Н. Г. Баранец Метаморфозы этоса российского философского сообщества в XX веке Ульяновск 2008 ббк 87. 3 Б 24 Исследование
| Вид материала | Исследование |
СодержаниеЧетвертая волна ревизионизма – енчменизм Непосредственными источниками Пятая волна ревизионизма |
- Н. Г. Баранец Метаморфозы этоса российского философского сообщества: в XIX начале, 5421.14kb.
- Ульяновск, 17-19 декабря 2008 г. ( сайт: www uni ulsu ru ) Ульяновск 2008, 1972.01kb.
- Н. Г. Баранец Философская пропедевтика Учебное пособие, 8432.24kb.
- Доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ в. А. Бажанов доктор, 2916.35kb.
- Северо-Кавказский государственный технический университет Ставропольское отделение, 60.46kb.
- Философская критика по своей сущности есть философско-литературное творчество на грани, 39.16kb.
- Философия о знании и познании: актуальные проблемы Материалы Всероссийской научной, 23183.76kb.
- Хх века о познании и его аксиологических аспектах Материалы Всероссийской научной конференции, 11387.01kb.
- В. П. Макаренко Русская власть (теоретико-социологические проблемы) Ростов-на-Дону, 6817.32kb.
- Сборник статей по Материалам Всероссийской научной конференции, 16923.39kb.
«Метод диалектического материализма, открытый и так блестяще примененный Марксом, ликвидирует идеологическое воззрение, идеологичность мышления окончательно и без остатка. Он означает радикальнейшую революцию в области мышления… Метод диалектического материализма как раз и представляет из себя «тот аппарат», который разрешает идеологическую аберрацию и делает возможным настоящее научное теоретическое мировоззрение. Это научное познание должно основываться на основательном и добросовестном изучении фактов действительности» [Адоратский. 1922. С. 209].
В этом же номере была напечатана статья В.А. Ваганяна (под псевдонимом В. Румий) «Аз – Буки – Веди», в которой он критиковал позицию В.В. Адоратского. В «Вестнике Социалистической Академии» И. Разумовский напечатал статью в поддержку концепции В.В. Адоратского. Он взял под сомнение утверждение, что идеология отражает интересы определенного класса.
Подводя психологическое обоснование под понятие идеологии, М.А. Рейснер писал, что теория исторического материализма исходит в своем определении общественного процесса из понятия производительных сил, производственных процессов и производственных отношений. Человек творит не только руками, но и нервно-мозговым аппаратом. На основе роста производительных сил мозг создает производственные отношения так же как и идеи, которые отражают эти отношения. Идеология – это продукт мозговой деятельности.
А. Варьяш в учение об идеологии вводит новый аспект, сопоставляя идею Маркса о бессознательном с учением З. Фрейда. Душевная жизнь полна переживаниями не только сознательными, но и не доходящими до сознания. Они порождают бессознательные истоки идеологии, так как человек принадлежит к определенному классу и впитывает его переживания зачастую бессознательно. Концепцию А. Варьяша Г.К. Баммель называет – «фрейдистским извращением», недооценивающим методологическую роль марксизма.
«В глазах тов. Варьяша дело обстоит так, что учение Маркса и Энгельса, само по себе недостаточно для разрешения той бесконечно сложной и новой группы вопросов, которые вновь и вновь встают перед всяким, кто пытается применить к конкретной отрасли знания метод исторического материализма. Такие понятия, как «базис» и «надстройка», «бытие» и «сознание», недостаточно развиты, если не выходить за рамки общих предпосылок исторического материализма. Они имеют не методологическое значение, как руководящие принципы всякого исследования по социальной психологии, а значение объектов, еще не познанных, еще подлежащих научному исследованию. Другими словами, в категориях «бытия» и «сознания» в теории исторического материализма мы имеем только первый шаг к психологическому исследованию, в них намечен лишь объект исследования, а не метод его. Теория исторического материализма должна уступить место психологии, чтобы взаимоотношения «базиса» и «надстройки» получили полное освещение. Вот как смотрели эти товарищи на материализм. Логика «психологических изысканий» этих товарищей была такова, что развиваемая ими теория идеологии, строго говоря, имела только один смысл – отрицание исторического материализма, как особой, несводимой к существующим историческим наукам, методологической теории» [Баммель. 1929. С. 59-60].
Четвертая волна ревизионизма – енчменизм. В 1923 году Э.С. Енчмен опубликовал книгу «Теория новой биологии и марксизм», в которой объявил науку и философию эксплуататорской выдумкой. Он критиковал за ученичество попытки исторического анализа марксизма в философии и представление марксизма как философского мировоззрения – «исторического материализма».
Он заявлял, что
«…обычная для марксистской философской литературы, явно эксплуататорская трактовка вопросов о материальном и духовном, об идеализме, материализме, психологии и т. д. потеряет и относительно революционное значение и начнет играть реакционную роль»
[Енчмен. 1923. С. 71].
Свою теорию новой биологии он рассматривал как «прямое и неизбежное развитие подлинного, ортодоксального марксизма». В основу новой эволюционной теории исторической физиологии он положил ликвидацию психологии и поставил задачу естественно-научного изучения социальных явлений в противоположность традиционно-психологическому подходу и полное научное обобщение биологических явлений с явлениями социальными. Существуют только слова, а слова – это цепи органических движений, рефлексов. Психики нет, она есть выдумка эксплуататоров, обман народа. Социологию также надо устранить, так как нет чисто социальных явлений.
С резкой критикой Э.С. Енчмена выступил Н.И. Бухарин, который был обеспокоен опасностью пользовавшегося популярностью учения и появлением идейной оппозиции в партии. Он заявил, что в решении всех задач и проблем «…мы руководствуемся и будем руководствоваться испытанным методом – методом марксизма», но Э.С. Енчмену «партийный закон не писан». Н.И. Бухарин, не скупясь на определения, называл позицию Э.С. Енчмена – самовлюбленным паясничаньем, бредовой манией величия, антипролетарским индивидуализмом. Выражая презрение к идеям Э.С. Енчмена, он всё-таки весьма подробно анализирует логические корни «теории» и её антиматериализм.
« Непосредственными источниками «бесконечно гениальных» откровений блаженного Эммануила являются писания эмпириокритиков, позитивистов и неокантианцев, т. е. на 90% чистых идеалистов, буржуазных до мозга костей» [Бухарин. 1924. С. 133].
Н.А. Бухарин обвиняет Э.С. Енчмена в отходе от ортодоксального марксизма и его материалистической основы, в непонимании материализма и элементарной безграмотности в отношении марксизма.
«Теория Енчмена уже по одному тому не может быть пролетарской или даже близкой пролетариату, что она индивидуалистична. Это свойство органически противоречит пролетарской психологии и идеологии. Индивидуализм есть вернейший признак антипролетарского характера разбираемого «учения»… Смесь вульгарного «материализма» с идеалистической сущностью является коренной чертой енчменовского учения. Ядро его – насквозь идеалистично. Он даже кокетничает с религией, и притом с религией, господствующей в «великих державах». Но в то же время, как мы определили выше, «материалистически озорничает». По существу, его «философия» идеалистична, поскольку она исходит из единственной психической монады, самого Енчмена; с этим психологически и логически связан и метод «прорывов», т. е., по сути дела, интуитивных мистических озарений и мессиански-хилиастический бред, т. е. попытка перевести научный коммунизм в лучшем случае на язык братьев Маккавеев, масонских лож или российских хлыстов» [Бухарин. 1924. С. 136].
Таким образом, енчменизм был осужден за нигилизм, вульгаризацию марксизма. А. Столяров через шесть лет приводил в качестве вредного примера вульгарного упрощенчества учение Енчмена:
«Енчмен грубейший позитивист и эмпирик. Ничего мудреного здесь нет. Крайности постоянно сходятся. «Оригинальные мыслители никогда не делают абсурдных выводов», – говорил Маркс. Зато их часто делают оригинальничающие карлики» [Столяров. 1930. С. 19].
Причина такого внимания к незначительному в концептуальном отношении учению – в той популярности среди партийной молодежи, которое оно имело.
Пятая волна ревизионизма, по Г.К. Баммелю, связана с появлением «механицистов». Но если быть объективным, то и механицисты и диалектики были ревизионистами в отношении ортодоксального марксизма. Расхождение позиций между механицистами (И.В. Скворцов-Степанов, Л.И. Аксельрод, А. Варьяш, А.К. Тимирязев) и диалектиками (А.М. Деборин, Г.К. Баммель, Б.М. Гессен, Н.А. Кареев, С.Г. Левит, И.П. Разумовский, Я.Э. Стэн) по некоторым непринципиальным вопросам наметилось еще в 1923 году.
Поводом для начала открытой дискуссии была публикация в 1924 году книги голландского социал-демократа Г. Гортера «Исторический материализм», в которой был сделан акцент на качественном отличии исторического материализма от материализма философского, не исключалась возможность соединения исторического материализма и некоторых положений из идеалистических философий. И.И. Степанов, переводивший книгу Г. Гортера, написал послесловие (1924) и специальную статью «Исторический материализм и современное естествознание» (1925). В них он поставил задачу выяснить отношение исторического материализма к философскому материализму и естествознанию. По его мнению, исторический материализм продолжает то дело, которое в одной своей части выполнено современным естествознанием, ибо «для марксизма не существует области какого-то философствования», отдельной и обособленной от науки.
В журнале «Большевик» в 1924 году Я. Стэн напечатал статью «Об ошибках Гортера и тов. Степанова», в которой указал, что И.В. Скворцов-Степанов, во-первых, принизил роль диалектического метода по отношению к естествознанию, во-вторых, регрессировал от диалектического материализма к материализму механистическому. Действительно, И.В. Скворцов-Степанов доказывал что наука выяснила так много из превращения форм энергии, что нигде не остается места для «жизненной силы» живых организмов, которая в своем действии есть изъятие из закона сохранения энергии. Нигде нет таинственных форм энергии, поэтому:
«Марксист должен прямо и открыто сказать, что он принимает это так называемое механистическое воззрение на природу, механистическое понимание её. Недостойно марксиста приходить в трепет перед попами или давать грубые формулировки этого понимания и затем отмежевываться вообще от механистической точки зрения на процессы природы» [Степанов. 1924. С. 166].
Я. Стэн, апеллируя к авторитету Ф. Энгельса, отмечает, что тот был против смешения органических и химических процессов. Он высказывает требование качественно-конкретного исследования, так как диалектический материализм выступает против перенесения специфических закономерностей данного вида процесса на другие формы процессов. Я. Стэн дает совет И.В. Скворцову-Степанову:
«…не выдавать того, что является его «личным», «индивидуальным» взглядом, за марксистскую философию, за ортодоксальный марксизм» [Стен. 1924. С. 89].
И.В. Скворцов-Степанов опубликовал ответ на статью Я. Стэна «О моих ошибках, «открытых и исправленных» тов. Стэном», в которой утверждал, что между его концепцией и механистическим материализмом XVIII века нельзя проводить аналогии. Он доказывал, ссылаясь на К.А. Тимирязева, что все достижения современной физиологии приобретены только благодаря приложению к жизненным явлениям физических и химических методов исследования, благодаря распространению на них физических и химических законов. Не всякое распространение законов развития более низких форм движения материи на более высокие их формы есть механицизм в том смысле, который был раскритикован Марксом, Энгельсом и Лениным. И.В. Скворцов-Степанов предлагал философски осмыслить ситуацию, сложившуюся в современной физиологии, когда результаты получают благодаря распространению физических законов на явления жизни, а не навешивать ярлыки «механицизма».
В дальнейшем дискуссия перешла на страницы журнала «Под знаменем марксизма». После выхода в 1925 году книги И.В. Скворцова-Степанова «Современное естествознание и исторический материализм» был организовано её обсуждение в Государственном Тимирязевском научно-исследовательском институте. Большая часть участников поддержала позицию автора и приветствовала появление книги. Тем не менее И.В. Скворцов-Степанов в заключительном слове выразил опасение, что науке угрожает опасность со стороны возрождающихся философских систем.
Обсуждалась книга И.В. Скворцова-Степанова и в Первом Московском университете. Основными оппонентами были И.В. Скворцов-Степанов и А.К. Тимирязев – с одной стороны, Я.Э. Стэн и Н.А. Кареев – с другой. Она имела большой резонанс, но принципиального изменения в аргументах противников не было.
Следующая фаза противостояния была связана с дискуссией в Институте научной философии Российской Ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН) весной 1926 года. Дискуссия возникла в связи с докладом аспиранта по философии Бергсона, который стал поводом для обсуждения проблем истории философии. Л. Аксельрод, А. Богданов, А. Варьяш, А.К. Тимирязев в своих выступлениях указали на свои расхождения с трактовкой А.М. Деборина некоторых историко-философских проблем. Они обвинили А.М. Деборина в «неогегельянстве» и «схоластике». В свою очередь, А.М. Деборин назвал их выступление «ревизионистским», направленным на борьбу с марксизмом. Дискуссия длилась с марта по май 1926 года в виде ежедневных собраний продолжительностью по 4 часа. Но опубликовано было только заключительное слово А.М. Деборина, произнесенное 18 мая 1926 года во второй книге «Летописи марксизма». Так как статья «Наши разногласия» была ответом на речь механицистов, но опубликована без самих выступлений, это вызвало возмущение. Л.И. Аксельрод, А.К. Тимирязев в журнале «Красная новь» и сборнике «Диалектика в природе» опубликовали статьи с изложением своих позиций, что было остро необходимо после заявления А.М. Деборина, «…что группировка, возглавляемая тов. Аксельрод и Тимирязевым, носит определенно ревизионистский характер».
Пользуясь административным ресурсом, деборинцы 7 января 1927 года на собрании Общества воинствующих материалистов приняли резолюцию, проводящую их позицию. В ней говорилось, что ОВМ считает своей задачей основное внимание в ближайший период времени обратить на борьбу за материалистическую диалектику против отвергающего её ревизионизма. Для осуществления этой цели Общество считает необходимым, согласно завету Ленина, рассматривать себя как «общество материалистических друзей гегелевской диалектики». И.В. Скворцов-Степанов опубликовал открытое письмо обществу воинствующих материалистов, в котором выдвинул протест против обвинений, который вызвал сочувственные отклики. Поэтому деборинцы провели решение Президиума Общества воинствующих материалистов, в котором заявили, что тов. Степанов и его сторонники «ревизуют диалектический материализм, т. е. марксизм-ленинизм».
Механицисты организовали публичный диспут, как противовес официальным собраниям, 19 декабря 1927 года в московском театре им. Мейерхольда, на тему «Коренные вопросы диалектического материализма». В диспуте участвовали от механицистов – Л.И. Аксельрод, А. Варьяш, А.К. Тимирязев, В. Сарбьянов и др., от деборинцев – Н.А. Кареев, С.Г. Левит, И.П. Подволоцкий. Журнал «Под знаменем марксизма» отчет о диспуте дал своеобразно: в кратком изложении выступление Л.И. Аксельрод и полные выступления деборинцев. Это не могло не вызвать возмущение механицистов.
Напряжение в отношениях между деборинцами и механицистами достигло апогея в 1928 году, когда из Общества воинствующих материалистов ушли механицисты. Поэтому деборинцы организовали Общество воинствующих материалистов-диалектиков, в котором имели возможность реализовать свою позицию. Но механицисты ответили, по определению Г.К. Баммеля, «двумя геростратовскими книгами»: И. Скворцов-Степанов «Диалектический материализм и деборинская школа» и Л.И. Аксельрод «В защиту диалектического материализма».
«Переполненная сверх всякой меры ругательствами книга И. Степанова не вносит ничего нового в дискуссию. Книга Л. Аксельрод – откровенная защита стыдливого позитивизма под прикрытием марксистской терминологии» [Баммель. 1929. С. 105].
Суть сложившихся противоречий между группами И. Степанов отразил в своей книге «Диалектический материализм и деборинская школа», естественно, несимпатичную ему позицию деборинцев отражал тенденциозно [Степанов. 1928. С. 3-4]:
| Механицисты | Диалектики |
| Вопрос о правильности или неправильности тех или иных воззрений, т. е. об их соответствии или несоответствии объективной действительности, о правильности или неправильности той общей картины мира и происходящих в нём процессов, которая составляется научным работником, – этот вопрос для всякого материалиста в окончательном итоге получает решение от практики: от практики лаборатории научного исследователя, от практики промышленности, от практики сельского хозяйства, поскольку она опираясь на научные достижения, ставится рациональной практикой | Другая сторона прямо заявляет, что хотя бы та или иная проблема, стоящая перед научным исследователем получила в эксперименте практическое решение, она отвергнет это решение, если оно не укладывается в рамки её философской школы, и называет такой подход «принципиальным» подходом |
| Современные естественники в своих наиболее бодрых, наиболее прогрессивных течениях, снова и снова обобщающих науку, получают плодотворное применение в производственной практике, стихийно идет к диалектическому материализму. С этой точки зрения она без всяких колебаний становится на сторону той единственной школы в биологии, которая строго и последовательно применяла физико-химические методы явлениям жизни. С этой же точки зрения она приветствует то течение физико-химиков, которое снова и снова в своей лабораторной практике показывает, что электрон, протон, единая материя – объективно-существующие реальности | Для другой стороны физико-химические методы в применении к биологии – выражение метафизически ограниченного характера современного естествознания, его «грубости» и «вульгарности» и т. д. Она огулом опорочивает всю практику современного естествознания и в его критике целиком присоединяется к виталистам. Точно так же она до сих пор повторяет, что тот путь, который углубляет наши знания о строении вещества, не единственно правильный путь, но не предлагает никакого другого. Электронное воззрение на строение атома, которое, по Ленину, открывало диалектический выход из кризиса физики, по её уверениям, базируется на «полупустом, полуабстрактном понятии», и самый электрон для неё всего лишь «абстракция» |
| Для действительного диалектического руководства наукой необходимо знакомство с конкретными науками и их конкретными достижениями | Другая сторона спесиво ставит себя над наукой и поэтому всё явственнее оказывается вне науки и вне всякой возможности реального руководства ею |
| Высоко ценят теоретические и практические завоевания естествознания и полагает, что они были бы еще значительнее, если бы марксисты научно вооружились, оказали ему методологическую помощь и тем самым скорее положили бы конец махистским и виталистическим блужданиям | Другая сторона откровенно плетется за махистами и целиком находиться в плену метафизической системы, видя, что они ни с какого конца не могут подойти к науке, повлиять на её практику, всё более охватываются упадническими настроениями |
Теоретически дискуссия больше не двигалась. Чтобы положить ей конец, деборинцы предприняли организационные меры. В Москве с 8 по 13 апреля 1929 года в Коммунистической Академии была созвана Вторая Всесоюзная конференция марксистско-ленинских научных учреждений. В ней приняли участие 229 делегатов, представлявших научно-исследовательские учреждения Москвы, Ленинграда, Харькова, Киева и других городов. На конференции был подведен итог многолетней дискуссии между механицистами и диалектиками по основным вопросам естествознания [Яхот. 1991. № 9. С. 65].
Пленарные доклады были сделаны А.М. Дебориным «Современные проблемы философии марксизма» и О.Ю. Шмидтом «Задачи марксистов в области естествознания». Прения имели обличительный характер. Механицисты чувствовали свое поражение и больше оправдывались, чем нападали:
«Варьяш А.: Тов. «деборинцы» называют нас механицистами и обвиняют нас в том, будто мы отвергаем диалектику. Это обвинение совершенно не соответствует действительности. Тов. Деборин и все выступавшие его сторонники не могли указать ни одного случая, когда бы мы выступили против диалектики, сказали бы хоть одно слово против диалектики. Можно ли сказать, что мы пренебрежительно относимся к диалектике Гегеля, потому что не принимаем на сто процентов всего её содержания. Мы хотим переработать эту диалектику, а нас за это ругают» [Ком. Академия. Труды… 1930. С. 92-93].
Защищаясь, механицистам приходилось апеллировать к авторитету В.И. Ленина. Так, А. Варьяш, опровергая претензии А.М. Деборина по отношению к Л.И. Аксельрод и её учению о праве и нравственности, указывал, что статья была написана 28 лет назад и вышла под редакцией В.И. Ленина и Г.В. Плеханова. Но И. Подволоцкий и М. Левин всё же спрашивали – можно ли считать эту статью марксизмом? На что А. Варьяш ответил:
«Я повторяю, что статья вышла под редакцией Плеханова и Ленина. Здесь некоторые товарищи желают критиковать Ленина. Конечно, можно сделать из этого закона неправильное применение. Но в этой статье речь идет о том, что законы нравственности тоже развиваются в зависимости от всех условий общественной жизни. Они объективны, поскольку они существуют в определенном обществе» [Ком. Академия. Труды… 1930. С. 98].
Механицисты открыто указывали на недопустимые средства ведения дискуссии и фактическую травлю, развернутую против них. На это А.М. Деборин ответил:
«Товарищи! Я должен ещё коснуться одного вопроса: это вопрос о «травле», как тут выражались механицисты. Когда сражаются, когда дерутся, то, само собой разумеется, приходится часто прибегать к оружию, прибегать к таким средствам, которые в мирное время не применяются… Коллективная работа является для нас необходимостью, и поэтому естественно, что концентрация всех сил марксизма является первейшей задачей. Когда мы создавали наши учреждения, когда мы создавали Институт философии, разве мы кого-нибудь из механицистов исключали? Мы этого не делали» [Ком. Академия. Труды… 1930. С. 192-194].
Осуждение механицистов представителями Коммунистической Академии, Института Ленина, Института Маркса и Энгельса было серьезным ударом. Резолюция отразила триумф А.М. Деборина и его группы:
«…5. Происходящая в условиях развивающегося социалистического строительства классовая борьба вызывает известное оживление как открыто враждебных марксизму-ленинизму идейных течений, так и различных ревизионистских отклонений от него. Самый доподлинный идеализм и ревизионизм, приспособляясь к условиям диктатуры пролетариата, подчас рядиться в марксистские одежды, выступая под флагом специального знания либо извращая Маркса, Энгельса и Ленина, прикрываясь неправильно истолкованными цитатами из их сочинений.
Непонимание всей сложности переходного периода, противоречивость характера нашего развития, вырастающее отсюда делячество, упрощенчество и непонимание громадных теоретических задач, выдвигаемых нашей эпохой, с одной стороны, сопротивление проникновению марксизма-ленинизма в новые области знания, с другой стороны, – питают различные анти- и псевдомарксистские уклоны в философии – позитивизм, отрицание значения материалистической диалектики, искажения её, уклоны от марксистского и ленинского понимания проблем исторического материализма и т. п.
6. Наиболее активным философским ревизионистским направлением за последние годы явилось течение механицистов (Л. Аксельрод, А.К. Тимирязев, А. Варьяш и др.). Ведя по существу борьбу против философии марксизма-ленинизма, не понимая основ материалистической диалектики и подменяя на деле революционно-материлистическую диалектику вульгарным эволюционизмом, а материализм – позитивизмом, объективно препятствуя проникновению методологии диалектического материализма в область естествознания и т. д. – это течение представляет явный отход от марксистско-ленинских философских позиций.
Конференция считает необходимым продолжить систематическую критику и разоблачение ошибок механистического направления с точки зрения последовательного марксизма-ленинизма» [Цит. по: Баммель. 1929. С. 204].
Группа А.М. Деборина победила, её назвали «школой ортодоксального марксизма», но торжество её было недолгим. Изменения, происходившие в организации партии большевиков, имели непосредственное влияние на дальнейшее состояние философского сообщества.
Теоретический итог дискуссии между механицистами и диалектиками исследователи советской философии считают незначительным [Любутин, Русаков. 2001. Ч. 1. С. 283]. В фокус обсуждения попали следующие проблемы: о предмете марксистской философии, о взаимоотношении «простых» и «сложных» форм движения материи, о необходимости и случайности, о количественных и качественных изменениях, о значении гегелевской диалектики, о принципе партийности в философии. В.И. Вернадский так оценил происходящее в философии и степень теоретической актуальности:
«Сейчас в русском диалектическом материализме нет единого течения. В нём борются, по крайней мере, два течения – одно, более близкое к гегельянству середины XIX в., видным представителем которого является А.М. Деборин; другое, более близкое к реальному материализму XVIII столетия, выразителями которого являются лица, по крайней мере, равного с ним калибра – Л.И. Аксельрод-Ортодокс, А.К. Тимирязев, С.Ю. Семковский» [Вернадский. 1988. С. 111].
Если оценивать характер дискуссий в философском сообществе 20-х годов, то стоит согласиться с мнением И. Яхота, считавшего, что «она носила относительно свободный характер». Об этом свидетельствует, во-первых, что появление работ высших партийных деятелей подвергалось критическому рецензированию (на книгу Н.И. Бухарина «Теория исторического материализма» В. Сарабьянов и С. Гоникман написали довольно резкие рецензии). Во-вторых, фактически не использовался административный ресурс – деборинцы не покушались на изгнание с должностей своих оппонентов, хотя их выступления могли давать в урезанном виде или задерживать публикацию в журнале «Под знаменем марксизма». В-третьих, кажущиеся в исторической перспективе ужасающими обвинения в «ревизионизме», неправильной трактовке марксизма были в сущности нормой, установленной еще в спорах В.И. Ленина с Г.В. Плехановым и Л.И. Аксельрод, они не имели «убийственных» последствий в 20-е годы.
Тон личных нападок, ругательств и резкостей создавал специфический стиль, отражавший дух революционной эпохи и накал страстей. Свободным был обмен мнениями по принципиальным для марксизма проблемам и имелась возможность отстаивать свою позицию как публично в дискуссиях, так и на страницах прессы. Мнение партийной печати не было определяющим. Но с лета 1930 года ситуация резко стала меняться.