Творческий портрет американского журналиста 60-80-х гг. XX века Хантера С. Томпсона
Дипломная работа - Журналистика
Другие дипломы по предмету Журналистика
ят без очень веской на то причины. А такой причиной способен стать крайне необычный кандидат или агитация сродни шаровой молнии.
Наша десятидневная регистрационная кампания была сосредоточена почти исключительно на культуре наркошей-хипарей: они знать ничего не хотели про активизм, и адских трудов стоило уговорить их хотя бы зарегистрироваться. В следующих абзацах Хантер кратко рассказывает читателям, что в Аспене хиппи оказались после своего бегства из Хейт-Эшбери. Неимоверными трудами цель была достигнута, и Томпсон делает выводы, о том, что (поскольку мы не вели ни счета, ни списков, ни записей) мы никак не могли знать, ни сколько хиппи в самом деле зарегистрировались, ни сколько из зарегистрировавшихся придет голосовать. Поэтому испытали шок, когда под конец дня подсчеты наших наблюдателей показали, что Джо Эдвардс уже собрал более трехсот из четырехсот восьмидесяти шести новых регистраций.
Гонка обещала быть напряженной.
Невероятно, но когда соратники затевали такую кампанию никто не был уверен в победе, в том числе и сам Томпсон: В комнатах воцарилась странная, безумная и наэлектризованная атмосфера, которой я не ощущал раньше. Прислонясь с банкой пива к стене, я наблюдал за работой избирательной машины. И через некоторое время понял, что изменилось. Впервые с начала кампании эти люди взаправду поверили, что мы победим - или хотя бы, что у нас есть сносный шанс. Именно в это момент журналист понимает, что даже если они и проиграют, то все равно они совершили большое дело. Мы знали, что изменили саму структуру аспенской политики. Старая гвардия была обречена, либералы в ужасе, а андерграунд с пугающей внезапностью заявил о себе как очень серьезная сила.
В дальнейшем Томпсон переходит к размышлениям над программой Эдвардса, и обреченно констатирует то, что даже те, кто должны радоваться такой программе (а именно фермеры и старожилы города), воспринимают ее в штыки.
Главным пунктом нашей программы было выгнать всех до одного грабителей от недвижимости, помешать департаменту дорог штата провести через город четырехполосное шоссе, вообще запретить машины на центральных улицах, сами улицы превратить в бульвары и скверы, чтобы любой, даже фрик мог бы делать то, что правильно. Копы стали бы сборщиками мусора и ремонтниками при парке городских велосипедов - бесплатных для всех.
Платформа Джо Эдвардса была против застройщиков, а не против старожилов и фермеров. Слушая последних, трудно было понять, как они могут оспаривать нашу программу - разве только они взаправду боялись, что с победой Эдвардса утратят возможность продать землю тому, кто больше предложит.Покупай дешево, продавай этично. Свободное предпринимательство во всей красе.
Кампанией Эдвардса мы хотя бы положили конец глупой сентиментальной чепухе о любящих свою землю старожилах.
Таким образом, мы чуть ли не в первый раз видим отношение Томпсона к капиталистической системе ценностей. Помимо этого он, как обычно, высмеивает и лицемерность американского общества.
После таких размышлений Хантер возвращается к событиям избирательного вечера. Эдвардс проиграл с разницей всего в шесть голосов. Видя такое положение дел, Томпсон дает свое согласие на участие в избирательной кампании по выборам шерифа и объясняет свое решением тем, что в результате кампании Эдвардса политическая ситуация в Аспене настолько не стабильна, что победить сейчас способен любой кандидат от фриков. Далее Томпсон рассказывает о том методе, с помощью которого они чуть было не выиграли.
Есть все-таки еще один формат, именно тот, на который мы наткнулись в Аспене. Почему бы не бросить вызов истеблишменту, выставив кандидата, о котором вообще никто не слышал? Который никогда не был подготовлен и натаскан для своего поста? Чей стиль жизни уже настолько странен, что мысль об обращении ему даже в голову не придет?
Иными словами, почему бы не подыскать честного фрика и не выпустить его на чужую территорию, пусть покажет всем нормальным кандидатам, какие они есть и всегда были никчемные лузеры? Зачем подстраиваться под сволочей? Зачем предполагать, что у них есть мозги? Откуда такая уверенность, что при кризисе они не сломаются?
Такова суть того, что кое-кто называет аспенским методом в политике: не выходить за рамки системы и не сотрудничать с ней, но разоблачать ее блеф, сумев ввернуть ее наизнанку, постоянно при этом сознавая, что власть имущие не так уж умны. К концу кампании Эдвардса я, невзирая на собственные предубеждения, пришел к выводу, что Закон на самом деле на нашей стороне. Не копы, не судьи или политики, но сам Закон, пропечатанный в скучных и заскорузлых учебниках юриспруденции, с которыми мы постоянно справляемся, потому что у нас нет другого выбора.
В следующей части статьи критике Томпсона подвергаются аспенские либералы. Они должны были составить коалицию с Эдвардсом, однако отказываются от этого, только потому, что они усматривали что-то зловещее в поддержке, которую он получил среди андерграундной молодежи. Томпсон вновь рассказывает подробности платформы, отпуская резкие комментарии в адрес либералов, и напрямую называет некоторых из них. Где-то к середине кампании Эдвардса даже либералы сообразили, что собственно означает его платформа. Они разглядели, что за ней собирается буря, что наши разумно подобранные слова пробьют брешь, через которую хлынут решительные действия. По долгому о?/p>