Д.М. Тревельян как историк повседневности
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
в природе предметов истории и антропологии прекрасно осознавались ведущими социальными историками. Иногда думают, что антропология может предложить готовые выводы не только об отдельных сообществах, но и об обществе в целом, поскольку базовые функции и структуры, обнаруженные антропологами, - какими бы сложными или скрытыми они ни были в современных обществах, - все еще продолжают лежать в основе современных форм. Но история - это дисциплина контекста и процесса: всякое значение есть значение в контексте, а структуры изменяются, в то время как старые формы могут выражать новые функции или старые функции могут находить выражение в новых формах... В истории нет никаких постоянных актов с неизменными характеристиками, которые могли бы быть изолированы от специфических социальных контекстов.
Именно благодаря плодотворному диалогу между антропологами и социальными историками, которые группировались вокруг журналов Past & Present и (позднее) Social History, сложилась Британская социально-антропологическая история, вобравшая в себя лучшие интеллектуальные традиции национальных научных школ.
Основные направления изучения народной культуры были заложены работами К. Томаса, А. Макфарлейна, П. Берка и др., которые ввели в научный оборот новые исторические факты, характеризующие особенности духовной жизни простых людей, уровень их грамотности, язык, знание окружающей природы, многообразные проявления социальной активности. Народная культура трактовалась ими очень широко, как система разделяемых абсолютным большинством общества понятий, представлений, ценностей, верований, символов, ритуалов, но имеющих и множество региональных вариантов и различий в соответствии с социальным статусом, профессиональным занятием, общим образовательным уровнем ее носителей.
Неотъемлемой частью истории народной культуры стали исследования по истории народной религии и народной реформации
При этом историки марксистской и радикальной ориентации связывали изучение проблем народной культуры с исследованием особенностей идеологии различных социальных слоев и интеллектуальной гегемонии господствующих классов4. Модель культурной гегемонии А. Грамши рассматривалась как средство преодоления методологических трудностей, заложенных в теоретических установках истории ментальностей, с одной стороны, и в концепции классового сознания, - с другой. Проблематика истории народной культуры обогатила исследование массовых движений, по-новому осветила ценностные системы, умонастроения, модели поведения, политическую культуру их участников.
История народной культуры, ставшая своеобразным английским эквивалентом французской истории ментальностей исследовала проблемы обыденного сознания на основе социально-антропологического подхода и использования фольклорных и локально-исторических источников. Она ввела в научный оборот огромный источниковый материал, характеризующий особенности духовной жизни и поведения людей, с локально-региональной и социально-групповой спецификацией.
Социально-исторические сюжеты разрабатывались как на макро-, так и на микроуровнях, сверху и снизу, сквозь призму структурного анализа социальных слоев и статус-групп и через быт, поведение и сознание простых людей в местных городских и сельских сообществах. Так создавалась коллективная биография локальной общности или биография социального класса (по выражению Э. Томпсона). Этот главный общий метод истории снизу объединил собой различные субдисциплины социальной истории: его реализация предполагала комбинирование демографического и локального анализа, с включением в него социокультурного аспекта.
Ситуация, сложившаяся в британской новой социальной истории, может быть проиллюстрирована на примере локальной истории, в которой в свою очередь выделяются различные направления. Новые возможности для локально-исторического синтеза были открыты и в той или иной мере реализованы как в сфере пересечения демографической истории с экономической и с историей социальных структур, так и в сфере пересечения демографической истории с историей ментальностей, или с так называемой историей народной культуры.
Еще в 1964 г. возросший интерес британских историков к междисциплинарным исследованиям и, в частности, к возможностям использования данных демографии и количественных методов для исследования социальных связей в малых группах, привел к созданию Кембриджской группы по истории населения и социальной структуры. В 1960-1970-е годы членами группы был опубликован ряд работ, в которых рассматривалась динамика народонаселения Великобритании в новое время в связи с экономическим развитием страны и социальными сдвигами76. Деятельность этой группы стимулировала разработку проблематики демографической истории и в мировой историографии в целом.
Надо отметить, что уже в конце 1960-х годов историки-демографы поставили вопрос о необходимости разработки теории, которая могла бы объяснить изучаемые ими процессы в более широком контексте. Тогда же была поставлена задача - включить в будущую модель социальной регуляции процесса воспроизводства и демографического поведения не только элементы хозяйственной деятельности, социальной структуры и обыденного сознания, но и изменения в политической и идеологической сферах.
В 1970-е годы вполне явственно обозначилась тенденция к переходу от исторической демографии к демографической истории, комплексной исторической дисциплине, рассматривающей демо