Творческий портрет американского журналиста 60-80-х гг. XX века Хантера С. Томпсона
Дипломная работа - Журналистика
Другие дипломы по предмету Журналистика
?рому будут стоять плечом к плечу. Передвигаться тут сложно. В проходах будет скользко от блевотины, люди будут падать и хватать проходящих за ноги, чтобы на них не наступили. Пьяные будут мочиться в штаны в очередях в кассы. Ронять пригоршни денег и драться за то, чтобы наклониться и подобрать.
Стедман делает различные зарисовки, однако сам Хантер не видит особого типа лица, которое может им понадобиться для главного рисунка. Стоит заметить этот момент, он важен в дальнейшем.
Такое лицо я тысячи раз вдел на каждом дерби. Мысленно я видел его как собирательную маску разбогатевших на виски: напыщенная смесь алкоголя, несбывшейся мечты и фатального кризиса личности, неизбежный результат чрезмерного инбридинга в замкнутом и невежественном кругу. Поэтому лицо, которое я старался отыскать на Черчилл Даунс в те выходные, было воплощением всей обреченной атавистической культуры, которая делает Кентуккийское дерби тем, что оно есть.
Наступает утро субботы, дня Больших скачек. Герои сами напиваются и, как пишет сам Томпсон мы утратили всяческий контроль над событиями, и остаток уик-энда нас носило по морю пьяных ужасов. Именно здесь кончается продуманный Томпсоном текст, и начинаются заметки, сделанные на различных вещах, в частности в большой красный блокнот.
Рваными, рублеными фразами Томпсон рассказывает о том, как они попадают на Дерби в клуб.
И вновь следуют точные описания морального разложения людей. Удивительно, но именно в состоянии опьянения, в состоянии таком же, в каком пребывают все посетители скачек, Томпсону и Стедману открываются истинные лица людей.
- Только взгляни, какое разложение на этом лице - прошептал он. - Посмотри на безумие, алчность, страх!
Посмотрев, я быстро отвернулся от столика, который он рисовал. Его жертва оказалась моим старым другом, футбольной звездой старших классов школы.
Но сейчас, десяток лет спустя, я узнал бы его только здесь. Косые оплывшие глаза и улыбка сутенера, синий шелковый костюм и друзья с внешностью закутивших банковских клерков.
Когда скачки закончились, Томпсон и Стедман вернулись в пресс-бар, где Томпсон делает вывод обо всем происходящем: Мы оба были не в себе от чрезмерных возлияний, перегрева на солнце, культурного шока, недосыпания и упадочности происходящего.
На следующий день в номере отеля Томпсону открывается жуткая картина: Глаза у меня наконец открылись настолько, чтобы сфокусироваться на зеркале, и увиденное меня потрясло. Но мгновение мне казалось, что Ральф привел с собой гостя - прообраз того особого лица, которое мы так искали. Надо же вот он… опухшая, перекошенная от пьянства, завшивевшая от болезней харя… как жуткая карикатура на снимок в старом фотоальбоме когда-то гордой матери. Как раз такое лицо мы искали и, разумеется, оно было мое собственное. Жуть…
Окончательную точку в статье ставят слова Стедмана: Мы приехали смотреть на жуть, люди набрались, злы до безумия, блюют друг на друга и все такое. А теперь, знаешь что? Это ведь мы…
Хантер Томпсон был недоволен получившейся статьей. Однако журналистский мир отнесся к ней с большой симпатией. Именно такой стиль и назвали гонзо-журналистикой. Статья была направлена против всего, того, что презирал сам Томпсон, но в итоге обнаружил и в себе. Он презирал всех богачей и сильных мира сего и именно против них, и была написана эта статья. Он знал Кентукки изнутри, знал мир этих богатеев и не хотел с ним мириться.
Плодотворное сотрудничество Хантера Томпсона с журналом Роллинг Стоун началось в октябре 1970 года, когда вышла статья Томпсона Битва за Аспен. Статья представляет собой предельно откровенный и подробный рассказ о выборах в мэры городка Аспен в 1969 году друга Хантера Джо Эдвардса. Сам Томпсон охарактеризовал это предприятие, как диковинная попытка переворота в маленьком городке. Данный материал был опубликован перед выборами самого Хантера Томпсона в шерифы города.
С самого начала статьи Томпсон сразу бросает нас в гущу событий, за два часа до закрытия избирательных участков. Всю кампанию мы вели из-за длинного дубого стола в Джероме на Мейн-стрит, отчаянно трудясь на виду у всех, чтобы любой мог посмотреть и, если захочет, поучаствовать. Но теперь, в последние часы, нам хотелось уединения. Чистая, хорошо освещенная комната, чтобы прикорнуть и ждать…
Все шло к тому, что Джо Эдвардс, двадцатидевятилетний юрист и байкер и Техаса, на исходе дня выборов в ноябре 1969 г. Все-таки станет следующим мэром Аспена, штат Колорадо.
Далее Томпсон рассказывает о тех препятствиях, которые чинят различные противники Эдвардса. Например, уходящий мэр выступает по радио с угрозами любым лицам безумного или странного вида, которые могут появиться на избирательном участке. Однако соратники Эдвардса организуют хорошо спланированную публичную акцию, стараясь защитить своих потенциальных избирателей.
Рассказ Томпсона плавно переходит в описание того, на кого же полагались соратники Эдвардса и как она завоевывали доверие хиппи.
Аспен полон чудиков, наркошей, волосатиков, панков и странных ночных типов всех мастей, но большинство их предпочли бы тюрьму или битье по пяткам, чем снести муку регистрироваться как избиратель. В отличие от большей части бюргеров и бизнесменов хипарям надо преодолеть себя, чтобы пробудить собственный, давно уснувший гражданский долг. В Аспене мы убедились, что нет смысла склонять к нему реб