Geum.ru

Итика и экономическая динамика евразии: история, современность, перспективы материалы II евразийского научного форума (1-3 июля 2009 года) том I

Вид материалаДокументы

Содержание


Источники и литература
Лариса черникова
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   25

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА:

  1. Совет безопасности. Официальные отчеты. 957-е заседание. 4 июля 1961 года. Нью-Йорк. S/PV 957
  2. Совет Безопасности. Официальные отчеты. 958-е заседание. 5 июля 1961 года. Нью-Йорк. S/PV 958
  3. Совет Безопасности. Официальные отчеты. 960-е заседание 7 июля 1961 года. Нью-Йорк. S/PV 960
  4. Совет Безопасности. Официальные отчеты. 984-е заседание. 30 ноября 1961 года. Нью-Йорк. S/PV 984
  5. Хакикат Аль-Кувейт (Правда о Кувейте). Багдад, 1961


ЛАРИСА ЧЕРНИКОВА


ОРКЕСТР ОЛЕГА ЛУНДСТРЕМА КАК МИНИ-МОДЕЛЬ АДАПТАЦИИ К ГЕОПОЛИТИКЕ МЕНЯЮЩЕГОСЯ МИРА:

ОТ ПРОШЛОГО К НАСТОЯЩЕМУ


памяти Виктора Деринга


29 апреля 2009 г. в Концертном зале имени П.И.Чайковского прошел концерт памяти Олега Лундстрема "Only Jazz". А за несколько недель до этого пришло известие о кончине легендарного «лундстремовца» Виктора Деринга в Казани. Великие гуру российского джаза, люди, прошедшие свой путь самостоятельно, достойно, не расплескав ни таланта, ни человеческих качеств. Обычно историки оркестра и журналисты рассказывают одну и ту же историю – как в 1934 г. увлеченные джазом мальчишки-энтузиасты создали на свой страх и риск молодую команду полу-любителей - полу-профессионалов, возглавить которую поручили Олегу Лундстрему. А уже через несколько месяцев, тем более – лет, их уже принимали как замечательных молодых профессиональных исполнителей зажигательного джаза. Сначала они завоевали Харбин, потом – Шанхай, а по приезде в СССР в 1947 г. – еще и весь Советский Союз. Сначала, правда, пришлось поиграть в Казани, но после фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1957 г. оркестр был взят под крыло Росконцерта. Оркестр объехал не только весь СССР, страны социалистического содружества. После участия в многочисленных отечественных и зарубежных джаз-фестивалях в Польше, Голландии, Чехословакии, США, Финляндии, Франции и других странах, оркестр стал известен всему миру. Сохранить коллектив помогли традиции оркестра, заложенные еще в годы становления оркестра. В 2001 г. оркестр внесли в Книгу рекордов Гиннеса как старейший непрерывно действующий коллектив.

В настоящее время Оркестром имени Олега Лундстрема руководит известный пианист и аранжировщик Борис Фрумкин. Вторым дирижером оркестра является замечательный джазовый дирижер Владислав Кадерский [4].

За прошедшее время, как сам коллектив, так и многие его музыканты получили самые различные звания и награды. А Олег Лундстрем удостоился звания народного артиста РСФСР, профессора, доктора наук Международной академии в Сан-Марино, стал лауреатом премии "Овация" (1996 г.), кавалером ордена "За заслуги перед Отечеством". Оркестр целиком состоит из выдающихся музыкантов, чьи имена известны любителям и профессионалам во всем мире.

Немало музыкантов, пройдя замечательную школу большого лундстремовского биг-бэнда, начали самостоятельный путь в музыкальном искусстве…. Так, Виктор Деринг, Анатолий Голов, Юрий Модин еще в начале 1960-х гг. создали в Казани свой эстрадный коллектив, который за годы существования превратился в замечательный оркестр, ставший пропагандистом популярных джазовых произведений, а также мелодий из кинофильмов.

Словом, мы изложили официальную версию истории двух оркестров Лундстрема. То есть, одного оркестра Лундстрема, а второго – Деринга. Или все-таки они разные – эти коллективы? И что заставило лундстремовцев разделиться? Одни, значит, уехали в Москву, другие остались в Казани. То есть, все уехали в Москву, а потом часть музыкантов вернулась в Казань. Что это, обычные противоречия большого коллектива? Неутоленные амбиции? Знакомые каждому творческому союзу разностилевые решения и необходимость исполнения чужих и собственных сочинений без учета желания других музыкантов и своих личных пристрастий? Деньги? Межличностные отношения? Зависть? Невозможность более трудиться вместе? Словом, вставал простой и очень сложный вопрос: почему.

В ходе знакомства с мэтрами российской эстрады – Олегом Леонидовичем Лундстремом, Виктором Эдуардовичем Дерингом, по мере погружения в историю оркестра, в ходе прочитывания и выслушивания огромного числа интервью, рассказов, воспоминаний, автор доклада пришел к выводу, что все эти вопросы весьма резонны, и актуальны для выяснения причины распада любого творческого союза. Попробуем кратко изложить нашу версию.

Но для начала позволим себе исторический экскурс, начав рассказ с довоенного Харбина. В Харбине оркестр джазовых энтузиастов стал необычайно популярен, но изменилась политическая ситуация. СССР в 1935 г. продал свой пай КВЖД японцам, и служащие железной дороги либо должны были вернуться на родину (уехали 25 тысяч чел.), либо переехать в Шанхай. Решение об отъезде давалось с трудом, иногда такое решение разделяло семьи. Например, отец и мать Виктора Деринга решили во что бы то ни стало уехать из Харбина в Шанхай. А отец братьев-музыкантов Лундстремов уехал в СССР, предоставив матери и сестрам временно переселиться в Шанхай. В Желтый Вавилон, вопреки устоявшимся представлениям, новоявленные джазмены перебирались поодиночке, но своими семьями. Не было уверенности, что станут играть в шанхайских болл-румах вместе. Устраивались кто куда. Надежды на совместную игру в будущем не было. Виктор Деринг, например, в Шанхае поработал в нескольких барах, ресторанах, и даже был зафрахтован на 1,5 года в Индокитай [2].

Но нет худа без добра. Все эти временные трудоустройства стали для ребят отличной школой практической игры, причем многие из них вынуждены были осваивать смежные инструменты, играть в разных стилях, пробоваться в разных жанрах исполнительского искусства. Многие начали учиться в институтах и технических центрах, осваивать другие профессии. Олег Лундстрем со своими друзьями-музыкантами поступили в Технический центр на архитекторов. Но все равно, ребята были определенно уверены: будущее – за джазом! Так подошло время, когда ребята смогли, наконец, соединиться и вновь заиграть с новой силой молодости и азарта! «За 11 лет, - рассказывал Олег Лундстрем, - мы стали лучшим биг-бендом в девятимиллионном Шанхае, где джаз играли все, включая американцев и негров….» [3].

За военное лихолетье молодые музыканты несколько раз просились на фронты Отечественной войны. Им повезло: их энтузиазм, преданность советской стране были по достоинству оценены сотрудниками советского консульства в Шанхае. Напор рвущихся на фронт музыкантов был остановлен резонными рассуждениями, что труд ребят в Шанхае более необходим стране, чем их неуклюжие попытки попасть на фронт. Кстати, ребята начали издавать свою газету, организовали советский физкультурный клуб, собирали средства в помощь родине. Много позже О.Лундстрем и ребята поймут, что отказ консульства отправить ребят на фронт, по-существу, просто спас им жизни….

За время войны, между прочим, ребятам снова пришлось разойтись по разным дорогам: в определенный момент музыка оказалась не востребована, каждый зарабатывал как мог. Виктор Деринг с несколькими музыкантами, например, ходил разгружать баржи с продуктами. За это давали несколько долларов. Это были огромные деньги для Шанхая военного времени! Но тут нельзя было рассчитывать на ежедневный гарантированный заработок. Нужно было придумать что-то еще…

Тогда О.Лундстрем, А.Котяков, А.Миненков, В.Деринг решили сменить род деятельности, раз музыка оказалась не нужна: они вложили последние средства в молочную ферму! Инфляция в городе была такова, что все средства съедал дикий рост цен. Прежде всего, дороговизна отражалась на продуктах. Многомиллионный Шанхай голодал, продукты на рынке стали на вес золота. Поразмыслив, рассчитав смету и капиталы, ребята решили создать рентабельное капиталистическое предприятие. Для начала изучили, как работают рентабельные предприятия, – такие как знаменитая молочная ферма В.Ф. Жукова под Шанхаем, чисто русское предприятие [1].

Положительный пример вдохновляет. Лундстремовцы купили небольшой участок земли, на котором уже были сооружены несколько помещений – дом для хозяев, собственно ферма, выгон, небольшой огородик с овощами, теплицы…. Были наняты несколько китайцев-кули для ухода за животными и управляющий, который должен был следить за работой всего хозяйства и отчитываться в финансовых операциях. Но теория разошлась с практикой. Оказалось, что «гладко было на бумаге...». И все бы было хорошо, если бы ребята, во-первых, хотя бы минимально были знакомы с крестьянским трудом (все были из семей рабочих и служащих), а во-вторых, не доверяли бы так безоглядно соотечественнику-управляющему…. Предприятие через пару месяцев разорилось. Но зато это была попытка сделать хотя бы что-то новое!

Но вот наступила долгожданная Победа. На улицах послевоенного Шанхая миллионы людей поздравляли друг друга с окончанием войны. Особым уважением пользовались в Шанхае русские, независимо от их убеждений – белые, красные…. Они спасли мир от фашизма! Это было главным. Что такое мир после войны? Смена геополитической модели. Приходят новые ценности, мирные. Люди хотят счастья, мира, любви и созидания. Для нашего повествования о шанхайском послевоенном времени – это всепоглощающее желание отрешиться от тяжелых тягот повседневности, это ощущение смены реальности, жажда нового, фантастического, даже ирреального. Люди поверили, наконец, что может осуществиться самая нереальная мечта. Потому что кончилась война! Потому что теперь закончились все старые обиды, счеты, несуразности…. И сразу созрело решение: надо ехать домой! «Мы такими патриотами сумасшедшими были!»

В беседах с «репатриантами» из Китая мне много раз приходилось задавать один и тот же вопрос: «Неужели вы не знали, что происходило в СССР? Но ведь в шанхайских белогвардейских газетах печатались карты ГУЛАГа, рассказывалось о репрессиях, о терроре, о страшном режиме, о черных ночных «эмках»… - неужели вы не знали?». Наверное, самый вразумительный ответ мне дали В.Деринг и О.Лундстрем. Они говорили: «Поймите, разве мог нормальный молодой человек нашего возраста поверить в такой бред? Мы были уверены, что это белогвардейская пропаганда! Да подумайте сами, разве нам, наивным и чистым шанхайским комсомольцам, которые о стране Советов-то знали только по газетам, по фильмам «Чапаев», «Веселые ребята», по пропагандистским листкам о счастливом крае земли, - разве могло нам в голову придти, что в СССР могло такое твориться?! Мы не имели никакого понятия, что происходит в стране, которую мы никогда не видели!».

Тем быстрее они прозрели на родине, но они были готовы не к этому, конечно. Внутреннее они были готовы к тому, что им придется, возможно, сменить профессии музыкантов на какие-то другие, серьезные специальности. Страна нуждалась в рабочих руках! Страну ехали восстанавливать! Стране понадобились трудовые ресурсы и СССР привлек на восстановление бывших россиян? Это было исполнено!

Поэтому, когда по приезду в Казань выяснилось, что «стране джаз не нужен», - ребята без всякой трагедии разошлись по ресторанам, музыкальным школам и театрам. Мы имеем и другие дипломы! Скажем, Анатолий Миненков начал работать в Управлении по стандартизации, в конторе мер и весов. И всю жизнь проработал там! Не успели расформировать оркестр – пришла новая команда: стране понадобилось помогать поддерживать у населения трудовой энтузиазм, воспитывать оптимизм и вдохновлять людей на трудовые подвиги! – Тоже пожалуйста!

Снова ребята были мобилизованы в дома культуры, заводские клубы, фабричные танц-площадки. Все подрабатывали, кто, где мог. И все же… Ребята все-таки не хотели разбредаться по казанским углам, изредка они собирались вместе, давая немногочисленные джазовые концерты и исполняя популярные номера советской эстрады. Такие концерты гремели на весь Татарстан, Поволжье и Урал. Тогда же оркестру повезло, потому что на одном из таких концертов побывал администратор Гастрольного бюро СССР Михаил Цин. Это был серьезный сдвиг в судьбе. После всяких перипетий Цин добился перевода такого редкого по мастерству коллектива в Москву, и с 1 октября 1956 г. они стали московским оркестром.

Перевод в Москву произошел как раз вовремя, тогда столица СССР готовилась принять гостей на Московский международный фестиваль молодежи и студентов 1957 г. Приехавшие гости были поражены: «Неужели в СССР тоже есть джаз?! Да еще на хорошем исполнительском уровне!» Тогда стране понадобилось создавать свой имидж на международной арене. Никаких проблем! У нас, в стране Советов, тоже есть свой джаз!

Новый виток судьбы случился после знаменитой хрущевской речи на выставке художников. Снова чиновники начали закручивать гайки идеологического пресса. Но тут вновь оркестрантам, да и всем музыкантам советского джаза, крупно повезло: неожиданно для всех джаз защитил композитор Д.Д. Шостакович. На самом крупном судьбоносном совещании, где определялись дальнейшие идеологические векторы развития культуры СССР, было решено, что джаз стране все-таки нужен! Представляется, что джаз здесь играл не чисто прикладную роль, воспринимался не просто как новое музыкальное направление. И это смутно чувствовали чиновники от искусства. Джаз был сродни свободе, новому этапу существования. Свободе мышления, широкому кругозору, возможности существования разных миров.

Да разве могло быть иначе? Вспомним, что происходило в мире после трудного почти 10-летнего послевоенного восстановления экономик разных стран? Эмоционально то же самое, что в Шанхае после 1945 года! Только там разруха коснулась самого Китая, а иностранцы и русские не ощущали трагедии разоренных сел, убийства соотечественников, хотя, несомненно, сочувствовали драме китайского народа. Тогда, в Шанхае, лундстремовцы ощутили этот новый ветер свободы! А через десять лет после войны появилось новое поколение мыслителей и фантазеров, которые вдруг ясно ощутили: мир изменился, изменился окончательно. И необходимо строить то, чего до этого никогда не было.

Во Франции в конце 1950-х – начале 1960-х появляется плеяда молодых режиссеров, которая делает новое кино. Среди них – Роже Вадим (Вадим Племянников). Это целый переворот в умах французов. В Великобритании в начале 1960-х – ансамбль Биттлз. Переворот в умах сначала британцев, а потом – после завоевания - и всего мира. После этого в США и западной Европе появились хиппи. У нас – «битники». Тогда же пошли новые направления в музыке, литературе и поэзии, изобразительном искусстве, кино, моде, философии, истории, даже в точных науках чувствовалось обновление.

Вспомните поколение «60-сятников» в нашей стране. Это и фильм «Застава Ильича» («Мне двадцать лет»), «Девять дней одного года», и выступления поэтов в Политехническом институте, новая мода, прически, ощущение новизны мира! Как радостно было то время! Как легко было жить! Люди хотели, наконец, обыкновенной любви. Любви не к Родине-матери, не магистральных свершений. Хотели любви и простого человеческого счастья! И не считали, что от таких простых желаний должно быть стыдно.

Посмотрите в музеях, в старых советских журналах – фотоиллюстрации с картин советских художников того времени. В советском искусствоведении это называлось «Обращение к человеку». Новое поколение словно говорило: «Мы – такие же, как предыдущие поколения. Мы не похожи на вас, но мы – ничуть не хуже. Мир изменился и не может быть прежним. У нас тоже есть свои ценности. И мы тоже хотим строить новый мир. Но – новый, не закрытый предусмотрительно вашими зонтиками и заботой. Мы хотим, может быть, промочить головы, даже промокнуть до нитки, схватить насморк, но сделать это – самим!»

Именно такую обстановку нарисовали мне музыканты оркестра, описывая СССР и мир 1960-70-х годов. Олег Лундстрем говорил: «Конечно, нас всячески ограничивали чиновники от Минкультуры, цензура существовала, и она никуда не делась. У нас снимали какие-то произведения, но мы их быстро заменяли другими. Потом цензоры приходили на концерты, садились в первые ряды и дико аплодировали. Приходили за кулисы, говорили: «Ну вот, видите, мы вам подправили репертуар, теперь другое дело». Я прекрасно понимал, что это болтовня — они «подправили». Сами они наслаждались, поэтому я считал и считаю, что шел по жизни правильно. «Искусство заключается в том, чтобы захватить людей эмоционально», — это сказал величайший дирижер симфонического оркестра Артуро Тосканини. «Если дирижер не может дать первый импульс оркестру, чтобы он захватил весь зрительный зал, можете считать, что искусство не состоялось вообще» [6].

А что касается «разделения» коллектива на москвичей и казанцев, - у каждого музыканта было право самому выбирать: находиться в Москве в неопределенном положении, без квартиры, в надежде, что ее когда-нибудь дадут, мотаясь с гастролями по всей стране, - или возвращаться в относительно спокойную Казань, иметь там жилье, постоянную работу, стабильность…. осто и е гости были поражены: "л по жизниоколенияале анияовники от искусства. серенада Виктора Деринга. у в небе?СССР. стабильность...ртиры, в надежде, что еЭто, знаете, как в простой житейской истории: любовная лодка разбилась о быт. За год работы в таком режиме, по рассказу В.Деринга, оркестранты объехали 82 города СССР! У многих в Казани остались семьи, маленькие дети… Кто может осудить человека, если он предпочитает синицу в руке, чем журавля в небе? [5].

Менялся только масштаб существования: мир-Шанхай-Казань-Москва-мир. Москва, разумеется, давала совсем другие возможности…. Можно только добавить, что музыканты-шанхайцы, где бы они ни работали, в любом случае никогда не теряли высокую планку требовательности и ответственности за свое дело. В стремлении достигнуть вершины своих способностей они стремились стать мастерами в своем деле. Нет другого пути к постижению мастерства, как только упорный труд, постоянные практические репетиции. А то, что применимо к частным граням этого мира, - применимо и к фундаментальным принципам.

Виктор Деринг сказал: «Всё происходящее в нашей жизни - это испытание. Каждый день, каждый час, а иногда и каждую минуту вы сдаете экзамен на самоконтроль, на самообладание и на самодисциплину. И самое главное – стараться довести дело до конца. Такие испытания выясняют, в состоянии ли вы держать свой ум нацеленным на то, чего вы хотите и к чему стремитесь. После каждого такого «экзамена» вы немного продвигаетесь вперед и вверх, переходя на следующую ступень развития. Этот принцип особенно важен, если вы отвечаете не только за себя, но и за коллектив. И пока вы в силах выдерживать подобные экзамены, вы будете продолжать двигаться по жизни вперед и вверх» [2].

Беседуя с Виктором Дерингом, уже больным, лишенным возможности движения, но по-прежнему настоящим Артистом, я не переставала поражаться парящей высоте его мышления, без назидательности, без нарративности. Так, коснувшись философского вопроса выбора счастливого отрезка своей прожитой жизни, он с восточной мудростью рассудил, что мы никогда не существуем ни в прошлом, ни в будущем, а только в настоящий момент. Даже если мы вспоминаем прошлое или рисуем будущее, мы и наши мысли по-прежнему - в настоящем. Нужно четко понимать, что все, чем мы обладаем – есть у нас СЕЙЧАС. И только это у нас всегда и будет. «Знаете, что говорил о времени Будда: "Прошлое уже ушло, будущее еще не открыто, цените настоящее – оно вам даровано свыше..." [2].

Он так и жил: необходимо делать и существовать только здесь и сейчас. И это так сродни тому, о чем размышлял в последние годы жизни Олег Лундстрем: «Вас интересует, как мы добились успеха? Мы жили в то время и ловили ветры того времени и времени наступающего. Нужно было «схватить» общую тенденцию – куда повернулся флюгер развития общества, туда же повернулся и флюгер твоего стиля в музыке, у художников – тема какая-то актуальная в изображении, которая притягивает народ, у инженеров, архитекторов – какие-то конструкции, которые неожиданно оказались самыми необходимыми в данный момент. Если ты востребован – здесь и сейчас, - значит, ты угадал с тенденцией. Уловил – поднялся. Не угадал – ищи, ройся, слушай, - у тебя еще есть шанс победить. Развивай свою интуицию, много работай для закрепления. Тогда – прорыв. Ты сам себе удивляешься, откуда это новое. Свежее. Интересное. А если ты еще в унисон с потребностями общества это выдал, - тогда тебя уже несет на волне успеха. Хотя не всегда успех в профессиональной среде и успех в обществе совпадает. Обычно второе отстает, но если разрыв небольшой, - значит, тебе просто очень повезло и ты смог выразить то, над чем уже задумались многие…. И на запрос живого окружающего ты выдаешь свой ответ, тот, который тебе удалось сформулировать доступными тебе средствами. Есть по-разному одаренные люди. Если ты оказался самым точным в ответе – значит, ты попал в самое яблочко. Вот это и есть успех. Мы всегда жили принципом: здесь и сейчас…» [3].

Даже то, что оба мэтра никогда не писали мемуаров, - тоже о многом говорит. Виктор Деринг считал, что отжившее время, особенно в джазе, где все так быстро меняется, уже мало кому интересно. Нужно жить настоящим и будущим, - вот рецепт востребованности. Олег Лундстрем в одном из интервью сказал, что «меняется только время. Я считаю, что сейчас мы перешли в тот век, когда нужно думать не о прошлом, а о будущем…». Но неужели – ни в молодости, ни сейчас, - они никогда не стремились к славе? О.Л.Лундстрем на это ответил: «Нет. Когда мне исполнилось 65 лет, я понял, что именно это и сохранило наш оркестр. Многие другие коллективы, которые выпускали миллионные тиражи дисков, зарабатывали деньги, со временем исчезли. А мы просто занимались любимым делом, поэтому живы до сих пор…». [6].

Казанский журналист и востоковед Азат Ахунов написал: «С кончиной В. Деринга все-таки ушел целый культурный пласт. Я понимаю это, даже не увлекаясь джазом. Мне кажется, что его потенциал так и не использовали до конца, да и, вообще, внимания ему было не так много, как хотелось бы. Все же человек-история, ветры судьбы которого занесли в Казань». И с этим трудно не согласиться.

Рассказ об оркестре и его музыкантах – в прошлом и настоящем – не окончен. Пока существует этот замечательный коллектив профессионалов, трепетно несущий традиции отцов-основателей, - в истории оркестра нельзя ставить точку. Несмотря на прогнозы злопыхателей о смерти джаза, оркестр выстоял и сегодня находится в отличной творческой форме. Он сохранил опорные точки архитектурной конструкции, не давшие ни ударам судьбы, ни нынешнему кризису расшатать основы основ. Желаем оркестру – быть и творить, ловить ветры перемен, желаем ему благодарных зрителей, любви и обожания почитателей, благосклонной критики, творческих успехов!