Н. Г. Баранец Метаморфозы этоса российского философского сообщества в XX веке Ульяновск 2008 ббк 87. 3 Б 24 Исследование
| Вид материала | Исследование |
- Н. Г. Баранец Метаморфозы этоса российского философского сообщества: в XIX начале, 5421.14kb.
- Ульяновск, 17-19 декабря 2008 г. ( сайт: www uni ulsu ru ) Ульяновск 2008, 1972.01kb.
- Н. Г. Баранец Философская пропедевтика Учебное пособие, 8432.24kb.
- Доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ в. А. Бажанов доктор, 2916.35kb.
- Северо-Кавказский государственный технический университет Ставропольское отделение, 60.46kb.
- Философская критика по своей сущности есть философско-литературное творчество на грани, 39.16kb.
- Философия о знании и познании: актуальные проблемы Материалы Всероссийской научной, 23183.76kb.
- Хх века о познании и его аксиологических аспектах Материалы Всероссийской научной конференции, 11387.01kb.
- В. П. Макаренко Русская власть (теоретико-социологические проблемы) Ростов-на-Дону, 6817.32kb.
- Сборник статей по Материалам Всероссийской научной конференции, 16923.39kb.
с 30-х до середины 50-х годов
События 1930 года, названные как «борьба на философском фронте», имели политические причины, не связанные с собственным развитием философского сообщества. В течение 1924–1929 годов в советском руководстве шла борьба за власть, которая закончилась утверждением единоличной власти И.В. Сталина.
О
Борьба в советском
руководстве и установление единоличной власти
И.В. Сталина
сновными вехами борьбы И.В. Сталина за власть стали: укрепление поста генерального секретаря, борьба с Троцким, принятие на себя роли «наследника» Ленина, борьба с Зиновьевым и Каменевым, подчинение области идеологии единоличному контролю, борьба с Бухариным. И.В. Сталин превратил технический пост Генерального секретаря ЦК РКП (б) в должность с высокими полномочиями. Занимая ключевую должность в ЦК, Сталин укрепил свои позиции, поочередно отстраняя конкурентов. После Ленина самым авторитетным в партии был Л.Д. Троцкий – герой Октябрьской революции и Гражданской войны. Сталин повел борьбу против него, опираясь на Зиновьева и Каменева. К осени 1923 года в партии сформировалась левая оппозиция во главе с Троцким. 8 октября 1923 года он направил членам ЦК и ЦКК письмо с резкой критикой партийного руководства, обвиняя его в бюрократизме и свертывании демократии. Его подписали ветераны революции – Преображенский, Серебряков, Бубнов, Сапронов, Пятаков. Прошла дискуссия, итоги которой подвело Политбюро. Оно под давлением оппозиции признало некоторые недостатки, высказалось за расширение демократии. Но уступка была лишь на словах.
В начале января 1924 года Троцкий написал брошюру «Новый курс», в которой утверждал, что никакая демократия не может произойти «сверху», партия должна взять под контроль свой аппарат, убрать тех, кто не выносит никакой критики. В начавшейся новой дискуссии оппоненты обвиняли Троцкого в попытке противопоставить аппарат всей партии и создать в ней фракцию. XIII партконференция в январе 1924 года осудила её как мелкобуржуазный уклон в партии [Валиуллин, Зарипова. 2002. С. 81-83].
1924-й год стал для Сталина был решающим. Ему удалось добиться неоглашения ленинского «завещания» (в котором содержалось предостережение против усиления позиций Сталина) на пленарном заседании съезда. На съезде Сталин взял на себя роль единственного защитника и толкователя идей Ленина, продолжателя его дела. Он выступил с речью, имеющей форму торжественной клятвы партии умершему вождю. Семь раз прозвучало из его уст «клянемся»: хранить единство партии как зеницу ока, укреплять диктатуру пролетариата, союз рабочих и крестьян, союз республик, Красную Армию, Красный Флот, Коминтерн.
Сталин укреплял посмертный культ В.И. Ленина, потому что это позволяло для доказательства своей позиции привести ленинскую цитату и обосновывать тезис об обострении классовой борьбы, необходимости коллективизации, о социальной природе «врагов народа» и т. д. Как защитник ленинизма Сталин принял роль толкователя и теоретика, для этого были написаны работы «Об основах ленинизма» и «Вопросы ленинизма».
В январе 1925 года Пленум ЦК осудил «совокупность выступлений» Троцкого против партии, и он был снят с поста председателя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам. После этого Сталин начал борьбу со своими бывшими союзниками – Каменевым и Зиновьевым, опираясь теперь на Бухарина. Оформлялась эта борьба теоретическими дискуссиями по проблемам о возможности строительства социализма в СССР; характере НЭПа; о политике партии в отношении крестьян; об источниках накопления средств для индустриализации; о внутрипартийной демократии и борьбе с бюрократизмом и др.
В ходе дискуссий Сталин развил теорию о возможности построения социализма в отдельно взятой стране, опираясь на высказанные Лениным идеи в 1915 году. Причиной разногласий был вопрос о выборе экономического курса. В 1924-1925 гг. строительство социализма велось на основе НЭПа. Теоретическое оформление этого курса принадлежало Бухарину. Он считал необходимым до предела развивать все возможности мелкого крестьянского землевладения, чтобы затем легче провести кооперирование крестьян. Он выдвинул лозунг «Обогащайтесь», вызвавший ожесточенные дискуссии. Сталин в основном поддерживал Бухарина, но не во всем с ним соглашался.
Эту политику подвергли критике Зиновьев и Каменев. Зиновьев утверждал, что Ленин всегда считал НЭП стратегическим отступлением, а не эволюцией. В партийной организации Ленинграда, которую Зиновьев возглавлял, возникла «новая оппозиция». Она обвиняла ЦК в «кулацком уклоне», требовала не ослабления, а усиления административного нажима на кулака, увеличения налога с зажиточных крестьян для нужд индустриализации.
В декабре 1925 года состоялся XIV съезд партии. Ленинградская делегация на съезде придерживалась взглядов «новой оппозиции». Оппозиция критиковала ужесточение внутрипартийного режима, прикрываемого лозунгом единства партии, опасности растущего культа. Но «новая оппозиция» потерпела поражение. Авторитет Сталина заметно возрос.
В апреле 1926 года был создан троцкистско-зиновьевский блок – разнородная оппозиция, куда вошли Зиновьев, Каменев, Троцкий и их друзья. Объединение было непрочным, члены его были едины лишь в неприязни к Сталину, большинство из них потеряли свои посты и политическое влияние. Оппозиционеры начали создавать подпольные организации и выступать на собраниях партячеек крупных предприятий.
Столкновение троцкистско-зиновьевской оппозиции с большинством ЦК произошло на Пленуме ЦК и ЦКК в июле 1926 года. Многие критические высказывания оппозиции были правильны (о бюрократизации партийного и советского аппарата, о диспропорции в экономике, товарном голоде), но она продолжала защищать тезис о невозможности строительства социализма в СССР без помощи западных стран, преувеличивала недостатки партийной политики. Большинство ЦК осудило выступление Троцкого, а Зиновьев был выведен из Политбюро. Октябрьский Пленум ЦК и ЦКК 1926 года исключил Троцкого и Каменева из Политбюро, а через год они были выведены из состава ЦК. Начались аресты и ссылки.
Вскоре Сталин рассчитается с последней оппозицией – «правым уклоном», которая возникла в период сплошной коллективизации и возглавлялась Н.И. Бухариным.
Началу сплошной коллективизации предшествовал кризис хлебозаготовок 1928 года. Трудности возникли в связи с увеличением капиталовложений в промышленность (что вело к денежной эмиссии, дефициту промтоваров), а также снижением заготовительных цен на хлеб. В период заготовок хлеба имело место массовое недовольство крестьян. Несмотря на это, в декабре 1927 года Политбюро ЦК приняло решение о проведении против крестьян «чрезвычайных мер», т. е. о принудительном изъятии у них зерна и денег. Намерение ЦК прибегнуть к чрезвычайным мерам и в следующем году вызвало в руководстве раскол. Н.И. Бухарин, председатель СНК А.И. Рыков, председатель ВЦСПС М.П. Томский выступили за продолжение нэпа, против реквизиций. Причины хлебного кризиса Бухарин видел в просчетах руководства: заниженных ценах на хлеб, недостаточном завозе товаров в деревню, низком налоге на кулака. Он опасался, что чрезвычайные меры могут вызвать массовое недовольство и сопротивление крестьян с непредсказуемым исходом. Бухарин выражал взгляды Ленина, защищал линию на мирное развитие против «чрезвычайщины», доказывал, что социалистический уклад победит в мирном соревновании.
Сталин и его соратники Молотов, Каганович отвергали эволюционный путь строительства социализма. Сталин объявил грубейшей ошибкой взгляды Бухарина о том, что хлебные затруднения являются результатом ошибок в руководстве хозяйством. Через коллективизацию Сталин решал две главные задачи: перевод многомиллионных индивидуальных хозяйств на социалистические рельсы и подчинение колхозов и совхозов государству, создание условий для беспрепятственного изъятия из них всех видов продукции и в необходимом количестве.
Борьба между сторонниками Сталина и Бухарина продолжалась в июле 1928 года на Пленуме ЦК. Контролируемые Сталиным Пленумы ЦК в апреле и ноябре 1929 года обвинили Бухарина, Рыкова и Томского во фракционной деятельности, осудили их взгляды как правый уклон. Правые опубликовали покаянное заявление в «Правде», но, несмотря на это, они были смещены со всех руководящих постов.
П
Ликвидация дискуссий
в философии и утверждение
единомыслия
осле укрепления позиций во власти Сталин перешёл к установлению единоличного контроля в области идеологии. В декабре 1929 года он выступил с речью «К вопросам аграрной политики в СССР» на конференции аграрников-марксистов, в которой заявил, что теоретический фронт отстает от «успехов практического строительства». Когда речь обсуждалась на партийном бюро ИПК и был поставлен вопрос: «Отстает ли философская теория?», то Деборин ответил «нет», а партийное бюро, во главе с М. Митиным и П. Юдиным, ответило «да». Позиция А.М. Деборина была достаточно устойчива, так как победа над механицистами показывала, что отставания на «философском фронте» нет.
Внешне столкновение выглядело как борьба двух равноправных позиций. Партийное бюро стояло за непосредственную связь философии и политики. Деборинцы основной задачей философии полагали разработку теоретических вопросов. Теоретически «молодые философы» были не готовы к борьбе, деборинцам не составило труда доказать их теоретическую несостоятельность. Поэтому в конце марта 1930 года в дискуссию вмешались представители ЦК. В марте 1930 года состоялся второй пленум Центрального Совета Союза воинствующих безбожников, на котором Е. Ярославский высказал сомнение в абсолютной правоте позиции диалектиков. Он даже утверждал, что некоторые механицисты стоят на более правильном пути. Деборинцы выступили с критикой позиции Е. Ярославского. Они вновь раскритиковали механицистов, обвинили их в том, что их позиция полностью противостоит диалектическому материализму. Но Е. Ярославцев в своем ответе в журнале «Большевик» еще более определенно выступил против А.М. Деборина. В эту критику включились и механицисты. В Институте философии был выдвинут лозунг о необходимости критики и самокритики. Митин и Юдин выступили «на два фронта»: и против деборинцев, и против механицистов. Деборинцев обвиняли в том, что они не разоблачали методологию троцкизма и забыли вопросы социалистического строительства. Механицисты создали теоретическую основу правого уклона. Обвинения носили исключительно политический характер, что отражало изменившуюся ситуацию.
20 апреля 1930 года было созвано соединенное заседание фракций Института философии Коммунистической Академии и московской организации Общества воинствующих материалистов-диалектиков. Так как деборинцы контролировали эти организации, в ходе обсуждения они провели идею, что главный противник – это механицисты, а ими была решена важнейшая задача, указанная Лениным, – развернута борьба за материалистическую диалектику.
«В тот момент, когда требовался самый резкий отпор росткам буржуазной контрреволюционной философии, пробивающейся сквозь почву НЭПа, и когда требовалось ясное понимание диалектико-материалистического метода для проникновения его в отдельные науки, это течение объективно явилось теоретическим ликвидаторством, могущим привести к теоретическому разоружению пролетариата… Разоблачение этой ревизионистской группировки стало важнейшей задачей на философском фронте борьбы за марксизм» [Об итогах и новых задачах… 1930. С. 108].
Цель этого собрания состояла в том, чтобы напомнить о заслугах деборинцев. Группа Митина и Юдина оказалась слишком слаба в обсуждении теоретических вопросов и перешла на уровень политических обвинений. Они предъявили три обвинения: в недостаточной борьбе с троцкизмом; в отрыве теории от практики; в примиренческом отношении к рубиновщине. Деборинцы, составлявшие большинство, отвергли эти обвинения. На партийном собрании в мае 1930 года антидеборинская кампания усилилась, но деборинцы еще держались. Тогда М. Митин, В. Ральцевич и П. Юдин апеллировали к власти. В «Правде» 7 июня 1930 года была напечатана их статья с обвинениями против деборинцев. Редакция в специальном примечании солидаризировалась с авторами, что свидетельствовало об открытой поддержке группы Митина и Юдина. Деборинцы ответили в журнале «Под знаменем марксизма» статьей «О борьбе на два фронта в философии». Отвергнув обвинения, они настаивали, что задача философии – в разработке теории материалистической диалектики. Они предостерегали от поверхностной разработки вопросов и игры цитатами, которые наблюдались у Митина и Юдина.
После этого полемика обостряется, появляется ряд разгромных статей в журнале «Большевик» и газете «Правда». Обвинения в троцкизме и симпатиях к нему становятся ключевым пунктом обвинения. Так, А. Максимов обвиняет редакцию «Под знаменем марксизма» в том, что в 1927 году из его статьи были исключены рассуждения о связи механицизма с методологией троцкизма. ЦК открыто поддерживает гонителей деборинцев и принимает ряд организационных мер, направленных на подрыв позиции деборинцев. Реорганизуется Институт Красной профессуры, на основе его философское и естественное отделения выделены в самостоятельный Институт Красной профессуры философии и естествознания. Вся работа была проведена не дирекцией, а партийной организацией. На октябрьском заседании партийной ячейки Института Красной профессуры философии и естествознания А.М. Деборин не присутствовал, а принятая резолюция отражала торжество группы Митина и Юдина. Кульминационным моментом противостояния стало заседание президиума КомАкадемии (17-20 октября). Доклад о положении на философском фронте сделал В.П. Милютин – заместитель директора КомАкадемии и экономист. Это свидетельствовало о том, что А.М. Деборину не доверяли. Доклад отражал публикации в партийной печати и повторял обвинения деборинцев в формализме. А.М. Деборин, выступивший как содокладчик, пытался сопротивляться и предостерегал против выбранной системы критики, под которую попадет любое теоретизирование. Но в прениях Е. Ярославский припомнил статью Деборина от 1908 года, в которой тот выступал против Ленина и поддерживал махизм. Н. Скрыпник вспомнил, что, будучи в ссылке, слышал, как Деборин выступал против большевиков. А.М. Деборин был деморализован этим напоминанием о его меньшевистском прошлом. Он выступил с покаянным словом, признал свои ошибки и потребовал того же от Стэна и Карева.
9 декабря состоялась беседа Сталина с бюро Института Красной профессуры. Сталин поставил задачу «разворошить» всё написанное по вопросам философии деборинцами и «перекопать навоз». Это означало, что всё, что сделано деборинцами, ставилось вне закона. Деятельность деборинцев была квалифицирована как «меньшевиствующий идеализм».
После этого появились разоблачительные статьи, как против диалектиков, так и механицистов, с обвинениями их во вредительстве, оппортунизме и контрреволюции. Тон критики становился всё более политизированным. Перед философским сообществом ставились не научные, а политические задачи. Заявлялось, что развернутое по всему фронту наступление социализма требует, чтобы и на теоретическом фронте, в каждой его области, на каждом участке было обеспечено развернутое наступление марксистско-ленинской теории в неразрывной связи с практикой социалистического строительства и в беспощадной, непримиримой борьбе против буржуазных теорий и против всяких уклонов от марксизма-ленинизма. Именно так поставил вопрос о теоретической работе Сталин на Всесоюзной конференции аграрников-марксистов. Новая практика порождала новые подходы к проблемам и выдвигала новые проблемы и новые требования к теоретической работе, которую пытались подчинить большевистской партийности и борьбе за генеральную линию партии.
Под таким углом зрения партия поставила «под огонь большевистской самокритики» участки марксистско-ленинской теоретической работы с тем, чтобы «решительно выкорчевать» из среды теоретических работников всё небольшевистское, всё чуждое и враждебное революционной теории и революционной практике.
Самокритика, проведенная на этой основе в области теоретической работы, вскрыла разные формы проявления буржуазного влияния на идеологию пролетариата, меньшевистские теории и традиции II Интернационала. Давалась следующая классификация враждебных течений: контрреволюционная идеология троцкизма, контрреволюционная меньшевистская теория рубинщины, богдановско-механистические теории Бухарина, механистические теории в политэкономии, механистическая ревизия марксизма-ленинизма со стороны философов-механистов и идеалистическая ревизия его со стороны деборинской группы.
Резолюция ячейки ИКП философии и естествознания (опубликована в «Правде» 26 января 1931 года) оценивала все эти явления как звенья одной исторической цепи. То есть всё это есть более или менее замаскированное выявление влияния на теоретическом фронте классового врага, «оказывающего бешеное сопротивление развернутому социалистическому наступлению» – наступлению, которым руководит ленинская партия на основе марксистко-ленинской теории, на основе разработки теоретического наследия Ленина и проведения в жизнь его учения, на основе ленинизма, являющегося марксизмом эпохи империализма и пролетарских революций и представляющего собой высшую ступень развития марксизма.
Причем резолюция ячейки ИКП от 14 октября 1930 года уже считалась недостаточной в отношении оценки позиции деборинской группы. Позиция деборинцев определялась как меньшивиствующий идеализм. Вся работа деборинской группы характеризовалась как разрыв между теорией и практикой, что называлось характерной чертой II Интернационала. Деборинцев обвиняли в том, что они разорвали связь между философией и политикой, не понимали партийность в философии, игнорировали ленинское отношение к этому вопросу. Им вменяли не только отсутствие борьбы за генеральную линию партии, но и борьбу против генеральной линии (Карев, Гоникман, Стэн).
В качестве особого греха подчеркивалась антиленинская суть этой группы, которая якобы отрицала значение Ленина как теоретика и, в частности, как философа, отрицала ленинский этап в философии как высшую ступень развития философии марксизма, в борьбе против ленинизма в философии, что связано с «фейербаховско-плехановскими» установками группы. Деборинская группа якобы не только не сумела критически отнестись к философским ошибкам Плеханова, связанным с его политическими взглядами, с его меньшевизмом, но продолжила в своей работе ошибочные установки Плеханова, «помножая их на некритическое усвоение и пережевывание идеалистической диалектики Гегеля». Работа деборинской группы определялась как «механическое соединение созерцательного, абстрактного материализма с идеалистической диалектикой Гегеля и неизбежно скатывалась часто к кантианству, в основном являясь гегельянской ревизией марксизма-ленинизма».
Основные теоретические обвинения сводилось, во-первых, к гегельянщине, то есть к тому, что деборинцы игнорировали указания Ленина о необходимости систематического изучения и разработки материалистической диалектики на основе того, как Маркс разрабатывал и применял материалистически переработанную диалектику Гегеля, на основе тех образцов диалектики, которых необыкновенно много дает империалистическая война и пролетарская революция; игнорировали теоретические работы Ленина, решения партсъездов и ЦК, работы Сталина как живое воплощение и дальнейшее развитие материалистической диалектики, оставляя в стороне важнейшие проблемы исторического материализма.
Во-вторых, деборинцев обвиняли в искажении теоретического наследия Энгельса в области естествознания. Деборинцы не сумели по-ленински подойти к борьбе за диалектический материализм против всяких проявлений идеализма, связанных с кризисом современного естествознания, который коренится в кризисе капитализма; не сумели и тут понять и осуществить ленинскую партийность в философии. Их неверная позиция привела к тому, что ряд естественников (Агол, Левин, Левит, Шмит) под их руководством стали на ошибочные антиленинские позиции.
«Деборинская группа подходила к заданиям марксистско-ленинской теории формально и совершенно оторванно от практики социалистического строительства и таким образом выхолащивала истинную суть задачи овладения естествознанием и полной перестройки его на основе диалектического материализма, поднятия его на уровень задач социалистического строительства, задачи, имеющей особенное значение на современном этапе (социалистической реконструкции нашей страны, когда теоретическое и прикладное естествознание должно стать органической частью, действенным фактором социалистического строительства, – задачи, которую мы должны осуществлять, отбрасывая и искореняя и в этой области классового врага и его вредительство в равных видах» [О положении и задачах на философском фронте… 1931. С. 242].
В-третьих, деборинцам приписывали меньшевиствующий идеализм, то есть превращение учения Маркса–Энгельса–Ленина из революционной философии диалектического материализма в «науку наук», в чистую логику, оторванную от действительности, что привело к идеалистическим утверждениям о структуре логики, диалектики.
Под сомнение были поставлены итоги борьбы с механицистами, которые под видом борьбы с гегельянщиной «растворяли» диалектический материализм в «последних выводах» науки. Деборинцы хотя и боролись с механистической ревизией марксизма-ленинизма, тем не менее, делали это с позиций идеалистической диалектики, а не диалектики материалистической.
Кроме того, деборинцам предъявлялась претензия в пренебрежении работой в области атеизма, игнорировали массовое антирелигиозное движение. Журнал «Под знаменем марксизма» не уделял этому участку идеологического фронта надлежащего внимания. Философское руководство не выполнило задания В.И. Ленина бороться против религиозности населения.
Квалификация линии деборинцев как формалистического уклона теперь определялась как академическая и политически нечеткая, так как она есть «…проявление классово-враждебной идеологии в форме чрезвычайно тонкой идеалистической ревизии марксизма-ленинизма; под маской марксо-ленинской ортодоксии мы имеем тут меньшевиствующий идеализм – деборинская группа стала на путь антимарксизма, антиленинизма» [О положении и задачах на философском фронте… 1931. С. 243].
В условиях такого психологического террора деборинцы выступили с неоднократными заявлениями о своем раскаянии. Г. Баммель писал в журнале «Под знаменем марксизма»:
«В этой связи считаю необходимым не только в повседневной работе, но и в особом выступлении в печати дать допущенные в моих печатных работах ошибки, которые мною до сих пор не были подвергнуты жесткой партийной критике» [Баммель. 1932. С. 217].
А.М. Деборин публично каялся, объявив полную капитуляцию на научной сессии, посвященной 50-летию со дня смерти К. Маркса:
«Здесь не может быть половинчатого отношения ни к резолюции, ни к своим ошибкам, не может быть желания во что бы то ни стало считать себя правыми, если не полностью, то хотя бы отчасти, на 20, на 30 процентов и т. д. Нет, от нас требуется полное и безоговорочное разоружение. На этой точке зрения я стою, и она является для меня обязательной» [Материалы научной сессии… 1934. С. 75].
В качестве задачи для философского сообщества определялась борьба на два фронта: против меньшевиствующего идеализма и механистической ревизии марксизма-ленинизма. М. Митин представлял ситуацию так:
«Это два потока меньшевиствующих извращений марксистской философии. Один меньшевиствующий поток ревизионизма идет по пути вульгарного практицизма, узколобого делячества, ползучего эмпиризма и отказа от революционной теории, без которой нет и не может быть революционного движения. Другой меньшевиствующий поток ревизионизма идет по линии идеалистического отрыва теории и практики, превращения теории в самоцель, абстрактно-схоластического методологизирования, отрыва от конкретного содержания, от практики революционного движения и социалистического строительства» [Митин. 1931. С. 35].
Был брошен призыв проявлять бдительность по отношению к механистической ревизии марксизма, который есть теоретическая база правого оппортунизма. Многие из механицистов стали каяться, вот пример подобного «самобичевания» [Перельман. 1931. С. 257]: