Д.М. Тревельян как историк повседневности
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
»ьной действительности, а последняя, в свою очередь, определяла политические события. Без социальной истории, - писал Тревельян, - экономическая история бесплодна, а политическая история непонятна.
Положение социальной истории как дисциплины, находящейся между наукой и поэзией, но при этом обладающей ореолом академической респектабельности, сделало ее идеальной ареной для споров о "научных" моделях объяснения. Одновременно ряд историков, выступили со статьями о том, что история не может быть научной в строгом смысле этого слова. Вместо этого она является "образным предположением максимум (вероятных обобщений и имеет образовательную, а не научную, ценность". "Колыбелью" истории, по мнению, Дж. Тревельяна, является искусство рассказа. Присоединяясь к Тревельяну, профессор литературы Емери Неффе, издал 1947 книгу под названием "Поэзия Истории", которая была посвящена разбору результатов критического прочтения им различных историков XVIII-XIX вв. Нефф поддержал взгляд Тревельяна на историю, но подчеркнул, что "научный" компонент в ней должен сохранится. Но авторы, подобные Тревельяну и Неффу не рассматривали поэтику истории всерьез. Они считали, что история есть, так сказать, "ученость, добавленная к искусству". Это положение вызывало новую волну обсуждения проблем МОЗ, но теперь некоторые философы начинали проявлять внимание к нарративу как характерной форме историописания. При этом важно, что в основе части критики МОЗ лежал анализ обыденного языка. В этой связи, например, Исайя Берлин обрисовал давнюю проблему позволительности (или нет) историкам вводить в исторический тест моральные суждения. С его точки зрения, если история написана на обыденном языке, то она переполнена моральными значениями и коннотациями, имманентно вложенными в каждодневную речь. Поэтому для историка никак невозможно воздерживаться от моральных суждений и писать так, как будто исторические агенты не имеют никакого свободного волеизъявления. В подобном роде же пробовал решить некоторые из проблем, сгруппированных вокруг МОЗ Патрик Гардинер.
В послевоенный период, в условиях господства традиционной консервативной историографии в области политической и административной истории и самоизоляции экономической истории позитивистского толка, марксистское направление английской историографии, сформировавшееся в 1940-1950-е годы, создавало так называемую новую социальную историю практически на целине, в то время как во Франции, например, эта историографическая ниша уже была занята школой Анналов.
Если во Франции между марксистами и немарксистами длительное время существовало неписаное джентльменское соглашение, по которому первые ограничивали себя преимущественно социально-экономической историей и историей классовой борьбы, отдавая вторым в безраздельное обладание проблемы истории ментальностей63, то в Англии именно историки-марксисты, не забывая о социально-экономической истории и истории классовой борьбы, явились пионерами и в исследовании массового сознания и поведения людей прошедших эпох.
Огромное влияние на формирование новой социальной истории в Англии оказали работы Э. Томпсона, Дж. Рюде, Э. Хобсбоума, Р. Хилтона, К. Хилла, и не только их конкретные исследования, но и теоретико-методологические статьи, а также критические обзоры и огромное число рецензий на работы социальных историков. Стоит вспомнить, что именно они привлекли к активному сотрудничеству в созданном в 1952 г. журнале Past & Present, наряду с либеральными историками, известных английских социологов и антропологов, которые внесли большой вклад в исследование коллективного опыта как центрального измерения социальной жизни. Признанным отцом новой социальной истории в Англии считается Э.Томпсон, и само ее рождение обычно связывается с публикацией в 1963 г. его знаменитой книги Становление английского рабочего класса.
Парадоксально, но в условиях острого кризиса традиционного либерального историзма именно британским марксистам пришлось в 1950-х - начале 1960-х годов в борьбе с экономическим детерминизмом и социологизмом школы Нэмира отстаивать значение идей в историческом процессе. Они, по утверждению А.Л. Мортона, успешно продвинулись от общего утверждения, что люди являются созидательной силой истории, к точному и детальному представлению о том, кто были эти люди на каждом этапе и что они в действительности делали и думали....
Лишь позднее, в середине 1960-х годов, стали появляться работы, написанные под влиянием социологии Макса Вебера и под непосредственным воздействием французской школы Анналов, которое вначале ограничивалось областью исторической демографии (работы Кембриджской группы по истории народонаселения и социальной структуры), а в 1970-е годы проявилось в так называемой истории народной культуры, представители которой, кстати, критиковали историков ментальностей за отсутствие внимания к социальной дифференциации последних, отдавая явное предпочтение многоуровневым концепциям идеологий и идейных систем Ж. Дюби, Р. Мандру, М. Вовеля.
Комплексный анализ локально ограниченных сообществ традиционного типа, моделирование и типологизация внутригрупповых и межгрупповых социальных взаимосвязей и другие методы социальной антропологии использовались историками применительно к собственному объекту исследования - локальным общностям прошлого.
Теоретические трудности формировавшегося междисциплинарного подхода, которые были предопределены различиями