«Ночной смотр» В.А. Жуковского
Статья - Литература
Другие статьи по предмету Литература
О постоянном интересе Жуковского к французской истории и особенно к Наполеону подробно говорится в книге А.С. Янушкевича, подсчитавшего, сколько раз имя Наполеона возникает в Дневниках поэта, описавшего круг его чтения - от трудов французских историков, с некоторыми из которых Жуковский общался лично, как с Ф. Гизо, до чтения Жизни Наполеона В. Скотта в августе 1835 г. (т.е. практически накануне создания Ночного смотра) или Книги Le Grand Г. Гейне[xli]. Выделяя, как и Ф.З. Канунова, три этапа разработки наполеоновской темы в творчестве Жуковского - от стихотворения Сей день есть день суда и мщенья! (1816) к Ночному смотру (1836) и вплоть до поэмы Агасвер, или Странствующий жид[xlii], последние строки которой диктовались в 1852 г., Янушкевич обращает внимание и на стихотворение Четыре сына Франции, создававшееся поэтапно - с 1846 до марта 1852 г. Исследователь абсолютно прав, называя в примечаниях к стихотворению Четыре сына Франции эти стихи поэтическим постскриптумом размышлений о французской революции и наполеоновской теме[xliii]. Нельзя не согласиться с автором, когда он пишет: Стихотворение Четыре сына Франции, как и наполеоновские сцены в Странствующем жиде, перевод Ночного смотра (из Цедлица), выявило связь публицистических выступлений Жуковского, его размышлений о Великой французской революции с поэтическим творчеством. Словарь стихотворения Четыре сына Франции, его интонации, композиция, даже обозначение хронологии событий в начале первых пяти строф: 1789, 1812, 1830, 1846, 18… позволили Жуковскому создать поэтическую концепцию истории французской революции[xliv].
Вслед за А.С. Янушкевичем связывает стихотворение Четыре сына Франции с поэмой Агасвер, или Странствующий жид И.Ю. Виницкий в книге Дом толкователя. Поэтическая семантика и историческое воображение В.А. Жуковского, обращая при этом внимание не только на общую наполеоновскую тему, но и на созвучный поэме религиозный финала этого стихотворения[xlv]. Нам же хотелось бы сказать несколько слов о соотношении стихотворения Четыре сына Франции именно с Ночным смотром. Такое сопоставление тем более правомерно, что в основе обоих текстов лежит немецкий образец, причем - хотя это лишь забавно - необнаруженный автор немецкого оригинала, легшего в основу Четырех сыновей Франции, носит, судя по рукописному примечанию Жуковского, ту же фамилию, что и австрийский поэт, чье стихотворение стало толчком для создания Ночного смотра: автор, как мне сказывали, девица Цедлиц[xlvi], - сообщает Жуковский. Однако есть и помимо этого случайного совпадения и другие основания для сравнения двух текстов.
Во-первых, примечательно, что Жуковский выбирает для Четырех сыновей Франции тот же трехстопный безрифменный ямб, которым была написана им первая редакция Ночного смотра. Правда, ритм стихотворений при этом оказывается все-таки разным из-за различия способов чередования женских и мужских клаузул. В Ночном смотре мужская клаузула появляется лишь в первой строке семистишия, последующие шесть строк сплошь имеют женскую клаузулу, тогда как в Четырех сыновьях Франции строки с мужскими и женскими клаузулами перемежаются. В итоге, меняется основная мелодия текста: она более жесткая, рубленная, маршевая в Ночном смотре, а в Четырех сыновьях Франции более веселая, плясовая, разухабистая. Но именно такое перекрестное чередование женских и мужских клаузул было в рифмованном 3-х иктном дольнике Die nchtliche Heerschau Цедлица.
Во-вторых, - и это для нас в данном случае важнее - в Четырех сыновьях Франции на поверхность выходит подспудный мотив Ночного смотра - мотив бесконечного повторения одного и того же события. Недаром, публикуя в 1849 г. в Москвитянине первый вариант стихотворения (без последних строф, дописанных в марте 1852 г.) Жуковский писал в примечаниях к тексту: видели уже и тень Наполеона, торжествующего над безначалием: все это быстрое повторение многолетнего прошлого совершилось менее нежели в год. Повторится ли остальное?[xlvii]. В рукописной версии примечаний к стихотворению Жуковский формулирует ту же мысль несколько иначе. Объясняя смысл пятой строфы стихотворения, он писал: Пятая строфа прибавлена мною в начале 1849 года. Она изображает промежуток нескольких месяцев, в которые повторилось многое свершившееся в продолжении последнего полувека: мы видели падение королевского трона во Франции, видели изгнание короля; была провозглашена республика, и с нею самодержавие народное, и самодержавный народ был расстрелян на улицах Парижа; теперь видим тени прежней поры, прежнего терроризма, называемого ныне социализмом, и тень наполеона в нынешнем Президенте республики. Скажем, что на сцене Франции после ужасной, полувековой трагедии играют ее коротенькую, смешную пародию. Развязка пародии еще неизвестна; представление еще не кончилось; но оно, вероятно, кончится скоро[xlviii].
Эти чрезвычайно знаменательные слова не попали в окончательный текст примечаний при публикации 1849 г., вероятно, потому, что мысль об эволюции полувековой французской истории от трагедии к пародии была выражена в стихотворении предельно ясно и не требовала специальных пояснений. Не только ничтожность новых исторических деятелей, но само ускоренное повторение исторических событий (подобно мельканию кадров пленки исторической кинохроники при ее перемотке в современных видеомагн