Жанр транскрипции в фортепианной музыке (на примере транскрипции 10 пьес из балета Прокофьева "Ромео и Джульетта")
Информация - Разное
Другие материалы по предмету Разное
µредачи гуманистических идей композитор никогда ранее не достигал. Музыка со всей силой человечности воспроизводит живые образы шекспировских героев, их страсти и порывы, их драматические столкновения.
В работе над музыкой балета "Ромео и Джульетта" Прокофьев выступал как подлинный музыкант-драматург, а не как конструктор музыкального оформления к неизвестным балетным сюжетам. Так, например, работа над балетом "На Днепре" значительно отличалась: "…планируя это балет с Лифарем, - сообщает он в письме, - мы шли от хореографического и музыкального построения, считая сюжет в балете вещью второстепенной" [16, с. 251]. Не имея сюжетных стимулов, композитор сочинял абстрактную музыку, основанную на чисто условном плане "бурных нарастаний" или "лирических спадов". Имелся лишь разработанный вместе с балетмейстером общий "скелет" вещи: здесь лирическое "pas de deux", здесь быстрая вариация, здесь интимно-созерцательное настроение, здесь взрыв эмоций. Когда этот абстрактный "скелет" был заполнен музыкой, к ней кое-как присочинили "подходящий" сюжет. Авторский сценарий балета "Ромео и Джульетта" свидетельствует о том, как внимательно композитор читал Шекспира и как глубоко продумывал каждое движение души своих героев. Например, вот описание сцены бала у Капулетти: "Джульетта танцует с Парисом церемонно и равнодушно. Ромео любуется… Мадригал. Ромео-любовно, Джульетта-шаловливо. Ромео-горячее, чем раньше. Джульетта снова шаловливо. Вместе ласково. Джульетта освобождается и шаловливо убегает" [16, с. 277]. Быстрота работы была обусловлена тщательным предварительным продумыванием всех деталей балета и подготовкой музыкальных тем и эскизов.
Десять фортепианных транскрипций отображают наиболее яркие моменты из балета "Ромео и Джульетта". В. Дельсон пишет об этом цикле, что характер пианизма типично прокофьевский, с подчеркнутой лаконичностью изложения, без фактурных излишеств и каких-либо виртуозных эффектов. Яркость музыкальных образов, драматизм ситуаций обусловили фортепианное изложение хотя и строгое по форме, но интенсивное по содержанию. Его ладогармонический язык классически ясен и скуп в сценах лирического склада, он изобилует политональными резкостями в сценах, рисующих кровавые стычки и ужас толпы. Мелодическая изобретательность Прокофьева все более восхищает при каждом новом прослушивании этой музыки: обращение к классически стройным линиям сочетается здесь с теми характерными изгибами и обостренными оборотами, которые легко выдают прокофьевский почерк. Располагая пьесы по принципу контраста, С. С. Прокофьев стремится воплотить хотя бы в общих чертах линию драматургического развития балета в целом. Расположение пьес воспроизводит фабулу балета: вначале идут уличные сцены, затем действие переносится в дом Капулетти ("Менуэт", "Джульетта-девочка", "Маски"), в центре сборника - две пьесы ("Монтекки и Капулетти" и "Патер Лоренцо"), связанные с узловыми моментами трагедии, и, наконец, в заключение дана картина последнего свидания юных веронских влюбленных.
Все 10 пьес можно поделить на три группы:
портреты действующих лиц ("Джульетта-девочка", "Меркуцио", "Патер Лоренцо");
пьесы, намечающие бытовой фон ("Народный танец", "Сцена", "Менуэт", "Танец девушек с лилиями");
пьесы, обрисовывающие основные ситуации ("Монтекки и Капулетти", "Ромео и Джульетта перед разлукой").
Музыка Прокофьева ярко раскрывает основной конфликт трагедии - столкновение светлой любви юных героев с родовой враждой старшего поколения, характеризующей дикость средневекового уклада жизни. Прокофьев сумел также воплотить в музыке шекспировские контрасты трагического и комического. И. Нестьев отмечает преобладающее в музыке Прокофьева светлое жизнелюбие, радостное, оптимистическое приятие мира. Этот тонус господствует во многих его сочинениях - от Первого фортепианного концерта, ранних сонат, финалов "Скифской сюиты" и Первого скрипичного концерта до "Александра Невского", "Сказа о каменном цветке", последних симфоний. Так и в данных транскрипциях мы встречаем ряд пьес подобного рода, которые оттеняют трагедию. Вместе с Андреем Болконским, героем своей любимой оперы, он мог бы воскликнуть: "Нужно верить всей душой в возможность счастья, нужно верить в весну и в радость, чтобы стать счастливым" (Из первой картины оперы "Война и мир") [16, с. 479].
Лирика С. Прокофьева носит совсем иной характер, чем лирика композиторов романтиков, пишет И. Нестьев. Она очень сдержанна и целомудренна, лишена открытой чувственности, даже самые ласковые мечтательно-романтические страницы его музыки не лишены трезвости, крепости внутренней силы. Эти лирические страницы кажутся иногда даже слишком скупыми, "скрытными". Но, вслушавшись в них глубже, ощущаешь всю их внутреннюю взволнованность и сердечную теплоту. Проникновенно и чутко воспринимал лирику Б. В. Асафьев: "За арсеналом пик, дротиков, самострелов и прочих "орудий иронии", - писал он о пркофьевской музыке, - для меня стал выявляться "уединенный вертоград" лирики с источником ключевой воды, холодной и кристальной, вне чувственности и всякого рода накипи "измов"…Я знал, что дарование Прокофьева носит в себе музыку зорь человечности, порой удивительно хрупкую, паутинно-нежную, порой серебристо-искрящуюся, играющую своей красотой как девушки-русалки или девушки-лебеди в сказках ?/p>