Идеологии нацизма и коммунизма в ХХ веке
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
?огое другое. Сталин видел эту общность, сложившуюся преимущественно на русской основе. Для него она была можно сказать объективной реальностью. Но не стоит забывать, что большевики отличались умением заставить народы СССР за десяток лет проходить исторические пути, которые другие народы проходили за столетия. Это позволяет с большой долей вероятности допустить, что время, необходимое на окончательное решение национального вопроса и завершение формирования новой исторической общности интернационалистов, большевики тоже пытались свести к минимуму. То есть успехи в межнациональном сотрудничестве были, скорее всего, преувеличены, желаемое выдавалось за действительное. Депортация народов во время Великой Отечественной войны очень хорошо это показала.
В декабре 1935 г. было заявлено о наступлении эпохи вечной дружбы советских народов. Развитие получила патриотическая кампания, вращавшаяся вокруг понятия дружбы народов. Призванная помочь в мобилизации различных народов Советского Союза, она была инициирована Сталиным и прославляла сотрудничество и согласие разных народов, ставшие возможными якобы только при социализме. У этой компании была и другая сторона, открывшаяся общественности годом ранее, придание особой значимости русскому пролетариату, который дал миру Октябрьскую революцию. В конце года, говоря о результатах национальной политики за 18 лет советской власти, Сталин заявил, что былому недоверию между народами СССР давно уже положен конец... недоверие сменилось доверием… дружба между народами СССР растет и крепнет… и это самое ценное из того, что дала нам наша большевистская национальная политика.
Как видим, на протяжении 30-х гг. XX в. взгляды на национальный вопрос в СССР претерпели большие изменения.
Характеризуя различия между политикой проводимой большевиками до середины 30 х годов и после, Троцкий писал в 1938 году: "Октябрьская революция провозгласила право каждой нации не только на самостоятельное культурное развитие, но и на государственное отделение. На деле бюрократия превратила Советский Союз в новую тюрьму народов. Правда, национальный язык и национальная школа продолжают существовать: в этой области самый могущественный деспотизм не может уже повернуть колесо развития назад. Но язык разных национальностей является не органом их самостоятельного развития, а органом бюрократического командования над ними. Правительства национальных республик назначаются, разумеется, Москвой, точнее сказать, Сталиным. Но поразительное дело: три десятка этих правительств оказываются внезапно состоящими из "врагов народа" и агентов иностранного государства. За этим обвинением, которое звучит слишком грубо и нелепо даже в устах Сталина и Вышинского, скрывается на самом деле тот факт, что чиновники, хотя бы и назначенные Кремлем, попадают в национальных республиках в зависимость от местных условий и настроений и постепенно заражаются оппозиционным духом против удушающего централизма Москвы. Они начинают мечтать или разговаривать о том, чтоб сместить "любимого вождя" и ослабить тиски. Такова действительная причина недавнего обезглавливания всех национальных республик СССР".
С началом Великой Отечественной войны советская идеология уже вовсю опиралась на подзабытые идеалы патриотизма и на русский народ. Существует множество свидетельств массовой эскалации руссоцентричной пропаганды в СССР после вторжения нацистской армии 22 июня 1941 года, однако было бы ошибкой расценивать ее как результат тщательно продуманных и согласованных действий, Напротив, на страницах центральной печати в первые дни и недели войны царила полная неразбериха противоречивых лозунгов - лишь со временем их удалось выстроить в более эффективную пропагандистскую кампанию. Чем объясняются характерные особенности официальной линии 1941-1945 годов? Ответить на этот вопрос непросто, отчасти причина состоит в самой природе курса накануне войны. В конце концов, руссоцентричный вектор сделался заметнее во второй половине 1930 годов, при этом не произошло полного разрыва с двумя предыдущими десятилетиями коммунистического идеализма и пролетарского интернационализма. Таким образом, неуклюже балансируя в рамках своеобразного национал-большевистского курса, партийная верхушка пыталась популяризировать свои марксистско-ленинистские воззрения с помощью общедоступного словаря национальных героев, мифов и иконографии. Однако своеобразное идеологическое равновесие оказалось нарушено паникой, последовавшей за неожидаемым нападением немецких войск в июне 1941 года. Опустошительные последствия реализации плана Барбаросса подстегнули партийных идеологов на отчаянные поиски новых убедительных лозунгов - с полей сражений вдохновляющих новостей ждать не приходилось. Это была война нового типа, какой не знала Россия - тотальная война на уничтожение. В первые дни и недели после 22 июня 1941 года главная задача органов советской пропаганды заключалась в том, чтобы убедить граждан СССР в способности Красной Армии дать отпор немецким войскам. В этом нет ничего удивительного. Однако официальные сообщения старались ослабить впечатление от новостей о неожиданном нападении довольно удивительным способом. Например, Молотов в своем радиовыступлении в первый день военных действий заявил следующее: Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим, зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил О