А.А. Блок - литературный критик
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
шет он в предисловии к "Возмездию" (1919 г.), - сопоставлять факты из всех областей жизни, доступных моему зрению в данное время, и уверен, что все они вместе всегда создают единый музыкальный напор".
Эти привычка и уверенность сложились в Блоке под явственным влиянием творца органической критики, Аполлона Григорьева. "Одна мысль проникает все стремления века, научные или художественные", - пишет он в статье "Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства". Или еще ярче: "Да, исторически живем не "мы", как индивидуумы, но живут "веяния", которых мы, индивидуумы, являемся более или менее значительными представителями … Отсюда яркий до очевидности параллелизм событий в различных сферах мировой жизни - странные, таинственные совпадения создания Дон-Кихота и Гамлета, революционных стремлений и творчества Бетховена и проч. и проч.".
Статья Блока о Катилине (1918) в которой он делает попытку объединить заговор Катилины с как-будто не имеющим с ним ничего общего стихотворения Катулла, в качестве выражения на различных языках одной и той же "музыки" эпохи, - не что иное как прямое применение к данной исторической действительности органической теории Григорьева.
Равным образом предисловие к "Возмездию" не что иное, как попытка изобразить жизнь тех "веяний", о которых говорит говорит Григорьев (самое слово "веяние" - любимое слово Григорьева, которое Блок у него перенимает), последовательность и совокупность которых и составляет "запах и цвет" эпохи, - попытка, совершенно аналогичная той, какую делает сам Григорьев в своих "Литературных и нравственных скитальчествах".
В публицистических взглядах Блока, в его разделении народа на народную массу - живую жизнь, стихию - и "интеллигенцию", коснеющую в нескончаемых "темах, проблемах, вопросах и спорах", бесконечной "интеллигентской жвачке", - также нельзя не усмотреть полного сходства со взглядами Григорьева на народ и "либералов"-"теоретиков".
Воздействие поэзии и мысли Аполлона Григорьева на творчество Блока до сих пор не изучалось. Но "страшная, - по выражению одного из исследователей, - близость" Блоку Григорьева чувствовалась многими. В 1914 году чутко ощутил ее и Н.С. Ашукин, по почину которого издательство К.Ф. Некрасова предложило Блоку выпустить под его редакцией собрание стихотворений Григорьева. Блок охотно взялся за это. Вся кропотливая и при отсутствии какой-либо библиографии чрезвычайно нелегкая работа по подбору стихов Григорьева (около 35 печатных листов), затерянных по бесконечным старым журналам, была выполнена Блоком в очень короткий срок - в течение нескольких месяцев.
Стихам Григорьева была предпослана статья редактора "Судьба Аполлона Григорьева" (1915). Эта статья о "внутреннем пути" поэта и критика, всю жизнь стоявшего на "недоступной черте" между народом и интеллигенцией, который, будучи человеком пятидесятых годов, уже носил в себе чувство катастрофы, был, следовательно, предтечей символистов, ибо "во всех нас заложено чувство болезни, тревоги, катастрофы, разрыва". Aп. Григорьев был сыном "не смеющейся эпохи", как и Добролюбов, но не был склонен ни к прогрессистскому прожектерству, ни к иронии. Его трагедийное мировосприятие, по мнению Блока, не соответствовало общему настроению шестидесятников, и он не был услышан, так как созвучен эпохе великих потрясений.
Статья эта "лирическая" и насквозь субъективная, как и все статьи Блока, с обычными выходками против "интеллигенции" - : Белинского и его последователей, "припечатавших" Аполлона Григорьева своим "штемпелем", - не удовлетворила ни историков литературы, ни, понятно, тех, против кого она была направлена (современных "либералов", идеологов типа Мережковского и др.).
Следуя самому Григорьеву, называвшему себя "последним романтиком", Блок характеризует его поэзию как романтическую: "Владения последнего романтика - "лишь в краях мечты". Он, окружен "глубоким мраком", откуда возникает порою чей-то "девственный, необычайный, дышащий страстью лик" и вырывается "страшный вопль знакомой скрипки". "В судьбе Григорьева вздрагивают отсветы мировой души; душа Григорьева связана с "глубинами", хоть и не столь прочно и не столь очевидно, как душа-Достоевского и душа Владимира Соловьева".
Сближение с Владимиром Соловьевыми в устах Блока особенно знаменательно. Этим сближением Блок ведет романтизм Григорьева по столь близкой ему лично линии мистического романтизма. Даже больше того, если мы сравним со статьей о "Судьбе Аполлона Григорьева" статью "О современном состоянии русского символизма", написанную Блоком еще в 1910г., мы усмотрим между этими двумя статьями прямую связь. Судьба Григорьева, по мысли Блока, является живой, наполненной конкретно-историческим материалом иллюстрацией к намеченной им в тексте "О современном состоянии русского символизма" схеме судьбы поэта-символиста, вообще, в том числе и в первую очередь судьбы самого Блока.
В поэзии Григорьева имеем, по словам Блока, сперва: "утверждение связи с возлюбленной в вечности; ощущение крайней натянутости, мировых струн вследствие близости хаоса; переливание по жилам тех демонических сил, которые стерегут поэта и скоро на него кинутся", - затем: "убыль стихийности", признаки близящегося "атеизма", "звуки надтреснутой человеческой скрипки".
Если м