Д.М. Тревельян как историк повседневности
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
?ть становится своего рода бастионом простого человека против всего угрожающего насилия государственной власти. Власть в данном случае выступает не только в качестве норм, установок и предписаний, регламентирующих повседневную жизнь, но и как социальная практика.
В результате этого общественные процессы принимают форму сложной диалектики и модели развития, в рамках которого имеет место и взаимодействие, и конфронтация людей и власти. Традиционная формула, в которой человек подчинен системе, объясняется способностью власти на основе экономических и социально-политических институтов осуществлять экспансию, т. е. интегрировать общество в единый, монолитный организм. Такой взгляд на природу насилия является господствующим в современной исторической науке. Реже раскрывается иная сторона: став заложником государственной власти, человек постепенно становится гарантом её внутренней стабильности и функционирования. Такая характеристика является не менее важной при раскрытии феномена тоталитаризма. Например, изучение немецкими историками определённого комплекса источников (дневников, личных записок и т. д.) периода фашизма Германии показало, что сопротивление в гитлеровском рейхе носило единичный, аномальный характер. Наоборот, большинство обычных немцев были не только лояльны к полицейским акциям фашистов, но и нередко их инициировали.
Выдвинутая новым поколением учёных концепция истории повседневности как исследования преломления скрытых мотивов и результатов деятельности человека состоит в том, что не только структуры предопределяют мысли людей и ограничивают рамки их поступков, но и люди могут (и должны) иметь собственную стратегию поведения. Социальный человек - это индивид, окруженный прочным барьером условий. Он осваивает мир, и сам приспосабливается к нему, создавая в повседневной жизни предпосылки устойчивого воспроизводства социальных отношений. В силу этого субъект истории выдвигается на передний план микроанализа как фигура, в повседневной деятельности которой преломляется зависимость от общества и свобода творчества.
Признание исторической наукой повседневности в качестве важнейшего компонента социальной реальности и научного знания влечет за собой ряд последствий принципиального характера. Оно предполагает отказ от рассмотрения исторического развития с точки зрения теории прогресса и модернизации, которые предлагают обществу всеобъемлющий проект переустройства и не учитывают многих обстоятельств, в частности таких, как менталитет человека, его повседневную жизнь.
Интегративный характер категории повседневности и заявленные ей задачи (новый исторический синтез, тотальная история) обусловили тот факт, что социальная история постоянно вбирала в себя и перерабатывала различные части гуманитарного знания (социология, историческая демография, психология, структурная, социальная и культурная антропология и др.). При этом обогащались её теоретико-методологический арсенал и язык объяснения.
Немецкий историк Ф. Ульрих убежден, что такой поворот в историографии в принципе соответствует логике развития науки, когда в определённый период времени к какой-нибудь области проявляется повышенный интерес со стороны научного сообщества, и она становится весьма популярной. Почта без шума, совершенно мирным образом, - пишет он, - в германской исторической науке произошла смена перспектив-от изучения разреженной атмосферы канцелярий и салонов, деяний верховных лиц и государственных событий, от анализа глобальных, общественных структур и процессов она обратилась к малым жизненным мирам, серым зонам и нишам повседневности. И далее: можно не только утверждать, что разработка и освоение в истории такого сложного многоуровневого объекта, каковым является повседневность, позволили германской историографии совершить большой рывок в количественном накоплении знаний, но и говорить о теоретико-методологическом прорыве, о формировании новой концепции и смене парадигмы исторического знания в недалеком будущем. Это сложное обобщение богатого конкретного материала с целью выделения из всей мозаики событий наиболее существенных моментов, в фокусе которых можно вычленить качественные преобразования изменяющейся социальной системы.
Как и всякое научное направление, история повседневности имеет свою источниковую базу и проблематику исследований, свою методологию. Зарождение истории повседневности вызвало необходимость обращения к сопряжённым наукам, в рамках которых накоплен достаточный опыт, ценный для её исследования. Одной из таких дисциплин явилась этнология. Тревельян считал историю повседневности парадигмой для социальной истории.
И хотя, как отмечает А. Людтке, такой подход не является универсальным рецептом, опираясь на него, можно выявить потенциал и феномен исторической практики, которая создается людьми. В силу определённых условий, когда историческая наука в течение XX в. испытала влияние различных дисциплин (социологии и исторической демографии, социальной и культурной антропологии, лингвистики и литературной критики, психологии и др.), плотные описания стали основой метода, который в понятийном аппарате Alltagsgeschichte стал обозначаться как микроанализ. В своём системном виде он реконструировался в рамках школы Анналов, американской и британской социальной историй, в историографии Италии. Представители итальянской социальной истории рассматрив