Чехословакия на этапе перехода от социализма к посткоммунизму: истоки распада и современное конституционное развитие
Информация - Юриспруденция, право, государство
Другие материалы по предмету Юриспруденция, право, государство
?т этого права. Обе стороны согласились с необходимостью заключения smlouvy, но и в понимании ее значения их разделяла огромная пропасть.
Если чешские политики негодовали но поводу уверенности словаков в том, что граждане одного и того же государства могут заключать между собой нечто вроде международного договора, то, с другой стороны, требования словаков логично вытекали из конституционной поправки 1968 года о разграничении полномочий. Словаки iитали, что не федерация делегирует полномочия республикам, а скорее только республики вправе передавать свои властные полномочия федеральному правительству. Всякий раз, когда словацкие политики чувствовали, что этот основополагающий принцип приносится в жертву компромиссу, они угрожали провозгласить верховенство своего республиканского законодательства над федеральным - шаг, который их чешские коллеги почти единодушно истолковывали как своего рода измену.
Конфликт трактовок и представлений усугублялся правовым наследием коммунизма. Достаточно вспомнить, что упоминание о суверенитете (suverenita) Словакии содержится в статье Закона О Федерации 1968 года, когда Чехословакия не обладала государственным суверенитетом (svrchovunost). Трения неизбежно должны были возникнуть с восстановлением svrchovanosti чехословацкого государства при неизменной suverenite каждой из республик. Что реально означала suverenita в конкретных политических условиях при наличии svrchovanosti? Расхождение в понимании smlouvy чехами и словаками в ноябре 1991 года, возможно, отражало различия во взглядах на значение suverenity для Чешской и Словацкой республик в свете восстановленной svrchovanosti Чехословакии.
Проявленное Гавелом в Градечке стремление любой ценой избежать войны законов отражало его глубокую убежденность в том, что любой переход к парламентской демократии должен осуществляться законным способом. Тем не менее, оказавшись перед лицом эскалации кризиса в чешско-словацких отношениях, Гавел старался не замечать выходящих за строгие рамки закона действий (его собственные предложения ? наглядный тому пример), поскольку это способствовало сохранению общего государства. Другие, как, например, вице-спикер чешского парламента Ян Калвода, более строго придерживались буквы действующего закона как руководства в политических действиях. В ходе дискуссии, возникшей в Градечке по поводу значимости smlouvy, Гавел, к примеру, спорил с теми, кто критиковал его предложение как незаконное. Строгое следование букве действующего закона, по его мнению, не позволило бы принять какую-либо новую конституцию. Smlouva не могла не вступить в противоречие с действовавшим на тот момент законодательством, поскольку несла в себе зачатки трех новых конституций и была призвана стать катализатором обновления федеративного устройства. В этом Гавел несколько отошел от своей прежней диссидентской стратегии простого требования исполнения законов. Постепенно он подошел к принятию того факта, что политические режимы редко начинают или прекращают свое существование совершенно законным путем, и в результате на основе понимания этого направил усилия (тщетные) на достижение компромисса между сторонами в Градечке.
Коммюнике по итогам встречи в Градечке намеренно маскировало глубину растущей пропасти между представлениями чехов и словаков относительно того, куда пойдут обе республики после этой встречи. Незадолго до полуночи Гавел призвал представителей обеих сторон, присутствовавших в Градечке, устроить перерыв на несколько минут и попытаться обобщить различия во взглядах. Говоря от имени словацкой делегации (хотя некоторые чехи и словаки присутствовали в качестве федеральных представителей, они, по-видимому, также разделились по этническому признаку), Франтишек Миклошко в начале своего выступления отметил, что стороны будут не в состоянии преодолеть принципиальное расхождение. Словацкая делегация, продолжил Миклошко, хотела бы выразить согласие с Президентом, но понимает, что подобный ее шаг приведет к изоляции главы государства на чешской политической iене. Словацкий национальный совет, заключил Миклошко, хотел бы пригласить Президента выступить перед депутатами республиканского парламента, однако у него есть ощущение, что никакого соглашения достичь не удастся. Выступая от имени чешской делегации, спикер республиканского парламента Дагмар Бурешова отметила в качестве центральной дилеммы противоречия в толковании smlouvy.
При том, что шансы принять новую Конституцию страны до запланированных на июнь 1992 года всеобщих выборов были близки к нулю, Гавел в начале года предпринял последнюю попытку вырваться из конституционного тупика, предложив ряд поправок к Конституции, призванных изменить как принцип гарантии прав меньшинства, так и структуру Федерального собрания. Все его инициативы были заблокированы словацкой националистической оппозицией. Хотя изрядная доля словацких депутатов, по-видимому, голосовала против лишь потому, что это были предложения Президента Гавела, их поведение при голосовании можно также объяснить просто эгоистическим раiетом: зачем меньшинству, наделенному чрезвычайными полномочиями, добровольно их лишаться, особенно когда их можно использовать как предмет торга в ходе других переговоров? Это развитие событий достигло логического апогея к июню 1992 года, когда словацкое националистическое меньшинство заблокировало переизбрание Гавела на пост Президента.
Таким образом, будущее чехословацкой демократии было, в подлинн?/p>