А.А. Блок - литературный критик
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?деалистами" "Северного вестника", ни с "соловьевцами" начала XX в. (А. Белый, Вяч. Иванов), ни с "декадентами" (Брюсов, Бальмонт, Добролюбов). Апогей мистических настроений - лето 1901 г. - был пережит Блоком в "одиноких восторгах". Только в 1902 г. он знакомится с Мережковскими и через семью Соловьевых постепенно протягивается связь к Андрею Белому. Однако внутренне Блок уже с начала нового века рвал связи с "бекетовской" культурой, ощущая себя - все острее - с "новым искусством", постоянно погружаясь в его переживание. Новое - позитивное - отношение молодого Блока к искусству "конца века" было, конечно, не итогом его воспитания в "бекетовском доме", а более или менее осознанным противостоянием культуре этого дома. Правда, благодарно отмеченная Блоком постоянная поддержка матери и бесконечная любовь всех Бекетовых к "Сашуре" смягчали конфликт, но внутренне, в сознании членов семьи, он, конечно, существовал. Коллизия "отцов и детей", бурно пережитая многими символистами, Блоком воспринималась как конфликт с "дедами" (со "старыми"), что указывает на личное, сквозь призму домашних впечатлений, его осмысление. Есть у Блока и более общее (для него, почти не знавшего отца) противопоставление "отцов и детей": "Нет у нас гения отеческого, зато с современностью очень соприкасаемся. Отцы громили нас Страшна родителей кара. Позднее будет раскаянье. А того и не будет".
К началу века относится первая попытка Блока критически осмыслить и оценить символизм.
Незавершенная статья Блока о русской поэзии (декабрь 1901 - январь 1902 г.), дошедшая до нас в составе его юношеского дневника, по концепции и методу не очень оригинальна (особенно заметны воздействия взглядов Вл. Соловьева и их преломлений у Д.С. Мережковского,
. Гиппиус, Р. Иванова-Разумника). Но место ее в эволюции Блока значительно. Здесь - исходная точка блоковского пути, то, с чего он начинал, от чего потом уходил и к чему опять возвращался, чтобы уйти снова.
Статья написана в бурно эмоциональном ключе, в том осознанно импрессионистическом стиле, подчеркивающем недоверие к ratio, который высоко ценил и пытался ввести в русскую критику Д.С. Мережковский, но который даже в первых ученических пробах Блока выглядит более подлинным и ярким, чем в работах самого Мережковского.
"Следующий очерк не содержит в себе чего-нибудь стройно-цельного. Это критика от наболевшей души, которая стремится защитить от современников белые и чистые святыни" (VII, 21), - определяет свои цели Блок. "Лирическая" стихия статьи соединяется с пламенной апологией символизма.
Символы, писал Мережковский, - "не "вчерашнее изобретение парижской моды", а "возвращение к древнему, вечному, никогда не умиравшему началу". Блок также считает символизм начала XX в. "современным видоизменением вечного и живого начала", пишет о "цветах символизма всех веков, стран и народов".
Искусство рассматривается (тоже в русле названной критической традиции) как явление духовной культуры, тесно связанное с человеческой историей, но и "вознесенное" над ней. Подобно Вл. Соловьеву и Мережковскому, Блок равно отрицает и "лживое государство", и "грубый либерализм" - "либеральную жандармерию", и буржуазный мир "великого зла века" - "статичной денежности". Злым силам противопоставляются животворные начала "метафизики и мистики". Борьба этих начал мыслится Блоком (как и автором книги "О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы") в двух планах: как вечное духовное единоборство "бога и дьявола" (у Мережковского - "художественного идеализма" и "художественного материализма") и как его проявление в XIX в., предшествующее рождению "нового искусства", - как битва шестидесятнического "позитивизма" и "??????????ов чувства и мысли", рыцарей "Истины, Добра и Красоты". "На великую философскую борьбу вышел гигант - Соловьев" и вслед за ним - "новое искусство". Искусство здесь - тоже в духе названной традиции - рассматривается как отражение целостных миросозерцании, соотнесенных с философией ("позитивизм" - "мистика").
Истоки блоковского понимания культуры (исторические коллизии как отображение вечной борьбы в мире "идей") видны и в решении вопроса о собственно литературном генезисе символизма. Тут, однако, яснее та двойственность отношения к истории и искусству, которая составляет сущность миропонимания "соловьевцев". Сочетание платонического и пантеистического подхода порождает (то в плане эволюции, то в форме внутренних антиномий взглядов) у Соловьева отношение к земному миру либо как к "тяжелому сну" псевдобытия, "теням" и "откликам искаженным" истинного мира идей, либо как к знакам тех же сущностей, но исполненным высшего смысла, воплощающим идеи в истории, а потому играющим и собственную великую роль - пути к окончательному "синтезу". "Младшие символисты" будут стремиться утвердить этот второй подход как основной, но постоянное возрождение платоновско-романтической антитезы "земного" и "небесного" - характерный спутник истории русского символизма.
Это же видим и в статье Блока. Ряд ее положений (например, об извечном противостоянии гения и "толпы", которая "может лишь бесноваться перед глухой стеной, скрывающей вечное и неумолимое божество" искусства) носит безусловно романтический характер. Опосредованные