Модель поведения воинов во время массовых сражений в войнах эпохи средневековья
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
?щим церковь с оружием в руках от покушений норманнов и мусульман. Тем не менее, справедливая война мыслилась еще очень узко только в виде оборонительной войны.
В конце X в. церковными кругами выдвигается идея "божьего мира". Практически это означало регламентацию войны в интересах самой церкви, которая карала нарушителей, сколачивая для этого собственные военные отряды из рыцарей же, и объявила войну против тех, кто не соблюдает "божий мир" и "божье перемирие", богоугодным актом, по сути приравняв такую войну к монашескому деянию. Таким образом, война во имя мира также осмысляется и санкционируется теперь в качестве "священной". По представлению церкви, ее вел сам господь, а рыцари, опустошающие владения нарушителей мира, - исполнители небесной воли, осуществляющие воинское служение богу.
Хотя концепция священной войны как единственно правомерной для рыцарства тогда еще не сложилась, но с конца X в. в образе жизни рыцарей, в литургии, в культе святых все рельефнее проступают новые элементы. Появляется ритуал благословения священниками рыцарей, выступающих на войну, и рыцарского оружия; иногда возносятся молитвы за войско. Следовательно, сама война освящается, благодаря чему рыцари проникались сознанием того, что они, как формулирует свою мысль Эрдман, суть "носители божьего действия".
Церковь начинала участвовать и в церемонии посвящения в рыцари (освящение меча во время богослужения). Параллельно трансформации взглядов церкви на войну и приспособлению богословия к рыцарской практике, параллельно выработке церковного идеала святого рыцаря шел процесс усвоения новых воззрений самим рыцарством. Одной из черт рыцарских представлений, сформировавшихся в XI в. сообразно новой церковной доктрине войны было - широкое распространение в рыцарской среде культа святых воинов-патронов, простирающих свое покровительство не только на отдельных рыцарей (святые Георгий, Маврикий, Себастьян), но и на целые страны (св. Дионисий - Франция, св. Маврикий - Германия, св. Мартин и Георгий - Венгрия, св. Яков - Испания и т.д.). Показательно, что в рыцарских "Песнях о деяниях" XI в. складывается и упрочивается представление о тождественности монашеской жизни и воинских свершений, осуществляемых ради торжества христианской религии, прежде всего, в борьбе против язычников; смерть в бою с мусульманами уподобляется жертве Христа и т.д.
Подобное оправдание войны официальной религией можно найти и на мусульманском Востоке, где новая религиозная идеология изначально имела военизированный характер. Возникшее учение было охотно воспринято воинственными бедуинами; они подчинились духовному авторитету, который бросил к их ногам богатства культурного мира. Военная дисциплина получила со стороны религии огромную поддержку - за полководцем стоял авторитет Аллаха; мужество воинов усиливалось учением о седьмом рае и небесных гуриях - награде павших в бою за ислам воинов. Каждый, с принятием мусульманской религии, возлагал на себя обязанность участия в священной войне: он без различия своего социального положения, становился воином пророка и его последователей. Согласно высказыванию пророка "кто умирает, не участвовав в войне за веру и отечество, тот обрекается лишь на гниение" .
Ислам, - по сути, не просто религия, но и форма военно-социальной организации, направленной на собственное распространение. Сочетание идей предопределенности, религиозного фатализма (согласно воле Аллаха) и веры в загробную награду, немедленное воздаяние праведникам, особенно погибшим "в священной войне с неверными", создавало огромную психологическую устойчивость, готовность воинов с радостью отдавать свои жизни.
Более детально разработанную концепцию морального оправдания войны и убийства мы находим в древней и средневековой Индии. По-настоящему научно разработанная древними мудрецами идеология военного дела создавала необходимый душевный комфорт строго регламентированному кругу участников открытых военных действий. Война, боевые действия рассматривались как последнее, крайнее средство в политике. Принятая древними мудрецами идея "наказания злодеев" разрешала при известных условиях применение силы. Эта "индульгенция" оказывалась совершенно необходимой - ведь военная доблесть не всегда выглядела высоконравственной в глазах правоверного индуиста, исповедующего веру в ненасилие. В русле этой традиции сложилось убеждение, что даже воин не должен иметь агрессивных намерений, должен уметь обуздывать свои гнев и ненависть. Но в тех случаях, когда не остается иного выхода, сомнения надо отставить и выполнять варновый (кастовый) долг, т.е. дхарму кшатрия, не беспокоясь о последствиях, ибо цену последствий определяет не сам человек.
Древняя литература индийцев является ярким свидетельством того, что душевные муки и сомнения не оставляли кшатриев. Великие мыслители древности продумали идеологическое и теологическое обоснование дхармы кшатрия, т.е. религиозного долга (закона) кшатриев, чтобы избавить их от раздумий об очевидной насильственное воинских занятий. Главные идеи относились, во-первых, к науке управления, конечной целью которой провозглашалась минимизация насильственных акций, и, во-вторых, к индивидуальному воспитанию воина; и то, и другое достигалось через сакрализацию дхармы кшатрия. Посмотрим, как это сделано классиками брахманической идеологии.
Говоря о воинской этике, раджпутские идеологи обычно указывают на отрывок из