Кавказский вектор внешней политики в период правления Павла I
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
бострения российско-северокавказских отношений в 1796-1801 гг. (как, впрочем, и в предшествующее и в последующее время) не находит у Н.Ф.Дубровина и П.Г.Буткова достаточного объяснения.
Работы Н.Ф.Дубровина и П.Г.Буткова, а также сочинения В.А.Потто позволяют утверждать, что присоединение Грузии к России осуществлялось на добровольной основе, и инициатива его исходила от грузинской стороны. Вместе с тем, становятся весьма рельефными факты тех династических смут в Картли-Кахетинском царстве, которые затрудняли присоединение на замышляемых Павлом I привилегированных для Грузии условиях и ставили российскую кавказскую администрацию в сложное положение.
Показательно, что В.А.Потто считал принятие Грузии в российское подданство, осуществленное именно при Павле I, трактуя (вопреки впоследствии сложившейся в историографии традиции) александровский манифест от 12 сентября 1801 г. лишь как подтверждение этого плана.
Некоторые моменты кавказской доктрины Павла I затрагивались в трудах посвященных общему рассмотрению его царствования. Так, например, в историко-биографическом очерке "Император Павел Первый приводит текст манифеста о присоединении Грузии к России. Но, пожалуй, большую ценность имеют содержащиеся у Н.К.Шильдера и M.B. Клочком сведения о весьма нестандартных решениях Павла I в управлении западными иноэтничными окраинами империи. Решения эти можно сопоставлять с рядом элементов кавказской политики императора Павла в частности, с его вассальным видением местных народов.
Тем не менее "Очерки правительственной деятельности времени Павла I" M.B. Клочкова описания таковой деятельности на Кавказе не содержат.
Концептуальный взгляд на внешнюю политику Павла I имел С.Жигарев, утверждавший, что "Император Павел I (1796-1801) выразил желание в делах внешней политики России не следовать правилам своей родительницы, соображенных на взглядах "приобретений"... совершенно отказался от всякого желания завоевания". Подобное обобщающее суждение во многом согласуется с реалиями политики Павла I на Кавказе.
Таким образом, в дореволюционной историографии, несмотря на отсутствие специальных работ, накопился немалый фактический материал по кавказской политике Павла I, были высказаны некоторые суждения и оценки, упускать которые нельзя на современном уровне исследования. Вместе с тем, сколько-нибудь комплексного рассмотрения проблематики сделано тогда не было.
Общая малоизученность павловской кавказской политики, долгое отсутствие целенаправленного ее исследования в целом характерны и для советской исторической науки. Становление советской историографии отличалось резко критическим взглядом на мероприятия России на Кавказе и на подходы и оценки их дореволюционными историками. Возобладала формула "абсолютное зло" в освещении присоединения нерусских народов к России. Ее автор М.Н.Покровский, следовательно, он отрицал и прогрессивное значение присоединения кавказских народов к России и из-за этого краткий период правления Павла I, и мероприятия этого времени не представляли для ученого особого интереса.
Широкий спектр кавказской проблематики исследовался Т.Д.Боцвадзе. Причем кроме рассмотрения предпосылок присоединения Грузии к России и многих других проблем, автор поднимает вопрос о "лезгинской экспансии на Грузию, факты которой не могли не осложнять российско-северокавказские отношения в правление Павла I. Кроме того, разносторонность ''географии" горских набегов, явствующая из работы Т.Д.Боцвадзе, позволяет более четко представить природу и социальную сущность системы набегов, с многочисленными примерами которых приходится сталкиваться в исследовании реалий Северного Кавказа 1796-1801 годов.
Т.Д.Боцвадзе и в дальнейшем продолжает свои изыскания в области грузино-российско-северокавказских взаимоотношений, причем делает периодизацию российско-грузинских связей, последний этап которых заключает в хронологические рамки от 1783 года (заключение Георгиевского трактата) до 1801 года.
Признаком выхода исследований политики Павла I на Кавказе на качественно новый уровень явилась коллективная монография Н.С.Киняпиной, М.М.Блиева, В.В.Дегоева "Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России". К несомненным достоинствам данной работы можно отнести анализ взглядов представителей западной историографии на кавказскую доктрину Павла I; содержавшиеся здесь сведения, (с частым использованием документов) об установках и планах правительства Павла I в отношении управления Северным Кавказом и Закавказьем. Авторы монографии, отражая (одни из первых в советской исторической науке) идею Павла I о создании на Кавказе федеративного государства местных владетелей с пророссийской ориентацией трактуют этот план "федерализации" применительно к территории Закавказья. В дальнейшем ими обращается внимание на действия уже Александра I по созданию аналогичного образования из владений Дагестана и Северного Азербайджана, приведшие к достижению в Георгиевске в конце 1802 года федеративного союза между ними. Это весьма важно для понимания степени преемственности между павловской и александровской кавказскими доктринами, в плане осознания динамики подходов России к решению кавказских проблем.
Рассматриваемые в монографии мероприятия павловского правительства и кавказской администрации по присоединению Грузии к России справедливо связываются авторами с северокавказскими интересами империи. Подход Павла I к стату