо) одержал убедительную победу, позволившую С. Заглулу сформировать первое в истории страны национальное правительство. Месяц спустя произошло и открытое столкновение между коммунистами и вафдистами, когда в феврале 1924 г. усилиями активистов ЕКП была организована забастовка на александрийской фабрике «Эголин», переросшая в захват этого предприятия и в попытку под красными флагами распространить это начинание на всю «пролетарскую» Александрию8. Это столкновение завершилось жесткими карательными мерами правительства С. Заглула в отношении активистов ЕКП. Впрочем, личное обращение «отца египетской нации» к египетским рабочим – членам ВКТЕ привело к их переходу на сторону правительства, лишив сторонников теории и практики коммунистического действия их «пролетарской» основы. Удар же, нанесенный по ЕКП, был столь силен, что партия в течение всего времени второй половины 1920-х-1930-х гг., несмотря на помощь Коминтерна, так и не смогла восстановить свои силы, вступив на этап стагнации, постоянных внутренних кризисов– распада на разрозненные кружки и незначительные организации [6, c.95-126]. Ни «объективный фактор» – внутриегипетская ситуация середины 1920-х гг., ни, тем более, «субъективный фактор» – становление ЕКП и попытка превратить ее в альтернативу Вафд не оказались достаточными для того, чтобы осуществить «социалистическую» трансформацию, единственной целью которой выступало решение советских внешнеполитических задач.
Тем не менее, вопрос не может быть сведен только лишь к одной из неудач советской внешней политики эпохи первой половины 1920-х гг., когда сама эта неудача может, конечно же, интерпретироваться, например, в терминах «буржуазной реакции» против сторонников «пролетарского дела», развязанной против них «кампании террора и репрессий». Но насколько такая интерпретация убедительна? Не стоит ли попробовать объяснить эту неудачу, анализируя программный документ египетских коммунистов, на которых и возлагалась задача реализации советских внешнеполитических начинаний.
Этот документ доказывает, прежде всего, что те, кого в Египте называли коммунистами (но это относится и к любой другой коммунистической организации Ближнего Востока), примыкая к Коминтерну, вовсе не порывали с теми национальными движениями, из рядов которого они выходили. Собственно, единственным основанием для размежевания этих людей и создававшихся ими «коммунистических партий» с общим потоком таких движений и было их вступление в состав Коминтерна, становившееся маркером, проводившим (очень условную) грань между ними, с одной стороны, и националистами, с другой [6, c.56-64]. Достаточно сослаться, в этой связи, на программу ЕКП 1923 г., содержавшую все основные лозунги египетского национального движения времени 1920-х гг. (часть которых восходила и к более раннему периоду), включая, прежде всего, идеи, связанные с «единством долины Нила», когда Судан осмыслялся египетскими националистами в качестве продолжения египетской территории, или придания «национального» статуса Суэцкому каналу [7, c.273-276]. Равным образом это относилось к проблеме египетского государственного долга9, капитуляций10, введения всеобщего начального образования, а также рабочих и крестьянских организаций. Впрочем, список идентичных и для коммунистов, и для националистов требований этим не исчерпывался, включая, например, и общую и для тех, и для других идею парламентаризма.
Эта ситуация едва ли не в полной мере осознавалась и в аппарате ИККИ. Цитировавшиеся выше «Тезисы по программе и тактике компартии Египта» К.М. Трояновского это в полной мере подтверждали. Как он писал: «Судан есть продолжение и дополнение Египта, и он должен являться также и государственной частью последнего». Естественно, что советский коммунист не мог быть националистом, а потому точка зрения автора «Тезисов» получала «пролетарское» обрамление: «Судан должен принадлежать Египту еще потому, что трудящиеся Судана как наиболее слабый, беззащитный и еще не пробудившийся класс, найдет опору в трудящихся классах Египта». Далее он (что также было частью «пролетарского» обрамления все того же положения) писал: «Судан … должен быть … только федеративной частью подлинно независимого государства Египет, в котором господствующее положение должно принадлежать трудящимся Египта и Судана» [10, л.35-48]. Точка зрения советского специалиста по проблемам Ближнего Востока ни в коей мере не была направлена на то, чтобы содействовать изживанию националистических представлений в рядах партии, стремившейся стать членской секцией Коминтерна, оставаясь ничем иным как попыткой придания необходимого налета радикальности этому по-прежнему остававшемуся в своей основе националистическому требованию.
Но равным образом «радикализации» подверглись и все другие требования египетских националистов, включенные в программу ЕКП 1923 г., вне зависимости от того, шла ли речь о национализации Суэцкого канала (когда намеренно подчеркивался «буржуазный» характер этого лозунга), об отмене государственного долга Египта, все еще сохранявшихся в нем капитуляциях для подданных европейских держав или о методах решения аграрного вопроса. Так, в частности, содержащаяся в этом документе идея «экспроприации всей земельной собственности, превышающей сто федданов11, а также распределение избыточной земли среди безземельных крестьян в интересах создания народных ферм», как, одновременно, едва ли не все положения «крестьянского» раздела этой программы ЕКП, была практически в полном объеме, но в принципиально новых внутри – и внешнеполитических условиях, реализована Г.А. Насером, став, таким образом, основой для становления в египетской деревне того, что в уже республиканском Египте стали называть «социалистическим кооперированием крестьянства». Впрочем, коммунистическая «радикализация» требований националистов достигала своего апогея в вопросе о парламентаризме, когда в программе ЕКП отмечалось, что присутствие в высшем органе законодательной власти страны депутатов-коммунистов будет содействовать «подрыву» его «основ», а также в требовании «отделения государства от всех религиозных воззрений», представлявшим собой, конечно же, механическое перенесение советских начинаний в вероисповедной сфере на египетскую почву, когда, вместе с тем, коммунисты (осознавали ли они это?) бросали прямой вызов исламу в его качестве важнейшего элемента египетского национализма [7, c.274-277]. Впрочем, столь же механически на египетскую почву переносилась и советская интерпретация российской аграрной истории, что приводило к «радикализированному» искажению египетской реальности, когда составители программы ЕКП (в ее аграрной части) утверждали, что хуторская система (эзба), которая становилась ведущим направлением эволюции все более опиравшегося на производство хлопка египетского сельского хозяйства, «практически не отличается от феодальной собственности».
Однако, наверное, наиболее ярким свидетельством того, что следующий далее документ доказывал, что на самом деле ЕКП, несмотря на ее вступление в Коминтерн, оставалась партией не более чем «крайних» националистов было полное отсутствие в ее программе 1923 г. каких-либо даже минимальных намеков на «высшие» цели «пролетарской борьбы». Даже предлагавшаяся ими «организация советов бедных крестьян» была призвана не революционизировать египетскую деревню, а обеспечить решение вопроса о наделении землей этой, наиболее многочисленной, страты египетского крестьянства. Это была, если использовать обычный термин большевистского дискурса», «программа-минимум», в ней странным образом последовательно игнорировались любые указания на существование у ЕКП «программы-максимум», когда речь шла о «социалистической революции» в ее качестве инструмента создания «диктатуры пролетариата». Провозгласив «коммунистический» характер, ЕКП, которая, конечно же, направляя свой программный документ ИККИ, стремилась доказать руководству Коминтерна, что она следует в фарватере его тактики времени начала 1920-х гг., фиксируя, в частности, в этом документе и линию на создание единого антиимпериалистического фронта в своей стране, на что тогда были направлены все коммунистические организации Востока, все же оставалась тесно связанной с общенациональным движением.
Направляя в феврале 1924 г. (до событий в Александрии) «Открытое письмо» главе уже созданного национального правительства, «отцу нации», как они называли его в этом документе, С. Заглулу, руководство ЕКП подчеркивало в нем, что наиболее принципиальной задачей премьер-министра становится «организация крестьян», которые смогут, таким образом, действовать «в тесной связи с рабочими» [13, л.4]. Иными словами, ЕКП предлагала Вафду (а именно так египетские коммунисты понимали суть тактики Коминтерна) создание коалиции, когда один из ее участников – коммунисты выступают в роли руководителей рабочих профсоюзов, а второй – вафдисты призваны стать защитниками крестьянских интересов, хотя к тому времени Вафд, опиравшийся на опыт общенационального восстания 1919 г., в развитии которого активное участие принимали египетские рабочие Каира, Александрии и других городов, целенаправленно создавал и собственные численно более значимые, чем членские структуры ВКТЕ, рабочие профсоюзы12. Но в рамках предлагавшейся ЕКП Вафду коалиции коммунисты должны были играть роль ведущей силы. Их позиция была понятна и объяснима, - коммунистическая партия – это более высокий, чем «буржуазный» Вафд, уровень развития политической организации.
Советская политика в Египте того времени, которое выше уже было названо «междуцарствием», не могла быть успешна потому, что ее союзник – ЕКП не мог стать альтернативой вафдистской партии. Это определялось, в первую очередь, тем, что организация египетских коммунистов продолжала ощущать себя частью общеегипетского лагеря националистов, ведущая роль в котором принадлежала, конечно же, тем, кого эта организация должна была рассматривать в качестве своего «классового противника» – партии Вафд. Действуя на одном и том же политическом поле, выдвигая равнозначные лозунги, направленные против идентичного противника, которым была внешняя сила, совсем недавно выступавшая в роли державы, осуществлявшей протекторат над Египтом – Великобритания (программа ЕКП дает для этого вывода немало убедительных оснований), и ЕКП, и Вафд превращались в жестко соперничавшие между собой, но, в целом, похожие друг на друга политические структуры. Но между ними, тем не менее, существовало и существенное различие.
В отличие от коммунистов (ни в коей мере не скрывавших их поддержку внешней силой – Советским Союзом) Вафд был реальным руководителем политического процесса, открыто провозглашая свое стремление углубить достигнутый суверенитет через противостояние (но, естественно, на основе длительного процесса переговоров) Великобритании. Эта партия, опираясь на поддерживавшую его и прошедшую через восстание 1919 г. нацию, формировала структуры нового египетского государства, ни на минуту не забывая о том, что вырванная им у Великобритании уступка – признание независимости Египта могла быть в любое мгновение дезавуирована, - в стране, ставшей субъектом международных отношений, все еще были расквартированы английские вооруженные силы, английские же советники держали под своим контролем египетскую армию, финансы и судопроизводство. В этой же стране существовал и продажный королевский двор, который, как и Великобритания, ни в коей мере не собирался мириться с появлением мощной политической партии, намеревавшейся ограничить сферу его полномочий. Нанося в феврале 1924 г. удар по ЕКП, Вафд не только защищал привилегии, обретенные благодаря ему новой буржуазно-помещичьей (и правящей) группой египетской политической элиты, но и хрупкую независимость своей страны, когда удар коммунистов по завоеванным Вафдом позициям мог создать условия для перегруппировки сил в стане противников – Великобритании и монархической реакции. Кровавые (конечно же, «революционные», по мнению коммунистов) события в Александрии с ее многочисленными колониями иностранных подданных стали бы едва ли не самым благодарным поводом для вооруженного вмешательства Великобритании, с одной стороны, и для короля Фуада I, который получил бы «законный» предлог для роспуска вафдистского парламента и смещения правительства С. Заглула. Усмирение «коммунистического мятежа» в Александрии было со стороны Вафда актом подлинного патриотизма. В свою же очередь, сам этот «мятеж» не мог не быть абсолютно далеким от реализации подлинных интересов египетского народа, даже если его инициаторы и апеллировали к «высшим интересам» египетского «пролетариата».
Важно и другое обстоятельство, - единственным проявлением реакции Коминтерна на разгром его египетской секции стало обращение ИККИ «К египетским заключенным»13. События в Александрии вписывались в сложный контекст советско-британских отношений того времени, что заставляло руководство Коминтерна фактически отмежевываться от организованного ЕКП захвата фабрики «Эголин», называвшегося в одном из заявлений ИККИ «недостаточно хорошо продуманной и организованной акцией» [19, p.297-298].