«Ночной смотр» В.А. Жуковского
Статья - Литература
Другие статьи по предмету Литература
передаче пароля и лозунга. При этом любопытно, что и в первых двух наиболее динамичных строфах движение, по сути, было движением на одном месте: глагол встают - передает, конечно, движение, но все же это движение на одном месте, снизу вверх; траектория движения барабанщика в 1-й строфе или трубача во 2-й строфе - почти та же самая: барабанщик бьет в барабан и ходит взад и вперед, то есть оба практически остаются на том же месте. Недаром исчезает эпитет скорый из описания действий барабанщика в первой редакции (Идет он скорым шагом), а также протяженность его действий во времени (Сначала бьет он зорю, / Потом он бьет к молитве, / Потом он бьет тревогу). Так в стихотворении постепенно сводится к статике и сама динамика.
О синхронизации действий также свидетельствует и убывание в окончательной редакции, сравнительно с первой, описательных подробностей (в первой редакции войско проходило колоннами густыми, император стоял, крестом сложивши руки и т.д.), что способствует дематериализации текста - ведь речь идет о призрачном видении. Минимализируется в окончательной редакции и само разнообразие описываемых действий. Если в первой редакции строются солдаты, рейтары могилы покидают / И, сев на коней, мчатся, выходит полководец, глядит на войско вождь, светятся чудным / Глаза его сияньем, то в окончательной всё это глагольное многообразие исчезает. Хотя глаголы употребляются в окончательной редакции чаще, чем в первой, - 25 против 20 (правда, если учесть 3 деепричастия, количество слов, передающих действие, будет почти равным), - однако этот итог достигается за счет повторов одних и тех же глаголов. Реально же число их в окончательной редакции становится пусть и незначительно, но все-таки несколько меньше: 15 (встает (встают), ходит, бьет, будит, выходит, скачет, трубит, летят, мчатся, едет, отдает (отдают), становится, проходят, собирает, шепчет) против 17 глаголов и 3 деепричастий первой редакции.
Примечательно и то, что все стихотворение представляет собой серию сужающихся концентрических кругов: первый круг образован различными географическими точками на земном шаре, соединенными окружностью, охватывающей все четыре части света. Второй круг образует армия, проходящая мимо Наполеона и едущие за ним маршалы и адъютанты. Третий - собранный Наполеоном вокруг себя кружок генералов. И четвертый (как это не покажется парадоксально) - то самое ухо, в которое Наполеон шепчет пароль и лозунг. Последняя деталь оказывается весьма существенной не только потому, что этому узкому слуховому проходу доверяется святая-святых - пароль и лозунг. Существенна она, во-первых, потому, что возникает намек еще на одну концентрическую окружность - на остров (Святая Елена), замкнутый со всех сторон океаном и самим небом (если вспомнить строфу из Бородинской годовщины (1839): Есть далекая скала; / Вкруг скалы - морская мгла; / С морем степь слилась другая, / Бездна неба голубая; / К той скале путь загражден… / Там зарыт Наполеон), а во-вторых, потому что звук, а вместе с тем и слух, имеют в Ночном смотре не малое значение: барабанщик бьет в барабан, трубач трубит тревогу, музыка играет во время смотра, шепот наполеоновский раздается. Другое дело, что в Ночном смотре звук - это беззвучный звук, как бестелесны сами призраки, явившиеся на смотр генеральный из гроба. Пожалуй, единственный явный звук здесь - это только звук часов, бьющих полночь. Единственное реальное движение - движение часовой стрелки и маятника, отмеряющего двенадцать полночных ударов.
При этом нельзя не обратить внимания еще на одну важную деталь: все эти беззвучные звуки, все эти статические движения лишенных телесной субстанции призраков регулярно повторяются из ночи в ночь (по ночам), как из ночи в ночь наступает полночь и раздается бой часов, отбивающих ее наступление. Бой реального времени и вечная подготовка Наполеона и его соратников к грядущему бою оказываются метафорически сопряжены - тайно и навечно.
Однако этот фантастический, таинственный аспект изображаемого, подхваченный в 1840 г. М.Ю. Лермонтовым в Воздушном корабле, сосуществует с иным и диаметрально противоположным - снижающим все действие. То, что ночной смотр происходит еженощно в полночь, лишает само событие индивидуальности, незаметно улетучивается уникальность происшествия, а следовательно и вместе с тем - его трагизм и драматизм. Все происходящее начинает восприниматься как некое подобие табакерки или часового механизма, когда при полночном бое часов игрушечный Наполеон на лошадке выезжает со своими генералами, а при последнем ударе все исчезает и замирает.
Сравнение стихотворения Жуковского с часами (именно его, а не подлинника Цедлица) может показаться неправомерным только на первый взгляд. Такое сравнение позволяет объяснить отказ Жуковского от всех леденящих душу подробностей Цедлица: механичность не связана с ужасом, она ужасна лишь в первую минуту, затем она становится тягостна, а в итоге комична. Подобный разворот темы вполне оправдан. Наполеоновская история кончилась, а метаистория или постистория, изображенная в стихотворении, является не продолжением реальности, а бесконечным ее отражением, неким регулярно повторяющимся событием, лишенным своего регулятивного принципа: от когда-то высокой идеи полководца остались