Эволюция центральных представительных органов власти в России
Информация - Юриспруденция, право, государство
Другие материалы по предмету Юриспруденция, право, государство
анилось за правительством. И лишь в случае отказа правительства готовить законопроект, даже предложенный самой Думой, последняя могла сама начать эту работу в своих комиссиях. Но и в этом случае ее работа контролировалась исполнительной властью, ибо Дума могла пользоваться данными исключительно из правительственных источников. И как показала практика, министерства широко использовали этот порядок, сводя на нет думскую законодательную инициативу.
Положение о Думе определяло и общие принципы отношений Думы с исполнительной властью.
Во всех собраниях Государственной Думы могут присутствовать Министры и Главноуправляющие отдельными частями, но участвовать в голосовании они имеют право только в том случае, если состоят членами Думы (ст. 39).
Государственная Дума на основании ст. 40 Учреждения могла обращаться к Министрам и Главноуправляющим за разъяснениями, непосредственно касающимися рассматриваемых ею дел. Министры и Главноуправляющие имели право отказаться от предоставления Думе своих разъяснений по таким предметам, кои, по соображениям государственного порядка, не подлежат оглашению. Равным образом Министры и Главноуправляющие должны быть выслушаны в заседаниях Думы каждый раз, когда они о том заявят.
Важное значение имела и ст. 33, которая гласила: Государственная Дума может обращаться к Министрам и Главноуправляющим отдельными частями, подчиненным по закону Правительствующему Сенату, с запросами по поводу таких, последовавших с их стороны или подведомственных им лиц и установлений, действий, кои представляются незакономерными. Ст. 58-60 регламентировали порядок отношений Думы и министров по работе с законопроектами. Главное, что Дума не могла запретить действия Министерства Императорского двора, иностранных дел, военного и морского министров. Практика вскоре показала, что председатель Совмина мог, ссылаясь на эту статью, отказаться отвечать на запросы депутатов. Да и отдельные министры при желании могли сослаться на соответствующие статьи Учреждения Госдумы и отказаться отвечать на депутатские запросы. С другой стороны, министры сохраняли возможность контролировать законотворческую работу Думы даже в порядке думской инициативы (очень ограниченной).
Ссылаясь на эти статьи, министры отказывались предоставлять в Думу материалы, необходимые для подготовки проектов в думских комиссиях, и даже препятствовали Думе запрашивать необходимую им информацию из внеправительственных источникой стороны, и исполнительной властью, с другой, определялись так, что ставили Думу в полную зависимость от правительства даже в области ее непосредственной деятельности. Правительство, как власть исполнительная, вообще не подлежало ответственности перед народными представителями. Оно оставалось чисто императорской властью.
В конечном iете, как показала практика, бесправие Думы определяло во многом бесправие правительства, ставшего к концу думской эпохи пешкой в руках придворной камарильи. Только сильный парламент может создать сильную авторитетную исполнительную власть. Бессилие парламента (Думы) ставит и эту ветвь власти в полную зависимость от авторитарных структур, присваивающих функции главы государства, законодательной, исполнительной и даже судебной власти. Отметим и то, что депутаты Думы принимали специальную присягу (торжественное обещание), текст которой гласил: Мы, нижепоименованные, обещаем пред Всемогущим Богом исполнять возложенные на нас обязанности членов Государственной Думы по крайнему нашему разумению и силам, храня верность Его Императорскому Величеству Государю Императору и Самодержцу Всероссийскому и помятуя лишь о благе и пользе России, удостоверение чего своеручно подписуемся.
Рупором научной общественности по поводу всего комплекта думских актов выступил журнал Право. И с весьма критических позиций.
В редакционной статье Конституция 20 февраля журнал едко оценил эти акты. Они перемешаны положениями, которые на каждом шагу грозят конфликтами между правительством и обществом, которые грозят свести на нет дальнейшую мирную работу. Начатая с угрозы кровопролития статья и заканчивалась на весьма минорной ноте: акты 20 февраля, даровавшие стране Конституцию, не обратили мрачных будней правительственной реакции в радостный праздник торжества свободы и справедливости. Этот праздник надо еще завоевать. Радикальные и оппозиционные (кадеты) силы сходились в те дни в требовании-кличе: Долой самодержавие!
Орган, назвавший царский Манифест Конституцией, возмущен, что монарх сохраняет титул самодержца и отсылает читателя к статье в предыдущем номере (тоже, кстати, редакционной) Конституционная Россия и самодержавие, где этот клич Долой самодержавие! фигурирует в качестве пугала и где было заявлено, что самодержавие обозначает неограниченность власти государя. Статья оспаривала мнение тех, кто iитал, что титул Императора как самодержца может быть сохранен. Право iитало, что сохранение самодержавия создает новый повод для дальнейшего кровопролития. Довольно междоусобий, довольно крови! Журнал iитал такой ответ единственно ценным.
Через неделю, напоминая читателю об этом единственном заявлении, обосновывая лозунг устранения самодержавия, этот журнал заявлял: титул теряет свое