Советское руководство и европейская интеграция (40-е — начало 50-х годов)
Информация - История
Другие материалы по предмету История
Советское руководство и европейская интеграция (40-е начало 50-х годов)
А.М. Филитов
Отрицательное отношение Сталина, как, впрочем, и его последователей, к идее и практике строительства единой Европы достаточно хорошо известно. В общем довольно точно определены и мотивы, которыми советские лидеры при этом руководствовались. Справедливо указывается на влияние известных антиинтеграционных установок, которые содержались в ленинской работе О лозунге Соединённых Штатов Европы, на то, что в конкретной обстановке послевоенного времени проекты европейского объединения воспринимались советским руководством либо как продукт и частное проявление буржуазного космополитизма, стимулируемого американскими империалистами, либо как проявление тенденций к установлению англо-французского кондоминиума в Европе. Корректно отмечается и то обстоятельство, что на оценку интеграционных планов Запада существенно влиял германский фактор, поскольку осуществление этих планов было связано с углублением раскола Германии и включением западной её части в военный блок, направленный против СССР1.
Вместе с тем, было бы очевидным упрощением считать, что восприятие советским руководством европейской идеи оставалось всегда статичным, неизменным, не допускавшим каких-либо отклонений, нюансов и корректив, хотя бы тактического свойства. В этой связи привлекают внимание замечания А.О.Чубарьяна, касающиеся как пресловутой статьи Ленина (в принципе там не было абсолютного отрицания идей СШЕ, коль скоро речь о них шла в контексте мировой или европейской революции), так и реалий 40 50-х годов: вначале в советских политических кругах считалось, что главную опасность в Европе будут представлять акции Англии и Франции, роль США считалась второстепенной; лишь позднее американский фактор вышел на авансцену, а Великобритания с её евроскепсисом стала рассматриваться даже в более позитивном свете2. Новые архивные материалы опубликованные и неопубликованные позволяют более подробно рассмотреть вопрос о соотношении догмы и реализма, преемственности и изменений в том, как в СССР реагировали на первые шаги европейской интеграции в послевоенном мире.
* * *
По-видимому, впервые советское руководство официально высказалось по поводу общеевропейского проекта во время визита в СССР министра иностранных дел Великобритании А.Идена в декабре 1941 г. Обычно внимание исследователей привлекали те пункты в изложенной Сталиным программе послевоенного устройства в Европе, которые касались вопросов границ, репараций, политических союзов и военных баз. Между тем, последний, 19-й пункт Дополнительного протокола к проекту советско-английского договора, предложенному советской стороной, содержал весьма недвусмысленную формулу, которая в принципе могла бы удовлетворить самых крайних приверженцев европеизма:
Признается необходимым создание Европейского Совета как международной организации, в распоряжении которой в качестве орудия сохранения мира в Европе должно находиться определенное количество войск3.
Как известно, даже сейчас Организация европейской безопасности и сотрудничества (ОБСЕ) не располагает собственной силовой компонентой, и европейцы для наведения порядка в собственном доме вынуждены полагаться на механизмы ООН (далеко не всегда эффективные) либо НАТО (достаточно эффективные, но явно не отражающие баланса интересов всех европейских стран). Таким образом, модель, намётки которой воплотились в вышеназванном пункте советского проекта от 16 декабря 1941 г., можно было бы считать даже более последовательной в сравнении с теми, что возникли в Европе впоследствии не только в период холодной войны, но и после неё.
Разумеется, для включения этой модели в категорию упущенных возможностей следует вначале выяснить, насколько серьёзно она мыслилась, не шла ли речь просто о дипломатическом манёвре, рассчитанном на то, чтобы подыграть партнёру по переговорам, приняв его точку зрения по одному из вопросов, дабы понудить его пойти на ответные уступки по другому. Многое говорит как раз в пользу последней трактовки советского демарша: идея Европейского Совета была высказана британским премьером У.Черчиллем в беседе с советским послом И.М.Майским 5 декабря 1941 г., о чём последний незамедлительно информировал руководство в Москве. Центральное место в шкале советских приоритетов в то время занимали вопросы открытия второго фронта и договорной фиксации западных границ СССР; ради того, чтобы добиться благоприятной реакции Лондона по этим приоритетным вопросам, с точки зрения практической дипломатии было вполне логично отреагировать в позитивном духе на те пункты из программных установок Черчилля, которые тот считал приоритетными для себя и которые, вместе с тем, относились к более отдалённому будущему; последнее обстоятельство предоставляло к тому же советской стороне достаточно возможностей пересмотреть затем позицию с вполне корректной ссылкой на изменившиеся обстоятельства.
Кстати сказать, именно так советские руководители повели себя в вопросе о расчленении Германии: впервые именно Черчилль проявил интерес к этому методу устранения германской угрозы (в той же беседе с Майским 5 декабря 1941 г.), Сталин более или менее явно поддержал эту идею британского премьера на декабрьских переговорах 1941 г., а затем началась настоящая игра в кошки-мышки. В феврале 1942 г. Ст