А.А. Блок - литературный критик
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
µческую жизнь. Пора вглядеться".
Таково последнее слово Блока о Григорьеве. В этом, конечно, субъективнейшем из субъективных признании Григорьева не только "современником" символистов, но и "созвучным" нашей революционной действительности - предельное выражение той "страшной близости" Блоку Аполлона-Григорьева.
Из всего сказанного явно, что связь между Блоком и Аполлоном Григорьевым глубока и прочна. Наличие глубокого, продолжительного и многообразного воздействия поэта и мыслителя Аполлона Григорьева на Блока не подлежит сомнению.
Но связь, эта даже больше одного воздействия.
В сочетании личностей Блока и Аполлона Григорьева имеем мы редкий пример особого культурно-исторического "двойничества". Не только один поэт оказывает здесь влияние на другого поэта. Не только два поэта совпадают в темах и образах своих стихов - совпадают они в самых основных настроях души. Романтизм с его "связью с возлюбленной в вечности", "касаньем мирам иным" и одновременная "страшная ирония"; максимализм,. "скифство" ("скифом" прямо называл себя и Григорьев), "вечное впадание в стихийные стремления", гамлетизм, "скитальчество" и одновременное народничество; "почвенничество", ненависть к "интеллигенции", "теоретикам"; органическое восприятие действительности; признание за искусством, "величайшего и важнейшего значения в жизни человеческой" и т.д. и т.д. - вот равномерно присущие обоим черты. Оба поэта совпадают подчас даже в подробностях, казалось бы, чисто биографического характера: оба по ступают на совершенно чуждый им юридический факультет; оба "спасаются" от юриспруденции; оба страстно увлекаются театром, вплоть до общей обоим попытки стать актерами; оба ощущают себя срезанными со своих исторических и бытовых корней, "бездомниками", пребывающими в "безбытности"; оба "нарушают семью", переживают свой "ресторанно-кабацкий" период; оба чувствуют себя между. двух враждебных им станов (Григорьев - между западниками и славянофилами; Блок до 1917 г. - между революционерами и идеологами "религиозно-философского общества"); наконец, даже мера жизни обоим дана была общая - Григорьев "сгорает" 42-х, Блок - 41-ого года от роду.
Согласно концепции Блока, сформулированной в статьях "Судьба Аполлона Григорьева" (1915), "Гейне в России" (1919), "Герцен и Гейне" (1919), "О назначении поэта" (1921), развитие пушкинской, грибоедовской и гоголевской "артистической" культуры к середине века было в значительной мере приостановлено. Белинский и его последователи, разночинцы-шестидесятники, по мысли Блока, были виновны в том, что эту высокую культуру сменила интеллигентская "цивилизация", лишенная артистизма, находящаяся в "удалении от природы" (иначе говоря - от "стихии") и оторванная от великой русской литературы того времени. Блок считал, что в своем исключительном тяготении к гражданским вопросам наша демократическая критика той эпохи проявляла свою односторонность. Не случайно герои романа Чернышевского "Что делать?", по словам Блока, чужды трагического мироощущения и отличаются "розовой бессознательностью". Блок не мог принять материализма демократов-разночинцев и оправдать их борьбу с романтическим искусством. По мнению Блока, лишь немногие из русских людей - такие, как Достоевский, Aп. Григорьев, М.Л. Михайлов, Герцен, Фет, - оставались тогда в той или другой мере хранителями подлинной культуры. И только в конце века и в новом, XX столетии пришло время возрождения этого истинного полупотерянного просвещения.
1.3 А.А. Блок и старшие символисты
1.3.1 Эстетика символизма
Доминирующей идеей, легко прослеживаемой в большинстве символистских деклараций и определяющей поэтику символистов (как 1890-х, так и 1900-х годов), является панэстетизм - представление об эстетическом как о глубинной сущности мира (ближайшим образом восходящее к Wettseele Шеллинга, "Die ewige Weiblichkeit" Гёте и Софии Вл. Соловьева), как о его высшей ценности и наиболее активной преобразующей силе бытия ("Красота спасет мир"). Понятие Красоты в этом значении совсем не обязательно совпадает с представлением о "красивом" и даже о прекрасном, ни в житейском смысле, ни в терминах эстетики. Как известно, символизму 1890-х годов зачастую присущ антиэстетизм, а ряду символистов 1900-х годов - отождествление красоты с хаосом, дисгармонией "стихий". Но признак панэстетизма - восприятие и осмысление мира в эстетических категориях (красота - безобразие, гармония - хаос, и т.д.), а не та или иная оценка противополагаемых понятий. В этом смысле эстетизм и антиэстетизм - оба отрицают или отодвигают на второй план этические, логически выводимые и другие нормы жизни во имя "эстетического" подхода к действительности.
Панэстетизм символистов отчетливо виден в их культурной ориентации, отношении к традиции. Достаточно упомянуть хотя бы их хорошо известную постоянную тягу к родине панэстетизма в европейской культуре - античности (ср. античные образы и сюжеты в лирике и поэмах Н. Минского, в творчестве Д.С. Мережковского, очень важный глубинный пласт отсылок к античности в "Мелком бесе" Ф. Сологуба, определяющую роль интересующих нас тем и образов в творчестве Вяч. Иванова, Инн. Анненского, В. Брюсова, а также их место в поэзии Сологуба, А. Белого, К. Бальмонта и др.). И в культуре других эпох символистов влечет прежде всего то, что связано с тр?/p>